Въ то время года, когда наступаетъ уборка винограда, въ началѣ осени, мѣстные пастухи стерегли виноградники, чтобы скворцы не поклевали виноградъ. Въ это самое время пирожники изъ Лерна проѣзжали по большой дорогѣ, сопровождая десять или двѣнадцать возовъ съ пирогами, предназначенными для города. Вышеназванные пастухи вѣжливо попросили ихъ продать имъ пироговъ за деньги по рыночной цѣнѣ. Слѣдуетъ замѣтить, что нѣтъ роскошнѣе угощенія для тѣхъ, кто страдаетъ запоромъ, какъ поѣсть за завтракомъ винограда съ пирожками, будетъ ли то коринка, или мускатъ, или рислингъ. Но эту просьбу пирожники не только не исполнили, но — еще хуже того — сильно оскорбили пастуховъ, обозвали болтунами, дураками, скотами, тупицами, лѣнтяями, сластунами, пьяницами, хвастунами, негодяями, грубіянами, невѣжами, разинями, нищими, оборванцами, зубоскалами, свинопасами, погаными пастухами и еще другими обидными прозвищами, прибавивъ, что не пристало имъ ѣсть такіе прекрасные пироги, а должны они довольствоваться чернымъ хлѣбомъ и овсяными лепешками.
На эти оскорбленія одинъ изъ обруганныхъ, котораго звали Форжье, честнѣйшій человѣкъ и бакалавръ, мягко отвѣчалъ:
— Съ какихъ поръ стали вы такъ дерзки и грубы? Вы прежде охотно продавали намъ пирожки, а теперь въ нихъ отказываете. Такъ добрые сосѣди не дѣлаютъ, и мы съ вами не такъ поступаемъ, когда вы являетесь сюда покупать нашу прекрасную пшеницу, изъ которой печете свои пирожки. Мы охотно дали бы вамъ еще въ придачу винограда, но, клянусь Богородицей, вы раскаетесь въ своемъ поступкѣ и когда-нибудь мы вамъ отплатимъ тѣмъ же, когда вамъ что-нибудь понадобится отъ насъ, попомните это!
Марке, старшина цеха пирожниковъ, отвѣчалъ ему на это:
— Право, ты слишкомъ сердитъ сегодня утромъ. Вѣрно вчера, вечеромъ наѣлся пшонной каши. Подойди-ка поближе, я дамъ тебѣ пирожковъ.
Но когда Форжье, въ простотѣ души, подошелъ и вынулъ изъ пояса монету въ одиннадцать денье, ожидая, что Марке отпуститъ ему пирожки, этотъ послѣдній ударилъ его бичомъ по ногамъ, да такъ сильно, что шишки повскакивали, и хотѣлъ убѣжать; но Форжье закричалъ: «Караулъ! убиваютъ!» изо всѣхъ силъ и затѣмъ бросилъ въ него большой палкой, которую держалъ подъ мышкой, и угодилъ ему въ правый високъ, такъ что Марке свалился съ лошади полумертвый.
Тѣмъ временемъ прибѣжали мызники, которые неподалеку сбивали съ деревьевъ орѣхи длинными шестами, и принялись тузить пирожниковъ, точно хлѣбъ молотить. Другіе пастухи и пастушки, услышавъ крики Форжье, прибѣжали со своими пращами и принялись осыпать каменьями, точно градомъ. Въ концѣ концовъ, они ихъ задержали и отняли у нихъ четыре или пять дюжинъ пирожковъ, заплативъ за нихъ, однако, обычную цѣну, и дали имъ въ придачу сотню орѣховъ и три корзины бѣлаго винограда. Послѣ того пирожники помогли Марке, опасно раненному, сѣсть на лошадь и вернулись въ Лернэ, не продолжая пути въ Парелье, но крѣпко грозясь и ругая пастуховъ, волопасовъ и мызниковъ Селье и Сине. Пастухи же и пастушки стали угощаться пирожками и прекраснымъ виноградомъ и веселились подъ звуки волынки, подсмѣиваясь надъ хвастунами пирожниками, которымъ славно досталось за то, что они утромъ лѣвой рукой перекрестились. И стали прикладывать раздавленный виноградъ къ ногамъ Форжье, которыя скоро зажили.