Барабанщик (Гримм; Снессорева)
См. также одноимённые страницы.| ← Морской зайчик | Барабанщик | Золотой ключ → |
| Оригинал: нем. Der Trommler. — Источник: Братья Гримм. Народные сказки, собранные братьями Гримм. — СПб.: Издание И. И. Глазунова, 1871. — Т. II. — С. 376. |
Под вечерок шёл по большой дороге молодой барабанщик, шёл он один-одинёшенек и пришёл к озеру, а на берегу озера лежат три кусочка белого полотна.
— Какое тонкое полотно! — сказал он и сунул себе в карман один кусок.
Пошёл он домой и лёг спать, позабыв о своей находке. Он было и вздремнул порядком да вдруг слышит: кто-то зовёт его по имени. Он и уши насторожил, и слышится ему тихий голос, который говорил:
— Барабанщик, барабанщик, проснись!
Ночь была темна — зги не видать; как ни таращил глаза барабанщик, ничего не мог разглядеть: только казалось ему, что над его кроватью носился какой-то призрак.
— Чего ты хочешь от меня? — спросил он.
— Отдай мне мою рубашечку, — отвечал голос, — ты у меня взял её вчера вечером у озера.
— Не отдам, — говорит барабанщик, — не отдам до тех пор, пока ты мне не скажешь, кто ты.
— Ах! — отвечал голос. — Я — дочь могущественного короля, но попала в руки злой колдуньи и нахожусь в заключении на стеклянной горе. Каждый день я должна купаться в озере вместе с двумя сестрицами и опять вернуться на гору; но без рубашки никак не могу улететь. Мои сестрицы вернулись домой, а я должна здесь оставаться. Пожалуйста, барабанщик, возврати мне мою рубашечку.
— Будь спокойна, бедное дитя, — сказал барабанщик, — я с радостью возвращу тебе рубашечку.
Он вынул кусок полотна из кармана и подал ей в темноте. Она проворно выхватила её у него из рук и хотела было улететь.
— Подожди же минутку, — сказал барабанщик, — может быть, я и могу тебе помочь.
— Ты можешь тогда мне помочь, когда взойдёшь на стеклянную гору и избавишь меня от власти злой колдуньи. Но до стеклянной горы тебе далеко, да если бы ты и добрался до неё, то всё-таки ты не можешь подняться на неё.
— Что я хочу, то и могу, — отвечал барабанщик. — Мне жаль тебя, а страху я не страшусь. Но вот только беда, ведь дороги-то я не знаю на стеклянную гору.
— Дорога туда идёт через большой дремучий лес, в котором живут великаны-людоеды, больше ничего не могу тебе сказать.
И вместе с этим она исчезла.
Лишь только занялась заря, барабанщик был уже на ногах и стал собираться в дорогу; повесил он на плечо барабан и, не зная страха, пошёл в лес. Шёл он, долго шёл, а всё ни одного великана не видать; наш барабанщик и рассудил так:
«Видно заспались, надо этих ленивцев разбудить».
Вместе с этим он взял барабан да как ударит тревогу, да таково громко, что всех птиц спугнул с деревьев. А тут же неподалёку лежал в траве великан и крепко спал; но как только барабан его разбудил, он встал и вытянулся во весь рост — что твоя ель!
— Ах ты, злодей эдакой! — прикрикнул великан на барабанщика. — Чего ты барабанишь здесь и отрываешь добрых людей от сладкого сна?
— А затем я барабаню, что за мною идут тьмы-тмущие храброго войска, так чтоб они знали, куда им путь держать.
— Что бы им такое понадобилось в моём лесу? — спросил великан.
— Они хотят дать тебе карачун, чтобы избавить лес от такого чудовища как ты.
— Ого! Да я их всех передавлю как муравьёв.
— Неужели ты думаешь, что можешь с ними справиться? Да ты пока нагнёшься, чтобы одного схватить, а он увернётся у тебя из рук и спрячется от тебя; а как только ты растянешься спать, так они изо всех кустов повыскачут со стальными молотками за поясом и надают тебе таких подзатыльников, что разобьют тебе череп.
Призадумался великан и говорит про себя:
«Оно бы немудрено с этим хитрым народом схватиться, да как бы не нажить себе беды. Волков и медведей мне душить нипочём, а от земляных червей не могу защищаться».
