Второй кругъ. — Завистливые. — Примѣры любви къ ближнимъ. — Сапіа изъ Сіены.
1Мы къ ступенямъ прошли вверху лежащимъ.
Вновь сузилась горы той высота
Гдѣ отпускаются грѣхи всходящимъ.
4Гора карнизами такими жъ обвита
Какъ первый; лишь черта ихъ закругленій
Тамъ менѣе, здѣсь болѣе крута. —
7Здѣсь нѣтъ скульптуры, вовсе нѣтъ здѣсь тѣней,
Былъ ровенъ путь и гладокъ стѣнъ утёсъ,
И всюду тёмно-желтыхъ рядъ каменій.
10— «Дождаться-ль тѣхъ, кто намъ рѣшитъ вопросъ:
Куда идти?» сказалъ поэтъ: «но дѣло
Замедлится, боюсь, черезъ разспросъ».
13И, взоръ очей вперивъ на солнце смѣло,
Движенья центромъ сдѣлалъ правый бокъ
И повернулъ всей лѣвой частью тѣло.
16— «О, сладкій свѣтъ, ему-жъ насъ ввѣрилъ рокъ!»
Онъ продолжалъ, «веди насъ въ мірѣ этомъ,
Гдѣ надлежитъ, средь новыхъ мнѣ дорогъ.
19Ты грѣешь міръ, живишь его ты свѣтомъ,
И коль препонъ не встрѣтимъ въ чёмъ-нибудь,
Пусть насъ всегда твой лучъ ведётъ съ привѣтомъ!»
22Какъ длиненъ здѣсь, на свѣтѣ, въ милю путь,
Такую тамъ въ кратчайшій мигъ дорогу
Мы сдѣлали, вдохнувши волю въ грудь.
25И въ воздухѣ услышалъ я тревогу
Отъ прилетавшихъ къ намъ незримыхъ силъ,
За трапезу любви всѣхъ звавшихъ къ Богу.
28И грянулъ вдругъ, въ полётѣ быстрыхъ крылъ:
«Vinum non habent», первый гласъ громовый
И, пронесясь, тѣ рѣчи повторилъ.
31И, прежде чѣмъ вдали замолкло слово,
— «Я, я Орестъ!» вновь голосъ раздался,
И, повторяясь, крикъ пронёсся снова.
34— «Отецъ», спросилъ я, «что за голоса?»
И лишь спросилъ, какъ вотъ ужъ голосъ третій:
«Враговъ любите!» грянулъ въ небеса.
37И добрый вождь: — «Мѣста бичуютъ эти
Грѣхъ Зависти,— затѣмъ свиты и тамъ
Рукой любви бичующія плети.
40Смыслъ будетъ данъ совсѣмъ иной словамъ,
Уздой служащимъ,— какъ и самъ ты прежде
Узнаешь, чѣмъ придёшь къ прощенія вратамъ,
43Но въ даль впери внимательнѣе вѣжды
И противъ насъ увидишь душъ соборъ,
Вдоль той скалы сидящій въ ихъ одеждѣ».
46Тогда раскрылъ очей я шире взоръ,
И лишь теперь могъ разсмотрѣть впервые
Сонмъ въ мантіяхъ я, цвѣта камней горъ.
49Я слышалъ вопль: «О дѣва! о Марія,
Молись о насъ! молитесь хоромъ всѣмъ,
О Михаилъ! о Пётръ! о всѣ святые!»
52Не думаю, чтобъ кто на свѣтѣ сёмъ
Былъ сердцемъ столько грубъ, чтобъ не смутился,
Увидя то, что видѣлъ я затѣмъ.
55И только я вблизи ихъ очутился
Такъ, что черты могъ разсмотрѣть ихъ лицъ,—
Отъ жалости слезами я залился,
58Всѣ въ мантіяхъ изъ грубыхъ власяницъ;
Всѣ, прислонясь къ утёсу вѣковому,
Тамъ каждый на плечо склонялся ницъ
61Къ сосѣду, такъ слѣпцы, терпя истому,
На паперти стоятъ въ прощенья дни,
Склоняя головы одинъ къ другому,—
64Такъ, что уже ихъ образы одни,
Не только что мольбы ихъ, въ грусть приводятъ:
Столь жалостный имѣютъ видъ они!
67И какъ слѣпцы и днёмъ лишь мракъ находятъ,
Такъ и къ тѣнямъ, о коихъ слово тутъ,
Лучи съ небесъ съ усладой не доходятъ.
70Былъ проволокой край ихъ вѣкъ проткнутъ
И такъ зашитъ, какъ дѣлается это
Съ злымъ ястребомъ, чтобъ не былъ слишкомъ лютъ.
73Я-бъ оскорбилъ ихъ, еслибъ безъ привѣта
Прошёлъ и, самъ незримъ, на нихъ глядѣлъ,—
И вотъ взглянулъ на мужа я совѣта.
