Въ сутолокѣ жизни, когда вниманіе наше поглощено повседневными житейскими мелочами, мы всѣ бываемъ склонны забывать о глубокихъ язвахъ, разъѣдающихъ общество, и не удѣляемъ имъ того вниманія, котораго онѣ въ действительности заслуживаютъ. Иногда въ печать проникаютъ сенсаціонныя „разоблаченія“, касающіяся какой-либо мрачной стороны нашей общественной жизни и если эти разоблаченія успѣваютъ хоть немного пробудить насъ отъ спячки и обратить на себя вниманіе общества, — въ газетахъ, въ теченіи одного-двухъ мѣсяцевъ, появляются иногда превосходныя статьи и „письма въ редакцію“ по поводу затронутаго явленія. Нерѣдко въ этихъ статьяхъ и письмахъ проявляется не мало здраваго смысла и высокой гуманности, но обыкновенно подобная, внезапно поднятая въ прессѣ и обществѣ, агитація вскорѣ замираетъ. Прибавивъ нѣсколько новыхъ параграфовъ къ существующимъ уже сотнямъ тысячъ узаконеній; сдѣлавъ нѣсколько микроскопическихъ попытокъ съ цѣлью бороться, путемъ единичныхъ усилій, съ глубоко укоренившимся зломъ, которое можно побѣдить лишь усиліями всего общества, — мы снова погружаемся въ мелочи жизни, не заботясь о результатахъ недавней агитаціи. Хорошо еще, если, послѣ всего поднятаго шума, положеніе вещей не ухудшилось.
Такова судьба многихъ общественныхъ вопросовъ, и въ особенности — вопроса о тюрьмахъ и заключенныхъ. Въ этомъ отношеніи очень характерны слова миссъ Линды Джильбертъ (американской м-рсъ Фрай): „едва человѣкъ попалъ въ тюрьму, общество перестаетъ интересоваться имъ“. Позаботившись о томъ, чтобы арестантъ „имѣлъ хлѣба для ѣды, воды для питья и побольше работы“, — общество считаетъ выполненными всѣ свои обязанности по отношенію къ нему. Отъ времени до времени кто-либо, ознакомленный съ тюремнымъ вопросомъ, поднимаетъ агитацію по поводу сквернаго состоянія нашихъ тюремъ и другихъ мѣстъ заключенія. Общество, въ свою очередь, признаетъ, что необходимо что-нибудь предпринять для излѣченія зла. Но всѣ усилія реформаторовъ разбиваются о косность организованной системы, такъ какъ приходится бороться съ общераспространеннымъ предубѣжденіемъ общества противъ тѣхъ, кто навлекъ на себя кару закона; а потому борцы скоро устаютъ, чувствуя себя одинокими: никто не приходитъ имъ на помощь въ борьбѣ съ колоссальнымъ зломъ. Такова была судьба Джона Говарда (Howard) и многихъ другихъ. Конечно, небольшія группы людей, обладающихъ добрымъ сердцемъ и недюжинной энергіей, продолжаютъ, не взирая на общее равнодушіе, хлопотать объ улучшеніи быта арестантовъ или, точнѣе выражаясь, объ уменьшеніи вреда, приносимаго тюрьмами ихъ невольнымъ обитателямъ. Но эти дѣятели, руководимые исключительно филантропическимъ чувствомъ, рѣдко рѣшаются критиковать самые принципы, на которыхъ покоятся тюремныя учрежденія; еще менѣе занимаются они обслѣдованіемъ тѣхъ причинъ, вслѣдствіе которыхъ каждый годъ милліоны человѣческихъ существъ попадаютъ за стѣны тюремъ. Дѣятели этого типа пытаются лишь смягчить зло, но не подрѣзать его у самаго корня.
Каждый годъ около милліона мужчинъ, женщинъ и дѣтей попадаютъ въ тюрьмы одной Европы, и на содержаніе каторжныхъ и участковыхъ тюремъ тратится ежегодно около 100,000,000 рублей, не считая расходовъ на содержаніе той сложной судебной и административной машины, которая поставляетъ матеріалъ для тюремъ. А между тѣмъ, за исключеніемъ немногихъ филантроповъ и профессіонально заинтересованныхъ лицъ, — кого интересуютъ результаты, достигаемые при такихъ громадныхъ затратахъ? Оплачиваютъ ли наши тюрьмы громадную затрату человѣческаго труда, ежегодно расходуемаго на ихъ содержание? Гарантируютъ ли онѣ общество отъ возникновенія снова и снова того зла, съ которымъ онѣ, — какъ предполагается, — неустанно борятся?
Въ виду того, что обстоятельства моей жизни дали мнѣ возможность посвятить нѣкоторую долю вниманія этимъ важнымъ вопросамъ, я пришелъ къ заключенію, что, можетъ быть, будетъ не безполезнымъ подѣлиться съ читающей публикой, какъ моими наблюденіями надъ тюремной жизнью, такъ равно и тѣми выводами, къ которымъ меня привели мои наблюденія.
