Задача отряда: охранять линію отъ д. Шанматунъ (правый флангъ) по долинѣ Ломогоу (эта деревня расположена въ 6 верстахъ южнѣе д. Шанматунъ), къ сѣверу до д. Киминсы, протяженіемъ въ 12 верстъ, производить развѣдки на всемъ этомъ фронтѣ до соприкосновенія съ противникомъ и держать связь, направо — съ отрядомъ г. Грекова (1 бат. 12-го В. Сибирскаго полка, 11½ сотенъ и 4 кн. горн. орд.), стоявшимъ въ д. Лаодитанъ, и налѣво — съ охотничьими командами, выдвинутыми въ окрестности д. Ляндясань (бывшій этапъ большой дороги Ляоянъ — Фынхуанченъ), и войсками, занимавшими позицію между д. д. Киминсы и Тасинтунь (на этой передовой позиціи обыкновенно располагался 1 баталіонъ). Резервъ отряда долженъ былъ быть расположенъ въ д. Тунсинпу. Предписывалось имѣть особенное наблюденіе на линіи охраненія за высотою 161, лежавшей въ 1½ верстахъ сѣвернѣе перевала между д. д. Тунсинпу и Сяматунъ; кажется эта высота была указана самимъ командующимъ арміей. Такимъ образомъ отрядъ прикрывалъ всѣ подступы къ правому флангу главной позиціи В. отряда, тянувшейся къ востоку отъ д. Кофынцы, до высоты 300, обходъ и охватъ котораго были тѣмъ болѣе вѣроятны, что японцамъ представлялось особенно выгоднымъ нанести свой рѣшительный ударъ въ разрѣзъ между обѣими группами нашей арміи — Восточной г. Бильдерлинга и Южной г. Зарубаева, занимавшей позицію у Айшаньчжуаня.
Принимая во вниманіе ничтожныя силы отряда, трудно было разсчитывать не только на упорное сопротивленіе — задержку наступленія противника, но нельзя было дать сторожевой нарядъ, достаточный для обезпеченія фронта охраненія отъ прорыва партіями японцевъ, по гористой пересѣченной мѣстности. На слѣдующій же день, послѣ рекогносцировки позиціи на перевалѣ, я донесъ въ штабъ В. отряда, что для прочнаго удерживанія имѣвшаго столь серьезное значеніе раіона впереди стратегически важнаго (наиболѣе подверженнаго обходу и охвату, такъ какъ стоявшая правѣе В. отряда ближайшая часть войскъ, подъ начальствомъ г. Засулича, была удалена отъ позиціи болѣе чѣмъ на переходъ, и потому являлось естественнымъ стремленіе японцевъ ударить въ разрѣзъ) фланга, необходимо значительно увеличить силы отряда, а, для прочнаго охраненія заданной линіи, желательно получить еще хотя одинъ баталіонъ. Мои соображенія не были приняты во вниманіе. При данныхъ силахъ пришлось организовать службу слѣдующимъ образомъ: было выставлено 3 заставы:
№ 1 (правофланговая) 1 взводъ казаковъ, на дорогѣ — Тунсинпу — Шанматунъ, въ 5½ верстахъ отъ первой деревни, на томъ мѣстѣ, гдѣ дорога мѣняла свое направленіе, поворачивая на востокъ;
№ 2 (средняя—главная) ¾ роты и ½ сотни, на перевалѣ по дорогѣ Тунсинпу — Сяматунъ, въ 3 верстахъ отъ первой деревни; начальнику этой заставы подчинялся и выдѣляемый имъ взводъ стрѣлковъ для обезпеченія высоты 161, лежащей въ 1½, верстахъ сѣвернѣе перевала;
№ 3 (лѣвофланговая) ¼ роты и взводъ казаковъ, на дорогѣ Тунсинпу — Киминсы, въ 4½ верстахъ отъ первой деревни.
Заставы 2 и 3 выставляли пѣхотные посты, образовавшіе непрерывную линію охраненія на протяженіи около 4 верстъ, считая отъ заставы № 3 до 1½—2 версты южнѣе перевала, занимаемаго заставой № 2. Продолжить такое же охраненіе до заставы № 1 было невозможно, вслѣдствіе удаленія послѣдней. Слѣдовательно противникъ могъ всегда ночью и даже днемъ проникать между заставами №№ 1 и 2. Такъ и случилось на самомъ дѣлѣ: наступленіемъ 2—3-хъ баталіоновъ въ обходъ праваго фланга заставы № 2 японцы начали Ляоянское сраженіе 11 августа. Всѣ 3 заставы высылали отъ себя постоянно конные дозоры — вѣрнѣе разъѣзды — въ долину Ломогоу, которые не только постоянно наблюдали ея участокъ отъ Шанматунъ до Киминсы, но проникали на правый берегъ протекавшей (теченіе съ юга на сѣверъ) по долинѣ рѣчки. Застава № 2 высылала пѣшихъ развѣдчиковъ для изслѣдованія мѣстности между ея правофланговымъ постомъ и заставою № 1. Такимъ образомъ въ постоянномъ нарядѣ на сторожевой службѣ находилась половина отряда (1 рота и 1 сотня); смѣна производилась черезъ каждыя 3 или 2 сутокъ, въ зависимости отъ состоянія погоды (жары, перемежающіяся съ тропическими ливнями).
Резервъ отряда расположился въ Тунсинпу; 3 взвода занимали прекрасный импань китайскаго купца; внутреннее помѣщеніе магазина, занимаемое офицерами, было роскошно; одинъ взводъ размѣщался въ фанзѣ по другую сторону улицы; уральская сотня стала бивакомъ у западной окраины деревни; въ близъ лежащей фанзѣ помѣстился штабъ отряда. Деревня тянулась съ востока на западъ на 1½ версты, имѣла двѣ параллельныхъ улицы — дороги и нѣсколько поперечныхъ, представляя неправильнаго вида четырехъ-угольникъ, площадью около 1 кв. версты; на западной окраинѣ деревни находилась обширная усадьба китайскаго офицера. Какъ мѣстный предметъ для обороны, деревня не имѣла никакого значенія, будучи окружена съ 3-хъ сторонъ (кромѣ западной) высотами и холмами, прилегавшими къ ней непосредственно довольно крутыми скатами (съ сѣвера и сѣверо-востока), или подходившими къ ея окраинѣ на ближній ружейный выстрѣлъ холмами (съ юга и юго-востока); на востокъ, къ перевалу, тянулось довольно узкое дефиле — долина ручья, истоки котораго находились у перевала; ручей во время дождей обращался въ бурный потокъ, разрѣзывавшій въ двухъ мѣстахъ главныя улицы деревни; по прекращеніи дождей онъ немедленно высыхалъ.
