Послѣ разсказаннаго приключенія, въ которомъ мы участвовали вмѣстѣ съ Таэ, — этотъ ребенокъ сталъ часто навѣщать меня въ домѣ Афъ-Лина; онъ видимо привязался ко мнѣ, и я платилъ ему тѣмъ-же. Ему еще не было двѣнадцати лѣтъ, а серьезныя научныя занятія, которыми у нихъ завершается періодъ дѣтства, начинаются только послѣ этого возраста; такъ что, по умственному развитію, я ближе подходилъ къ нему, чѣмъ къ взрослымъ представителямъ его расы и особенно къ Джай-и, изъ которыхъ выдавалась высокоученая Зи. Дѣти Врилья, — облеченныя такими многотрудными и отвѣтственными обязанностями, — не отличаются особенною веселостью; но Таэ, при всей его даровитости, обладалъ тѣмъ добродушнымъ юморомъ, который мы часто встрѣчаемъ между геніальными стариками. Онъ находилъ такое же удовольствіе въ моемъ обществѣ, какое нашъ мальчикъ, одного съ нимъ возраста, — испытываетъ въ товариществѣ любимой собаки, или обезьяны. Ему доставляло такое же удовольствіе — обучать меня разнымъ обыденнымъ пріемамъ въ жизни своего народа, какое испытывалъ мой племянникъ, заставляя своего пуделя ходить на заднихъ лапкахъ, или скакать черезъ кольцо. Я охотно соглашался на всѣ такія опыты; но никогда не могъ сравняться по успѣхамъ съ пудлемъ.
Въ началѣ, меня очень заинтересовало примѣненіе крыльевъ, которыми пользуются у нихъ съ такою-же легкостью самыя маленькія дѣти, какъ мы руками или ногами; но всѣ мои попытки въ этомъ направленіи привели только къ серьезнымъ ушибамъ, и я поневолѣ долженъ былъ оставить ихъ.
Эти крылья, какъ я уже говорилъ, очень большаго размѣра и достигаютъ до колѣнъ; сложенныя на спинѣ они образуютъ родъ плаща или эпанчи, очень красивой формы. Они дѣлаются изъ перьевъ гигантской птицы, которая водится въ окрестныхъ горахъ; цвѣтъ ихъ большею частью бѣлый, но иногда съ красными полосами. Крылья эти укрѣпляются къ плечамъ, помощію весьма легкихъ, но сильныхъ пружинъ; и когда они распускаются, то руки сами собой входятъ въ петли, приспособленныя съ ихъ нижней стороны и представляющія какъ бы части срединной перепонки. Верхняя часть ихъ туники снабжена подкладкою изъ мелкихъ трубокъ, которыя, посредствомъ особаго механическаго приспособленія, надуваются при подъемѣ рукъ и служатъ какъ-бы пузырями, что бы поддерживать ихъ на воздухѣ. Какъ самыя крылья, такъ и этотъ поддерживающій приборъ сильно заряжены врилемъ и, при подъемѣ на воздухъ, тѣло какъ бы теряетъ свою тяжесть. Я не встрѣчалъ затрудненія въ подъемѣ; разъ были подняты крылья — это уже достигалось само собою; но тутъ начиналась опасная часть моихъ попытокъ. Мнѣ никакъ не удавалось регулировать дальнѣйшее дѣйствіе крыльевъ, хотя между своими я считался ловкимъ въ разныхъ атлетическихъ упражненіяхъ и искуснымъ пловцомъ. Всѣ мои попытки ограничивались безуспѣшными, неуклюжими усиліями. Я былъ во власти крыльевъ, а не они — въ моей; и когда, помощію отчаянныхъ усилій, мнѣ наконецъ удавалось остановить ихъ движеніе и приблизить ихъ къ моему тѣлу, то исчезала поддерживающая меня сила, и я низвергался на землю, точно воздушный шаръ, изъ котораго былъ выпущенъ газъ; и только благодаря спазмотическимъ усиліямъ, вызваннымъ ужасомъ, я отдѣлался при этомъ изряднымъ, ошеломившимъ меня ушибомъ и не разбился въ куски. Несмотря на эти неудачи, я готовъ былъ продолжать мои попытки; но въ этомъ меня удержала милосердная Зи, сопровождавшая меня во время этихъ жалкихъ опытовъ летанія; и, только благодаря своевременной поддержкѣ ея крыльевъ, я не размозжилъ себѣ голову о вершину пирамиды, во время послѣдней изъ такихъ попытокъ.
«Я вижу», сказала она при этомъ, «что всѣ твои попытки безнадежны; причина этому — не въ какомъ либо недостаткѣ крыльевъ, или въ несовершенствѣ твоего сложенія; но въ органически присущемъ тебѣ и непоправимомъ недостаткѣ сосредоточенія воли. Ты долженъ знать, что таинственная связь, существующая между такимъ сосредоточеніемъ воли и силою вриля, не сразу сдѣлалась достояніемъ нашего племени; потребовалось много поколѣній, передававшихъ своимъ дѣтямъ зачатки этой способности, которая постепенно изощрялась и наконецъ сдѣлалась у насъ, какъ-бы прирожденнымъ инстинктомъ; такъ что маленькое дитя нашей расы также безсознательно стремится летать, какъ и ходитъ. Неудивительно, что оно при этомъ съ такою же увѣренностью пользуется своими искусственными крыльями, какъ птица — данными ей природой. Я не подумала объ этомъ, когда допустила тебя до такихъ опасныхъ опытовъ; но мнѣ хотѣлось, что бы ты былъ моимъ товарищемъ въ полетахъ. Конечно, они должны быть оставлены теперь. Твоя жизнь дѣлается слишкомъ дорога для меня». При этомъ голосъ и выраженіе лица Гай особенно смягчились, и я почему то почувствовалъ еще большій страхъ, чѣмъ во время моихъ неудачныхъ опытовъ летанія.
Говоря о крыльяхъ, я долженъ упомянутъ объ одномъ существующемъ между Джай-и обычаѣ, подъ которымъ скрывается довольно трогательная мысль. Во время своего дѣвства, Гай постоянно носитъ крылья; она принимаетъ участіе вмѣстѣ съ Ана въ тѣхъ граціозныхъ воздушныхъ играхъ, о которыхъ я говорилъ, и пускается съ необычайною смѣлостью въ дальнія воздушныя путешествія, въ самыя дикія страны этого подземнаго царства; и въ этомъ отношеніи она превосходить болѣе грубый полъ. Но со дня брака, она оставляетъ свои крылья и сама вѣшаетъ ихъ надъ супружескимъ ложемъ, гдѣ они и остаются безъ употребленія до тѣхъ поръ, пока смерть, или разводъ не разрушаютъ брачнаго союза.
Когда въ глазахъ и голосѣ Зи обнаружилась та нѣжность, которой я такъ испугался, въ какомъ-то предчувствіи грозящей мнѣ опасности, — Таэ, сопутствовавшій мнѣ во время полетовъ и въ своей игривости забавлявшійся моими неудачами, — засмѣялся, услышавъ ея послѣднія слова, и сказалъ съ дѣтскимъ простодушіемъ: — «Если Тишъ и не выучится летать, Зи, — ты всетаки можешь быть его товарищемъ, повѣсивъ на стѣну свои крылья».