[436]
Видали вы когда-нибудь „дѣвицу“, то-есть то, что извѣстно подъ именемъ „дѣвицы“[1] у мостовщиковъ—инструментъ для утрамбовыванья мостовой? „Дѣвица“ вся деревянная, шире книзу, охвачена въ подолѣ желѣзными обручами, кверху же суживается, и сквозь талію у нея продѣта палка,—концы ея изображаютъ руки „дѣвицы“.
На одномъ дворѣ, при складѣ строительныхъ матеріаловъ, и стояли двѣ такія „дѣвицы“ вмѣстѣ съ лопатами, саженями и тачками. Разговоръ шелъ о томъ, что „дѣвицъ“, по слухамъ, не будутъ больше звать „дѣвицами“, а „штемпелями“,—это новое названіе самое-де вѣрное и подходящее для того инструмента, который мы изстари привыкли звать „дѣвицей“.
У насъ, какъ извѣстно, водятся такъ называемыя „эмансипированныя женщины“; къ нимъ принадлежатъ содержательницы пансіоновъ, повивальныя бабки, танцовщицы, что стоятъ по долгу службы на одной ногѣ, модистки и сидѣлки. Къ этому-то ряду „эмансипированныхъ“ примыкали и двѣ „дѣвицы“. Онѣ числились „дѣвицами“ министерства путей сообщенія и ни за что въ свѣтѣ не хотѣли поступиться своимъ добрымъ старымъ именемъ, позволивъ назвать себя „штемпелями“.
— Дѣвица—имя человѣческое!—говорили онѣ.—А штемпель—вещь! И мы не позволимъ называть себя вещью,—это прямая брань!
— Мой женихъ, пожалуй, еще откажется отъ меня!—сказала младшая, помолвленная съ копромъ, большой машиной, что вбиваетъ сваи и такимъ образомъ служитъ хоть и для болѣе грубой, но однородной работы съ „дѣвицей“.—Онъ готовъ жениться на мнѣ, какъ на дѣвицѣ, а пожелаетъ-ли онъ взять за себя штемпель—еще вопросъ. Нѣтъ, я не согласна мѣнять имя!
[437]
— А я скорѣе дамъ себѣ обрубить обѣ руки!—сказала старшая.
Тачка же была другого мнѣнія, а тачка, вѣдь, не кто-нибудь! Она считала себя цѣлою четвертью кареты,—одно-то колесо у нея, вѣдь, было.
— А я позволю себѣ замѣтить вамъ, что названіе „дѣвица“ довольно вульгарно и ужъ во всякомъ случаѣ далеко не такъ изысканно, какъ штемпель. Вѣдь, штемпель—та же печать. Назвавшись штемпелями, вы примкнете къ разряду государственныхъ печатей! Развѣ это не почетно? Вспомните, что безъ государственной печати недѣйствителенъ ни одинъ законъ. Нѣтъ, на вашемъ мѣстѣ я бы отказалась отъ имени „дѣвица“.
— Никогда! Я ужъ слишкомъ стара для этого!—сказала старшая.
— Видно, вы еще незнакомы съ такъ называемою „европейскою необходимостью!“—сказала почтенная старая сажень.—Приходится иногда сократить себя, подчиниться требованіямъ времени и обстоятельствамъ. Если ужъ разъ велѣно дѣвицамъ зваться штемпелями, такъ и зовитесь! Нельзя все мѣрить на свой аршинъ!
— Нѣтъ, ужъ коль на то пошло, пусть лучше зовутъ меня „барышней“—сказала младшая.—„Барышня“ все же немножко отзывается дѣвицей.
— Ну, а я лучше дамъ изрубить себя въ щепки!—сказала старая дѣвица.
Тутъ онѣ отправились на работу; ихъ повезли на тачкѣ; обращались съ ними, какъ видите, довольно таки деликатно, но звали ихъ уже штемпелями!
— Дѣв..!—сказали онѣ, ударившись о мостовую.—Дѣв..!—И чуть было не выговорили всего слова: „дѣвица“, да прикусили языки на половинѣ,—не стоитъ, дескать, вступать въ пререканія. Но между собою онѣ продолжали называть себя „дѣвицами“ и восхвалять доброе старое время, когда каждую вещь называли своимъ именемъ: коли ты дѣвица, такъ и звали тебя дѣвицей! Дѣвицами обѣ онѣ и остались,—коперъ, эта машинища, вѣдь, и въ самомъ дѣлѣ отказался отъ младшей, не захотѣлъ жениться на штемпелѣ!