Позиція у Тунсинпу не удовлетворяла требованіямъ тактики, потому что прилежащія къ ней высоты, которыя и приходилось занимать для обороны, совершенно командовались впереди лежащею мѣстностью; тѣмъ не менѣе, въ случаѣ наступленія противника съ востока и юго-востока (какъ случилось 11 и 12 августа), можно было расположить войска по сопкамъ къ востоку и юго-востоку отъ деревни, при чемъ первыя отдѣлялись отъ вторыхъ долиною ручья (она же дорога изъ Тунсинпу въ Сяматунъ). Фронтъ этой позиціи не могъ быть менѣе 2 верстъ, т. е. совсѣмъ не соотвѣтствовалъ силамъ отряда. Лѣвый флангъ — сѣвернѣе названной долины — имѣлъ за собою еще одну относительно хорошую позицію на сопкахъ, лежавшихъ сѣвернѣе деревни, круто обрывавшихся на западъ въ долину р. Сидахыа и имѣвшихъ достаточное командованіе, но отступленіе съ этой послѣдней позиціи было въ высшей степени затруднительно, такъ какъ приходилось слѣдовать по открытой широкой долинѣ болѣе 2 верстъ; въ случаѣ захвата же д. Тунсинпу, можно было уходить только сопками на сѣверъ. Правый флангъ находился еще въ худшихъ условіяхъ, потому что, будучи сбитъ съ невысокихъ сопокъ (скорѣе холмовъ) у деревни, долженъ былъ сразу отходить по открытой мѣстности; кромѣ того сами холмы по своей ничтожной профили не представляли удобства дальнаго обстрѣла и укрытія. Я не дѣлаю оцѣнки позиціи на высотахъ по линіи сторожевого охраненія отряда (высота 161, перевалъ и сопки южнѣе), потому что оборонять ихъ при данныхъ силахъ отряда было совершенно невозможно, хотя нельзя не оговориться, что если бы, вмѣсто 2 ротъ, было 2 баталіона, и можно было бы расчитывать на серьезную оборону отрядомъ Грекова высоты 282, а передовыми войсками, выдвинутыми къ Ляньдясань, высотъ между д.д. Тагоу и Тасинтунь, то овладѣніе лѣвымъ берегомъ долины Ломогоу обошлось бы противнику не дешево (на самомъ дѣлѣ японская гвардія заняла его въ ночь съ 10 на 11 августа безъ выстрѣла), а веденіе нашими войсками хотя бы и не упорнаго, а чисто рекогносцировочнаго боя на названныхъ позиціяхъ позволило бы выяснить группировку силъ и намѣренія противника. Это выясненіе было много труднѣе при условіи боя въ котловинѣ Тунсинпу, окруженной полукругомъ командующихъ гребней и высотъ. Такъ случилось на самомъ дѣлѣ, при чемъ отрядъ Грекова и передовыя части, занимавшія Ляньдясань и сопки между д.д. Киминсы, Тасинтунь и Тагоу, отошли безъ боя, или съ самой ничтожной перестрѣлкой.
24 іюля съ разсвѣтомъ я былъ уже на перевалѣ. Не только заставы, но и никакого поста Верхнеудинцевъ тамъ не оказалось. Я послалъ искать начальника заставы. Черезъ два часа явился офицеръ, доложившій, что онъ рѣшительно ничего не знаетъ, и что его люди стояли ночью у самой окраины деревни. Слѣдовательно приходилось не принимать сторожевую и развѣдывательную службу, въ смыслѣ ихъ продолженія, а приступать къ нимъ вновь съ самаго начала: освѣтить мѣстность и искать противника. На заставы стала 2-я сотня подъесаула Прикащикова, самого энергичнаго и дѣльнаго офицера изъ всѣхъ имѣвшихся въ данную минуту въ отрядѣ, и 4-я рота штабсъ-капитана Гребенка (убитъ подъ Бенсиху 29 сентября), офицера лишеннаго всякой иниціативы. Выше я говорилъ, что мѣстность на перевалѣ была уже мнѣ знакома съ 19 іюня; теперь я не могъ лично произвести ей детальную рекогносцировку, потому что нарывъ на правой ступнѣ, вслѣдствіе надѣванія сапога на предшествовавшемъ маршѣ, настолько усилился, что я совсѣмъ не могъ двигаться. Прикащиковъ быстро разставилъ сторожевое охраненіе къ сѣверу отъ перевала, но съ Гребенка, которому было поручено то же къ югу, пришлось повозиться. Онъ не отдавалъ себѣ отчета въ томъ, что требовалось отъ полуроты, потому что нельзя было примѣнить въ точности требованія устава полевой службы, и на каждое мое указаніе выполненія наряда упорно возражалъ, что это невозможно, или неправильно, или что онъ не понимаетъ въ чемъ дѣло. Пришлось наконецъ внушить ему: „старшій начальникъ не долженъ вмѣшиваться въ детали выполненія службы ротою — заставою, но я уже и такъ принялъ во вниманіе всѣ ваши затрудненія по особенностямъ даннаго наряда и далъ вамъ самыя подробныя практическія указанія, которыя дополню и провѣрю еще, какъ только буду въ состояніи ходить; потрудитесь въ своемъ исполненіи идти навстрѣчу моихъ желаній, и бросьте ваши возраженія и критику, или мнѣ придется передать командованіе ротой другому офицеру“. Съ этой минуты Гребенка сдѣлался, что называется, шелковымъ и выполнилъ все ему указанное вполнѣ удовлетворительно.
