Отъ автора. На страницѣ 52-й настоящаго труда, строка 20-я, должна была быть помѣщена ссылка на историческую данную — драгоцѣнныя слова Романа Исидоровича Кондратенко, но къ сожалѣнію пропускъ этой части моей рукописи не былъ своевременно обнаруженъ, а потому я и помѣщаю ее въ настоящемъ приложеніи.
„Это настроеніе (въ главной квартирѣ Куропаткина, въ Ляоянѣ, въ апрѣлѣ 1904 года, передъ Тюренченскимъ боемъ) я приписываю послѣдствіямъ Китайской войны 1900 года, которую нельзя назвать иначе, какъ опереткой. О, какой вредъ принесла нашей арміи эта оперетка! Съ одной стороны она пріучила нашихъ военноначальниковъ къ легкомысленному отношенію къ такому серьезному дѣлу, какъ война, съ которымъ мы начали дѣйствовать противъ японцевъ, а съ другой — породила преувеличенное поклоненіе передъ тѣми же японцами, потому что качества ихъ арміи не могли не быть замѣчены нашими легкомысленными и близорукими героями оперетки; начиная съ самого Линевича. Когда мы — офицеры Европейской Россіи — прибывали на театръ военныхъ дѣйствій, представители Восточно-Сибирскихъ войскъ встрѣчали насъ даже недружелюбно, какъ бы съ такимъ намекомъ: „зачѣмъ молъ пожаловали? и безъ васъ справимся съ врагомъ“. А между тѣмъ, когда еще не было на территоріи Ляоядуна ни одного японца, тѣ же люди находились въ самомъ боязливомъ настроеніи и уже думали только объ отступленіи, пока Россія не пришлетъ въ Маньчжурію сказочнаго милліона своихъ солдатъ. Конечно такому печальному явленію отступательной тенденціи, а, вѣрнѣе, столь преждевременнаго отказа отъ упорства въ борьбѣ съ врагомъ, значительно поспособствовалъ самъ командующій боевыми войсками, объявивъ въ Москвѣ свои знаменитыя слова: „терпѣніе и терпѣніе“. Для доказательства пагубнаго вліянія послѣдствій Китайской войны 1900 г., привожу выписку изъ письма Генерала Кондратенко:… „Это не война, а развратъ для войскъ: не успѣемъ выслать цѣпь стрѣлковъ, какъ въ цѣпи являются всѣ штабные, а иногда и самъ начальникъ отряда, и каждый начинаетъ командовать, чтобы успѣть проявить свое участіе въ дѣлѣ; дѣйствительно надо торопиться, такъ какъ не успѣемъ мы сдѣлать нѣсколько выстрѣловъ и начать движеніе впередъ, какъ китайцы начинаютъ быстро отступать. Все стараніе сводится къ тому, чтобы нагнать ихъ и хоть нѣсколько положить на мѣстѣ, а то иначе бой выходитъ безъ убитыхъ и раненыхъ“. Всѣмъ извѣстно, какъ мягко и снисходительно относился ко всякимъ прегрѣшеніямъ своихъ товарищей Романъ Исидоровичъ, а слѣдовательно если онъ признавалъ такой развратной китайскую войну (въ которой самъ не участвовалъ, а писалъ со словъ участниковъ), то ему можно повѣрить“.