— Послушай, молодец, — сказал он, — воротись-ка ты назад, а я за то даю тебе слово, что на будущее время тебя и твоих товарищей буду оставлять в покое; а если у тебя есть какое-нибудь желание, то я постараюсь отслужить тебе.
— Вишь, у тебя какие длинные ноги, — сказал барабанщик, — ты скорее меня можешь ходить; отнеси-ка меня на стеклянную гору, а я за то подам своим сигнал к отступлению, так они, пожалуй, на этот раз оставят тебя в покое.
— Ступай сюда, червяк, — сказал великан, — садись-ка мне на плечи, я, так и быть, отнесу тебя, куда тебе хочется.
Великан поднял его на плечи, а барабанщик, на радостях, так себе и закатывает на барабане.
Великан же думает про себя думу:
«А! Это он сигнал подаёт, чтобы другие отступали».
Идут они, идут, вдруг навстречу им другой великан; взял он барабанщика с плеч своего товарища и заткнул его себе в петличку. Барабанщик ухватился за пуговицу, величиною с доброе блюдо, и, держась за неё, весело по сторонкам озирается.
Потом они встретили третьего великана, который вынул его из петлички товарища и посадил его на поля своей шляпы.
Ходит барабанщик взад и вперёд по шляпе, смотрит через деревья в синюю даль, а когда увидел: вдали что-то блеснуло, он подумал: «Видно, это и есть стеклянная гора». Так оно и вышло. Недолго шагал великан, и они очутились уж у подошвы горы, где великан и спустил его наземь. Барабанщик хотел было, чтобы он внёс его на самую вершину горы, но великан покачал головой, проворчал что-то себе под нос и удрал назад в лес.
Стоит бедный барабанщик перед горою и не придумает, как бы на неё вскарабкаться; а гора-то так высока, словно три горы стоят одна на другой, и так гладка будто зеркало.
Попробовал было барабанщик на неё вскарабкаться — куда! Он то и дело что скатывался вниз.
«Ах! Будь у меня крылья как у птицы», — подумал барабанщик.
Но что проку напрасно желать? От одного желанья крылья не вырастут. Стоит он и не знает, как своей беде помочь. Вдруг видит он, неподалёку, двое людей горячо о чём-то спорят. Подошёл он к ним ближе и слышит, что они спорят из-за седла, которое перед ними лежит на земле: каждому хотелось захватить его в свою собственность.
— Дураки вы, дураки! — сказал барабанщик. — Из-за чего вы ссоритесь, за какое-нибудь старое седло, когда у вас и лошади нет!
— Из-за этого седла сто́ит поспорить, — отвечает один из противников, — кто сядет на него и пожелает куда-нибудь перенестись, хоть бы на тот край света, тот в ту же минуту очутится там. Седло принадлежит нам обоим, и теперь очередь моя садиться на него, но вот он не допускает меня сделать по справедливости.
— А вот я мигом решу ваш спор, — говорит барабанщик и, отойдя в сторону, воткнул в землю белый кол, потом вернулся к ним и сказал, — теперь бегите к цели, и кто добежит первый, тому и садиться на седло.
Оба бросились бежать, что есть силы, но не успели они и до половины добежать, как барабанщик, вскочив на седло, пожелал быть на стеклянной горе, и прежде чем успел пошевельнуться, он был уже там.
На самой вершине горы была площадка, а на той площадке стоял старый каменный дом; перед домом же находился большой пруд с рыбами, а за прудом шёл дремучий лес. Ни людей, ни зверей барабанщик не видал, только ветер свистал промеж деревьев, да тучи проносились над самой головой. Он подошёл к двери и постучал. Когда он постучал в третий раз, то смуглолицая и красноглазая старуха быстро отворила дверь; на её длинном носу торчали очки; посмотрела она прямо ему в глаза и спросила, чего ему надо.
— Кров, пищу и ночлег, — отвечал барабанщик.
— Пожалуй, — сказала на то старуха, — я не прочь исполнить твою просьбу, только с условием, что и ты должен мне за то поработать и сослужить три службы.
— Отчего же и не так? Я работы не боюсь, даже если она и очень трудна.
Старуха впустила его, дала ему поесть, а вечером приготовила ему постель.
Наутро, когда он хорошо выспался, старуха сняла со своего заскорузлого пальца напёрсток да и говорит:
— Ну, теперь отправляйся на работу, вычерпай ты мне этим напёрсточком всю воду из пруда; но прежде, чем наступит ночь, работа должна быть кончена, и все рыбы должны быть разобраны и разложены по породе и величине.
