Вотъ мы и около корейской столицы. Передъ нами огромныя ворота, обдѣланныя какимъ-то сѣрымъ камнемъ, на которомъ высѣчены очень прихотливые и не лишенные красоты узоры. Корейцы, должно-быть, крѣпко боялись, чтобы сосѣди не проникли въ ихъ столицу, и обнесли ее очень высокою и толстою стѣною; ворота запираются тремя парами дверей, сплошь окованными толстымъ желѣзомъ, чудовищные засовы снабжены не менѣе чудовищными по величинѣ замками. Каждый день въ извѣстный часъ ворота закрываются, и никто не можетъ ни войти, ни выйти изъ города. По правую сторону воротъ стоитъ большой камень съ высѣченною на немъ надписью, которая гласитъ, какъ мы потомъ узнали, что каждый кореецъ долженъ убивать всякаго иностранца, осмѣлившагося высадиться на ихъ полуостровъ. Сами корейцы называютъ свою столицу Ганъ-Янъ, но у европейцевъ она извѣстна подъ именемъ „Сеулъ“, что значитъ по-корейски просто „столица“. Въ Сеулѣ около 200.000 жителей, значитъ, городъ большой, а потому мы ожидали, что передъ нами откроется величественная картина грандіозныхъ старинныхъ построекъ; но мы были очень разочарованы, когда, вступивъ съ грязную вонючую улицу, увидѣли рядъ простыхъ глиняныхъ мазанокъ съ соломенными и рѣдко черепичатыми кровлями, безъ оконъ. Около каждой мазанки заборъ и въ немъ небольшія ворота или калитка. Вдоль линіи домовъ тянутся канавки съ зловонною жидкостью: корейцы выводятъ всѣ нечистоты въ эти канавки. При такихъ условіяхъ наша прогулка не обѣщала быть привлекательною. Однако, какъ ни велико было разочарованіе, но по мѣрѣ того, какъ мы подвигались впередъ, интересъ возбуждался все болѣе и болѣе. Улицы были довольно оживлены, народа сновало много и всѣ въ бѣлыхъ костюмахъ.
Скоро мы вступили въ торговую часть города. Здѣсь мы размѣняли доллары: за каждый долларъ мы получили по длинной колбасѣ корейскихъ денегъ. Читатель улыбается этому выраженію, но оно вѣрно: у корейцевъ нѣтъ другой монеты, какъ „кешъ“, цѣна котораго полкопѣйки на наши деньги, а такъ какъ стоимость доллара равна двумъ рублямъ, то за каждый долларъ мы получили по четыреста кешъ. Кешъ имѣетъ по срединѣ четыре угольное отверстіе, черезъ которое нанизывается на соломенную веревку; по мѣрѣ расхода денегъ веревка укорачивается и на ней завязывается новый узелокъ, чтобы монеты не сваливались.
Мы пустились въ путь, взваливъ на каждое плечо по такой денежной колбасѣ, разсчитывая накупить пропасть диковинокъ. Разсчеты наши однако оказались невѣрны, — послѣ другихъ странъ Востока здѣсь рѣшительно не на чемъ остановиться. Въ лавкахъ служатъ приманкой бумажные вѣера, филигранное серебро, подсвѣчники, вышитый наволочки, подушки, котелки для варки риса, плевательницы и тому подобная домашняя утварь, сдѣланная изъ чисто отполированной мѣди. Только послѣдняя, кажется, и сдѣлана руками корейцевъ, все же остальное привезено изъ Китая и Японіи. Мы тщетно разыскивали хоть что-нибудь интересное, выдѣлываемое дѣйствительно самими корейцами. Въ одной изъ лавокъ мы наткнулись на желѣзныя шкатулки съ серебряною инкрустаціей, такихъ мы еще нигдѣ не видѣли; это, наконецъ, оказалось дѣйствительно чисто мѣстнымъ произведеніемъ, и мы съ большимъ вниманіемъ принялись разсматривать его. Работа оказались очень хорошею, а нѣкоторые рисунки серебряной инкрустаціи замѣчательно красивы. Ящики снабжены иногда очень хитрыми секретными замками, въ родѣ нашихъ устюжскихъ. Судя по страшной дороговизнѣ этихъ шкатулочекъ, корейцы очень высоко цѣнятъ свой трудъ и искусство. Базаръ или рынокъ не великъ и не можетъ похвастать оживленностью и многолюдствомъ. На немъ продаются самые заурядные предметы: въ одномъ мѣстѣ на соломенныхъ циновкахъ грудами лежатъ фрукты, въ другомъ — овощи, въ третьемъ — посуда; но больше всего занимаются табачною торговлей. Корейцы — большіе любители покурить, и курятъ такъ же, какъ японцы, т.-е. изъ крошечныхъ трубочекъ съ дѣтскій наперстокъ величиной, и начинаютъ курить тоже съ ранняго возраста.
