Декабрьская ночь.
I.
Въ давно промчавшіеся годы,
Когда не зналъ я злой невзгоды,
Когда не вѣдалъ я утратъ,
Ко мнѣ вошелъ, въ одеждѣ бѣдной,
Ребенокъ и больной, и блѣдный,
Похожій на меня, какъ братъ.
II.
Въ меня впиваясь робкимъ взглядомъ,
Вошелъ и сѣдъ со мною рядомъ.
Читалась грусть въ его очахъ.
Ко мнѣ съ любовью онъ склонялся
И такъ всю ночь со мной остался
Съ улыбкой свѣтлой на устахъ.
III.
Однажды, по лѣсу гуляя,
Я встрѣтилъ юношу (тогда я
Достигъ ужь отроческихъ лѣтъ).
Онъ шелъ во мнѣ въ лучахъ заката,
Со иной имѣлъ онъ сходства брата
И въ платьѣ черномъ былъ одѣтъ.
IV.
Онъ блѣденъ былъ; одной рукою
Держалъ онъ лиру, а другою
Букетъ изъ розановъ держалъ.
Я у него спросилъ дорогу.
Скрывая тайную тревогу,
Онъ мнѣ на гору указалъ.
V.
Въ года сердечныхъ увлеченій,
Подъ гнетомъ тягостныхъ сомнѣній,
Сидѣлъ я разъ, тоской объятъ,
Когда, какъ призракъ изъ могилы,
Вошелъ какой-то странникъ хилый,
Похожій на меня, какъ братъ.
VI.
На небо мнѣ одной рукою
Онъ указалъ, а мечъ другою
Держалъ, въ раздумье погруженъ…
Онъ мнѣ дарилъ слезу участья…
Лишь разъ вздохнувъ, какъ призракъ счастья,
Какъ грёзы сна, умчался онъ…
VII.
Во дни веселаго досуга,
Чтобъ выпить за здоровье друга,
Виномъ наполнилъ я бокалъ;
Но не успѣлъ допить бокала,
Какъ сердце вдругъ затрепетало, —
Я прежній призракъ увидалъ.
VIII.
Вѣнкомъ увѣнчанный лавровымъ,
Съ лицомъ печальнымъ и суровымъ,
Въ одеждѣ жалкой и худой,
Онъ шелъ ко мнѣ съ заздравной чашей.
Стаканы встрѣтилися наши
И въ мигъ стаканъ разбился мой.
IX.
Я, годъ спустя, отца лишился.
Когда я плакалъ и молился,
Нѣмымъ отчаяньемъ объятъ,
Все тотъ же юноша, что прежде,
Явился въ траурной одеждѣ;
Онъ схожъ со мною былъ, какъ братъ.
X.
Въ вѣнцѣ изъ терній, полонъ муки,
Въ отчаяньи, ломая руки,
Съ разбитой лирой онъ стоялъ,
Обрызгавъ кровью. Слѣдъ багряный
Бросала кровь, струясь изъ раны,
Что въ грудь его нанесъ кинжалъ.
XI.
Моей тоскѣ иль мукѣ вторя,
Въ часы хандры, въ минуты горя.
Тотъ призракъ, страшный и нѣмой,
Красой таинственной сіяя,
Исчадье ада или рая,
Всегда встаетъ передо мной.
XII.
Когда, отчаяньемъ томимый,
Покинулъ я свой край родимый,
Гдѣ гасъ во мнѣ остатокъ силъ,
Чтобъ смерть мои закрыла вѣжды
Или чтобъ свѣтлый лучъ надежды
Мой путь тяжелый освѣтилъ; —
XIII.
Въ роскошной Ниццѣ, нѣги полной,
Въ мѣстахъ, гдѣ Рейна льются волны,
Гдѣ Кёльна высится соборъ;
Въ дворцахъ Флоренціи счастливой,
Близъ Генуезскаго залива;
Среди снѣговъ Альпійскихъ горъ; —
ХIѴ.
Близъ водъ сѣдаго океана;
Въ садахъ Вэве, въ дворцахъ Милана,
Облитыхъ солнцемъ золотымъ;
Среди Венеціи унылой
Гдѣ Лицо, мрачный какъ могила,
Заснулъ надъ моремъ голубымъ, —
XV.
Вездѣ, гдѣ сердце трепетало,
Гдѣ грудь томилась и страдала
Отъ тяжкихъ ранъ, отъ горькихъ думъ,
Гдѣ раздавался голосъ муки
И призракъ безобразной скуки
Давилъ мнѣ грудь, мутилъ мой умъ; —
XVI.
Вездѣ, вездѣ, гдѣ, горя полный,
Сидѣлъ я мрачный и безмолвный,
Гдѣ скорбь кривила мнѣ уста,
Гдѣ, мчась за свѣтлымъ идеаломъ,
Томился я и острымъ жаломъ
Меня язвила клевета —
XVII.
Гдѣ, полонъ горькими мечтами,
Я закрывалъ лицо руками,
Гдѣ я, какъ женщина, рыдалъ,
Гдѣ на себѣ я рвалъ одежду
И за надеждою надежду,
За грёзой грёзу я терялъ? —
XVIII.
Вездѣ, вездѣ, гдѣ я скитался,
Гдѣ сна безплодно добивался,
Гдѣ скорой смерти жаждалъ я, —
Ко мнѣ являлся призракъ блѣдный,
Въ одеждѣ траурной и бѣдной,
Какъ братъ похожій на меня.
XIX.
Скажи, что ты, безплотное видѣнье?
Зачѣмъ всегда витаешь предо мной?
