Анна Каренина (Толстой)/Часть II/Глава IV/ДО
| ← Часть II, глава III | Анна Каренина — Часть II, глава IV | Часть II, глава V → |
| Источникъ: Левъ Толстой. Анна Каренина. — Москва: Типо-литографія Т-ва И. Н. Кушнеровъ и К°, 1903. — Т. I. — С. 163—166. |
Петербургскій высшій кругъ собственно одинъ, всѣ знаютъ другъ друга, даже ѣздятъ другъ къ другу. Но въ этомъ большомъ кругѣ есть свои подраздѣленія. Анна Аркадьевна Каренина имѣла друзей и тѣсныя связи въ трехъ различныхъ кругахъ. Одинъ кругъ былъ служебный, офиціальный, кругъ ея мужа, состоявшій изъ его сослуживцевъ и подчиненныхъ, самымъ разнообразнымъ и прихотливымъ образомъ связанныхъ и разъединенныхъ въ общественныхъ условіяхъ. Анна теперь съ трудомъ могла вспомнить то чувство почти набожнаго уваженія, которое она въ первое время имѣла къ этимъ лицамъ. Теперь она знала всѣхъ ихъ, какъ знаютъ другъ друга въ уѣздномъ городѣ; знала, у кого какія привычки и слабости, у кого какой сапогъ жметъ ногу; знала ихъ отношенія другъ къ другу и къ главному центру; знала, кто за кого, и какъ, и чѣмъ держится, и кто съ кѣмъ и въ чемъ сходится и расходится; но этотъ кругъ правительственныхъ, мужскихъ интересовъ никогда, несмотря на внушенія графини Лидіи Ивановны, не могъ интересовать ее, и она избѣгала его.
Другой, близкій Аннѣ, кружокъ это былъ тотъ, черезъ который Алексѣй Александровичъ сдѣлалъ свою карьеру. Центромъ этого кружка была графиня Лидія Ивановна. Это былъ кружокъ старыхъ, некрасивыхъ, добродѣтельныхъ и набожныхъ женщинъ и умныхъ, ученыхъ, честолюбивыхъ мужчинъ. Одинъ изъ умныхъ людей, принадлежащихъ къ этому кружку, называлъ его „совѣстью петербургскаго общества“. Алексѣй Александровичъ очень дорожилъ этимъ кружкомъ, и Анна, такъ умѣвшая сживаться со всѣми, нашла себѣ въ первое время своей петербургской жизни друзей и въ этомъ кругѣ. Теперь же, по возвращеніи изъ Москвы, кружокъ этотъ ей сталъ невыносимъ. Ей показалось, что и она, и всѣ они притворяются, и ей стало такъ скучно и неловко въ этомъ обществѣ, что она сколько возможно менѣе ѣздила къ графинѣ Лидіи Ивановнѣ.
Третій кругъ, наконецъ, гдѣ Анна имѣла связи, былъ собственно свѣтъ, — свѣтъ баловъ, обѣдовъ, блестящихъ туалетовъ, свѣтъ, державшійся одною рукой за дворъ, чтобы не спуститься до полусвѣта, который члены этого круга думали, что презирали, но съ которымъ вкусы у него были не только сходные, но одни и тѣ же. Связь ея съ этимъ кругомъ держалась черезъ княгиню Бетси Тверскую, жену ея двоюроднаго брата, у которой было сто двадцать тысячъ дохода и которая съ самаго появленія Анны въ свѣтъ особенно полюбила ее, ухаживала за ней и втягивала въ свой кругъ, смѣясь надъ кругомъ графини Лидіи Ивановны.
— Когда стара буду и дурна, я сдѣлаюсь такая же, — говорила Бетси, — но для васъ, для молодой, хорошенькой женщины, еще рано въ эту богадѣльню.
Анна первое время избѣгала, сколько могла, этого свѣта княгини Тверской, такъ какъ онъ требовалъ расходовъ выше ея средствъ, да и по душѣ она предпочитала первый; но послѣ поѣздки въ Москву сдѣлалось наоборотъ. Она избѣгала нравственныхъ друзей своихъ и ѣздила въ большой свѣтъ. Тамъ она встрѣчала Вронскаго и испытывала волнующую радость при этихъ встрѣчахъ. Особенно часто встрѣчала она Вронскаго у Бетси, которая была урожденная Вронская и ему двоюродная. Вронскій былъ вездѣ, гдѣ только могъ встрѣчать Анну, и говорилъ ей, когда могъ, о своей любви. Она ему не подавала никакого повода, но каждый разъ, когда она встрѣчалась съ нимъ, въ душѣ ея загоралось то самое чувство оживленія, которое нашло на нее въ тотъ день въ вагонѣ, когда она въ первый разъ увидѣла его. Она сама чувствовала, что при видѣ его радость свѣтилась въ ея глазахъ и морщила ея губы въ улыбку, и она не могла затушить выраженіе этой радости.