Для освѣщенія долины Ломогоу немедленно съ перевала спустились 3 разъѣзда уральцевъ, получившихъ задачи: правый — дойти до д. Шанматунъ, средній — изслѣдовать участокъ Сяматунъ-Хоганза-Холунгоу, и лѣвый — Эрдахэ-Киминсы-Ляньдясань. Эти разъѣзды скоро встрѣтили въ окрестностяхъ д. Сяматунъ нѣсколько десятковъ конныхъ и пѣшихъ японскихъ развѣдчиковъ; я поддержалъ ихъ стрѣлками съ заставы; послѣ перестрѣлки, продолжавшейся около получаса, мы заставили противника очистить не только деревню, но и сопки между д. д. Сяматунъ и Пьяндяванъ, на противолежащемъ берегу. Съ нашей стороны потерь не было, но у японцевъ были убитые и раненые, что подтвердилось не только нашимъ наблюденіемъ и показаніями китайцевъ, но и 6-ю уральцами изъ лѣваго разъѣзда, пробравшимися черезъ д. Эрдахэ на крутыя сопки сѣвернѣе Холунгоу. 3 спѣшившихся казака влѣзли на сопку и, видя какъ китайцы несутъ носилки съ ранеными, открыли огонь по сопровождавшимъ ихъ японцамъ. Китайцы бросили носилки и убѣжали; японцы сперва хотѣли ихъ подобрать, но также принуждены были бѣжать. Казаки не могли спуститься съ отвѣсныхъ скалъ, чтобы взять какіе нибудь трофеи, и просидѣли такъ до ночи. Надо полагать, что этотъ огонь въ тылу японцевъ помогъ намъ принудить ихъ къ скорѣйшему отступленію.
Когда все дѣло кончилось, ко мнѣ пріѣхалъ уссурійскій казакъ вольноопредѣляющійся, хорошо знакомый по службѣ въ полку, и доложилъ, что съ своими двумя казаками принималъ также участіе въ перестрѣлкѣ, выѣхавъ съ юга изъ окрестностей д. Мамакей, съ донесеніемъ г. Грекову отъ начальника разъѣзда корнета Юзефовича. Юноша доложилъ мнѣ, что японцы разъѣздомъ обнаружены не были, и Юзефовичъ вѣроятно скоро возвратится. На мое замѣчаніе, что разъѣздъ можетъ неожиданно наткнуться на японцевъ, которыхъ мы только что прогнали изъ Сяматуна, вольноопредѣляющійся весело отвѣтилъ: „в-е в-е, вѣдь это Юзефовичъ — этотъ не попадется, да къ тому же онъ слышалъ перестрѣлку“. Это соображеніе меня нѣсколько успокоило, потому что когда я вернулся въ Тунсинпу, то засталъ всѣхъ жителей деревни столпившихся на улицѣ и находившихся въ крайнемъ волненіи, предполагая немедленное наступленіе японцевъ, въ виду слышанной перестрѣлки; разстояніе отъ Сяматуна до Мамакея, гдѣ могъ быть Юзефовичъ, равно разстоянію отъ той же деревни до Тунсинпу и слѣдовательно допускало разъѣзду слышать нашу перестрѣлку. Тѣмъ не менѣе я отдалъ приказаніе всѣмъ постамъ и дозорамъ, въ случаѣ проѣзда мимо нихъ какого либо офицера, немедленно прислать его ко мнѣ, такъ какъ, во-первыхъ, хотѣлъ просто видѣть своего друга, а во-вторыхъ, убѣдиться въ его безопасности, но онъ такъ и не появился, и предчувствіе меня не обмануло: въ этотъ день онъ былъ окруженъ, отстрѣливался, рубился и, по одной версіи, былъ убитъ и зарытъ около д. Мамакей, а по другой взятъ въ плѣнъ смертельно раненымъ и скончался на пути въ Японію. Мнѣ стоило большого труда привить всѣмъ чинамъ отряда правило препровождать ко мнѣ всѣхъ случайно появлявшихся въ раіонѣ отряда представителей нашихъ войскъ, что не исполнялось даже, когда они бывали въ д. Тунсинпу, т. е. въ нѣсколькихъ шагахъ отъ меня. Иногда вдругъ въ разговорѣ съ подчиненнымъ узнаешь, что приходилъ казакъ или охотникъ, разсказывавшій то-то и то-то — часто очень важное, напримѣръ при возвращеніи съ развѣдки.
Въ общемъ дѣятельность отряда 24 іюля, т. е. въ первый же день расположенія его въ Тунсинпу, ознаменовалась полной удачей, такъ какъ противникъ отступилъ понеся потери, а мы, не имѣя урона, сдѣлались полными хозяевами участка долины Ломогоу, ввѣреннаго нашему охраненію, достигнувъ подробнаго освѣщенія всего фронта и убѣжденія въ отсутствіи значительныхъ силъ непріятеля. Такой быстрый первый успѣхъ, въ виду предстоящаго выполненія важной задачи, былъ очень полезенъ, ибо онъ поднялъ духъ отряда и сплотилъ между собою его части. Принимая во вниманіе, что, начиная съ 15 іюля, намъ пришлось порядочно поработать и находиться постоянно въ полномъ напряженіи, я счелъ нужнымъ дать нѣкоторую оцѣнку, дѣятельности ввѣренныхъ мнѣ войскъ и отдалъ приказъ отряду № 1 (приложеніе 2-е). Онъ произвелъ хорошее впечатлѣніе, особенно на уральцевъ, которые выказывали вообще мнѣ рѣшительно всѣмъ свои симпатіи. Наша дѣятельность была оцѣнена и начальникомъ Восточнаго отряда г. Ивановымъ, извѣстившимъ меня о своемъ удовлетвореніи всѣмъ сдѣланнымъ отрядомъ и приказавшимъ дать нижнимъ чинамъ нѣсколько чарокъ водки, которой мы достать не могли.
