Пришёл вечер. Ходит дядя-Сон от одной кроватки к другой и усыпляет ребятишек. Тулуп на нём серенький, шапка на нём беленькая. Весь он хоть большой, а не страшный, ласковый.
Пришёл дядя-Сон в одну детскую. Там лежали в кроватках брат и сестра. Сестра Леночка-Пеночка раскапризничалась, и дядя-Сон долго с ней возился, пока усыпил. А к братцу Шурке он забыл заглянуть: заспешил в другие дома. Лежит Шурик, лежит, не может заснуть. Стало ему скучно и обидно; не вытерпел, побежал догонять дядю-Сна.
А тот обошёл уж весь город, вышел в поле, к деревне шагает. Вдруг кто-то снизу — дёрг его за тулуп. Оглянулся, нагнулся, — это Шурик стоит в одной рубашечке, с ноги на ногу переминается и пищит:
— Что же ты меня забыл? Мне без тебя не заснуть… Ишь ты какой…
Дядя-Сон так и ахнул.
— Батюшки! Да как же это случилось? И куда я тебя дену, бедняжку? Назад-то мне некогда идти…
Подумал немножко, потом взял Шурку и сунул в свой громадный карман. Мальчику там понравилось. Лучшей постельки во всём свете нет. Он в ту же минуту заснул крепко-прекрепко. Ещё бы! Где же и спать крепко, как не у самого дяди-Сна!
А дядя такой забывчивый: через полчаса у него уж из головы выскочило про мальчика в кармане. Так и спит Шурка — день за днём, месяц за месяцем.
Наконец настала весна. Дяде-Сну стало жарко в тулупе. Снял он его, принялся чистить, да и вытряхнул Шурку. Тогда уж соня проснулся, зевнул, сладко потянулся и видит — кругом молодая травка, подснежники. Ужасно хорошо! Никогда ещё он так приятно не просыпался. Зато дядя-Сон здо́рово испугался, что нечаянно Шурика украл. Вот набедокурил, старый! Скорей побежал, отнёс его в детскую. А дома уж думали, что Шурку забрали в солдаты. То-то его стали обнимать, тормошить, кормить пряниками.
А дядя-Сон в это время незаметно ушёл.