По выходѣ изъ воздушной лодки, Афъ-Лина встрѣтилъ ребенокъ, который передалъ ему приглашеніе присутствовать при погребеніи родственника, покинувшаго этотъ подземный міръ.
Я еще ни разу не видѣлъ погребенія, или кладбища у этого народа и, кромѣ того, былъ радъ случаю отдалить свиданіе съ Зи, поэтому я просилъ позволенія Афъ-Лина — сопровождать его на похороны его родственника, если только присутствіе чужестранца, при подобной священной церемоніи, не было противно ихъ обычаямъ.
«Переселеніе Ана въ лучшій міръ», отвѣчалъ мой хозяинъ, «особенно, если онъ прожилъ такъ долго въ этомъ —, какъ мой родственникъ, — представляется скорѣе тихимъ радостнымъ торжествомъ, чѣмъ священною церемоніей; а потому ты можешь сопутствовать мнѣ, если желаешь».
Слѣдуя за ребенкомъ, мы скоро вошли въ одинъ изъ домовъ на главной улицѣ; насъ провели въ большую комнату нижняго этажа, гдѣ на кровати, окруженное родными, лежало тѣло умершаго. Это былъ старикъ, прожившій, какъ мнѣ говорили, болѣе 130 лѣтъ. Судя по спокойной улыбкѣ на его лицѣ, онъ умеръ безъ всякихъ страданій. Старшій сынъ, бывшій теперь главою семейства и имѣвшій бодрый видъ человѣка средняго возраста, хотя ему было за семьдесятъ лѣтъ, — подошелъ къ Афъ-Лину и сказалъ съ радостнымъ выраженіемъ въ лицѣ: — «за день до своей смерти, отецъ мой видѣлъ во снѣ свою покойную Гай, его сердце было полно стремленія — скорѣе соединится съ нею и возродится къ новой жизни, озаренной улыбкою Всеблагого».
Пока они разговаривали, я обратилъ вниманіе на какой то темный, повидимому металлическій предметъ, въ дальнемъ концѣ комнаты. Онъ былъ около двадцати футовъ въ длину, узкій и плотно закрытый со всѣхъ сторонъ, кромѣ двухъ круглыхъ отверзтій въ крышѣ, чрезъ которыя просвѣчивало красное пламя. Изъ внутренности его распространялся запахъ ароматическаго куренія; и пока я ломалъ голову о назначеніи этого таинственнаго прибора, въ городѣ раздался мелодическій бой механизмовъ, обозначавшихъ время дня; когда они затихли, въ комнатѣ и за предѣлами ея полились мягкіе звуки какого то торжественнаго радостнаго хорала, съ которымъ слились и голоса присутствующихъ. Слова ихъ гимна отличались своею простотой. Они не выражали горести, или прощанія, но скорѣе привѣтствовали тотъ новый міръ, въ который перешелъ умершій. На ихъ языкѣ самый погребальный гимнъ называется: — «пѣснь рожденія». Послѣ того тѣло, обвитое длиннымъ покровомъ, было бережно поднято шестью изъ ближайшихъ родственниковъ, и они понесли его къ описанному мною темному предмету. Я подошелъ ближе, что-бы слѣдить за происходившимъ. Находившаяся въ концѣ, его откидная дверь открылась и тѣло было осторожно положено во внутрь; дверь опять закрылась; кто-то прикоснулся къ пружинѣ, находившейся сбоку; послышался какой то тихій шипящій звукъ и чрезъ мгновенье, въ открывшуюся крышку съ другого конца, высыпалась не болѣе горсти пепла, упавшаго въ заранѣе подставленную патеру {Patera — чаша, употребляемая для храненія пепла труповъ умершихъ, предаваемыхъ сожженію. (Прим. перев.).}. Старшій сынъ поднялъ ее и произнесъ, обычныя въ такихъ случаяхъ, слова: — «преклонитесь предъ величіемъ Творца! Онъ далъ форму, жизнь и душу этой кучкѣ пепла. Онъ возродитъ къ новой жизни покинувшаго насъ, съ которымъ мы скоро увидимся».
Каждый изъ присутствующихъ склонилъ голову и приложилъ руку къ сердцу. Послѣ того маленькая дѣвочка открыла дверь въ стѣнѣ, и я увидѣлъ нишу съ полками, на которыхъ уже стояло множество такихъ патеръ, но снабженныхъ крышками. Съ такою же крышкою въ рукахъ теперь подошла Гай и плотно накрыла ею маленькую вазу. На крышкѣ было вырѣзано имя умершаго и слѣдующія слова: «данъ намъ» (слѣдовало время рожденія). «Отозванъ отъ насъ» (и время смерти).
Дверь въ стѣнѣ закрылась, и все было кончено.