Въ твоихъ очахъ я вижу сожалѣнье,
Не вѣрю я, что ты — мой геній злой…
Твоя печаль — сестра моей печали,
Она съ святою дружбою сходна.
Мы часто вмѣстѣ слезы проливали;
Онѣ меня съ судьбою примиряли…
Твоя улыбка сладости полна.
XX.
Но ты глядишь безмолвно на страданья…
Безпомощность — твой горестный удѣлъ…
Напрасно я, въ минуты испытанья,
Найти въ тебѣ заступника хотѣлъ, —
Приходишь ты, когда въ душѣ тревога,
Когда гнетутъ унылыя мечты…
Повѣдай мнѣ, коль ты посланникъ Бога,
Зачѣмъ, со иной или одной дорогой,
Мнѣ помощи подать не можешь ты?…
XXI.
Сегодня въ ночь, какъ свѣтлый призракъ друга,
Опять явился ты передо мной…
Уныло вѣтеръ вылъ, шумѣла вьюга;
Одинъ сидѣлъ я, мрачный и больной…
Я сожалѣлъ погибшую до срока
Горячую, безумную любовь…
Я женщины коварной и жестокой
Измѣну вспоминалъ, вздыхалъ глубоко
И плавалъ я… Во мнѣ хладѣла кровь.
XXII.
Поблекшіе цвѣты, записки милой
Я собиралъ дрожащею рукой,
О прежнемъ счастьѣ сердце говорило
Былыхъ надеждъ я видѣлъ свѣтлый рой!..
Счастливыхъ дней сокровища святыя
Я грустно созерцалъ въ послѣдній разъ…
Часы любви, душой пережитые,
Живыя слезы, сердцемъ пролитыя,
Мелькнули вы и скрылись въ тотъ же часъ.
XXIII.
Въ больной груди напрасно сердце рвется;
Забвенье губитъ царство свѣтлыхъ грезъ;
Отъ всей любви погибшей остается
Увянувшій цвѣтовъ иль прядь волосъ…
Какъ жгуча боль сердечнаго обмана!
Вдали отъ глазъ и свѣта, и людей
Я слезы лилъ, въ груди болѣла рана,
Какъ утлый челнъ въ пучинѣ океана,
Я утопалъ въ нѣмой тоскѣ своей.
XXIV.
Я созерцалъ развалины былаго;
Невольно изъ груди стремился стонъ;
Все думалъ я, что это бредъ больнаго, —
Все думалъ я, что это мрачный сонъ…
Безумное и жалкое созданье!
Скажи, зачѣмъ, въ минуту разставанья,
Дышали скорбью блѣдныя черты?
Скажи, зачѣмъ и слезы, и рыданья,
Когда меня обманывала ты?
XXV.
Мы разошлись… Но съ горькою тоскою
О прошлыхъ дняхъ ты будешь вспоминать,
О свѣтлыхъ грезахъ, попранныхъ тобою, —
Онѣ твой путь не будутъ озарять…
Пускай насталъ тяжелый часъ разлуки,
Все лучъ надежды въ сердцѣ не потухъ…
Еще не разъ любви узнаю муки
И нѣжныхъ клятвъ плѣнительные звуки
Еще не разъ мой будутъ тѣшить слухъ.
XXVI.
Прости, прости!.. Безсмертная природа
Тебѣ въ удѣлъ не все хотѣла дать.
Зачѣмъ обманъ? Законъ любви — свобода;
Тотъ не любилъ, кто не умѣлъ прощать…
На вѣкъ разстались мы по волб рока…
Не все еще съ тобой утратилъ я…
Но я любилъ и свято, и глубоко…
Скажи, зачѣмъ сгубила ты до срока
Мою любовь и скрылася любя?…
ХXVIІ.
Кругомъ молчало все. Я въ кельѣ бѣдной
Одинъ сидѣлъ, уныло вѣтеръ дулъ.
Вдругъ предо мной, беззвучно и безслѣдно,
Какой-то мрачный призракъ промелькнулъ…
"Одѣтый въ черномъ, полный муки тайной,
Унылый гость, повѣдай мнѣ, кто ты?
Что значитъ твой приходъ необычайный?
Иль это — сонъ? Иль въ зеркалѣ случайно,
Смутясь, я увидалъ свои черты?
XXVIII.
«Зачѣмъ за мной слѣдишь ты неустанно,
Печальный призракъ юности моей?
Кто ты, пришлецъ таинственный и странный,
Неутомимый спутникъ грустныхъ дней?
Приходишь ты въ минуты испытанья,
Когда душа отъ горестныхъ утратъ
Томится и болитъ; когда страданья
Гнетутъ больную грудь… Свое призванье
Повѣдай мнѣ, мой геній и мой братъ!»
Призракъ.
XXIX.
«Я не дарую утѣшенья;
Какъ демонъ, словомъ обольщенья,
Я души смертныхъ не гублю.
Меня ведетъ чужая водя;
Не знаю я, какая доля
Постигнетъ тѣхъ, кого люблю.
XXX.
«Какъ братъ, я буду вѣкъ съ тобою, —
Мнѣ предназначено судьбою
Тебя вездѣ сопровождать.
Когда-жь въ тебѣ угаснутъ силы,
Надъ одинокою могилой
Я буду слезы проливать…
XXXI.
«Зови меня въ минуту горя:
Твоей тоскѣ уныло вторя,
Всегда на зовъ къ тебѣ явлюсь…
Но не могу тебя обнять я;
Руки моей не жди пожатья, —
Я одиночествомъ зовусь».
П. Козловъ.
|
|
См. также одноимённые страницы.