Отъ автора. Печатая это приложеніе, я пользуюсь случаемъ подѣлиться съ читателями и нѣкоторыми другими воспоминаніями о нашемъ единственномъ героѣ Русско-Японской войны. Я имѣлъ счастіе прочитать изданную на Дальнемъ Востокѣ, во время войны, книжку писемъ Романа Исидоровича къ своей женѣ, начиная съ 1900 года, когда онъ повелъ свой 20-й стрѣлковый полкъ на театръ дѣйствій боксеровъ, и до той минуты, когда Портъ-Артуръ былъ обложенъ врагомъ. Сохранивъ лишь копіи нѣсколькихъ мѣстъ переписки, я считаю долгомъ предложить для прочтенія эти нѣсколько драгоцѣнныхъ строкъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ, исходя изъ той точки зрѣнія, что каждый изъ насъ Русскихъ людей, владѣющихъ перомъ, обязанъ возможно больше напоминать Обществу и Арміи о великихъ заслугахъ передъ Отечествомъ единственнаго Героя послѣдней войны, я помѣщаю здѣсь также перепечатку: моей статьи въ память Романа Исидоровича, помѣщенной въ Харбинской военной газетѣ, приказа Войсковому Штабу Уральскаго казачьяго войска, отданнаго въ годовщину его кончины, и выписки изъ моего письма Надеждѣ Дмитріевнѣ Кондратенко, составляющаго отвѣтъ на откликъ ея по случаю появленія названнаго приказа.
1) Генералъ-маіоръ Кондратенко, командуя въ Портъ-Артурѣ 7-ой В. Сибирской дивизіей, еще до Пасхи 1904 г. составилъ докладъ о высадкѣ японцевъ у Бицзыво; Стессель, представляя его Куропаткину, просилъ выставить къ этому пункту войска.
2) 1 октября 1900 г. Сингапуръ.
…Чѣмъ я становлюсь старше годами, тѣмъ тяжелѣе становится для меня не служба, а тѣ дрязги, которыя соединены со службой, особенно въ строю, когда приходится имѣть дѣло со многими подчиненными и начальниками самыхъ разнообразныхъ степеней образованія, воспитанія и взглядовъ. Жить въ этомъ винегретѣ, постоянно лавируя, чтобы не заварить каши, становится съ каждымъ годомъ противнѣе.
3) …Недавно вышли правила, что можно производить въ генералы по прослуженіи 8 лѣтъ въ чинѣ полковника, а внѣ правилъ даже и по прослуженіи 6 лѣтъ. …Новыя правила въ сущности хороши только для лицъ съ протекціей, благодаря которой они могутъ надѣвать генеральскую форму по прослуженіи даже 6 лѣтъ въ чинѣ полковника; для простыхъ же смертныхъ эти правила могутъ представить даже замедленіе въ полученіи генеральскихъ мѣстъ, которыя могутъ заниматься 6-ти лѣтними полковниками, пользующимися протекціей.
4) …Два мѣсяца пребыванія на пароходѣ (путешествіе со стрѣлками на Д. Востокъ) познакомило меня съ нашими офицерами несравненно болѣе, чѣмъ 4½ лѣтнее командованіе полкомъ. Выводъ мой — не дай Богъ нашимъ дѣтямъ служить даже въ лучшемъ армейскомъ полку: узкіе взгляды, перемѣшиваясь съ самонадѣянностью, не знающею во многихъ случаяхъ границъ, даютъ такую атмосферу, среди которой воспитанному и болѣе широко развитому человѣку приходится жутко, если онъ подчиненный или товарищъ, а если начальникъ, какъ былъ на пароходѣ я, то онъ осужденъ на полное одиночество и недоброжелательство, а при малѣйшей снисходительности — не гарантированъ и отъ нарушенія дисциплины. Одинъ офицеръ, послѣ нѣсколькихъ сдѣланныхъ ему мною замѣчаній по службѣ, позволилъ себѣ просто отвернуться при встрѣчѣ со мною. Я остановилъ его и, конечно, немедленно по пріѣздѣ, доложилъ генералу который и прикомандировалъ его къ другому полку, командиру котораго было написано соотвѣтствующее письмо.
5) 27 января 1904 г. Портъ-Артуръ.
…Жена г. Стесселя показала мнѣ телеграмму военнаго министра съ поздравленіемъ г. Стесселя съ состоявшимся Высочайшимъ соизволеніемъ на назначеніе его командующимъ 3‑мъ Сибирскимъ корпусомъ. Вмѣсто г. Стесселя, комендантомъ крѣпости П. Артуръ Намѣстникъ предполагаетъ назначить меня, хотя отъ военнаго министра (Г. А. Куропаткина) была телеграмма съ предложеніемъ на эту должность другого (коменданта крѣпости Зегржъ — г.-м. Гусакова). О предложеніи назначить меня Намѣстникъ телеграфировалъ военному министру. Вмѣсто меня начальникомъ 7‑й бригады предназначается г. Даниловъ.
