ЧЕРТОВА ЮРТА
Утром мы сразу почувствовали, что Сихотэ-Алинь отделил нас от моря: термометр на рассвете показывал −20 °C. Здесь мы расстались с Сунцаем. Дальше мы могли идти сами; течение воды в реке должно было привести нас к Бикину. Тем не менее Дерсу обстоятельно расспросил его о дороге.
Когда взошло солнце, мы сняли палатки, уложили нарты, оделись потеплее и пошли вниз по реке Ляоленгоузе, имеющей вид порожистой горной речки с руслом, заваленным колодником и камнями. Верстах в пятнадцати от перевала Маака Ляоленгоуза соединяется с другой речкой, которая течет с северо-востока и которую удэхейцы называют Мыге. По ней можно выйти на реку Тахобе, где живут солоны. По словам Сунцая, перевал там через Сихотэ-Алинь низкий, подъем и спуск длинные, пологие.
Река Мыге очень извилиста и измеряется пятью десятками верст. Окружающие леса дровяного характера и состоят исключительно из хвойных пород.
С утра погода хмурилась. Воздух был наполнен снежной пылью. С восходом солнца поднялся ветер, который к полудню сделался порывистым и сильным. По реке кружились снежные вихри; они зарождались неожиданно, словно сговорившись, бежали в одну сторону и так же неожиданно пропадали. Могучие кедры глядели сурово и, раскачиваясь из стороны в сторону, гулко шумели, словно роптали на непогоду.
При морозе идти против ветра очень трудно. Мы часто останавливались и грелись у огня. В результате за целый день нам удалось пройти не более десяти верст. Заночевали мы в том месте, где река разбивается сразу на три протоки.
Вследствие ветреной погоды в палатке было дымно. Это принудило нас рано лечь спать.
Ночью вокруг луны появилось матовое пятно, неясное и расплывчатое.
Утром 17-го декабря состояние погоды не изменилось к лучшему. Ветер дул с прежнею силою: анемометр показывал 220, термометр −30° С. Несмотря на это, мы все-таки пошли дальше. Заметно, что к западу от Сихотэ-Алиня снегу было значительно больше, чем в прибрежном районе.
Река Мыге в среднем течении имеет 3-4 сажени ширины и фута три глубины по фарватеру. Во многих местах около берегов видны тонкие ледяные карнизы. Они получились вследствие убыли воды в реке после того, как она сверху замерзла.
В среднем течении река Мыге протекает по широкой долине, покрытой густым хвойно-смешанным лесом. Из лиственных пород здесь произрастают ольха, черемуха, тальники, осина, осокорь и береза. Судя по следам, которые мы видели в пути, можно заключить, что на Мыге водятся: лось, кабарга, волк, выдра, белка, соболь и, вероятно, медведь.
19-го декабря отряд наш достиг реки Бягаму, текущей с юго-востока, по которой можно выйти на реку Кусун. Эта река и по величине и по обилию воды раза в два больше Мыге. Близ своего устья она около 10 саженей ширины и фута четыре глубиною. По словам инородцев, вся долина Бягаму покрыта гарью; лес сохранился только около Бикина. Раньше Бягаму было одно из самых зверовых мест; особенно много было здесь лосей. Ныне это пустыня. После пожаров все звери ушли на Арму и Кулумбе, приток Имана.
Пройдя по Бягаму еще с версту, мы стали биваком на левом ее берегу в густом ельнике. По счету это был наш двенадцатый бивак от моря.
В сумерки Захаров ходил на охоту, но вместо дичи принес рыбу, которую он нашел в яме подо льдом. Это оказались красноперка (Culter mongolicus. Basii.), затем толпыга (Hypophthalmichthys molitris. Valenciens.) и ленок (Brachymystax lenok. Pal.) — всего девять рыб.
20-е декабря мы употребили на переход до Бикина. Правый берег Бягаму нагорный, левый — низменный и лесистый. Горы носят название Бэй-си-лаза[1] и Данцанза. Голые вершины их теперь были покрыты снегом и своей белизной резко выделялись на темной зелени хвои.
Бягаму огибает Бэй-си-лаза с юга и затем поворачивает на запад. В нижнем течении река разбивается на протоки попарно, образуя острова, покрытые лесом. В верховьях ее растет лиственница, ель и пихта, в среднем течении встречается кедр, а внизу по долине растут хорошие смешанные леса, состоящие из ясеня, ильмы, тополя, осокоря, ольхи, черемухи, сирени, бересклета, липы и тонкоствольного тальника.