Съ тюрьмами и ссылкой мнѣ пришлось впервые познакомиться въ Восточной Сибири, въ связи съ работами комитета, учрежденнаго въ цѣляхъ реформы русской системы ссылки. Тогда я имѣлъ возможность ознакомиться, какъ съ вопросомъ о ссылкѣ въ Сибирь, такъ равно и съ положеніемъ тюремъ въ Россіи; тогда же мое вниманіе впервые было привлечено къ великимъ вопросамъ „преступленія и наказанія“. Позднѣе, съ 1874 по 1876 гг., въ ожиданіи суда, мнѣ пришлось провести почти два года въ Петропавловской крѣпости въ С.-Петербургѣ, гдѣ я могъ наблюдать на моихъ товарищахъ по заключенію страшныя послѣдствія одиночной системы. Оттуда меня перевели въ только что выстроенный тогда Домъ Предварительнаго Заключенія, считавшійся образцовой тюрьмой въ Россіи; наконецъ, отсюда я попалъ въ военную тюрьму при С.-Петербургскомъ военномъ госпиталѣ.
Когда я находился уже въ Англіи, въ 1881 г., ко мнѣ обратились съ предложеніемъ сообщить въ англійской печати о положеніи въ русскихъ тюрьмахъ людей, арестуемыхъ по обвиненію въ политическихъ преступленіяхъ; правдивое сообщеніе подобнаго рода являлось настоятельной необходимостью, въ виду систематической лжи по этому поводу, распространявшейся однимъ агентомъ русскаго правительства. Я коснулся этого вопроса въ статьѣ о русской революціонной партіи, напечатанной въ Fortnightly Revicio[1] (въ іюнѣ 1881 г.). Хотя ни одинъ изъ фактовъ, приведенныхъ въ вышеупомянутой статьѣ, не былъ опровергнутъ агентами русскаго правительства, но въ тоже время были сдѣланы попытки провести въ англійскую прессу свѣдѣнія о русскихъ тюрьмахъ, изображавшія эти тюрьмы въ самомъ розовомъ свѣтѣ. Тогда я, въ свою очередь, вынужденъ былъ въ рядѣ статей, появившихся въ „Nineteenth Century“, разобрать, что такое представляютъ собою русскія тюрьмы и ссылка въ Сибирь. По возможности воздерживаясь отъ жалобъ на притѣсненія, претерпѣваемыя нашими политическими друзьями въ Россіи, я предполагалъ дать въ своихъ статьяхъ понятіе о состояніи русскихъ тюремъ вообще, о ссылкѣ въ Сибирь и о результатахъ русской тюремной системы; я разсказалъ о невыразимыхъ мученіяхъ, которыя испытываютъ десятки тысячъ уголовныхъ арестантовъ въ тюрьмахъ Россіи, на пути, въ Сибирь и, наконецъ, въ самой Сибири, — этой колоссальной уголовной колоніи россійской имперіи. Чтобы пополнить мои личныя наблюденія, которыя могли устарѣть, я познакомился съ обширною литературою предмета, посвященною тогда, за послѣднее время, въ Россіи тюремному вопросу. Но именно это изученіе убѣдило меня, во-первыхъ, въ томъ, что положеніе вещей осталось почти такимъ же, какимъ оно было двадцать пять лѣтъ тому назадъ; во-вторыхъ, въ томъ, что, хотя русскимъ тюремнымъ чиновникамъ очень хочется имѣть подголосковъ въ Западной Европѣ, съ цѣлью распространенія изукрашенныхъ извѣстій объ ихъ якобы гуманной дѣятельности, все же они не скрываютъ суровой правды ни отъ русскаго правительства, ни отъ русской читающей публики. И въ оффиціальныхъ отчетахъ и въ прессѣ они открыто признаютъ, что тюрьмы находятся въ отвратительномъ состояніи. Нѣкоторыя изъ этихъ оффиціозныхъ признаній я привожу ниже.
Въ скоромъ времени послѣ того, какъ я писалъ о русскихъ тюремныхъ порядкахъ въ англійской прессѣ, — а именно — съ 1882 по 1886 гг., — мнѣ пришлось провести три года во французскихъ тюрьмахъ: въ Prison Départementale въ Ліонѣ и въ Maison Centrale въ Клэрво (Clairvaux). Описаніе обѣихъ этихъ тюремъ было дано мной въ статьѣ, появившейся въ „Nineteenth Century“. Мое пребываніе въ Клэрво, въ близкомъ сосѣдствѣ съ 1400 уголовныхъ преступниковъ, дало мнѣ возможность присмотрѣться къ результатами получаемымъ отъ заключенія въ этой тюрьмѣ, — одной изъ лучшихъ не только во Франціи, но, насколько мнѣ извѣстно, и во всей Европѣ. Мои наблюденія побудили меня заняться разсмотрѣніемъ съ болѣе общей точки зрѣнія вопроса о моральномъ вліяніи тюрьмы на заключенныхъ, въ связи съ современными взглядами на преступность и ея причины. Часть этого изслѣдованія послужила темой реферата, прочтеннаго мной въ Эдинбургскомъ Философскомъ Обществѣ.
Включая въ настоящую книгу часть моихъ журнальныхъ статей по тюремному вопросу, я подновилъ ихъ фактическій матеріалъ на основаніи свѣдѣній, въ большинствѣ случаевъ заимствованныхъ изъ русскихъ оффиціальныхъ изданій, а также выключивъ изъ нихъ полемическій элементъ. Вновь написанныя главы о ссылкѣ на Сахалинъ и объ одномъ эпизодѣ изъ жизни ссыльныхъ поляковъ въ Сибири служатъ дополненіемъ общаго описанія русскихъ карательныхъ учрежденій.
Примѣчанія править
- ↑ По всей вероятности, опечатка, имеется в виду «The Fortnightly Review». — Примѣчаніе редактора Викитеки.
