Второй кругъ. — Завистливые. — Ангелъ братолюбія. — Подъёмъ на третій уступъ. — Третій кругъ. — Гнѣвливые. — Примѣры кротости въ видѣніяхъ.
1Какъ много въ небѣ между часомъ третьимъ
И дня началомъ видно сферы той,
Что вѣкъ кружитъ, подобно рѣзвымъ дѣтямъ,
4Пути такъ много въ тверди голубой
Свѣтилу дня пройти осталось къ ночи;
Былъ вечеръ тамъ, здѣсь полночь предо мной.
7Лучи въ лицо намъ ударяли косо;
Мы направлялись прямо на закатъ,
Прошедши путь немалый отъ откоса.
10Почуявъ, что сильнѣй лицо томятъ
Сіянья мнѣ, чѣмъ прежде, я вопроса
Не разрѣшилъ, невѣдомымъ объятъ,
13И руки поднялъ я бронёй къ вершинѣ,
Сложивши ихъ въ защиту предъ челомъ,
Чтобъ лишній блескъ ослабить въ ихъ твердынѣ.
16Какъ отъ воды иль зеркала скачкомъ
Лучъ прядаетъ въ противномъ направленьѣ,
Вверхъ восходя подъ самымъ тѣмъ угломъ,
19Подъ коимъ палъ, и въ томъ же отдаленьѣ
Отъ линіи, куда идётъ отвѣсъ
(Какъ учитъ насъ въ наукѣ наблюденье),
22Такъ поражёнъ я былъ лучомъ съ небесъ,
Здѣсь преломившимся, какъ мнѣ казалось,
И отклонилъ я тотчасъ взоръ очесъ.
25— «Отецъ мой милый! Что такое сталось,
Что защитить очей не въ силахъ я?»
Такъ я спросилъ: «Не солнце-ль приближалось?»
28И онъ: — «Не диво, что небесъ семья
Твоё слѣпитъ ещё столь сильно зрѣнье:
Посолъ грядётъ позвать насъ въ тѣ края.
31Ужъ близокъ часъ, узришь сіи видѣнья
Не съ тягостью, но съ чувствомъ огневымъ,
Сколь силъ тебѣ дано отъ Провидѣнья».
34Тутъ стали мы предъ Ангеломъ святымъ,
И кротко рёкъ онъ: — «Шествуйте въ обитель
По ступенямъ ужъ менѣе крутымъ».
37Со мной взбираться сталъ по нимъ учитель,
И «Beati miseri Соrdes» хоръ
Воспѣлъ въ тылу и «слава, побѣдитель!»
40Мы оба шли одни по высямъ горъ,
И я, и вождь, и пользу я задумалъ
Извлечь себѣ, вступя съ нимъ въ разговоръ.
43И думалъ я: спрошу его, къ чему, молъ,
Романскій духъ упомянулъ: запретъ
Сообществу? И я спросилъ, что думалъ.
46И онъ на то: — «Познавъ, въ чёмъ высшій вредъ
Его грѣха, онъ этимъ насъ желаетъ
Предостеречь отъ горшихъ слёзъ и бѣдъ.
49Пока въ васъ душу только то прельщаетъ,
Что обществомъ дробится вновь и вновь,—
Какъ мѣхъ, въ васъ зависть вздохи вызываетъ».
52Но еслибъ къ міру высшему любовь
Всегда горѣ влекла желанье ваше,—
Вамъ этотъ страхъ не могъ бы портить кровь,
55И чѣмъ васъ больше тамъ зовущихъ «наше»,
Тѣмъ больше каждому даётся благъ,
И тѣмъ сильнѣй горитъ любовь въ той чашѣ».
58«Во мнѣ мой гладъ не только не изсякъ,
Но сталъ», я рёкъ, «сильнѣй, чѣмъ былъ дотолѣ,
И умъ объялъ сомнѣнья большій мракъ.
61Какъ можетъ быть, что благо, чѣмъ въ нёмъ болѣ
Владѣтелей, сильнѣй ихъ богатитъ,
Чѣмъ если бы далось немногимъ въ доли?»
64И онъ: — «За то, что лишь земное зритъ
Разсудокъ твой, извлёкъ ты мысль незрѣлу,
Что будто здѣсь свѣтъ правды мракомъ скрытъ.
67Но Благо то,— Ему же нѣтъ предѣлу,
Ни имени,— къ любви такъ точно льнётъ,
Какъ солнца лучъ къ свѣтящемуся тѣлу.
70Въ комъ большій жаръ, тотъ больше обрѣтётъ,
Такъ что чѣмъ шире въ комъ любовь,— въ заслугу
Надъ тѣмъ сильнѣй и свѣтлый лучъ растётъ.