6) 5 февраля 1904 г. Портъ-Артуръ.
…Вчера я узналъ, что комендантомъ Артура назначенъ начальникъ 1‑й стрѣлковой бригады (изъ Россіи) г. м. Смирновъ, съ производствомъ въ генералъ-лейтенанты. Замѣчательно, что Стессель зналъ объ этомъ назначеніи уже два дня, но ничего мнѣ не говорилъ.
При осмотрѣ фортовъ, изъ которыхъ одинъ въ особенности построенъ очень плохо въ военномъ отношеніи, Намѣстникъ два раза назвалъ меня главнымъ инженеромъ и просилъ г. Стееселя передать мнѣ всю инженерную часть. Стессель отвѣчалъ, что онъ и безъ того все передалъ по этой части мнѣ, и что я весь день провожу на позиціяхъ.
Никакія усилія памяти мнѣ не помогаютъ, и я забылъ, когда въ первый разъ услышалъ фамилію генерала Кондратенко; знаю только, что это случилось не ранѣе конца іюля 1904 года. Но кто же изъ насъ, маленькихъ ничтожныхъ людей, зналъ о Немъ, если М. И. Драгомировъ писалъ: „Ты прошелъ мимо меня незамѣченнымъ“.
За то теперь о Немъ знаетъ вся Россія, весь міръ. Его имя стало безсмертно, ибо Оно записано на скрижаляхъ славы Россіи и Русскаго оружія; Имъ и только Имъ держался Артуръ; съ Его смертью связана смерть твердыни Россіи, столь неосторожно, но столь блистательно по идеѣ, выдвинутой на страхъ ея врагамъ, на ростъ ея могущества, на единоборство съ идеей всемірнаго владычества.
Тебя не спрашивали, когда занимали Артуръ, и никогда не предназначали для его защиты, но судьбѣ, столь измѣннически поступившей съ блескомъ нашей политики на Дальнемъ Востокѣ, было угодно тобою искупить наше разочарованіе.
Да, мы потеряли Артуръ, потеряли безмѣрно, много, надолго, но… мы пріобрѣли Кондратенко, и уже одно это искупаетъ наши потери. Дорогою цѣною заплатило отечество, чтобы признать величайшимъ лучшаго изъ сыновъ въ дни своихъ ужасныхъ страданій, но вѣдь твой духъ, герой, остался среди насъ; Онъ долженъ возвеличить нашу мощь; онъ дастъ намъ силы вернуть все, что мы потеряли, познавъ тебя, и пріобрѣсти еще.
Ты благословишь изъ Царства Небеснаго нашу армію, принявшую Твои завѣты, которые Ты не оставилъ намъ отъ Своего имени, за Твоею подписью, но далъ примѣрами Твоего генія, Твоего самопожертвованія, Твоей честности, Твоей скромности. Ничего для себя, все во имя долга — вотъ девизъ всей Твоей святой жизни. Твои примѣры не прошли безслѣдно.
Намъ не тяжело знать, что Тебя нѣтъ среди насъ живущихъ, ибо, что значатъ какія нибудь 10—20 лѣтъ общенія съ живыми, когда и черезъ 200—300 лѣтъ преждевременно отошедшій въ вѣчность будетъ все также жить среди русскаго народа, направлять его къ идеаламъ, двигать на честныя доблестныя дѣла.
Христосъ Воскресе! и Ты воскресъ навсегда, до скончанія міра, до скончанія тебѣ благодарной Россіи и живущей Твоими завѣтами Русской арміи.
Онъ числился Начальникомъ Штаба Войскъ Уральской области съ 23 ноября по 18 декабря 1895 г.
