Kozlovsky pervye pochty t1 1913/Глава 5/VIII
| ← Глава 5. VII | Первые почты и первые почтмейстеры в Московском государстве — Глава 5. VIII | Глава 5. IX → |
| Источник: Козловский И. П.. Первые почты и первые почтмейстеры в Московском государстве. — Варшава: Типография Варшавского учебного округа, 1913. — Т. 1. — С. 419—432. |
Неудача попытки Леонтия Марселиса открыть почту от Москвы до Архангельска могла быть вызвана только случайными условиями. В почте этой чувствовалась большая необходимость. И правительству важно было завести почтовые сношения по обширным северным пространствам России для более удобного сообщения с местной администрацией, и торговые иноземцы давно добивались этой почты, потому что Архангельск был одним из важных центров их торговых операций, а по дороге, напр. в Вологде, на Ваге и пр. существовало несколько их промышленных предприятий. Московско-Архангелогородский путь был для иностранцев тогда даже важнее Московско-Балтийского, что было ясно еще в 40-х годах известному де-Родесу. Это происходило потому, что московские торговые иноземцы через Архангельск могли вести непосредственные сношения с родиной, тогда как берега Балтийского моря были в руках шведов, ревниво охранявших свои права на этом море. Русская внешняя торговля могла направиться на запад лишь тогда, когда Россией были бы приобретены берега Балтийского моря, что и сделалось задачей внешней политики Петра Великого.
Но архангелогородская почта, как увидим ниже, была необходима и для русских торговых людей, особенно московских капиталистов, державших в своих руках некоторые промыслы северного края, и бывших главными контрагентами торговых иноземцев, которым непосредственная торговля с населением была воспрещена. Вследствие всего этого, попытка открыть архангелогородскую почту, возобновленная в 1692 году, на этот раз кончилась полною удачею.
Поводом к возобновлению этой попытки послужила, как будто бы, — челобитная торговых иноземцев; на самом же деле вряд ли не повлияла на ускорение этого дела предстоявшая поездка молодого царя в Архангельск, действительно состоявшаяся в июле 1693 года.
В своей челобитной торговые иноземцы заявили, что по старым договорам между Московским государством с одной стороны, Англией и Голландией — с другой, они, иноземцы, завели торговые промыслы в Архангельске. Со своих промыслов они платят в казну многие тысячи рублей пошлины; московские люди от торговли с ними также получают доход. Для развития этой торговли им необходимо иметь правильные сношения со своими заморскими контрагентами, приезжающими в Архангельск. Всё это, по их словам, нуждается в учреждении правильных почтовых сношений, и потому они просят устроить почту и поручить это дело дьяку Андрею Виниусу, который в почтовом деле опытен, и которому они все вполне доверяют.
8 июня 1693 года последовал именной первый указ: поставить почту от Москвы до Архангельска по городам, на ямах; гонять с тою почтою выборным московским и городовым почтарям; возить с почтою от Москвы государевы грамоты, письма торговых иноземцев и московских людей; обратно привозить — воеводские отписки, отписки гостей и письма торговых людей. Почте идти от Москвы на Переславль-Залесский, Ростов, Ярославль, Вологду, Вагу. Почтари должны переменяться на ямах быстро, ехать днем и ночью с великим поспешением, чтобы поспевать от Москвы до Архангельска, а также и обратно — добрым летним и зимним путем в 8 и 9 день, а весенним и осенним — в 10 и 11-й день; остановки на ямах делать в указные числа и часы. Движение почты предписывалось начать с 1 июля и до указу производить через день, а после — еженедельно, или даже — раз в 2 недели. Для постановления почты велено послать из Посольского приказу подьячего; велеть ему на ямах выбрать для этой гоньбы ямщиков добрых, не пьяниц, с хорошими лошадьми, сколько нужно; для этих ямщиков взять заручные выборные у ямских старост, лучших и рядовых ямщиков. Выборным почтарям сказать с великим подкреплением, чтобы они с тою почтою гоняли наскоро, в час верст по 9 и по 10, а письма везли бережно, в мешках, под пазухою, чтобы на дожде не замочить и в пьяном виде не обронить на дороге (если подмочат или потеряют, то будут подвергнуты пытке). Для точности почтари должны на ямах расписываться на особых чистых столбцах — в каком числе, часу и кто именно на какой ям прибыл и в каком часу отправился; такие столбцы привозить потом в Москву и предъявлять в Посольском приказе; по всем ямам завести записные тетради, в которых записывать, куда отправлена почта (с Москвы или к Москве), какого числа и часу, кто поехал, целы ль печати на связках. — Если печати окажутся не целыми, или письма будут потеряны — ямщика отсылать к воеводе, распрашивать, его распросные речи присылать в Москву, в Посольский приказ, а ямщика держать до указу в Съезжей избе. Обо всём этом велено послать из Посольского приказа в города к воеводам и в Архангельск — грамоты; в Ямской приказ и во Дворец (о послушных грамотах на Вагу) послать памяти. На Двину, к окольн. и воеводе Андр. Артам. Матвееву также послать грамоту, чтобы почта была поставлена и ведалась в Съезжей избе добрым подьячим, который завел бы у себя записную тетрадь с дьячьею скрепою, и записывал бы туда всякий отпуск и прием почты, число писем, названия адресатов, а на связках, отпускаемых в Москву — проставлял бы число и № по порядку. Чтобы почтовым ямщикам не было задержки в дороге, велеть в Холмогорском и Важском уездах на болотах помостить мосты при помощи местных жителей. Этот именной указ велено было записать в Посольском приказе в книгу. Указ скреплен подписью думного дьяка Порфирия Оловеникова[1].
