1) Употребительная в Богемии пословица: «Школа без дисциплины — мельница без воды», — совершенно верна. Ибо если от мельницы отвести воду, то мельница остановится; так точно и в школе, когда в ней недостает дисциплины, всё должно прийти в беспорядок. И как на ниве, когда ее не выполют, вырастает вредная для посевов, сорная трава, так точно и деревца, когда за ними нет надлежащего ухода, плохо растут и производят бесполезные корневые отпрыски. Но из этого не следует, однако, чтобы школа должна была быть полна криком, ударами, угрозами: она должна быть полна бдительности и внимания со стороны — как учащих, так и учащихся. Ибо что такое школьная дисциплина, как не верное средство сделать учеников действительно учениками?
2) Итак, хорошо будет, если образователь юношества узнает: а) цель, б) материал и в) форму школьной дисциплины, чтобы знать, зачем, когда и как применять целесообразно дисциплинарные меры.
3) I. Цель дисциплины. Во первых, — полагаю я, — все твердо убеждены в том, что школьную дисциплину следует применять к ученикам, которые вышли из общей колеи школьной жизни. Не ради, впрочем, сделанного проступка (ибо совершившееся нельзя сделать несовершившимся), но для того, чтобы в подобном же случае впоследствии предупредить проступок. Следовательно, дисциплинарные меры должны быть применяемы без раздражения, гнева и ненависти, но с достоинством и чистосердечием, дабы тот, кто подвергается взысканию, убедился, что взыскание применяется к нему ради его блага и проистекает из отеческого чувства лиц, поставленных над ним, и чтобы, вследствие того, он принимал бы взыскание не с другим каким-либо чувством, но с тем же, с каким принимают предписанное врачом горькое лекарство.
4. II. Материал. Более строгие дисциплинарные меры следует применять не ради занятий и наук, но в видах нравов. Ибо учебные занятия, если они хорошо поставлены, — как уже было показано, — сами по себе служат приманкой для молодых умов, собственной прелестью привлекают и притягивают к себе всех (исключая разве человеческих выродков). Если же бывает иначе, то это вина не учащихся, но учащих. И если мы незнакомы со средствами привлекать умы искусством преподавания, то совершенно напрасно будем употреблять насилие. Удары и колотушки не имеют никакой силы, чтобы вложить в головы детей любовь к наукам; отвращение же и неохоту к ним усиливают еще более. И потому, если где-нибудь оказалась бы болезнь ума — отвращение от умственных занятий, то ее следует лечить скорее диетой и предложением приятных противоядий, а не усиливать ее острыми средствами. В пользу этого благоразумного совета представляет доказательство само небесное солнце. В раннюю весну — оно не падает внезапно на молодые и нежные растеньица, не иссушает их разом своим зноем, но согревает их постепенно и незаметно, дает им подняться, окрепнуть, и только тогда ниспосылает на них всю силу своих лучей, когда они уже подросли, когда созревают их плоды и семена. Подобную же осмотрительность употребляет и садовник, который обращается бережнее с молодыми, нежнее с нежными деревцами, а по отношению к тем, которые еще не могут перенести надрезов, не употребляет пилы и ножа. Также и музыкант, — когда разногласят струны лютни, арфы, лиры, то не бьет по ним ни кулаками, ни палками, не ударяет их об стену, но прилагает искусство до тех пор, пока не приведет их в гармонию. Точно так же должны мы влиять на учеников при возбуждении в них гармонии и любви в занятиях, если из равнодушных не желаем сделать упрямцев, а из умов медленных — просто глупцов.
5) Если же иногда и бывает необходимо употребить более энергичное возбуждение, то это можно произвести гораздо лучше иными способами, чем посредством ударов: иногда более строгим словом, или публичным порицанием, иногда же указанием с похвалою на других: «Посмотри, как тот или этот усердно внимателен! Как он всё верно понимает! А ты сидишь тут равнодушно! пожалуй, еще сделаешься посмешищем! Ах, ты простота! Такой легкой вещи ты не понимаешь! Где же носятся твои мысли?» — Могут быть также устроены недельные или, по крайней мере, месячные — диспуты, ради места (в классе) или похвалы, как я уже упоминал о том. Только при этом следует наблюдать, чтоб соревнование не происходило чересчур шутливо, играючи, и не стало бы, вследствие того, бесплодным, но чтобы любовь к похвале и страх порицания и потери места подстрекали рвение. Поэтому очень важно, чтоб учитель присутствовал при этом, чтобы соревнование было серьезно и без ложной напыщенности, и чтобы те, которые будут признаны нерадивыми, получали выговор и были перемещаемы назад, а прилежнейшие получали бы публично похвалу.
