Я долженъ сознаться, что мой разговоръ съ Афъ-Линомъ и, особенно, то равнодушіе, съ которымъ онъ относился къ грозившей мнѣ опасности — быть обращеннымъ въ пепелъ, — благодаря безумной любви его дочери, отравили все то удовольствіе, которое иначе доставилъ-бы мнѣ обзоръ фермы моего хозяина, съ ея удивительными земледѣльческими машинами, замѣнившими здѣсь всякій ручной трудъ.
Внѣшній видъ дома ничего не имѣлъ общаго съ массивнымъ и нѣсколько мрачнымъ городскимъ жилищемъ Афъ-Лина, частью выдолбленнымъ въ скалѣ, какъ и значительная часть всего города. Стѣны его состояли изъ посаженныхъ на извѣстномъ разстояніи деревьевъ, въ промежуткахъ между которыми были вставлены листы изъ полупрозрачнаго металлическаго вещества, замѣняющаго у нихъ стекло. Деревья были покрыты цвѣтами, что производило поразительный эффектъ. У дверей дома насъ встрѣтилъ автоматъ и проводилъ въ комнату: — нѣчто подобное, какъ сквозь сонъ иногда представлялись мнѣ въ моихъ грезахъ, когда мнѣ случалось лежать лѣтомъ въ саду. Это былъ какой-то волшебный уголокъ — ни то комната, ни то садъ; стѣны ея представляли одну массу вьющихся растеній, покрытыхъ цвѣтами. Въ пустыя пространства между ними, замѣняющія у нихъ окна, открывались самые разнообразные виды: — обширные ландшафты съ озерами и скалами; другія — вели въ особыя наружныя пристройки, въ родѣ нашихъ оранжерей, утопающія въ цвѣтахъ. По стѣнамъ комнаты шли цвѣточныя клумбы, съ разставленными между ними низкими диванами. По срединѣ ея билъ фонтанъ той самой свѣтящейся, отливающей розовымъ цвѣтомъ, жидкости, о которой я уже упоминалъ; она наполняла комнату какимъ-то розовымъ полусвѣтомъ. Все пространство вокругъ фонтана было покрыто толстымъ слоемъ самаго мягкаго мха нѣжнаго коричневаго цвѣта (зеленый цвѣтъ не встрѣчался мнѣ среди растительности этой страны), на которомъ глазъ отдыхалъ съ такимъ-же чувствомъ успокоенія, какъ на зелени нашихъ луговъ. На цвѣтахъ, въ наружныхъ верандахъ, или оранжереяхъ, сидѣла масса поющихъ птицъ, которыя наполняли воздухъ самыми мелодическими звуками. Потолка въ комнатѣ не было. Вся эта сцена была полна разнообразной прелести, услаждавшей каждое чувство… пѣніе птицъ, ароматъ цвѣтовъ, чудные виды повсюду. Она наводила чувство какого то сладострастнаго покоя. Вотъ гдѣ можно, подумалъ я, провести очаровательный медовый мѣсяцъ, если-бъ Джай-и не были-бы такъ страшны своими женскими правами и мужскою силою! Но когда я представлялъ себѣ такую высокую и такую ученую величественную Гай, превосходившую всякій, доступный намъ, идеалъ женщины — однимъ словомъ Зи… даже, если-бъ не опасность быть превращеннымъ въ пепелъ… нѣтъ… и тогда въ своей мечтѣ я не могъ вообразить ее вмѣстѣ съ собою, въ этомъ уголкѣ, созданномъ для поэзіи любви.
Въ это время въ комнатѣ появился автоматъ и поставилъ передъ нами одинъ изъ тѣхъ чудесныхъ напитковъ, которые замѣняютъ вино между Врилья.
«По истинѣ», сказалъ я, «это очаровательное жилище, и меня удивляетъ, — отчего ты не поселишься здѣсь, вмѣсто мрачнаго города».
«Я отвѣчаю передъ обществомъ за непрерывное освѣщеніе страны, и потому я долженъ жить въ городѣ; сюда я могу пріѣзжать только по временамъ».
