Безмѣрной пропасти по самой серединѣ,
Наигустѣйшей тьмы въ мрачнѣйшей сердцевинѣ
Гнѣздился Ариманъ, укрытъ тамъ, какъ злодѣй,
Какъ ярый левъ — свирѣпъ, и ядовитъ, какъ змѣй.
Однажды онъ возсталъ, и силы напрягая,
И грудью волны тьмы кромѣшной раздвигая,
По мраку, какъ паукъ по паутинѣ, онъ
Вскарабкался въ ту высь, гдѣ блещетъ Божій тронъ,
И тамъ, облокотясь надъ гранью дня и ночи,
Поднявши голову и кверху вскинувъ очи,
Увидѣлъ Ормузда: межъ тварей Богъ-творецъ,
Какъ солнце между звѣздъ, какъ межъ дѣтей отецъ,
Являлся тамъ въ своемъ верховномъ совершенствѣ;
Злой духъ тутъ пораженъ былъ мыслью о блаженствѣ —
О вѣчномъ счастіи, — и эта мысль одна,
Громадна какъ весь міръ, и тяжести полна,
Какъ грузъ вселенной всей, мгновенно въ это время
Съ такою силою ему сдавила темя,
Что вновь онъ головой поникнулъ, ослабѣлъ.
И опустился вновь, и сызнова засѣлъ
Безмѣрной пропасти по самой серединѣ,
Наигустѣйшей тьмы въ мрачнѣйшей сердцевинѣ.
