Великій есть артистъ: Онъ, въ качествѣ пѣвца,
Составилъ хоръ духовъ, настроилъ всѣ сердца,
Стихіи самыя всѣ натянулъ, какъ струны,
И проводя по нимъ и вихри, и перуны,
Одну и ту же пѣснь отъ вѣчности поетъ, —
А міръ все слушаетъ, и что въ ней — не пойметъ.
Художникъ тотъ огнемъ писалъ на сводѣ звѣздномъ,
И сводъ тотъ отражать велѣлъ пучинамъ, безднамъ;
Колоссовъ типы Онъ на высяхъ горъ ваялъ
И изъ металловъ ихъ подземныхъ отливалъ, —
А міръ, средь чудныхъ дѣлъ и предъ такой картиной,
Досель не могъ постичь въ нихъ мысли ни единой.
Витія мощный тотъ не тратилъ лишнихъ словъ:
Онъ вкратцѣ возвѣстилъ Зиждителя міровъ;
Всю книгу чувствъ и думъ своихъ предъ дальнимъ людомъ
Своею изъяснилъ Онъ жизнью, дѣломъ, чудомъ;
Онъ слишкомъ для людей великъ, — и что-жь? Глядятъ
Они съ презрѣніемъ: «что? — думаютъ, — собратъ!»
А ты, земной артистъ!.. Что всѣ твои творенья,
Картины, мраморы, глаголы, пѣснопѣнья?
И жалуешься ты, что дольняя толпа
Для пониманья чувствъ и дѣлъ твоихъ тупа!
Взгляни на Вышняго, и, Божій сынъ, съ судьбою
Мирись, неузнанный иль пре́зрѣнный толпою!