«Но я понялъ изъ твоихъ словъ, что эта довольно безпокойная должность не соединена ни съ какими почестями; зачѣмъ-же ты принялъ ее?»
«Каждый изъ насъ безпрекословно повинуется Туру. Онъ сказалъ: „просятъ, чтобы Афъ-Линъ взялъ на себя завѣдываніе освѣщеніемъ“, и мнѣ ничего болѣе не оставалось, какъ исполнить его желаніе; но, прослуживъ долгое время въ этой должности, я привыкъ къ ея обязанностямъ и онѣ меня не тяготятъ. Насъ создаетъ привычка — даже различіе нашей расы отъ дикарей является, какъ-бы долго передаваемой, укоренившей привычкой, которая, путемъ такой наслѣдственной передачи, дѣлается частью нашей натуры. Ты видишь, что между нами находятся Аны, готовые примириться даже съ обязанностью правителя; но конечно никто не пошелъ-бы на эту должность, если-бы безпрекословное повиновеніе просьбамъ Тура не облегчало исполненіе этихъ обязанностей».
«Даже въ томъ случаѣ, — если его просьбы неразумны, или несправедливы?»
«Намъ никогда не приходитъ въ голову подобная мысль; у насъ все идетъ такъ, какъ будто мы управляемся издревле укоренившимся обычаемъ, и давленіе власти не чувствуется».
«Когда правитель умираетъ или отказывается отъ своей должности, какъ вы находите ему преемника?»
«Анъ, исполнявшій втеченіи многихъ лѣтъ обязанности правителя, лучше всего можетъ найти подходящаго человѣка на эту должность, и большею частью онъ самъ указываетъ своего преемника».
«Можетъ быть своего сына?»
«Рѣдко; потому что эта не такая должность, которая привлекала-бы много желающихъ; и, понятно, отецъ не пожелаетъ насиловать склонности своего сына. Но если Туръ отказывается выбрать себѣ преемника, опасаясь возбудить неудовольствіе того человѣка, на которомъ-бы остановился его выборъ, тогда трое изъ членовъ коллегіи ученыхъ бросаютъ жребій; — на кого изъ нихъ падетъ обязанность сдѣлать такой выборъ. Мы вообще держимся того мнѣнія, что умъ одного Ана въ такихъ случаяхъ лучше — трехъ, какъ-бы они ни были мудры въ отдѣльности; потому что между тремя навѣрное возникнутъ споры, а разъ появился споръ — страсти неизбѣжно отуманиваютъ разсудокъ».
«Не падай духомъ, мой дорогой маленькій гость; Зи не можетъ заставить тебя жениться на себѣ. Она можетъ только увлечь тебя. Поэтому будь остороженъ. А теперь пойдемъ смотрѣть мое хозяйство».
Мы вошли въ огороженное навѣсами пространство; хотя Ана и не употребляютъ въ пищу мяса животныхъ, но держатъ нѣкоторые виды, ради молока и шерсти. Они не имѣютъ ни малѣйшаго сходства съ нашими коровами, или овцами; и, сколько мнѣ извѣстно, подобныхъ видовъ никогда не существовало на землѣ. Врилья пользуются молокомъ трехъ родовъ животныхъ: первое похоже на антилопу, но значительно больше ея — почти съ верблюда ростомъ; другія два — меньше, и хотя разнятся между собою, но не имѣютъ ничего общаго, ни съ однимъ изъ видѣнныхъ мною на землѣ животныхъ. У нихъ округленныя формы и крайне нѣжная шерсть, цвѣтомъ напоминающая пятнистаго оленя; при этомъ большіе, черные, кроткіе глаза. Молоко этихъ трехъ породъ животныхъ различается по вкусу и густотѣ; его обыкновенно разбавляютъ водою и прибавляютъ къ нему ароматическій сокъ плодовъ какого-то растенія; само по себѣ, оно весьма питательно и вкусно. Животное, шерсть котораго идетъ на одежду и имѣетъ множество другихъ примѣненій, — болѣе всего походитъ на итальянскую козу, но свободно отъ того тяжелаго запаха, который отличаетъ послѣднюю. Шерсть его тонкая и длинная; цвѣтъ ея бываетъ разный, за исключеніемъ бѣлаго, но преобладаетъ сѣрый, съ металлическимъ отливомъ и сиреневый. Для платья ее обыкновенно окрашиваютъ по вкусу каждаго. Эти животныя были замѣчательно ручныя и кроткія; за ними, съ удивительною нѣжностью и заботливостью, ухаживали маленькія дѣвочки.