23 ноября 1905 года былъ назначенъ Начальникомъ Штаба Войскъ Уральской области полковникъ Кондратенко, но онъ не прибылъ къ мѣсту службы и не вступалъ въ должность, такъ какъ уже 18 декабря послѣдовало его назначеніе командиромъ 20 стрѣлковаго полка.
Фактъ этотъ въ свое время прошелъ незамѣтно, но теперь онъ является великимъ историческимъ событіемъ въ жизни тогдашняго Штаба Войскъ Уральской области, нынѣ Войскового Штаба Уральскаго казачьяго войска, ибо то обстоятельство, что Незабвенный Славнѣйшій Герой Портъ-Артура и послѣдней Русско-Японской войны Романъ Исидоровичъ Кондратенко числился въ спискахъ Штаба въ въ продолженіе 26 дней, составляетъ вѣчную гордость Штаба. Слава и заслуги генерала Кондратенко передъ Россіей и ея Арміей такъ безмѣрно велики, что всякая часть, всякое учрежденіе конечно будутъ всегда особенно, свято, дорожить какою бы то ни было связью своею съ его Безсмертнымъ Именемъ.
Недавнія событія исторіи Россіи даютъ намъ объясненія причины, почему полковникъ Кондратенко не могъ прибыть на службу къ Уральскому казачьему войску. Волею и предопредѣленіемъ судьбы онъ былъ призванъ защищать противъ грозной вражеской силы оплотъ Россіи на Дальнемъ Востокѣ. Назначеніе Командиромъ 20 стрѣлковаго полка именно послужило причиною появленія Героя на театрѣ военныхъ дѣйствій: ввѣренный ему полкъ былъ командированъ на Дальній Востокъ въ дни боксёрскаго движенія въ Китаѣ и Маньчжуріи; приведя туда свой полкъ, полковникъ Кондратенко получилъ позднѣе назначеніе Дежурнымъ Генераломъ въ Штабѣ Пріамурскаго Военнаго Округа, а затѣмъ и Командиромъ 7-й Восточно-Сибирской стрѣлковой бригады, во главѣ которой, съ переформированіемъ ея въ дивизію, онъ сдѣлался стражемъ крѣпости Портъ-Артура и душою ея обороны.
Воспользуемся случаемъ Праздника Войскового Штаба, чтобы отдать нашъ долгъ Памяти Славнѣйшаго изъ Славныхъ защитниковъ чести Россіи. Да будетъ жить въ насъ непрестанно, денно и нощно, эта память объ истинномъ, настоящемъ Героѣ, который хотя и не оставилъ намъ своихъ завѣтовъ, за своею подписью, отъ своего Имени, но далъ намъ ихъ въ примѣрахъ своего генія, своего самопожертвованія, своей честности и своей скромности. Преклонимся передъ девизомъ всей святой жизни безвременно отошедшаго въ вѣчность на полѣ брани Романа Исидоровича Кондратенко: „ничего для себя, все во имя долга“, и постараемся сохранить этотъ девизъ навсегда въ нашихъ сердцахъ.
Приказъ прочесть всѣмъ чинамъ частей и Учрежденій подвѣдомственныхъ Войсковому Штабу.
