Марья. Не это ль прикажете?
Княгиня. Ах нет! Да пора, пора мне одеваться, Машенька! Князь будет сюда обедать.
Марья. Молодой Честон? (показывает ей ленты).
Княгиня (смотря на ленты.) Не правда ли, что он хорош, как ангел?
Марья. Красавец! И какой с ним ездит почтенный старичок!…
Княгиня. Которого я терпеть не могу.
Машенька. За что, княгиня? Г. Праводум такой умный…
Княгиня. Он тебе кажется за тем умным, что ты дура; (указывая на ленты) вот хороши!
Марья (убирая шляпку). Может быть, ваше сиятельство; однако не мне одной этот старичок нравится. Братец ваш родной, г. Прямиков, человек, конечно, разумный, сам большого об нём мнения.
Княгиня (указывая служанке, как перьями убирать шляпку). Братец мне родной, даром что он мне большой, что я у него живу, и что много им обязана, братец мой — мужик бешеный. В разборе умов я ему не верю. Он часто меня называет дурою, и с таким чистосердечным видом, как будто бы в самом деле была я превеликая дурища. После этого, ты сама рассуди, есть ли толк в моём дядюшке?
Марья. После этого я, конечно, знаю, что думать о вашем дядюшке.
Княгиня. A propos! Дядюшка мой, я думаю, сегодня с дачи воротится, куда изволил он вчера повезти твоего почтенного старичка. Слава Богу, что они, хотя на одни сутки, оставили нас в покое. Я расскажу тебе, как без них проводила я вчерашний вечер, чтоб ты порадовалась веселью госпожи своей.
Марья. Расскажите, сударыня!
Княгиня. Ты знаешь, что я недавно сговорила Аннушку, мою племянницу, за унтер-офицера Дурашкина?
Марья. Знаю, сударыня, и очень об ней жалею. Она такая милая, а вы выдаёте её по неволе, и за кого? за Дурашкина.
Княгиня. Ах, Боже мой! Это что такое? Он малый молодой, не убог. Выдаёте по неволе! да что это значит? Я сама была за тремя мужьями: за первым по воле, за вторым по неволе, за третьим ни так, ни сяк, а грешна перед всеми. Это всё не потому, Марьюшка, а говорится как кому по натуре. Всего хуже не быть ни за кем. Вот теперь я третий раз вдовею, а за четвёртого выйти нельзя. Стала, как рак на мели, (очень печально) признаться искренно. Я женщина слабая. Истинно, как век доживать, не знаю.
Марья. Это подлинно жалко, да вы и позабыли рассказать мне…
Княгиня. Да, да, да, я вчера вечер провела у родной тётки Дурашкина, у генеральши Халдиной. Гостей было множество. Мне бы только не спускать глаз с моего ангела. Просидела до двух часов за полночь. Я осталась бы и доле, да все дамы разъехались: и я принуждена была оставить князя тут за картами. Он играл с Сорванцовым.
Марья. Да князёк-ат отвечает ли вам?
Княгиня. Ах, Марьюшка, он так молод, так нов, что я прихожу в отчаяние. Я бросала на него страстные взоры прямо, а он глядел в сторону. Сколько раз вчера, сидя подле него, наступала я ему тихонько на ногу, а он всякий раз извинялся вслух, что своей ногой меня обеспокоил. Истинно боюсь, чтоб вдруг не обезуметь, и при всей публике не потерять благопристойности.
Марья. Ст… княгиня!