Говно : ода
автор Пётр Васильевич Шумахер (1817—1891)
Из сборника «Между друзьями». Дата создания: ~ 1860-е годы (не датировано), опубл.: 1883 год. Источник: «Стихи не для дам», русская нецензурная поэзия второй половины XIX века (под ред. А.Ранчина и Н.Сапова). Москва, Ладомир, 1994, стр. 294-295.


Этот текст содержит ненормативную лексику.
Содержание этой страницы или секции некоторым читателям может показаться непристойным или оскорбительным.


ГОВНО


  
ода

Пою не громкие победы,
Не торжество, не славный пир,
Не баснословные обеды,
Не золото — людей кумир;
Я славить не хочу героев
И петь не буду Громобоев — [1]
Всё то наскучило давно.
Что мне вельможа или воин?
Предмет иной похвал достоин —
То драгоценное говно!

Забытое, в пренебреженьи,
Гонимое из словарей,
Ругательное выраженье
В беседах между писарей,
Говно любви ничьей не знает,
Как парий в мире пребывает,
Бросает в обмороки дам;
Но филосо́ф спокойным взором
Взглянул и указал с укором,
Что и говно полезно нам.

Не раз в гостинице губернской,
Зашедши в ну́жник, чтоб посрать,
Я думал в атмосфере мерзкой:
Ого, какая благодать!
Да, это не пустое слово:
Давно для химиков не ново,
Что жатва на говне сильней,
Что им удобренное поле,
Неплодородное дотоле,
Даст урожай всегда верней.

Для земледельческих народов
Говно и золото — равны,
Приумножения доходов
Для них с говном сопряжены;
На нём почили их надежды;
И хлеб, и по́сконь для одежды [2]
Мужик добудет из говна,
Взращённой на говне соломой
Он кормит скот, и кроет до́мы,
И барынь ря́дит. Вот те на!

Продукты поля! Где вы ныне? [3]
Где ваш прелестный, милый вид?
Что у людей, что у скотины
В желудках гроб вам предстоит;[4]
Оттоле вышедшее снова,
Нив плодородия основа,
Говно появится опять
И снова летом хлебом станет:
Премена эта не престанет,
А будет ввек существовать.

Так о говне предрассуждая,
Смиримся в горести своей,
Его вниманьем награждая,
Распорядимся поумней:
На деньги нужники откупим,
А после с дурней втрое слупим
И превращённым вдруг говном
Надутое накормим чванство,[5]
Его ж — в столовое убранство
Мы в виде скатертей внесём.[6]

Хвала, говно! Хвала без лести!
Воняй, дружище, чорт возьми!
Презри позор — добьёшься чести,
Превознесёшься ты вельми![7]
Себя, конечно, уважая,
И выскочкам не подражая,
Ты и в почёте, и скромно́!
Какой земной был прочен житель?
Сегодня — хлеб ты, я — смотритель,
А завтра? — Оба мы говно!..


~ 1860-е годы, С-Петербург, Нижний,

Примечания

Наряду с большим программно-философским стихотворением «Пердёж», две оды: «Сраньё» и «Говно» можно считать манифестивными и концептуальными произведениями как для сборника «Между друзьями», так и для всего «кислобздёшного» творчества Петра Шумахера в целом. Именно в них он излагает мировоззренческие основы своей срамной (копрофильной) поэзии.[8]

  1. «И петь не буду Громобоев» — по-видимому, слово «Громобой» Шумахер использует как собирательный образ чего-то в высшей степени героического с барабанным боем. Ильин день (2 августа) носит название Громобой, Держатель гроз, Громовержец, Перунов день, Илья-грозный или Илья-пророк. Также под таким названием известна последняя опера Верстовского и романтическая баллада Жуковского «Громобой» (первая часть баллады «Двенадцать спящих дев», 1810).
  2. «по́сконь для одежды» — в известном смысле, Шумахер употребляет здесь достаточно тонкую тавтологию, поскольку с точки зрения словоупотребления говно и посконь (конопля) в некоторых случаях являются синонимами, и словом «посконный» часто пользуются как стилистически более нейтральным эвфемизмом вместо «говёного» или «говняного».
  3. «Продукты поля! Где вы ныне?» — здесь Шумахер, снова имея в виду говно (как переваренную человекком красоту природы), иронически отсылает (травестирует) строку Пушкина из Первой Главы (XXXI) «|Евгения Онегина»: «Ах, ножки, ножки! где вы ныне?»
  4. «В желудках гроб вам предстоит» — эта строка в рукописи имеет вариант: «в желудках тлен вам предстоит», однако в окончательном варианте Шумахер всё же избрал устаревшее словоупотребление «гроб», как более подходящее к одически-возвышенному державинскому стилю «Говна».
  5. «Надутое накормим чванство» — в этой строке Шумахер делает кивок в сторону своей сатирической гражданской поэзии, хотя и в более мягкой форме, чем это можно было ожидать от человека, судимого в 1872 году по уголовным статьям 1001 (цинизм) и 1045 (политические нападки против существующего строя). Иными словами, поэт с хитрой усмешкой хочет сказать, что «и царя, и придворных, и весь правящий класс с удовольствием накормит говном» — и ещё хорошенько заработает на этом деле.
  6. В этой строфе Шумахер развивает в бытовой прикладной форме свою излюбленную философскую идею (весьма характерную для всех киников и многих скептиков), что как ни крути, а всё на свете — есть говно.
  7. «Превознесёшься ты вельми!» — в последней строфе Шумахер отдал должное одической форме в её первозданном виде, характерном для екатериниских времён. И слог, и тональность, и словарь максимально приподнят, стилизован и приближен к державинскому и даже сумароковскому одическому стилю.
  8. под ред. А.Ранчина и Н.Сапова. Русская нецензурная поэзия второй половины XIX века. — М.: «Ладомир», 1994. — С. 148—153.