Изъ прилагаемый статьи, которую я писалъ на Пасху этого кончающагося года, Вы усмотрите, что до войны я совершенно не зналъ даже фамиліи Генерала Кондратенко и услышалъ о немъ уже во время военныхъ дѣйствій, когда Артуръ былъ обложенъ, и слѣдовательно его защитникъ вступилъ въ свои права. А между тѣмъ я служилъ въ генеральномъ штабѣ съ 1889 по 1902 годъ. Во время войны, въ дѣйствующей арміи было извѣстно, что Артуръ держится только геніемъ Вашего мужа, но вѣдь у насъ такъ безучастно относились ко всему, не затрогивавшему личныхъ интересовъ, что конечно свѣдѣнія о единственномъ нашемъ Богатырѣ были ничтожны. По окончаніи войны, на театрѣ военныхъ дѣйствій, опять таки нельзя было ничего узнать не только о жизни и дѣятельности его до войны, но даже и о столь недавно совершенныхъ имъ подвигахъ, но въ январѣ текущаго года судьба дала мнѣ возможность получить довольно подробныя свѣдѣнія о дѣятельности Романа Исидоровича въ Артурѣ. Вернувшись съ театра военныхъ дѣйствій въ столицу я былъ назначенъ въ распоряженіе командующаго войсками на Д. Востокѣ генерала Гродекова, котораго мнѣ было поручено доставить изъ С.-Петербурга въ Маньчжурію. Въ числѣ взятыхъ съ собою Гродековымъ трехъ лицъ находился поручикъ Гриневичъ, состоявшій адъютантомъ по хозяйственной части въ штабѣ Романа Исидоровича. Въ продолженіе 11 сутокъ путешествія на Д. Востокъ, я имѣлъ возможность постоянно говорить о Вашемъ мужѣ съ Гриневичемъ. Онъ далъ мнѣ прочитать напечатанную, кажется, въ Хабаровскѣ переписку съ Вами. Эти письма Романа Исидоровича, къ сожалѣнію не составляющіе еще достоянія арміи и общества, производятъ особенное впечатлѣніе: прочитавшій ихъ не можетъ не придти къ убѣжденію, что человѣкъ ихъ писавшій представляетъ изъ себя прежде всего совершенство въ нравственномъ отношеніи, какъ личность, которой были совершенно чужды какіе бы то ни было недостатки, свойственные человѣческой природѣ. Такого отсутствія эгоизма, тщеславія, корысти, самомнѣнія нѣтъ, и не знаю будетъ ли когда либо въ человѣкѣ. Наоборотъ, такое богатство простоты, смиренія, честности, доброты и другихъ добродѣтелей можетъ быть удѣломъ только святыхъ. Я никогда не думалъ, чтобы въ наше время могъ существовать, и въ особенности въ военной средѣ, человѣкъ такой безусловной чистоты и невинности. Не понимаю, какъ жизнь, притомъ столь глубоко сознательная, не оставила никакихъ слѣдовъ на цѣльности нравственнаго облика незабвеннаго героя. Но конечно причины такого явленія понятны: нравственная сила Романа Исидоровича была необычайно велика, и ее не могли не только сломить, но даже потревожить, никакія обстоятельства человѣческой жизни, такъ же точно, какъ не могли побороть его военнаго генія никакія усилія весьма искуснаго и фанатически настойчиваго врага. Романъ Исидоровичъ въ жизненной борьбѣ, т. е. въ борьбѣ идеала нравственнаго человѣческаго существа противъ существа животнаго и злого, былъ всегда побѣдителемъ, а потому ему было легко побѣждать и на полѣ сраженія. Сравнивая г. Кондратенко съ другими военными геніями, я отдаю ему предпочтеніе потому, что въ военномъ искусствѣ нельзя иногда не пользоваться злою и животною стороною человѣческихъ существъ, напр. игрою на чувствахъ своихъ подчиненныхъ, иногда на обманѣ ихъ и т. п. Но онъ великъ именно тѣмъ, что достигалъ всего, оставаясь всегда вѣрнымъ себѣ, т. е. святымъ человѣкомъ. Другого такого великаго полководца мы не знаемъ и врядъ ли узнаемъ когда нибудь.