Почти всѣ фрукты привезены изъ Китая; они превосходнаго качества, въ особенности абрикосы и персики, и продаются очень дешево. Сами корейцы не занимаются садоводствомъ, потому что слишкомъ обильные лѣтніе дожди и частые туманы не благопріятствуютъ полному дозрѣванію плодовъ.
На одной изъ большихъ улицъ наше вниманіе было остановлено какимъ-то шумомъ; идущая публика спѣшила почтительно разступиться. Оказалось, что шесть корейскихъ слугъ съ громкими криками несли въ креслѣ-паланкинѣ важнаго чиновника. Костюмъ этого господина рѣзко выдѣлялся изъ всей толпы: онъ былъ сдѣланъ изъ шелковыхъ матерій яркихъ цвѣтовъ. На головѣ у него огромная шляпа съ хвостами изъ разноцвѣтныхъ шариковъ на томъ мѣстѣ, гдѣ обыкновенно бываютъ ленты. Другой такой же сановникъ ѣхалъ верхомъ на лошади, богато украшенной разноцвѣтными погремушками. Разряженный вельможа сидѣлъ почти неподвижно на чрезвычайно высокомъ сѣдлѣ, какъ на какомъ-то возвышеніи, и едва поворачивалъ свою гордую голову. Все сѣдло расшито серебромъ, золотомъ и засыпано украшеніями. Самъ сѣдокъ не правитъ и не держитъ въ рукахъ поводьевъ, — это слишкомъ унизительно для него, — а лошадь ведутъ подъ уздцы двое слугъ; четверо другихъ идутъ по сторонамъ лошади и всегда готовы поддержать господина, еслибы тотъ, потерявъ вдругъ равновѣсіе, началъ валиться съ своего высокаго сѣдалища.
Самыо высокіе и знатные чиновники переносятся по улицамъ въ чрезвычайно странныхъ экипажахъ какой-то смѣшанной системы: это не то тачка, не то носилки, не то кресло, вѣрнѣе — кресло-носилки, поставленныя на одно колесо. Чѣмъ знатнѣе лицо, тѣмъ большее число слугъ сопровождаетъ его. Очень часто знакомъ высокаго происхожденія вельможи служитъ то, что спинка его кресла покрыта леопардовою шкурой, которая играетъ большую роль во всѣхъ оффиціальныхъ церемоніяхъ корейцевъ.
Среди уличной толпы большой интересъ представляютъ собою фигуры, одѣтыя въ траурный костюмъ изъ бѣлой пеньковой матеріи, опоясанный лентою или простою веревкою. Головы при этомъ почти совсѣмъ закрыты шляпами, очень похожими на опрокинутыя корзинки; шляпы эти доходятъ до плечъ и имѣютъ только выемку для лица. Снизу лицо закрывается деревяннымъ треугольникомъ въ видѣ вѣера, который въ рукахъ у корейца. Никто не смѣетъ заговаривать съ этими печальными фигурами, да и сами онѣ говорятъ мало, а безмолвно, съ сосредоточеннымъ видомъ, бродятъ по улицамъ. Французскіе миссіонеры очень часто пользовались таинственнымъ траурнымъ нарядомъ для того, чтобы путешествовать, скрываясь подъ защитою его отъ нескромныхъ вопросовъ мандариновъ и заниматься безъ опаски обращеніемъ народа въ христіанство.
Во всей столицѣ мы не нашли ни одного сколько-нибудь замѣчательнаго зданія; самыя красивыя изъ нихъ смѣшанныя корейско-китайскія и корейско-японскія и по характеру архитектуры, и по внутреннему убранству. Даже тѣ дома корейцевъ, которые носятъ громкое названіе дворцовъ, представляютъ изъ себя вообще простыя мазанки изъ глины, поднятыя на столбахъ и крытыя соломой.