Тукдильонъ былъ представленъ Грангузье, и тотъ разспрашивалъ его про предпріятіе и дѣла Пикрошоля и про то, какой дѣли хотѣлъ онъ добиться всѣмъ этимъ буйствомъ. На это Тукдильонъ отвѣчалъ, что цѣль его и намѣреніе завоевать, если можно, весь край, въ отместку за обиду, нанесенную его пирожникамъ.
— Это, — сказалъ Грангузье, — слишкомъ обширное предпріятіе; кто гонится за большимъ, потеряетъ и малое. Не тѣ времена нынче, чтобы завоевывать королевства съ вредомъ для своихъ ближнихъ и братій во Христѣ. Такое подражаніе древнимъ Геркулесамъ, Александрамъ, Ганнибаламъ, Сципіонамъ, Цезарямъ и другимъ подобнымъ противно ученію Евангелія, по которому намъ повелѣно охранять, спасать, править и управлять каждому своей страной и своими землями, а не вторгаться непріятелемъ въ чужія. И то, что сарацины и варвары звали во время оно подвигами, мы называемъ разбойничествомъ и злодѣйствомъ. Лучше бы ему было сидѣть у себя дома, по-царски управляя имъ, нежели нападать на мой домъ, грабить его какъ врагъ, потому что хорошимъ управленіемъ онъ бы его пріумножилъ, а за то, что меня грабилъ, онъ погибнетъ. Убирайтесь, ради Бога; послушайтесь внушеній разума и укажите своему королю на сознанныя вами ошибки и никогда ничего не совѣтуйте ему такого, что клонилось бы только къ вашей личной выгодѣ, ибо то, что наноситъ ущербъ общему благу, въ концѣ концовъ повредитъ и личному. Что касается вашего выкупа, то дарю его вамъ сполна и хочу также, чтобы вамъ возвратили и вашихъ коней, какъ это дѣлается между сосѣдями и давнишними пріятелями, такъ какъ возникшая между нами распря не можетъ, собственно говоря, назваться войной. Какъ и Платонъ (libr. V, De repub.) не хотѣлъ называть войною, а звалъ бунтомъ, когда греки вставали съ оружіемъ другъ на друга: если случится такая бѣда, говоритъ онъ, то слѣдуетъ дѣйствовать съ большой умѣренностью. Если назвать нашу распрю войной, то надо сказать, что она очень поверхностна и не проникаетъ въ глубину нашихъ сердецъ. Вѣдь никому изъ насъ не было нанесено оскорбленія чести, и весь вопросъ въ сущности сводится къ тому, чтобы исправить ошибки, совершенныя какъ нашими, такъ и вашими людьми. И вамъ слѣдовало не обращать вниманія на это, потому что затѣявшіе ссору люди заслуживали скорѣе порицанія, нежели заступничества, тѣмъ болѣе что я предлагалъ вознаградить ихъ за причиненный имъ ущербъ. Господь разсудитъ насъ, и я умоляю Его лучше призвать меня изъ этой жизни и отнять у меня все мое имѣніе, нежели допустить, чтобы мои люди въ чемъ-нибудь черезъ меня пострадали.
Сказавъ это, призвалъ монаха и при всѣхъ спросилъ его:
— Братъ Жанъ, добрый другъ мой, вѣдь вы взяли въ плѣнъ капитана Тукдильона, здѣсь находящагося?
— Государь, — отвѣчалъ монахъ, — онъ самъ передъ вами, онъ совершеннолѣтній и разумный человѣкъ; пусть лучше самъ вамъ сознается.
— Совершенно вѣрно, — сказалъ Тукдильонъ, — господинъ, онъ въ самомъ дѣлѣ взялъ меня въ плѣнъ, и я ему добровольно сдался.
— Назначили ли вы ему выкупъ? — спросилъ Грангузье у монаха.
— Нѣтъ, — отвѣчалъ монахъ. И не подумалъ объ этомъ.
— Сколько вы хотите за его полонъ? — спросилъ Грангузье.
— Ничего, ничего, — отвѣчалъ монахъ, — я не затѣмъ взялъ его въ плѣнъ. Тогда Грангузье приказалъ отсчитать монаху шестьдесятъ двѣ тысячи золотыхъ монетъ, какъ выкупъ за Тукдильона.
Что и было выполнено въ то время, какъ Тукдильона угощали завтракомъ. Послѣ чего Грангузье спросилъ его, хочетъ ли онъ остаться у него или желаетъ лучше возвратиться къ своему королю. Тукдильонъ отвѣчалъ, что онъ поступитъ такъ, какъ Грангузье ему посовѣтуетъ.
— Если такъ, то возвращайтесь къ своему королю, и Богъ съ вами!
И затѣмъ подарилъ ему прекрасную шпагу съ золотымъ эфесомъ съ отдѣлкой изъ эмали и золотое ожерелье вѣсомъ въ двѣ тысячи семьсотъ марокъ, украшенное драгоцѣнными каменьями, цѣною въ сто шестьдесятъ тысячъ дукатовъ, и еще въ придачу сумму въ десять тысячъ экю. Послѣ того Тукдильонъ сѣлъ на коня, а Гаргантюа для безопасности далъ ему конвой въ тридцать рейтаровъ и сто двадцать стрѣлковъ, который долженъ былъ проводить его до воротъ Ла-Рошъ-Клермо, если потребуется.
Когда Тукдильонъ уѣхалъ, монахъ возвратилъ Грангузье шестьдесятъ двѣ тысячи золотыхъ монетъ, которыя онъ ему подарилъ, говоря:
— Государь, еще не время вамъ дѣлать такіе подарки. Подождите конца войны, потому что нельзя еще знать, какъ обернутся дѣла. А война, которую ведутъ безъ денегъ, не можетъ быть успѣшна. Нервомъ войны служитъ туго набитая мошна.
— Хорошо, — отвѣчалъ Грангузье, — когда война будетъ окончена, я васъ хорошо награжу, равно какъ и всѣхъ тѣхъ, кто мнѣ служилъ вѣрой и правдой.
Въ это самое время жители Бесса, Маршевьё, мѣстечка Сенъ-Жакъ, Трено де-Парилье[1] и другихъ сосѣднихъ мѣстъ прислали пословъ къ Грангузье, поручивъ сказать ему, что они освѣдомлены о вредѣ, причиняемомъ Пикрошолемъ ему и ихъ союзу, а потому они предлагаютъ ему свою помощь, какъ людьми, такъ и деньгами, и всякими военными припасами. Денегъ они присылали ему со всѣхъ штатовъ сто
_p._93.png)
тридцать четыре милліона два съ половиной золотыхъ экю.
Войско состояло изъ пятнадцати тысячъ тяжело вооруженныхъ рейтаровъ, тридцати двухъ тысячъ легкой
- ↑ Здѣсь Раблэ перечисляетъ нѣсколько десятковъ названій разныхъ мѣстечекъ, изъ окрестностей Шинона.