Потомъ мы прошли по громаднымъ амбарамъ, наполненнымъ зерномъ и фруктами. Слѣдуетъ тутъ замѣтить, что главная пища этого народа, заключается въ зернѣ хлѣбнаго растенія, колосъ котораго походитъ на нашу пшеницу, но значительно больше и постоянно улучшается во вкусѣ, благодаря непрерывной культурѣ; и въ особомъ видѣ плода, величиною съ небольшой апельсинъ, первоначально послѣ сбора, весьма твердаго и отличающагося горькимъ вкусомъ. Его выдерживаютъ втеченіи многихъ мѣсяцевъ въ кладовыхъ; послѣ чего онъ дѣлается сочнымъ и нѣжнымъ; сокъ его, темно-краснаго цвѣта, составляетъ основаніе всѣхъ ихъ приправъ. У нихъ много сортовъ плодовъ, похожихъ на наши оливки, изъ которыхъ получаются удивительныя масла; здѣсь также встрѣчается растеніе въ родѣ сахарнаго тростника, но сокъ его менѣе сладокъ, хотя отличается чуднымъ ароматомъ. У нихъ нѣтъ пчелъ и другихъ производящихъ медъ насѣкомыхъ; но они пользуются сладкимъ сокомъ, вытекающимъ изъ ствола хвойнаго растенія, похожаго на араукарію. Огороды ихъ изобилуютъ множествомъ сочныхъ, вкусныхъ овощей и корнеплодовъ, которые они доводятъ до высокой степени разнообразія и совершенства, благодаря постоянной культурѣ. Я не помню ни одного раза, когда мнѣ случалось участвовать въ ихъ ѣдѣ, чтобы за столомъ не появлялось какой нибудь новости изъ огородныхъ овощей. Вообще, какъ уже было сказано, ихъ кухня отличается такою изысканностью, разнообразіемъ и питательностью, что при этомъ вовсе не ощущается недостатка мясной пищи; и ихъ могучее тѣлосложеніе достаточно показываетъ (по крайней мѣрѣ при ихъ жизненной обстановкѣ), что развитіе мускульныхъ фибръ зависитъ не отъ одного питанія мясомъ. У нихъ нѣтъ винограда: — освѣжительныя напитки, приготовляемыя ими изъ разныхъ фруктовъ, не производятъ опьяняющаго дѣйствія. Но ихъ главный напитокъ все таки вода, въ выборѣ которой они чрезвычайно прихотливы, замѣчая малѣйшій признакъ посторонней примѣси.
«Мой младшій сынъ очень интересуется вопросомъ, объ увеличеніи продуктивности нашихъ полей», сказалъ Афъ-Линъ, въ то время, какъ мы проходили по разнымъ амбарамъ и кладовымъ, «и потому онъ наслѣдуетъ всѣ эти земли, которыя составляютъ главную часть моего богатства. Моему старшему сыну такое наслѣдіе причинило бы только горе и безпокойство».
«Развѣ у васъ много такихъ дѣтей, для которыхъ богатое наслѣдство представляетъ одно огорченіе?»