Мнѣ былъ обѣщанъ экземпляръ книги писемъ, и поэтому я снялъ копію лишь нѣсколькихъ фразъ; къ несчастію, такового не получилъ, но содержаніе писемъ врѣзалось въ мою память навсегда, и съ минуты ихъ прочтенія совершенный, чудный обликъ Романа Исидоровича не покидаетъ меня никогда. Я нахожу, что и Россія, и армія слишкомъ мало чтутъ его память. Конечно есть смягчающія обстоятельства: непопулярность бывшей войны, ея печальный исходъ, пережитое время смуты и безпорядковъ внутри страны… Но, казалось бы, тѣмъ болѣе должны мы цѣнить заслуги г. Кондратенко. Что могли бы мы сказать послѣ этой войны, если бы не имѣли его? Нѣтъ ни одного имени къ которому нельзя было бы придраться, да и былъ ли у насъ въ Маньчжуріи хотя одинъ настоящій воинъ — начальникъ? Кромѣ Романа Исидоровича нѣтъ никого, но онъ одинъ своимъ величіемъ и геніемъ искупаетъ недостатокъ всей арміи, ибо онъ у насъ былъ и тѣмъ доказалъ, что, въ самыя тяжелыя времена бѣдствій родины, въ ней нашелся человѣкъ, выше и славнѣе котораго невозможно искать. Конечно то, что я можетъ быть высказываю слишкомъ блѣдно и неумѣло, будетъ иллюстрировано исторіей несравненно полнѣе, красивѣе и параднѣе, но пока исторія еще говоритъ слишкомъ мало, а между тѣмъ настоящимъ русскимъ людямъ это тяжело: хочется, чтобы безмѣрныя заслуги были бы оцѣнены немедленно, чтобы въ Россіи, въ арміи не засыпали чувства благодарности и справедливости. Наконецъ армія отчасти виновата передъ Романомъ Исидоровичемъ: развѣ она оцѣнила его совершенства при его жизни, до той критической минуты, когда пришлось волей-неволей предоставить ему достаточно широкое поприще дѣятельности, иниціативу и власть? А что же думали раньше? Развѣ не подлежитъ отвѣтственности тотъ же Гродековъ, который имѣетъ смѣлость говорить (повторяю его подлинныя слова, сказанныя въ моемъ присутствіи), что счастливъ тѣмъ, что ему не пришлось писать аттестацію Генералу Кондратенко, такъ какъ онъ аттестовалъ бы его плохо. Да, этотъ ограниченный человѣкъ предпочиталъ Генералу Кондратенко какихъ то типовъ, представляющихъ изъ себя вредное ничтожество, много поспособствовавшее деморализаціи Маньчжурской арміи, какъ въ самомъ началѣ военныхъ дѣйствій (Тюренченъ), такъ и во все время ихъ продолженія (Бенсиху, Мукденъ). Какъ можетъ оправдаться тотъ, или тѣ, благодаря которымъ Г. Кондратенко не былъ назначенъ комендантомъ Артура, и эта должность была предоставлена Смирнову! Справедливый судъ исторіи оцѣнитъ все это, но когда? Поэтому рѣшаюсь высказать нѣчто весьма печальное! При условіи существованія въ прошломъ — до войны, а къ сожалѣнію едва ли не понынѣ, безотрадной неурядицы въ администраціи русской арміи, смерть Романа Исидоровича на полѣ брани была необходимо для того, чтобы его лавры принадлежали ему, а не другимъ, которые пріобрѣли бы ихъ черезъ него и себѣ присвоили бы. Если бы смерть не похитила душу обороны Артура, то крѣпость держалась бы еще неопредѣленное время; тогда могло не быть пораженія подъ Мукденомъ; если бы мы только потѣснили (не говорю даже разбили) японцевъ въ полѣ, они пошли бы на миръ. Кто были бы героями? конечно не тотъ, кто создалъ изъ ничего оборону крѣпости и слѣдовательно силою своего генія и своимъ самопожертвованіемъ выигралъ бы кампанію. Судьба показала Россіи и арміи, что, какъ только не стало Романа Исидоровича, тотчасъ же палъ Артуръ, а затѣмъ и окончательно вырванъ былъ всякій успѣхъ въ открытомъ полѣ. Какъ ни грустно, ни тяжело высказывать такія мысли, но онѣ логичны. Простите меня за нихъ, ибо сердце мое полно негодованія за прошлое Романа Исидоровича. Никто не пророкъ въ своемъ отечествѣ! однако у насъ эта пословица примѣняется слишкомъ безнравственно. Впрочемъ никто, никогда, какъ мы, такъ жестоко и не расплачивался за это.