76Онъ мысль мою безъ словъ уразумѣлъ
И рёкъ, не выждавъ моего вопроса:
— «Спроси, но кратко; будь въ сужденьяхъ зрѣлъ».
79Виргилій сталъ съ той стороны утёса,
Гдѣ внизъ упасть нетрудно, такъ какъ тамъ
Ничѣмъ карнизъ не ограждёнъ съ откоса.
82Съ другой руки отъ насъ являлся намъ
Хоръ скорбныхъ душъ, чьи слёзы, прорываясь
Сквозь страшный шовъ, лились по ихъ щекамъ.
85— «О родъ!» я началъ, къ тѣнямъ обращаясь,
«О родъ, достойный видѣть Высшій Свѣтъ,
Къ нему жъ паришь всѣмъ помысломъ, здѣсь каясь!
88Да сниметъ съ васъ грѣховной пѣни слѣдъ
Скорѣй Господь, чтобъ чистый токъ, какъ младость,
Смылъ съ вашей совѣсти грѣхъ прежнихъ лѣтъ.
91Скажите мнѣ (и было-бъ то мнѣ въ сладость!),
Кому удѣлъ здѣсь изъ латинянъ данъ?
Я-бъ, можетъ быть, ему и самъ былъ въ радость».
94— «Здѣсь Истиннаго Града лишь гражданъ
Ты видишь, братъ мой. Но ты хочешь встрѣтить
Здѣсь странника изъ италійскихъ странъ?»
97Такъ на вопросъ спѣшилъ мнѣ духъ отвѣтить,
Вдали отъ мѣста бывшій, гдѣ стоялъ
Я самъ; къ толпѣ приблизясь, могъ замѣтить
100Я, что одинъ меня средь прочихъ ждалъ;
Но спросятъ: какъ узналъ я? По обычью
Слѣпцовъ — отвѣчу — ликъ онъ приподнялъ.
103— «О духъ, парящій къ Божьему величью!
Коль ты», я вопросилъ, «отвѣтилъ мнѣ,
То отзовись по мѣсту иль отличью».
106И тѣнь: — «Я, Сьенка, плачу о винѣ
Моей злой жизни и, поникнувъ выей,
Молюсь къ Нему, да снидетъ къ намъ вполнѣ.
109Я не была Софіей, хоть Сапіей
И названа, и радость зрѣть другихъ
Въ бѣдѣ всегда была моей стихіей.
112И чтобъ за ложь не счёлъ ты словъ такихъ,
Самъ разсуди: жила я тамъ умно ли?
Ужъ близилась я къ склону дней моихъ,
115Когда мои сограждане y Колли
Сошлись съ врагомъ; молила я Творца
Пусть по своей Онъ всё содѣетъ волѣ.
118Разбиты въ пухъ, бѣжали отъ лица
Враговъ сіенцы, видя-жъ строй ихъ шаткій,
Я ощутила радость безъ конца;
121И, дерзкій ликъ возвысивъ въ злобѣ сладкой,
Вскричала къ Богу: «Не боюсь Тебя!»
Какъ сдѣлалъ дроздъ при оттепели краткой.
124Въ концѣ же дней, мольбы усугубя,
Я примирилась съ Богомъ; но вины той
Раскаяньемъ не смыла-бъ я съ себя,
127Когда-бъ меня не вспомнилъ знаменитый
Пьеръ Петтиньянъ въ святыхъ мольбахъ, спѣша
Изъ жалости ко мнѣ съ своей защитой.
130Но кто же ты, чья добрая душа
Скорбитъ о насъ? чьи очи, какъ мнѣ мнится,
Не заперты? кто говоритъ, дыша?»
133И я: — «Здѣсь и моимъ очамъ затмиться
Удѣлъ, но ненадолго; сознаюсь,
Не любо имъ завистливо коситься.
136Зато душой я болѣе страшусь
Подпасть подъ казнь толпы нижележащей.
И казни той на мнѣ ужъ виснетъ грузъ».
139И мнѣ она: — «Кто-жъ былъ руководящій
Тобой средь насъ, коль мнишь попасть домой?»
И я: — «Мой спутникъ молча здѣсь стоящій.
142Живой — пришёлъ я къ вамъ. Итакъ, не скрой,
Духъ избранный! ты хочешь ли, чтобъ встрѣтилъ
Въ томъ мірѣ тѣхъ я, кто любимъ тобой?»
145— «Что слышу я, такъ дивно», духъ отвѣтилъ,
«Что познаю, какъ Богомъ ты любимъ;
Да будетъ же твой путь счастливъ и свѣтелъ!
148И я молю всѣмъ для тебя святымъ,
Возстанови, когда пойдёшь Тосканой,
Тамъ честь мою сородичамъ моимъ.
151Тамъ есть народъ тщеславный, обуянный
Пустой надеждой: только Теламонъ
Обманетъ всѣхъ, какъ поиски Діаны;
154Bcего-жъ сильнѣй потерпитъ флотъ уронъ».