— Вот странная работа! — сказал барабанщик, однако тотчас пошёл к пруду и начал черпать воду.
Работал он, долго работал, целое утро прошло за работою; но что можно сделать с таким ведром как напёрсток и при таком количестве воды, хотя бы работать тысячу лет? А вот уже полдень.
— Ну что попусту трудиться, — подумал добрый молодец, — всё равно не кончу, буду работать или нет, — сказал он и бросил работу, а сам сел поотдохнуть.
А тут как раз и выходит к нему красная девица с завтраком; поставила она пред ним корзинку и говорит:
— Добрый молодец, что ты так пригорюнился? Чего тебе недостаёт?
Взглянул он на неё и видит, что она красавица всем на диво.
— Ах! — отвечал он. — Я и с первой работой не могу справиться, что же будет с другими? Пришёл я сюда, что бы отыскать прекрасную королевну, которая здесь проживает, но её я не нашёл, и теперь хотелось бы мне опять идти, пока найду её.
— Оставайся здесь, — сказала красная девица, — я помогу твоей беде. Ты устал; приляг-ка да положи голову ко мне на колени, а сам засни. Как проснёшься, то вся работа будет уже окончена.
Барабанщик не заставил себя два раза просить. Как только закрыл он глаза, красавица повернула волшебное кольцо и сказала:
— Вода вверх, а рыба вон!
Не успела она этого сказать, как вода тотчас же поднялась кверху в виде белого тумана и понеслась по поднебесью вместе с тучами, а рыбы поплескались, поплескались да и поплыли на берег, и сами улеглись одна подле другой, смотря по величине и породе.
Проснулся барабанщик и остолбенел от удивления, увидев, что всё уже готово. А девушка говорит ему:
— Видишь ли, вон одна рыба не лежит подле своих, а отдельно; когда старая колдунья придёт вечером и увидит, что всё исполнено, так она спросит: «Для чего эта рыба лежит отдельно?», а ты возьми рыбу и брось ей в лицо, да и скажи: «Для тебя, старая ведьма».
К вечеру пришла старуха и задала ему этот самый вопрос, а он бросил рыбу ей в лицо. Она сделала вид, будто этого не заметила, и промолчала; только злобными глазами покосилась на него.
На другое утро старуха сказала ему:
— Вчера тебе была слишком лёгкая работа, сегодня надо потруднее. Сегодня ты должен весь лес вырубить; каждое дерево на поленья разрубить, потом всё в сажени сложить, и чтобы к вечеру всё было готово.
Она дала ему топор, молот и два клина. Но топор-то был свинцовый, а клинья и молот — жестяные. Ударил он топором — топор смялся в комок; схватился за молот и клинья, а они тотчас согнулись в дугу. Барабанщик не знал, как помочь беде; но в полдень пришла красная девица с обедом и начала его утешать:
— Положи свою голову ко мне на колени и засни; когда же ты проснёшься, работа будет готова.
Повернула она своё волшебное кольцо — вдруг весь лес с треском рухнул, каждое дерево раскололось на поленья, и все сложились в сажени, точно невидимые великаны всю работу сразу исполнили.
Проснулся барабанщик, а девушка говорит ему:
— Вот видишь, каждое дерево расколото, и всё сложено в порядке, только один сук лишний лежит в стороне. Когда старуха вечером придёт к тебе и спросит: «Что это за сук?», то ты ударь её этим суком и скажи: «Это для тебя, старая ведьма!»
К вечеру пришла старуха и спрашивает его:
— Видишь ли, какая была лёгкая работа? Но для чего лежит этот сук в стороне?
— Да для тебя, старая ведьма, — сказал он и при этом ударил её суком, но она показала вид, будто этого и не заметила, а только презрительно захохотала и сказала:
— Завтра рано утром ты должен сложить все дрова в костёр, потом зажжёшь и сожжёшь его.
Он встал вместе с зарёю и начал раскладывать костёр; но может ли один человек сложить целый лес в костёр? Красная девица и тут не оставила его: в полдень она принесла ему обед, угостила его, положила голову его к себе на колени, и он заснул. Когда же он проснулся, то увидел, что огромный костёр пылает чудовищным огнём, а пламенные языки подымаются кверху до самого неба.
— Послушай меня, — сказала красавица, — когда придёт колдунья, то она станет делать тебе разные поручения, и если ты будешь без страха исполнять всё, что она прикажет, то она никакого зла не может тебе сделать; если же ты будешь бояться, то тебя обхватит пламя, и ты сгоришь. Когда же ты всё окончишь благополучно, то схвати колдунью обеими руками и брось её в самую середину пламени.