6) Но более строгая и суровая дисциплина должна быть применяема к тем, которые уклоняются от правил нравственности именно: 1) относительно подающих пример нечестия, напр., в богохульстве, в разврате, или в чем-нибудь другом, совершаемом публично против божественного закона; 2) при упорстве и настойчивой злонамеренности, когда кто-нибудь не повинуется распоряжениям учителя, или иной власти, и противодействует ее распоряжениям с сознанием и волей; и 3) при высокомерии и презрительном обращении с товарищами, а также при зависти и лени также, когда кто-нибудь из учеников, несмотря на просьбу своего сотоварища, отказывается помочь ему в учении.
7) Ибо из этих поступков — пороки первого рода оскорбляют величие божье, поступки второго рода подрывают основания всех добродетелей (смирения и послушания), поступки третьего рода задерживают и замедляют быстрые успехи в занятиях. Совершаемое против бога есть постыдное дело и должно подвергнуться самому строгому наказанию; погрешности против людей и самого себя представляют несправедливость — и должны быть исправляемы посредством порицания; «ошибки же против Присциана[1]» суть пятна, которые должны быть смываемы «губкой выговора». Короче: школьная дисциплина стремится к тому, чтобы во всех учениках по возможности возбуждать благоговение к богу, деятельную любовь в отношении ближних и быстроту в исполнении работ и занятий в жизни, и чтобы эти качества укреплялись постоянным упражнением и практикой.
8) III. Форма дисциплины. Наилучшую форму дисциплины представляет нам солнцу небесное, которое дает развивающимся существам: 1) постоянно свет и теплоту, 2) часто дождь и ветер и 3) редко молнию и гром, хотя и это последнее также с целью пользы.
9) Учитель, подражающий солнцу, будет стремиться удержать юношество в пределах закона: 1) постоянным примером во всем, к чему оно должно быть приготовлено, сам служа живым образцом. Если не будет этого — все остальные средства тщетны. 2) Наставлениями, увещаниями, иногда же и порицаниями; причем учитель должен особенно стараться о том, чтобы в наставлениях, напоминаниях, приказаниях, порицаниях было постоянно ясно видно, что всё это совершается с отеческим чувством, и направлено к возвышению всех, а не к унижению кого-либо. Если ученик недостаточно хорошо заметил такое настроение и не вполне убедился в нем, то он легко почувствует пренебрежение к школьной дисциплине и энергично вооружится против нее. 3) Наконец, если кто-либо из учеников имеет столь несчастный характер, что мягкие средства оказываются для него недействительными, то следует обратиться, наконец, к более сильным мерам, дабы не было опущено никакого средства, прежде чем оставить подобного ученика на произвол судьбы, как совершенно неудобную для обработки землю, когда на него придется смотреть — как на совершенно безнадежного. А может быть, еще и теперь может иметь значение относительно некоторых натур выражение: «Фригийца не исправишь иначе, как наказанием[2]». И если бы эта мера школьной дисциплины не принесла пользы самому виновному, то всё же она была бы полезна другим, вызывая в них чувство страха. Но следует остерегаться, чтобы не прибегать немедленно к суровым средствам при всяком случае, по поводу каких-нибудь мелочей, дабы не сделать эти средства бесполезными в самых крайних случаях.