Когда читаешь этот именной указ, невольно припоминаются все те приключения, которые пришлось переживать почте со времени её возникновения. Урок прошлого не пропал даром. Затевая учреждение новой почты, правительство хочет заранее оградить её от тех случайностей, которые приходилось переживать с прежними почтами. Посев всходил, и уже появились первые плоды, хотя, может быть, еще и не вполне совершенные. О Виниусе, как видим, в именном указе не говорится ни слова. Устроение почты возлагается на Посольский приказ.
Термин „Архангелогородская почта” не употребляется нигде в документах; мы его вводим в pendant к названиям других почт; в документах же большею частью употребляется выражение „почта, что к городу Архангельскому”.
12 июня была послана упомянутая в именном указе память в Ямской приказ. Велено было командировать для постановления почты подьячего Степана Часовникова и послать грамоты из Ямского приказу в города, чтобы этого подьячего слушались. В памяти сказано также, что вследствие большого расстояния между Москвою и Переславлем-Залесским надо установить перемену почтарей под Троице-Сергиевским монастырем.
Такая же память была послана в Приказ Большого дворца с предписанием — распорядиться о послушании Часовникову в Важском уезде и о постройке мостов на топких местах.
Ямской приказ, кроме Часовникова, послал еще от себя подьячего Гаврилова в ближайшие города.
Степан Часовников обратился к государям с челобитной о даче ему жалованья за такую дальнюю командировку. Дано было ему 10 рублей из Новгородского приказа из четвертных доходов[2].
16 июня последовал второй именной указ. Велено купить для почтарей Архангелогородской почты 15 кожаных сумок, разделить их на-двое, верхние края обшить кожею, пришить ремни; купить 30 железных блях, нарисовать на них масляною краскою орлы (чтоб от дождя рисунок не слинял) подклеить под бляхи подкладку, обшить по краям кожею и привязать к ним ремни. Сумки, железо и ремни велено купить на деньги из Новгородского приказа подьячему Ивану Еремееву, и ему всё это изготовить; а орлы написать — золотописцам Посольского приказа Матвею Андрееву с товарищами. Всю работу велено было закончить в 4 дня[3].
В тот же день, 16 июня, Степану Часовникову была вручена „память”. Ему приказано ехать на Переславль, Ростов, Ярославль, Вологду, Вагу, Холмогоры до Архангельска, говорить воеводам, чтобы они установили почту, устроили выборы почтарей, дали им соответствующие приказания о гоньбе, а жителям — о постройке мостов. С ним были посланы грамоты воеводам. Ехать он должен был скоро, подолгу не останавливаясь; ответы воевод должен записывать. На обратном пути он должен захватить с собою заручные выборные и воеводские отписки. Воеводам он должен сказать, чтобы выбирали ямщиков по 5—6, добрых, а не пьяниц, не наймитов, и не малых ребят; напоминать им о том, что местные жители, кроме помещичьих и монастырских крестьян, должны намостить, где нужно, мосты, на грязных местах набросать хворосту. Возле Троице-Сергиева монастыря Часовников должен потребовать устройства почтового стана, куда бы переславские и московские ямщики привозили почтовые сумы и где были бы приготовлены почтари с лошадьми. Часовникову было предписано, под страхом наказания, не притеснять жителей и в тех местах, где ему придется проезжать и устраивать дела, — не брать с жителей взяток. На обратном пути он должен записать в тетради, в каких местах почта поставлена, где переменяются ямщики, сколько верст между переменами, каковы переправы в разных местах и пр. Явиться с докладом и документами он должен в Посольский приказ, к дум. дьяку Ем. Игн. Украинцову.