Красавица ушла, а старуха как раз и подоспела.
— Уу! — сказала она. — Как я замёрзла! Вот так огонёк! Ух как славно горит! Так и согревает мои старые косточки! Вот так славно! Но что там лежит за чурбан? Зачем он не горит? Вынь-ка его из огня и подай мне его сюда! Если ты уж это исполнишь, то будешь свободен и можешь отправляться, куда глаза глядят. Да ну же, поворачивайся проворнее!
Недолго думая, барабанщик бросился в самую середину пламени, но огонь ничего ему не сделал, даже ни один волосок на голове у него не загорелся. Вынес он чурбан и поставил его перед старухой. Но только чурбан коснулся земли, как вдруг он превратился в красную девицу, которая всё время спасала барабанщика от всех бед.
По её шёлковому, блестящему золотом платью он узнал, что она была королевская дочь. Старуха злобно засмеялась и сказала:
— А ты уж думаешь, что она в твоих руках? Нет ещё, голубчик, погоди.
Только что она хотела броситься на красную девицу и убежать с нею, барабанщик схватил старую колдунью обеими руками, приподнял её в воздух и бросил с размаха в самую середину пламени. Огонь мигом обхватил её, как будто обрадовался, что может обнять колдунью и сжечь её дотла.
Королевна взглянула на барабанщика и увидела, что он молодец и красавец. Порассудила она, что вот он-то жертвовал за неё своею жизнью, и протянула ему руку с такими словами:
— Ты страха не боялся, смерти не страшился, чтобы спасти меня; но и я не буду у тебя в долгу и всё сделаю для тебя, обещай только сохранить мне верность, и я буду твоей женою. В богатстве у нас недостатка не будет: довольно с нас и тех сокровищ, которые колдунья здесь накопила.
Красавица повела барабанщика в дом колдуньи; там стояли сундуки, наполненные разными сокровищами. Не тронули они ни золота, ни серебра, захватили только драгоценных каменьев. Красавице хотелось как можно скорее оставить стеклянную гору. Барабанщик и говорит ей на то:
— Сядь со мной на седло, и мы разом слетим на землю словно птицы на крыльях.
— Нет, — отвечает королевна, — старое седло мне не по нраву; мне сто́ит только повернуть волшебное кольцо — и мы будем дома.
— Хорошо, — сказал барабанщик, — так уж ты прикажи остановиться за заставой.
Вмиг они очутились у заставы. Барабанщик и говорит:
— Схожу-ка я прежде повидаюсь с моими родителями и дам им весточку о своём приезде, а ты пока подожди здесь в поле; я сейчас вернусь.
— Ах! — сказала королевна. — Предупреждаю только тебя: не целуй своих родителей в правую щеку; а если не послушаешь меня, то знай, ты забудешь меня, и я останусь в поле одна-одинёшенька, покинутая тобою на чужбине.
— Как могу я тебя позабыть? — сказал он и, положа руку на сердце, с клятвами обещал как можно скорее вернуться.
Когда он вошёл в родительский дом, никто его не узнал, потому что три дня на стеклянной горе были три долгих года на земле. Барабанщик сказал, кто он такой, и родители от радости бросились к нему на шею; он же был так глубоко тронут, что поцеловал их в обе щеки, совсем не думая о словах красной девицы.
В ту минуту, когда он поцеловал их в правую щеку, всякая мысль о королевне исчезла из его памяти.
Он опорожнил свои карманы, вынимая целыми пригоршнями драгоценные камни на стол. Родители его не знали, что им делать с такими богатствами. Отец и придумал построить прекрасный за́мок, окружил его чудесными садами, рощами, лугами, как будто какой князь будет там жить. Когда всё было готово, мать и говорит:
— Сын мой, я нашла тебе невесту, и через три дня будет у нас свадьба.
Сын был всем доволен, что было приятно его родителям.
А бедная королевна стояла в поле и ждала своего жениха. Пришёл вечер и она сказала:
— Верно он поцеловал своих родителей в правую щеку и позабыл меня.
Сердце у неё обливалось кровью; с горя, она пожелала перенестись в уединённую избушку в лесу, не желая в такой печали возвратиться во дворец своего родимого батюшки-короля. Каждый вечер приходила она в город и проходила мимо своего жениха; он её и видел, но не узнавал. Наконец она услышала, как люди толковали: «Завтра будут справлять пир перед свадьбой барабанщика». Королевна и рассудила:
«Попытаться разве мне, нельзя ли как-нибудь преклонить его сердце к себе?»