10) Общим результатом всего, что уже сказано и что остается сказать, будет следующее: Школьная дисциплина должна стремиться к тому, чтобы в питомцах, которых мы воспитываем для бога и церкви, образовать и беспрестанно укреплять, ревностным попечением, то настроение чувств, которого бог требует от своих детей, порученных «школе Христа», — чтоб они «радовались с трепетом» (Псал. II, 11) , «со страхом и трепетом совершили свое спасение» (Филип. II, 12), «всегда радовались в господе» (Филип. I, 4), т. е. чтобы они научились и стали способными любить и бояться своих образователей, и не только охотно дозволяли вести себя, куда должны быть приведены, но ревностно желали бы этого. Это настроение чувств не может быть закреплено иными средствами, кроме тех, на которые я выше указал, именно, путем — доброго примера, ласкового слова и всегда искреннего и открытого благорасположения; посредством же суровой грозы возможно действовать только редко, в исключительных случаях, при этом с постоянной заботой, чтобы строгость, насколько возможно, всегда переходила в любовь.
11) Ибо (чтоб еще больше разъяснить сказанное примером) кто видел когда-нибудь, чтобы ювелир выполнял свои изящные произведения ударами молотка? Наверное никто. Эти произведения часто лучше отливать, чем выковывать. Если же на них окажется что-нибудь излишнее, или бесполезное, то искусный художник не будет неистово бить по ним молотком, но будет слегка постукивать молоточком, или отпиливать пилкою, или отламывать щипчиками, и всё это делать с осторожностью, пока, наконец, выгладит вещь и отполирует. А мы, с неразумным неистовством обрабатывая изображеньица (imaguncula) бога живого, — разумные существа, — ужели можем надеяться достигнуть цели?
12) И рыбак, намеревающийся большим неводом ловить рыбу в глубокой воде, привешивает к своей сети грузу ровно столько, сколько нужно, чтоб она опустилась и влеклась по дну; в то же время, он привязывает и легкие поплавки, которые, с противоположной стороны, поднимали бы сеть до поверхности воды. Равным образом и тот, кто намеревается вместе с юношеством забросить тоню на глубь добродетели, должен, с одной стороны, посредством строгости, привести своих питомцев к страху и покорному послушанию, с другой же — ласковым обращением возвысить их до любви и радостной бодрости. Счастливы мастера такого закала! Счастливо юношество при таких наставниках!
13) Здесь может найти место мнение одного значительного человека, — доктора Эйльгарда Лубина; мнение это он высказал в предисловии к изданному им греко-латино-немецкому Новому Завету; говоря об исправлении школ, автор высказывает свою мысль в следующих выражениях: «Другое (средство исправления школьного дела) состоит в том, чтобы всё, что преподается юношеству, требовалось от учеников в таком виде, благодаря которому они ничего не делали бы с отвращением и с принуждением, но делали бы всё — насколько возможно — охотно и по собственному побуждению, даже с душевной радостью. Потому, я прямо высказываю мнение, что розги и палки, — эти орудия рабства, совершенно не свойственные благородству людей, — не должны быть употребляемы в школах, — напротив, должны быть решительно удалены из них, — как негодные даже и для рабов и для холопских душ. Последние скоро выдают себя в школах своим поведением — и должны быть удалены из школы, — не только вследствие тупости, которая вообще свойственна таким рабским душам, но также и вследствие обыкновенно находящейся в связи с нею испорченности характера. Для кого розги и палки кажутся вспомогательными средствами для изучения наук и искусств, в руках тех они обратятся только в бесполезное орудие; но в неистовых руках розги будут мечами, которыми наказывающие будут истреблять и себя и других. Существуют другие меры взысканий, которые и могут быть употребляемы в деле воспитания детей и благородных душ», и проч.
Примечания править
- ↑ «Погрешности против Присциана» — ошибки против грамматики, затем — вообще всякие ошибки в учебных занятиях.
- ↑ Фригийцы — маленькое малоазийское племя; достигнув, путем мирных занятий, до некоторой степени благосостояния, они находились всё-таки в незаслуженном пренебрежении, вследствие их бессилия и вследствие полнейшей неспособности к сопротивлению против какого-нибудь внешнего нападения; при этом, слыли они за ленивых и глупых, отчего и сложилась про них поговорка: Sero sapiunt Thryges (Фригийцы поздно умнеют). Сюда же метит и пословица: Prygx non nisi plagis emendatur.