Первое время Анна искренно вѣрила, что она недовольна имъ за то, что онъ позволяетъ себѣ преслѣдовать ее; но скоро по возвращеніи своемъ изъ Москвы, пріѣхавъ на вечеръ, гдѣ она думала встрѣтить его, а его не было, она по овладѣвшей ею грусти ясно поняла, что она обманывала себя, что это преслѣдованіе не только не непріятно ей, но что оно составляетъ весь интересъ ея жизни.
Знаменитая пѣвица пѣла второй разъ, и весь большой свѣтъ былъ въ театрѣ. Увидавъ изъ своего кресла въ первомъ ряду кузину, Вронскій, не дождавшись антракта, вошелъ къ ней въ ложу.
— Что жъ вы не пріѣхали обѣдать? — сказала она ему. — Удивляюсь этому ясновидѣнію влюбленныхъ, — прибавила она съ улыбкой, такъ, чтобы онъ одинъ слышалъ: — она не была. Но пріѣзжайте послѣ оперы.
Вронскій вопросительно взглянулъ на нее. Она нагнула голову. Онъ улыбкой поблагодарилъ ее и сѣлъ подлѣ нея.
— А какъ я вспоминаю ваши насмѣшки! — продолжала княгиня Бетси, находившая особенное удовольствіе въ слѣдованіи за успѣхомъ этой страсти. — Куда это все дѣлось! Вы пойманы, мой милый.
— Я только того и желаю, чтобы быть пойманнымъ, — отвѣчалъ Вронскій со своею спокойною, добродушною улыбкой. — Если я жалуюсь, то на то только, что слишкомъ мало пойманъ, если говорить правду. Я начинаю терять надежду.
— Какую же вы можете имѣть надежду? — сказала Бетси, оскорбившись за своего друга: — entendons nous… — Но въ глазахъ ея бѣгали огоньки, говорившіе, что она очень хорошо и точно такъ же, какъ и онъ, понимаетъ, какую онъ могъ имѣть надежду.
— Никакой, — смѣясь и выставляя свои сплошные зубы, сказалъ Вронскій. — Виноватъ, — прибавилъ онъ, взявъ изъ ея руки бинокль и принявшись оглядывать черезъ ея обнаженное плечо противоположный рядъ ложъ. — Я боюсь, что становлюсь смѣшонъ.
Онъ зналъ очень хорошо, что въ глазахъ Бетси и всѣхъ свѣтскихъ людей онъ не рисковалъ быть смѣшнымъ. Онъ зналъ очень хорошо, что въ глазахъ этихъ лицъ роль несчастнаго любовника дѣвушки и вообще свободной женщины можетъ быть смѣшна; но роль человѣка, приставшаго къ замужней женщинѣ и во что бы то ни стало положившаго свою жизнь на то, чтобы вовлечь ее въ прелюбодѣяніе, — что роль эта имѣетъ что-то красивое, величественное и никогда не можетъ быть смѣшна, и поэтому онъ съ гордою и веселою, игравшею подъ его усами улыбкой опустилъ бинокль и посмотрѣлъ на кузину.
— А отчего вы не пріѣхали обѣдать? — сказала она, любуясь имъ.
— Это надо разсказать вамъ. Я былъ занятъ и чѣмъ? Даю вамъ это изо ста, изъ тысячи… не угадаете. Я мирилъ мужа съ оскорбителемъ его жены. Да, право!
— Что жъ, и помирили?
— Почти.
— Надо, чтобы вы мнѣ это разсказали, сказала она вставая. — Приходите въ тотъ антрактъ.
— Нельзя: я ѣду во французскій театръ.
— Отъ Нильсонъ? — съ ужасомъ спросила Бетси, которая ни за что бы не распознала Нильсонъ отъ всякой хористки.
— Что жъ дѣлать? Мнѣ тамъ свиданье, все по этому дѣлу моего миротворства.
— Блаженны миротворцы, они спасутся, — сказала Бетси, вспоминая что-то подобное, слышанное ею отъ кого-то. — Ну, такъ садитесь, разскажите, что такое?
И опять она сѣла.