Когда настал первый день свадебного пира, она повернула волшебное кольцо и сказала:
— Я желаю платье, блестящее как солнце.
И в тот же миг пред ней очутилось платье такое блестящее, как будто оно было соткано из солнечных лучей — так и ослепляло глаза.
Когда все гости собрались, королевна вошла в большой зал. Все гости так и ахнули, а больше всех восхищалась невеста; а так как невеста любила более всего на свете наряды, то она подошла к королевской дочери и спросила её:
— Не продажное ли у вас это платье?
— За деньги я не продам его, — отвечала она, — но если мне позволено будет простоять в нынешнюю ночь у тех дверей, где будет спать жених, то я не пожалею этого платья.
Не могла невеста победить своего желания иметь такое прекрасное платье и потому согласилась на то; но между тем намешала в вино, которое обыкновенно пил на ночь жених, сонных капель, и потому он как выпил, так и погрузился в крепкий сон.
Когда всё утихло, королевская дочь прокралась к дверям спальни, открыла их немного и сказала:
— Барабанщик, барабанщик, послушай ты меня! Неужели ты меня совсем забыл? Разве ты не сидел со мной на стеклянной горе? Разве я не охраняла твою жизнь от колдуньи? Разве ты не клялся в верности ко мне, положа руку на сердце? Барабанщик, барабанщик, послушай же ты меня!
Но всё было тихо; барабанщик не просыпался; а когда наступило утро, королевская дочь должна была уйти.
На другой день праздника она повернула своё волшебное кольцо и сказала:
— Я желаю иметь такое платье как лунный свет.
Когда она явилась на праздник в платье, которое было так нежно как лунный свет, то снова возбудила желание невесты приобрести новое платье, которая дала ей за то позволение простоять и вторую ночь у дверей спальни своего жениха. Королевна опять стоит за дверьми и тихим жалобным голосом говорит забывчивому жениху:
— Барабанщик, барабанщик, послушай ты меня! Неужели ты меня совсем забыл? Разве ты не сидел со мной на стеклянной горе? Разве я не охраняла твою жизнь от колдуньи? Разве ты не клялся в верности мне, положа руку на сердце? Барабанщик, барабанщик, послушай же ты меня!
Но барабанщик не просыпался, опьянелый от сонных капель. Печальная пошла она на другое утро в свою избушку, что в лесу.
Люди слышали жалобные слова незнакомки и рассказали о том жениху, объяснив ему при том, что он оттого не мог ничего слышать, что ему вливали в вино сонных капель.
На третий вечер королевская дочь опять повернула своё волшебное кольцо и сказала:
— Я желаю платье, которое блестело бы как звёзды.
Когда она показалась в бальном зале, невеста была вне себя от великолепия платья, которое показалось ей лучше прежних. Недолго думая, она сказала:
— Я непременно хочу иметь твоё платье.
Королевская дочь отдала ей и это платье как первое и второе за позволение провести ночь у дверей жениховой спальни.
Жених же не выпил вина, которое подавали ему перед сном, но вылил его за кровать. И когда всё в доме утихло, то он услыхал сладостный голос, который взывал к нему:
— Барабанщик, барабанщик, послушай ты меня! Неужели ты меня совсем забыл? Разве ты не сидел со мной на стеклянной горе? Разве я не охраняла твою жизнь от колдуньи? Разве ты не клялся в верности мне, положа руку на сердце? Барабанщик, барабанщик, послушай же меня!
Вдруг ему возвратилась память.
— Ах! — вскрикнул он. — Как я мог так вероломно поступить? А всему виной поцелуй, который я дал моим родителям в правую щеку: это он меня так заколдовал.
Тут он вскочил на ноги, взял за руку королевскую дочь и повёл её к постели своих родителей, говоря:
— Вот моя настоящая невеста. Если я женюсь на другой, то сделаю большую несправедливость.
Родители, услыхав всё дело, как оно было, согласились на то. Опять зажгли в зале свечи, позвали музыкантов, пригласили родственников и друзей, и настоящая свадьба была отпразднована с великою пышностью и радостью.
А вторая невеста, получив в вознаграждение прекрасные наряды, осталась совершенно довольна, ничего лучшего не желая.