Въ отношеніи связи съ сосѣдними отрядами были приняты слѣдующія мѣры: застава № 3 высылала своихъ казаковъ въ д. Ляньдясань, застава № 1 — къ д. Лаодитанъ; кромѣ того, связь съ отрядомъ Грекова поддерживалась по выставленной имъ летучей почтѣ, долиною р. Сидахыа въ д. Чинертунь (штабъ В. отряда); по ней же и я сносился со штабомъ отряда; такую связь съ послѣднимъ я сперва не считалъ надежной, не имѣя вообще никакого довѣрія ко всякаго рода службѣ исполняемой частями отряда Грекова, но, на другой же день по вступленіи моемъ въ Тунсинпу, мнѣ случайно удалось сдѣлать летучую почту 2-го Верхнеудинскаго полка своимъ надежнымъ исполнительнымъ органомъ. Постъ, стоявшій въ деревнѣ (около 15 казаковъ) подчинялся мнѣ, какъ начальнику гарнизона населеннаго пункта; я услышалъ, что на посту произошелъ безпорядокъ, и немедленно отправился въ занимаемую имъ кумирню; люди перепились ханшиномъ, и одинъ изъ очередныхъ, посланный съ пакетами въ Чинертунь, свалившись съ лошади, потерялъ почту, подобранную другимъ казакомъ того же поста. Я произвелъ дознаніе, убѣдился въ томъ, что ничего не пропало, и внушилъ старшему на посту, а равно и провинившимся казакамъ, что они подлежатъ преданію суду, но я готовъ оставить дѣло безъ послѣдствій, если они поклянутся мнѣ нести впредь службу исправно. Казаки согласились съ радостью, и съ этой минуты исправность ихъ службы не оставляла никогда желать лучшаго. Старшій поста урядникъ по нѣсколько разъ въ сутки являлся ко мнѣ для исполненія моихъ порученій, и точно исполнялъ мое приказаніе, давать мнѣ для прочтенія, прежде отсылки въ Чинертунь, всѣ донесенія изъ штаба Грекова. Ни одно изъ нихъ меня не миновало, а это было необходимо, потому что штабъ этотъ совсѣмъ не оріентировалъ меня въ обстановкѣ, а обращался лишь въ тѣхъ случаяхъ, когда почему либо опасался противника и просилъ содѣйствія. Кромѣ того, я могъ иногда оріентировать штабъ В. отряда въ неточности посылавшихся ему донесеній изъ Лаодитана, напр. послѣ рекогносцировки предписанной Грекову въ раіонѣ къ юго-западу отъ Лаодитана (подъ носомъ у отряда), прилежавшемъ къ сферѣ наблюденія моей заставы № 1, прочитавъ въ донесеніи Свѣшникова такую фразу — „японцы не обнаружены, т. е. они были и ушли“ — я приписалъ: „никогда японцевъ тамъ не было, потому что уже двое сутокъ тамъ стоятъ и ходятъ посты и дозоры заставы № 1.
Дѣятельность отряда за все время стоянія въ Тунсинпу была довольно однообразна, такъ какъ продолжавшіеся большую часть дней тропическіе дожди сдѣлали затруднительными какія либо операціи. До самого разсвѣта 11 августа противникъ выказывалъ полную пассивность, готовясь къ рѣшительному удару, что было совершенно въ духѣ тактики японцевъ: не заниматься мелкими перестрѣлками и ничего не стоющими набѣгами маленькихъ партій, а начать сразу рѣшительную операцію. Составъ отряда былъ вскорѣ совершенно измѣненъ. 27 іюля пришло приказаніе отправить къ своему полку, находившемуся при 2-мъ корпусѣ, уральцевъ; на смѣну имъ прибыли 5-я сотня 2-го Верхнеудинскаго полка (стала на сторожевое охраненіе днемъ 27 іюля) и 3-я сотня 2-го Читинскаго полка (пришла въ полдень 28 іюля). Уральцы ушли отъ меня 28 іюля, и мнѣ было крайне отрадно видѣть, что, какъ офицеры, такъ и казаки, уходили изъ отряда съ сожалѣніемъ. Съ 5-й сотней Верхнеудинцевъ я отлично познакомился, находясь въ отрядѣ Абадзіева, и поэтому былъ спокоенъ и увѣренъ въ отличномъ исполненіи службы; командиръ сотни подъесаулъ Чернояровъ способный и толковый офицеръ, а его оба офицера, сотникъ Васильковскій и хорунжій Ушаковъ были мнѣ извѣстны по гвардіи, а въ особенности первый, какъ выдающійся офицеръ; оба успѣли себя зарекомендовать и боевой службой, которую я наблюдалъ въ Сандіазѣ. Долженъ откровенно сознаться, что прибытіе на смѣну лихихъ уральцевъ 3-й сотни Читинцевъ повергло меня въ нѣкоторое уныніе; сотней командовалъ есаулъ Князь Александръ Николаевичъ Долгоруковъ, и вотъ именно, узнавъ его, я огорчился. Будучи два года начальникомъ штаба 1-й Гв. кавалерійской дивизіи, я хорошо зналъ большинство ея офицеровъ, а потому зналъ также, что этотъ штабсъ-ротмистръ Кавалергардскаго полка не пользовался репутаціей лихого строевого офицера; впрочемъ мнѣ было извѣстно, что это очень развитой и образованный человѣкъ, окончившій курсъ восточныхъ языковъ при Главномъ Штабѣ и стремившійся дополнить свое образованіе въ академіи генеральнаго штаба, которую онъ теперь временно и оставилъ, отправившись на войну по собственному желанію. Ну, подумалъ я, когда крупная, съ виду очень флегматичная, фигура симпатичнаго князя довольно грузно опустилась съ сѣдла на дворѣ моей фанзы, и мы привѣтствовали другъ друга на театрѣ военныхъ дѣйствій, какъ старые товарищи, придется пожалуй съ нимъ повозиться; я опасался больше всего, что онъ не будетъ проявлять достаточно энергіи. Нарочно описываю впечатлѣніе нашей встрѣчи, чтобы показать, насколько трудно узнать и оцѣнить боевыя способности офицера въ мирное время. Дѣйствительно, безмѣрно благопріятствовавшая судьба посылала мнѣ въ распоряженіе одного изъ самыхъ лучшихъ, самыхъ достойныхъ русскихъ воиновъ. По крайней мѣрѣ за всю кампанію я не встрѣтилъ въ нашей арміи офицера столь выдающагося во всѣхъ отношеніяхъ и столь высоко-талантливаго, какъ Князь Александръ Николаевичъ; по совѣсти, скажу, что мы обязаны во многомъ его талантамъ нашими успѣхами надъ японской императорской гвардіей въ бояхъ 11 и 12 августа.