"Безъ сомнѣнія; большая часть Врилья считаютъ богатство, выходящее изъ ряда обезпеченнаго благосостоянія, — тяжелымъ бременемъ для себя. Вообще, мы довольно лѣнивый народъ послѣ періода дѣтства, и стараемся избавиться отъ излишняго безпокойства, а богатство приноситъ съ собою много заботъ. Благодаря ему, мы дѣлаемся намѣченными кандидатами на общественныя должности, отъ которыхъ мы не можемъ отказаться. Богатство обязываетъ насъ принимать постоянное участіе въ дѣлахъ менѣе состоятельныхъ изъ нашихъ соотечественниковъ, чтобы во время предупредить ихъ нужды и недопустить ихъ до бѣдности. Одна старинная наша пословица говоритъ: — « Нужда бѣднаго — стыдъ богатаго…»
«Извини, что я прерву тебя на одинъ моментъ; ты, слѣдовательно, допускаешь, что и среди Врилья встрѣчаются такіе, которые знакомы съ нуждой и требуютъ помощи»?
«Если подъ словомъ нужда ты подразумѣваешь нищету, господствующую въ вашемъ обществѣ, то она невозможна у насъ; развѣ только при условіи, — чтобы Анъ какимъ нибудь невѣроятнымъ образомъ уничтожилъ всѣ свои средства къ существованію, не можетъ или не хочетъ эмигрировать и отказывается отъ помощи своихъ родныхъ и друзей».
«И въ такомъ случаѣ онъ занимаетъ мѣсто ребенка, или автомата, то есть: дѣлается рабочимъ, или слугой?»
«Нѣтъ; мы тогда считаемъ его несчастнымъ, лишившимся разсудка, и помѣщаемъ на средства общины въ особое публичное учрежденіе, гдѣ онъ бываетъ окруженъ всевозможными удобствами и роскошью, чтобы, насколько возможно, смягчить постигшее его горе. Но Ану крайне непріятно, когда его считаютъ сумасшедшимъ; и подобные случаи бываютъ столь рѣдки, что упомянутое общественное учрежденіе представляетъ теперь однѣ заброшенныя развалины. Послѣдняго изъ его обитателей, какъ припоминаю, я видѣлъ въ своемъ дѣтствѣ. Онъ не считалъ себя помѣшаннымъ и писалъ стихи. Говоря о нуждахъ, я подразумѣваю такія потребности, превышающія его средства, которыя могутъ явиться у Ана, напримѣръ: желаніе завести дорогихъ пѣвчихъ птицъ, или большой домъ, загородный садъ; очевидный способъ для удовлетворенія его желаній въ такихъ случаяхъ: — это покупка у него тѣхъ его продуктовъ которые онъ желаетъ продать. По этому, подобные мнѣ, богатые Ана обязаны покупать множество ненужныхъ имъ вещей и жить на широкую ногу, хотя-бы они предпочитали скромный образъ жизни. Напримѣръ, мой большой домъ въ городѣ составляетъ источникъ постоянныхъ заботъ и безпокойствъ для моей жены и даже для меня; но я обязанъ жить въ такомъ обширномъ помѣщеніи, потому что, въ качествѣ самаго богатаго члена общины, я обязанъ принимать всѣхъ пріѣзжающихъ къ намъ изъ другихъ обществъ; два раза въ годъ происходятъ большіе съѣзды такихъ лицъ въ моемъ домѣ, куда стекаются и многіе родственники ихъ изъ разныхъ племенъ Врилья; и я устраиваю при этомъ нѣсколько большихъ празднествъ. Такое обширное гостепріимство совсѣмъ не по моимъ вкусамъ, и поэтому я предпочелъ-бы быть бѣднѣе. Но мы всѣ должны нести свое бремя въ теченіи этого краткаго промежутка времени, который мы называемъ жизнью. Да и что значатъ сто лѣтъ болѣе или менѣе, — сравнительно съ тѣми вѣками, которые насъ ожидаютъ впереди? Къ счастію, одинъ изъ моихъ сыновей любитъ богатство. Это рѣдкое между нами исключеніе, и я даже самъ не знаю — какъ объяснить его».
Послѣ этого я сдѣлалъ попытку опять навести разговоръ на предметъ, столь близкій моему сердцу: — какъ мнѣ избавиться отъ преслѣдованій Зи. Но хозяинъ мой вѣжливо уклонился отъ этой темы и пригласилъ меня слѣдовать за нимъ въ воздушную лодку. На обратномъ пути насъ встрѣтила Зи; невидя меня дома, по возвращеніи изъ коллегіи ученыхъ, она полетѣла въ поиски за нами.