73Чѣмъ больше душъ къ тому стремятся кругу,
Тѣмъ болѣ тамъ любви, и тѣмъ сильнѣй
Льютъ жаръ любви, какъ зеркала другъ другу.
76Но коль твой гладъ не стихъ съ моихъ рѣчей,—
Жди Беатриче, и въ небесномъ взорѣ
У ней прочтёшь отвѣтъ на всё полнѣй.
79Заботься же, чтобъ зажили здѣсь вскорѣ,
Какъ эти двѣ, всѣ прочія пять ранъ,
Что закрываются чрезъ скорбь и горе».
82Сказать желая: — «Ты во мнѣ туманъ
Разсѣялъ...» смолкъ я, видя въ то мгновенье,
Что мы вошли въ кругъ новый чудныхъ странъ.
85И, мнилось, тамъ я въ нѣкоемъ видѣньѣ
Восхищенъ былъ экстазомъ, какъ пѣвецъ.
И вижу храмъ и въ нёмъ людей стеченье.
88И входитъ въ храмъ Жена и, какъ вѣнецъ
Всѣхъ матерей, вѣщаетъ кротко: — «Чадо!
Что сдѣлалъ съ нами Ты? Вотъ Твой отецъ
91И я съ великой скорбію средь града
Тебя искали». — И лишь смолкнулъ гласъ,
Какъ всё, что зрѣлъ я, скрылось вмигъ отъ взгляда.
94Потомъ я зрѣлъ другую, что изъ глазъ
Струила дождь, какой родитъ досада
За оскорблённую гордыню въ насъ.
97И говоритъ: — «Коль ты владыка града,
За имя чьё шёлъ споръ между боговъ,
Отколь блеснула всѣхъ наукъ отрада,
100О Пизистратъ! пролей злодѣя кровь,
Кто смѣлъ обнять дочь нашу безъ боязни!»
И, мнилось, онъ, весь кротость и любовь,
103Ей отвѣчалъ, исполненный пріязни:
— «Что-жъ дѣлать съ тѣмъ, кто намъ желаетъ зла,
Коль тѣхъ, кто любитъ насъ, подвергнемъ казни?»
106Потомъ толпу я видѣлъ безъ числа,
Что каменьемъ Стефана побивала,
Крича: «мучь, мучь!» исполненная зла.
109И юноша, надъ кѣмъ ужъ смерть летала,
Къ землѣ поникъ и устремилъ врата
Очей своихъ въ глубь райскаго портала.
112И къ Богу силъ мольба имъ пролита,
Да не осудитъ Онъ его тирановъ,
Съ такимъ лицомъ, что скорбь въ насъ отперта.
115Когда мой духъ вернулся изъ тумановъ
Въ дѣйствительность, къ предметамъ въ мірѣ семъ,
Я понялъ смыслъ нелживыхъ тѣхъ обмановъ.
118Мой вождь, кому я могъ казаться тѣмъ,
На комъ сейчасъ вериги сна разбили,
Рёкъ: — «Что съ тобой? ты ослабѣлъ совсѣмъ?
121И вотъ идёшь ужъ болѣ, чѣмъ полъ-мили,
Закрывъ глава и съ путами y ногъ,
Какъ бы вино иль сонъ тебя томили».
124— «Отецъ ты мой! Когда-бъ ты внять мнѣ могъ,
Я-бъ разсказалъ», сказалъ я, «ту причину,
По коей я въ ходьбѣ такъ изнемогъ».
127И онъ: — «Носи ты не одну личину,
А сто личинъ, ты-бъ отъ меня не скрылъ
Изъ думъ твоихъ малѣйшихъ ни едину.
130Ты зрѣлъ затѣмъ видѣнья, чтобъ не мнилъ
Не допустить тѣхъ мирныхъ волнъ до груди,
Что льются къ намъ изъ тока вѣчныхъ силъ.
133И не спросилъ я: «что съ тобой?» — какъ люди,
Чей глазъ не въ силахъ въ спящемъ отгадать
Хранится-ль жизнь ещё въ своёмъ сосудѣ;
136Но я спросилъ, чтобъ мощь тебѣ придать,
Какъ дѣлаютъ съ лѣнивымъ, побуждая,
Его скорѣй дремоту разогнать».
139Мы шли въ вечернемъ сумракѣ, вперяя,
Насколько можно, взоры въ даль и въ высь,
Гдѣ поздній лучъ ещё сверкалъ, пылая.
142И клубы дыма издали неслись
Навстрѣчу намъ, темнѣе ночи мглистой,
И негдѣ было отъ него спастись!
145Нашъ взоръ затмивъ, онъ отнялъ воздухъ чистый.