30 іюля былъ отозванъ штабъ-офицеръ Князь Амилахори и уѣхалъ поспѣшно, съ удовольствіемъ, даже не простившись со мною. 5 августа, т. е. всего за 5 дней до рѣшительнаго боя (я обращаю вниманіе читателей на то, какъ тяжело начальнику постоянно мѣнять войска, которыми онъ командуетъ, и, долженъ сказать, что это не только тяжело, но неминуемо вредитъ дѣлу и даже можетъ вести къ катастрофамъ: калифъ на часъ не начальникъ, и это въ такомъ страшномъ дѣлѣ, какъ бой) на смѣну 1-й и 4-й ротъ 9-го В. Сибирскаго стрѣлковаго полка прибыли 9-я и 10-я роты. Мнѣ было грустно разставаться съ нижними чинами, съ которыми я совершенно сжился за трехъ-недѣльное командованіе ими и зналъ ихъ всѣхъ въ лицо, а многихъ по фамиліямъ, но въ отношеніи офицеровъ, про которыхъ не могу сказать, что они были плохи, я не сожалѣлъ ихъ, кромѣ одного — капитана Врублевскаго. Этотъ симпатичный человѣкъ имѣлъ орденъ Св. Георгія 4 ст., полученный въ 1900 году не въ борьбѣ съ китайцами или хунхузами въ открытомъ полѣ, а за оборону нашего посольства въ Пекинѣ, гдѣ онъ проявилъ чудеса храбрости, мужества и выносливости. Я увѣренъ, что тѣ тягости, которыя онъ пережилъ, оставили слѣдъ на его нервной системѣ, и поэтому иногда мнѣ приходилось обращаться съ нимъ какъ съ больнымъ. Тѣмъ не менѣе я успѣлъ оцѣнить высокія достоинства этого человѣка и прощалъ ему тѣ маленькіе недочеты, которые онъ къ сожалѣнію, проявлялъ довольно часто. Долженъ сказать, что, весьма мало интересуясь своими подчиненными, онъ, тѣмъ не менѣе былъ ими очень любимъ. Среди офицеровъ полка это былъ всеобщій любимецъ. Вновь прибывшія роты производили отличное впечатлѣніе, какъ офицеры, такъ и нижніе чины. Это были роты третьяго баталіона, состоявшаго изъ отборнаго элемента, высланнаго Русской арміей на усиленіе сибирскихъ стрѣлковъ въ самомъ началѣ войны. По моему глубокому убѣжденію фактъ влитія въ эти войска одной третьей части такого отборнаго элемента во многомъ способствовалъ той славѣ, которую стяжали себѣ въ эту кампанію сибирскіе стрѣлки. Командиръ 9-й роты капитанъ Кантаровъ, уже прослужившій 25 лѣтъ въ офицерскихъ чинахъ, былъ еще достаточно бодръ, отличался находчивостью, исполнительностью и точностью. Командиръ 10-й роты капитанъ Томашевскій былъ еще молодой человѣкъ, интеллигентный, дѣятельный и усердный, знатокъ ротнаго хозяйства. Младшихъ офицеровъ было всего двое, но о нихъ рѣчь будетъ еще впереди, а тутъ только скажу, что они не оправдали перваго произведеннаго на меня благопріятнаго впечатлѣнія. Я выѣхалъ ротамъ навстрѣчу, и, увидѣвъ настоящихъ красавцевъ и богатырей, почувствовалъ подъемъ духа и сказалъ имъ горячее привѣтственное слово, на которое они отвѣтили мнѣ могучимъ сердечнымъ ура. Какъ сейчасъ помню, всматриваясь при первой же встрѣчѣ въ лица этихъ настоящихъ героевъ, изъ которыхъ скоро я не досчитывался многихъ и многихъ, я прочелъ у нихъ какую то рѣшимость и увѣренность, и не ошибся: эти роты дали Куропаткину первую побѣду на поляхъ Маньчжуріи; онѣ начали и трое сутокъ вели побѣдоносно и грозно начало — завязку его перваго генеральнаго сраженія; онѣ — эта горсть чудо-богатырей — искупили неудачу Восточнаго отряда подъ Тюренченомъ и сдѣлали изъ него непобѣдимый подъ Ляояномъ 3-й Сибирскій корпусъ. Много помогли и казаки, но основою боя были эти двѣ молодецкія роты, пришедшія добровольцами изъ Россіи положить за родину свои головы. Миръ праху павшихъ героевъ, слава и честь живымъ! Вы не только честно исполнили свой долгъ, но покрыли громкою славою свои знамена! Пусть же исторія отдастъ вамъ должное, и пусть ваши, къ сожалѣнію, безвѣстныя имена послужатъ примѣромъ нашимъ дѣтямъ въ будущихъ войнахъ нашего отечества.
Въ общемъ, хотя перемѣна состава отряда и затруднила исполненіе службы и командованія, такъ какъ новымъ частямъ пришлось вновь знакомиться съ мѣстностью и обстановкой, но качественный составъ прибывшихъ войскъ съ избыткомъ искупалъ эти затрудненія.
Развѣдывательная служба отряда. Выше сказано, что посылая отрядъ съ перевала Мяолинъ въ Тунсинпу, г. Ивановъ предвидѣлъ, что именно на Тунсинпу послѣдуетъ главный ударъ противника, при атакѣ Ляньдясанской позиціи Восточнаго отряда. Помня и вѣря въ указаніе начальника, я старался всѣми силами развѣдать группировку силъ японцевъ не только передъ фронтомъ ввѣреннаго мнѣ отряда, но и много правѣе его, такъ какъ по группировкѣ можно было судить о намѣреніяхъ противника. Естественнѣе всего было предположить, что главныя силы арміи Куроки, все время оперировавшей противъ Восточнаго отряда по большой дорогѣ отъ Фынхуанчена, отлично нами для нихъ разработанной, сосредоточатся именно по ней; эта дорога, идя съ востока на западъ, у д. Холунгоу рѣзко мѣняетъ направленіе на сѣверо-западъ, но отъ этой деревни отходитъ кратчайшій путь черезъ Хоганзу, сѣвернѣе Сяматунъ, прямо на Тупнсинпу (8—9 верстъ); слѣдовательно, такъ и долженъ былъ направиться отъ Холунгоу на Тунсинпу главный ударъ въ охватъ праваго фланга нашей укрѣпленной позиціи, оканчивающійся близъ д. Кофынцы, о расположеніи на которой нашихъ войскъ японцы конечно отлично знали. Дальнѣйшее направленіе отъ Тунсинпу шло на Тасигоу, и я удивляюсь, почему г. Ивановъ, еще за 3 недѣли предрѣшившій замѣчательно вѣрно направленіе атаки Куроки именно сюда, не принялъ къ 11 августа никакихъ мѣръ для парированія его, доказательствомъ чему служитъ фактъ, что если бы ввѣренный мнѣ отрядъ не удержалъ бы 11 августа натискъ 5-ти баталіоновъ японцевъ, то бой на Ляньдясанской позиціи въ лучшемъ случаѣ закончился бы утромъ 13 августа, а въ худшемъ пришлось бы отступить уже 12-го, имѣя противника въ своемъ тылу; резервы Восточнаго отряда прибыли на правый флангъ Сесигоу—Тасигоу только къ утру 13-го августа, а часть стратегическаго резерва Куропаткина изъ подъ Ляояна—Зарайскій пѣхотный полкъ—только къ полудню того же дня, когда ихъ содѣйствіе было уже безполезно, и бой былъ нами выигранъ. Мало того, когда боями у Тунсинпу 11 и 12 августа мы выяснили наступленіе на Тунсинпу всей японской гвардіи, всетаки, во исполненіе заблаговременно отданной Орановскимъ диспозиціи мы должны были идти вдоль всего фронта Ляньдясанской позиціи съ ея праваго фланга на лѣвый и, лишь по прибытіи въ д. Чинертунъ, 2 августа, г. Ивановъ лично направилъ мой отрядъ къ д. Павшугоу, лежавшей въ 3½ верстахъ сѣверо-западнѣе Тасищу.