Когда она увидала меня, ея величавое лицо освѣтилось улыбкою и, держась на своихъ распростертыхъ крыльяхъ, рядомъ съ нашею лодкою, она сказала съ упрекомъ Афъ-Лину: — «Отецъ, какъ ты могъ рисковать жизнью своего гостя, въ такомъ непревычномъ для него положеніи? Одного неосторожнаго движенія было-бы для него достаточно, чтобы упасть; и, увы! у него нѣтъ нашихъ крыльевъ. Упасть отсюда для него — вѣрная смерть. — Милый мой!» продолжала она обращаясь съ нѣжностью ко мнѣ, «неужели ты не подумалъ обо мнѣ, рискуя столь дорогой для меня жизнью? Обѣщай мнѣ никогда не пускаться въ такія поѣздки безъ меня. Какъ ты напугалъ меня!»
Я бросилъ тревожный взглядъ на Афъ-Лина, въ надеждѣ, что онъ покрайней мѣрѣ дастъ строгій выговоръ своей дочери за такія несдержанныя выраженія, которыя у насъ на землѣ считались-бы положительно неприличными въ устахъ дѣвицы, иначе какъ въ обращеніи къ своему жениху.
Но Афъ-Лину видимо и въ голову не приходило ничего подобнаго. — Такъ твердо установлены права женщины въ этой странѣ и особенно — право перваго любовнаго объясненія. Онъ правду говорилъ, что обычай у нихъ составляетъ все.
Афъ-Линъ только сказалъ спокойнымъ тономъ: — «Зи, никакая опасность не угрожала Тишу; и, мнѣ кажется, онъ самъ съумѣетъ поберечь себя».
«Я желаю, чтобы онъ предоставилъ эту заботу мнѣ. О жизнь моя! Только при мысли о твоей опасности, я почувствовала впервые, — какъ я люблю тебя!»
Врядъ-ли кому приходилось испытать такое неловкое положеніе! Эти слова были произнесены Зи громко, такъ что ихъ слышалъ ея отецъ и ребенокъ, правившій рулемъ. Я покраснѣлъ отъ стыда за нее и не могъ удержаться отъ сердитаго отвѣта: — «3и, ты смѣешься надо мною, гостемъ твоего отца, что недостойно тебя, если-же слова твои серьезны, то крайне неприлично для молодой Гай обращаться въ такихъ выраженіяхъ, даже къ Ану ея племени, если ея родители не дали согласія на ихъ бракъ. Еще хуже того, если они обращены къ Тишу, который не смѣлъ-бы подумать о твоей любви и который не можетъ питать къ тебѣ иныхъ чувствъ, кромѣ почтенія и трепета».
Афъ-Линъ одобрительно кивнулъ мнѣ головой, но не произнесъ ни одного слова.
«Какъ ты жестокъ!» воскликнула Зи громкимъ голосомъ. «Развѣ можно сдержать порывъ истинной любви? Развѣ незамужняя Гай скрываетъ когда нибудь чувство, которое только возвышаетъ ее? Какая непонятная страна — твоя родина!»
Тутъ Афъ-Линъ сказалъ съ большою мягкостью: — «Между Тишами права вашего пола еще не признаны всѣми, и во всякомъ случаѣ, моему гостю будетъ удобнѣе продолжать этотъ разговоръ безъ присутствія другихъ лицъ».
На это замѣчаніе Зи ничего не отвѣтила и, бросивъ на меня нѣжный, укоризненный взглядъ, полетѣла по направленію къ дому.
«Я надѣялся», сказалъ я съ горечью, «что мой хозяинъ пособитъ мнѣ выйти изъ той опасности, которой меня подвергаетъ его собственная дочь».
«Я сдѣлалъ все что могъ. Всякое противорѣчіе Гай въ ея любви только усиливаетъ ея настойчивость. Въ этихъ дѣлахъ онѣ не допускаютъ никакого вмѣшательства».