Я измерил несколько елей. Из сорока измерений в четырех местах (по 10 измерений в каждом) я получил следующие цифры: 44, 80, 103 и 140 сантиметров. Цифры эти указывают на улучшение качества леса по мере удаления от Сихотэ-Алиня.
Из крупных млекопитающих в верховьях Бягаму встречаются лось, рысь, бурый медведь и россомаха; ниже по течению — изюбрь, кабан и тигр. Из царства пернатых я встретил на снегу следы глухарей, затем несколько раз видел большеклювых ворон, соек, ореховорок, ронж, пестрых дятлов, желн, поползней и снегирей.
Дерсу сообщил мне, что зимой, когда начинают замерзать реки, все крупные пернатые хищники спускаются к низовьям рек, где им легче найти себе пропитание.
Рыбой река не богата: здесь водятся ленок и хариус; кета подымается до притока Ченгоу.
Бягаму встречает Бикин рекою шириною около 50 саженей и глубиною в 15 футов.
Бикин (по-удэхейски — Бики и по-китайски — Дизин-хе[2]) — одна из самых больших рек Уссурийского края. Она длиною около 500 верст, истоки ее находятся в горах Сихотэ-Алиня на широте мыса Гладкого. Верхний Бикин состоит из двух рек: Бики-Нюньи и Бики-Чжафа. Первая течет с северо-востока (вдоль Сихотэ-Алиня), вторая — с востока, под углом градусов в тридцать. Слияние их происходит в пятидесяти пяти верстах от реки Бягаму. Если подыматься по реке Бики-Нюньи, то можно перевалить на реку Един, а с Бики-Чжафа — на реку Нахтоху, Холонку, Кумуху и Тахобе.
Невдалеке от устья реки Бягаму стояла одинокая удэхейская юрта. Видно было, что в ней давно уже никто не жил. Такие брошенные юрты в представлении инородцев всегда служат обиталищами злых духов.
По времени нам пора было устраивать бивак. Я хотел было войти в юрту, но Дерсу просил меня подождать немного. Он накрутил на палку бересту, зажег ее и, просунув факел в юрту, с криками стал махать им во все стороны. Захаров и Аринин смеялись, а он пресерьезно говорил им, что, как только огонь вносится в юрту, черт вместе с дымом вылетает через отверстие в крыше. Только тогда человек может войти в нее без опаски.
Стрелки вымели из юрты мусор, полотнищем палатки завесили вход и развели огонь. Сразу стало уютно. Кругом разлилась приятная теплота.
Поздно вечером стрелки опять рассказывали друг другу страшные истории: говорили про мертвецов, кладбища, пустые дома и привидения. Вдруг что-то сильно бухнуло на реке — точно выстрел из пушки. Рассказчик прервал свою речь на полуслове. Все испуганно переглянулись.
— Лед треснул, — сказал Захаров.
Дерсу повернул голову в сторону шума и громко закричал что-то на своем языке.
— Кому ты кричишь? — спросил я его.
— Наша прогнал черта из юрты, теперь его сердится — лед ломает, — отвечал гольд.
И, высунув голову за полотнище палатки, он опять стал громко говорить кому-то в пространство:
— Все равно наша не боится. Тебе надо другой место ходи. Там, выше, есть еще одна пустая юрта.
Когда Дерсу вернулся на свое место, лицо его было опять равнодушно-сосредоточенное. Солдаты фыркали в кулак, а между тем со своими домовыми они так же были наивны, как и Дерсу со своим чертом.
В это время где-то далеко снова треснул лед.
— Уехал, — сказал Дерсу довольным тоном и махнул рукой в сторону шума.
Я оделся и вышел из юрты. Ночь была ясная. По чистому, безоблачному небу плыла полная луна. Снег искрился на льду, и от этого казалось еще светлее. В ночном воздухе опять воцарилось спокойствие…[изд. 1]
Примечания автора
Примечания издательства
- ↑ В изданиях 1923, 1926 и 1928 годов глава заканчивалась фразой: «Покончив с работой, я еще раз напился чаю, завернулся в одеяло и, повернувшись спиной к огню, сладко уснул». В. К. Арсеньев при правке вычеркивает ее. — Примечание издательства «Альманах „Рубеж“», 2007.