Кромѣ вѣроятнѣйшаго для дѣйствія арміи Куроки направленія отъ Холунгоу, на Тунсинпу выходили еще два важныхъ направленія, удобныхъ для противника, чтобы оперировать въ обходъ—охватъ праваго фланга Восточнаго отряда, дѣйствуя въ разрѣзъ между нимъ и лѣвымъ флангомъ Южной группы нашей арміи, а именно: долина Тхазелинъ—Ломогоу и долина р. Сидахыа, которую оборонялъ — наблюдалъ Грековъ. Исходя изъ приведенныхъ данныхъ о вѣроятныхъ дѣйствіяхъ противника, мнѣ приходилось развѣдывать по всѣмъ 3-мъ направленіямъ, т. е. и внѣ ввѣреннаго мнѣ раіона, потому что расчитывать на дѣятельность Грекова, развѣдывавшаго по долинѣ Сидахыа и на югъ отъ Ломогоу, при существовавшей у насъ безотвѣтственности, я не могъ, зная составъ заправилъ этой развѣдки въ лицѣ самого Грекова, Свѣшникова и Абадзіева, думавшихъ всегда только о скорѣйшемъ отступленіи. Уже 25 мая было установлено, что японцы, получивъ наканунѣ достаточно непріятностей отъ нашихъ сторожевыхъ частей, благородно ретировались и очистили правый берегъ долины, держа свои передовые посты только въ Нютхіай и по высотамъ сѣвернѣе и южнѣе. Въ такомъ положеніи противникъ оставался все время передъ нами; проникнуть черезъ его линію охраненія было почти невозможно (хотя мы пытались это дѣлать, о чемъ скажу ниже), вслѣдствіе бдительности охраненія японцевъ, а также вслѣдствіе дождливаго времени, (иногда нельзя было переправляться черезъ рѣку даже вплавь)[1].
28 или 29 іюля пришло приказаніе штаба В. отряда произвести развѣдку противника въ раіонѣ Шанматунъ-Ломогоу-Титуню, что ясно показывало недовѣріе къ развѣдкѣ отряда Грекова, такъ какъ этотъ раіонъ входилъ въ сферу его дѣйствій. Дѣйствительно, вотъ что было донесено за послѣдніе дни:
24 іюля. „Разъѣзды, высланные отъ Мяолина изъ отряда Мищенко, выяснили передвиженіе противника внизъ по долинѣ Сидахыа и занятіе ими Пахудзая въ 7 верстахъ отъ Мяолина. Въ общемъ всѣми развѣдками и показаніями лазутчиковъ опредѣляется эшелонированіе значительныхъ силъ противника по мандаринской дорогѣ между Хайченъ и Янтай, равно какъ и передвиженіе сильной обходной колонны къ долинѣ р. Сидахыаа.
27 іюля. „Отъ нашихъ развѣдокъ продолжаютъ получаться свѣдѣнія о сосредоточеніи значительныхъ силъ противника въ долинѣ Сидахыа, къ югу отъ Пахудзай“.
28 іюля. „27 іюля г. Грековъ съ 7-ю сотнями и 2-мя охотн. командами, при 4 конно-горныхъ орудіяхъ, произвелъ усиленную развѣдку въ долинѣ Сидахыа, къ югу отъ Пахудзай. У Тинчана (2 версты южнѣе Пахудзай) отрядъ былъ встрѣченъ сильнымъ огнемъ противника. Наступленіе 2-хъ спѣшенныхъ сотенъ, поддержанныхъ огнемъ 2 орудій, заставило японцевъ въ безпорядкѣ отойти къ югу. Г. Мищенко, прибывшій съ 2-мя сотнями и 4-мя орудіями отъ Сансычецзы, поддержалъ артиллерійскимъ огнемъ наступленіе Грекова, который вынудилъ японцевъ отойти къ Тыашентуню (всего на 3 версты, считая отъ Тинчана). Наступленіе ночи и туманъ заставили Грекова прекратить наступленіе, и отрядъ отошелъ къ Лаодитану. У насъ ранено 6 казаковъ. Развѣдчиками въ Восточной и Южной группахъ арміи движенія значительныхъ силъ противника не обнаружено“.
30 іюля. „Развѣдчиками В. отряда опредѣлилось, что въ долинѣ Сидахыа передовыя части противника остаются въ Тыашентунь. Наша застава заняла 29 іюля Тинчанъ, въ 3 верстахъ на сѣверо-востокъ отъ Тыашентунь. Также замѣчено присутствіе значительныхъ силъ противника въ долинѣ праваго притока Сидахыа, въ окрестностяхъ Ліудохыа (долина Ломогоу), верстахъ въ 20 отъ Ляньдясань, въ южномъ направленіи. Противъ Ляньдясань ближайшая застава противника занимаетъ Холунгоу. По свѣдѣніямъ лазутчиковъ Куроки прибылъ въ Тхавуанъ (Хоянъ)“.
Воистину отрядъ Грекова рѣшительно ничего не выяснилъ и только возбудилъ напрасное опасеніе о наступленіи значительныхъ силъ долинами Ломогоу и Сидахыа. Усиленная рекогносцировка, руководимая двумя генералами, производитъ впечатлѣніе оперетки. Право, не стоило безпокоить такъ много войскъ (всего 9 сотенъ, команды и 8 орудій), чтобы отбросить на 3 версты ничтожную японскую заставу, ничего не узнать и отойти домой отдыхать. Но у насъ одинаково довольствовались въ штабахъ всякими донесеніями, и хорошими, и пустыми, лишь бы только можно было что нибудь телеграфировать въ Петербургъ и оповѣщать всему цивилизованному міру. Но вѣроятно г. Иванову понадобилось узнать что нибудь вѣрное относительно верховьевъ долины р. Сидахыа, и вотъ обратились къ отряду въ Тунсинпу, приглашая его развѣдывать въ раіонѣ Грекова. Я послалъ 29 іюля 6 стрѣлковъ 1-й роты, вызвавшихся идти на развѣдку охотниками (см. приложеніе 2-е). Они возвратились 2 августа и донесли, что доходили до самой д. Титуню (а они вѣдь эти мѣста хорошо знали, простоявъ тамъ болѣе мѣсяца), гдѣ видѣли лишь бивакъ ничтожныхъ силъ противника, и на основаніи этой развѣдки я могъ утверждать, что въ то время ни въ долинѣ Ломогоу, ни въ долинѣ Сидахыа, не было даже и полка японцевъ. Слѣдовательно всѣ вышеприведенныя донесенія были или непровѣренными слухами, или плодомъ фантазіи. Вѣроятно верховья долины Сидахыа и Ломогоу занимали тѣ же передовыя прикрывающія части противника, съ которыми мы имѣли дѣло въ Титуню, и раньше въ Сандіазѣ и Тинтеѣ. Я ручаюсь за добросовѣстность 6 развѣдывавшихъ стрѣлковъ, ибо они готовы были совершить какой угодно рискованный подвигъ, а кромѣ того я обѣщалъ наградить ихъ бѣлыми крестами, но, къ сожалѣнію, и передъ этими героями я оказался обманщикомъ, потому что мое представленіе о ихъ награжденіи конечно завалялось въ штабахъ.
1 августа штабъ В. отряда предписалъ Грекову произвести рекогносцировку на д. Ломогоу, и, насколько помню, онъ долженъ былъ выслать для этого 3—4 роты, 4 орудія и 5 сотенъ. Свѣшниковъ просилъ меня о содѣйствіи, намекалъ даже о выручкѣ, въ случаѣ ихъ критическаго положенія, но, зная, что никакого противника у Ломогоу мои храбрые сосѣди не встрѣтятъ, я ограничился приказаніемъ начальнику заставы № 1 сотнику Ребиндеръ держать связь съ наступавшими частями отряда Грекова, что онъ и выполнилъ. Рекогносцировка свелась къ высылкѣ 3-хъ сотенъ, изслѣдовавшихъ раіонъ между Шанматунъ и Ломогоу, послѣ чего послѣдовало донесеніе въ штабъ В. отряда, „что противникъ не былъ обнаруженъ“, и оговаривалось, что „японцы были и ушли“. О моемъ дополненіи къ сему донесенію я уже сказалъ выше. Вотъ какъ развѣдывалъ и доносилъ со своимъ начальникомъ штаба г. Грековъ, но вѣроятно удовлетворялъ своею дѣятельностью начальство, давая все-таки нѣкоторый матеріалъ для писанія.
Къ 5—6-му августа дожди прекратились, вода въ горныхъ потокахъ пошла быстро на убыль, и необходимо было посмотрѣть подробно, что дѣлается на правомъ берегу долины Ломогоу. Развѣдка была произведена сотникомъ Васильковскимъ съ 4-мя стрѣлками 9-й роты и 5-ю пѣшими казаками. Онъ долженъ былъ сперва обслѣдовать мѣстность вблизи Хоганзы и Холунгоу и, въ случаѣ если противника тамъ не окажется, проникнуть далѣе уже съ большимъ числомъ людей. Седьмого августа днемъ Васильковскій донесъ мнѣ, что можетъ идти далѣе, и я послалъ ему въ ночь на 8-е августа 6 стрѣлковъ 10-й роты и 15 стрѣлковъ 9-й, съ 4-мя казаками (проводникъ отъ Васильковскаго и еще 3 конныхъ для посылки донесеній). Имѣя въ своемъ распоряженіи всего 35 человѣкъ, отважный развѣдчикъ пробрался до самаго Нютхіая и, изслѣдовавъ линію сторожевого охраненія противника, отошелъ на другой день съ разсвѣтомъ. Онъ былъ почти окруженъ, но пользуясь темнотою ему удалось уйти.
Вечеромъ 8 августа черезъ д. Тунсинпу прослѣдовали 2 сотни изъ отряда Грекова, подъ начальствомъ подъесаула Козлова, производившія рекогносцировку у д. Мамакей (5 верстъ восточнѣе д. Шанматунъ), главнымъ образомъ для выясненія гибели разъѣзда Юзефовича. По словамъ Козлова, онъ обстрѣлялъ съ высотъ надъ д. Мамакей нѣсколько партій японцевъ и ихъ транспортъ, а отъ китайцевъ узналъ о гибели всѣхъ 6 казаковъ разъѣзда и ихъ офицера. Такъ какъ эта развѣдка обнаружила присутствіе японцевъ къ югу отъ Холунгоу, въ тылу Васильковскаго, и пожалуй могла заставить ихъ пошевелиться, то я началъ опасаться, чтобы они не окружили моихъ развѣдчиковъ, и въ виду этого приказалъ полусотнѣ читинцевъ подъ начальствомъ сотника Зеленкова, находившейся на заставѣ № 2 на перевалѣ, съ разсвѣтомъ 9 августа занять д. Холунгоу. Подтвержденіе гибели Юзефовича, котораго я любилъ, какъ сына, подѣйствовало на меня очень тяжело. Конечно война избираетъ свои жертвы, и каждый долженъ быть только счастливъ найти себѣ славный удѣлъ смерти на полѣ брани, а гибель такого бѣшено храбраго офицера, какъ Михаилъ Юзефовичъ, была только естественна, но всетаки мнѣ было досадно, что погибъ едвали не лучшій изъ волонтеровъ прибывшихъ на войну, воевавшій дѣйствительно во славу Родины и арміи, а не для отбыванія номера. Теперь мною были посланы на отчаянно смѣлую попытку 35 храбрецовъ подъ начальствомъ Васильковскаго и, сознаюсь, единственный разъ за всю войну, я пожалѣлъ, что предпринялъ это дѣло, и даже не могъ заснуть всю ночь. Въ 8 часовъ утра прискакалъ читинскій казакъ съ донесеніемъ, что, не доходя д. Хоганзы, полусотня была обстрѣляна изъ гаоляна, причемъ убита одна лошадь. Такимъ образомъ Хоганза и вообще путь отступленія Васильковскаго былъ перерѣзанъ японцами, и возвращеніе развѣдчиковъ было сопряжено съ большою опасностью уже только потому, что, приближаясь къ Хоганзѣ и чувствуя себя какъ бы дома, они могли тѣмъ легче попасть въ засаду. Поэтому надо было во что бы то ни стало очистить этотъ путь отхода развѣдчикамъ. Я прискакалъ на главную заставу къ перевалу, но, въ виду происходившей смѣны сторожевого охраненія, могъ собрать только ¾ роты и ½ сотни. Еще по дорогѣ къ перевалу меня нагналъ Князь Долгоруковъ, спѣшившій къ полусотнѣ, въ виду обстрѣла ея японцами. Собравъ людей подъ начальствомъ капитана Кантарова, я объяснилъ имъ, что японцы занимаютъ Хоганзу и отрѣзали путь отхода нашимъ развѣдчикамъ, а потому мы должны ихъ выгнать. „Пускай будетъ хоть тысяча японцевъ, но мы ихъ прогонимъ“ — закончилъ я свою рѣчь. Между тѣмъ сотникъ Зеленковъ, вопреки всякому здравому смыслу, не продолжая никакой развѣдки, отошелъ къ самому перевалу, а потому, направляясь съ пѣхотой кратчайшимъ путемъ къ Хоганзѣ, я приказалъ Долгорукову перейти у д. Сяматунъ на правый берегъ долины и выходить къ Хоганзѣ во флангъ японцамъ, если они занимали деревню, или въ тылъ имъ, если они встрѣтятъ меня ближе деревни. Я предупредилъ есаула, что онъ можетъ быть обстрѣлянъ также съ высотъ у Сяматунъ, а потому, при всей желательности его скорѣйшаго наступленія, необходимо быть осторожнымъ.
Такъ какъ, благодаря поспѣшной ретирадѣ Зеленкова, нельзя было знать гдѣ насъ могли встрѣтить японцы, а вся долина между Сяматунъ и Хоганзой была покрыта гаоляномъ, закрывавшимъ всадника на лошади, то, по выходѣ въ долину, мы выслали патрули и цѣпь. Перейдя нѣсколько ручьевъ и наконецъ главный рукавъ рѣчки, мы безпрепятственно заняли деревню Хоганзу, а одновременно подошла и полусотня. По показаніямъ китайцевъ, утромъ здѣсь было около 100 человѣкъ японской пѣхоты, часть которыхъ ходила дальше и стрѣляла; узнавъ о нашемъ наступленіи, они поспѣшно ушли въ сопки сѣвернѣе Хоганзы. Казаки немедленно освѣтили всю мѣстность до д. Холунгоу, и тогда, убѣдившись, что путь отступленія для нашихъ развѣдчиковъ свободенъ, а также получивъ донесеніе отъ Васильковскаго, что онъ уже спокойно отходитъ къ Холунгоу, я отвелъ войска назадъ, тѣмъ болѣе, что они были въ нарядѣ трое сутокъ и нуждались въ отдыхѣ. Дѣло 9-го августа, если такъ можно назвать стрѣльбу японцевъ по казакамъ и затѣмъ наступленіе части отряда, имѣло однако нѣкоторое значеніе для послѣдующихъ событій, не говоря про то, что безпрепятственное возвращеніе Васильковскаго съ развѣдчиками конечно явилось результатомъ нашихъ дѣйствій. Японцы, можетъ быть и выдвинувшіеся впередъ, чтобы перехватить путь Васильковскаго, сами очутились окруженными съ трехъ сторонъ, ибо съ фронта на нихъ наступала пѣхота, во флангъ ихъ брали казаки, а развѣдчики оказывались у нихъ въ тылу. Они уклонились сѣвернѣе, откуда и обстрѣляли конныхъ казаковъ, состоявшихъ при развѣдчикахъ и спустившихся въ долину между Холунгоу и Хоганзой. Въ этотъ день я могъ оцѣнить дѣятельность Князя Долгорукова. Проведя не мало дней съ казаками, я зналъ насколько трудно наступленіе конныхъ частей въ горахъ, въ этихъ безчисленныхъ корридорахъ, гдѣ на каждомъ шагу можно нарваться на засаду. Въ данномъ случаѣ князь, оцѣнивъ значеніе обхода, шелъ замѣчательно быстро впередъ, хотя, конечно, съ нѣкоторымъ рискомъ. Я узналъ, что этотъ офицеръ смѣлъ и рѣшителенъ, идетъ навстрѣчу интересу общаго дѣла и оцѣниваетъ обстановку. Съ этой минуты я вполнѣ ему довѣрялъ.
Развѣдка Васильковскаго продолжалась трое сутокъ и установила, что сильная сторожевая часть занимаетъ д. Нютхіай, но присутствія японцевъ въ д. д. Сидяпузѣ и Ліудяпузѣ не обнаружено. Слѣдовательно, никакихъ перемѣнъ въ расположеніи противника не произошло: онъ попрежнему держался за Нютхіаемъ и дѣйствовалъ пассивно, что доказывало быстрое отступленіе его полуроты изъ Хоганзы, но, повторяю, японцы не обнаруживали своихъ намѣреній до самой минуты ихъ выполненія. 9 и 10 августа прошли совсѣмъ спокойно; мы привели въ порядокъ обувь стрѣлковъ, пришедшую въ такое состояніе, что нѣкоторые ходили босыми; пришлось купить китайскія улы. На 11-е августа я задумалъ произвести съ большею частью отряда наступленіе на Нютхіай, чтобы перестрѣлкой выяснить силы японцевъ, и, если возможно, проникнуть въ глубь ихъ расположенія, а также произвести развѣдку казаками на Мамакей, но въ этотъ день сами японцы приступили къ активнымъ рѣшительнымъ дѣйствіямъ и начали Ляоянское генеральное сраженіе.
Примѣчанія
править- ↑ Есть донесеніе ротмистра Голѣевскаго, командовавшаго охотничьими командами въ окрестностяхъ Ляньдясань, о попыткахъ японцевъ переправляться черезъ рѣку вплавь, но это было ошибкою; пытались плавать мои казаки, и не могли преодолѣть теченіе бурнаго потока.