В этой „памяти” невольно обращают на себя внимание слова: „а будучи ему, Степану, у того дела и во уставе почты, городовым и уездным людем никаких налог не чинить и никаких взятков не брать, чтоб о том от посацких и уездных людей в. г-рю челобитья не было, и остерегаться ему того накрепко, а если в том будет на него челобитье — и за то быть ему, Степану, в наказанье”. Проложение почтовой дороги было бы благодеянием для жителей при условии правительственных издержек и хлопот; в настоящем же случае, когда жители знали, что их будут сгонять на работу, да еще облагать поборами, они, конечно, должны были прибегать ко всяким хитростям, чтобы этих тягостей избыть и переложить их на другие плечи. Пользы особенной от почты жители не видели, и это новое дело внушало им только тревогу.
17 июня был издан третий именной указ. Велено на ямах для почты держать 3 мерина добрых со всякою гонебною рухлядью. В Ростове, где ямщиков нет, выбрать почтарей с лошадьми из посадских людей, и из архиерейских и монастырских крестьян, которые торгуют на посаде в Ростове[4]. Часовникову послана была дополнительная память об этом.
28 июня 1693 года от Часовникова была получена в Москве первая отписка, в которой он уведомлял, что от дворцового села Даниловского до Вологодского уезда дорога идет через Костромской уезд, куда не было послано грамоты об исправлении дороги. Между тем от ямщиков Ухорского яму он узнал, что на Ярославской дороге много топких мест, а мостов и гатей мало. Это заставило Часовникова написать отписку и приказать Ухорским ямщикам немедленно доставить ее в Москву. Немедленно же, по получении этой отписки в Посольском приказе, послана была в Стрелецкий приказ память. Извещая подробно об учреждении Архангелогородской почты, память прибавляет, что надо послать дополнительные грамоты на Кострому. Одна такая грамота, в Кострому, послана из Посольского приказа, другую, в Костромской уезд, должен был послать Стрелецкий приказ.
21 июня Часовников приехал на Вологду, 26-го на Вагу и 29-го — на Двину. Везде всё наскоро изготовлялось для почты. Согласно 1-му именному указу, 1 июля 1693 года почтовое движение началось. Но прием и отпуск Архангелогородской почты открылся не в Посольском приказе, а в Преображенском, у стольника Автамона Мих. Головина. Всё-таки Посольский приказ несет на себе все заботы о новом почтовом пути.
11 июля была послана грамота в Троице-Сергиев монастырь архим. Викентию с братиею. Подробно извещая об учреждении Архангелогородской почты и её правилах, грамота сообщает следующее.
Велено было в посаде под Троице-Сергиевым монастырем устроить перемену для почтарей ввиду того, что между Москвою и Переславлем переезд чересчур велик. Теперь государям сделалось известно, что на посаде под монастырем, на станции, где поставлены почтари, прием почты производят монастырские подьячие, которые живут не на посаде, а в монастыре; а когда ямщики с почтою прибывают ночью, им некому сдать почту, потому что монастырь ночью запирается; от этого происходит задержка на 2—3 часа и больше. Грамота требует, чтобы монастырские подьячие, сменяясь, были бы безотлучно на станции для необходимых записей и отметок приходящих и отходящих почт. При этом отмечается, что надо записывать число, час и четверти часа прибытия ямщиков.
12 июля получена была вторая отписка подьячего Степана Часовникова. Он извещал, что в Важском уезде дорога в полном порядке.
31 июля Часовников вернулся в Москву и привез отписки всех воевод о том, как они исполнили государев указ.
Далее в наших документах замечается перерыв. До осени, очевидно, заведенная машина работала правильно[5]. Но осень сразу дала себя знать. Прежде всего она произвела переворот в управлении. Достаточно бросить беглый взгляд на обращение почты в приложенных нами ниже таблицах, чтобы видеть, какая громадная разница существовала между обычною перепискою и осеннею перепискою Архангельска с Москвою. Недаром в первых своих ходатайствах об учреждении почты до Архангельска иноземцы говорили только о ярмарочном времени; недаром и Ордин-Нащокин когда-то тоже указывал на это время, как на такое, когда особенно нужна почта между Архангельском и Москвою. Уже в сентябре правительство должно было почувствовать, что оно не в состоянии управиться с коммерческою почтою; а 18 октября перемена в управлении совершилась.
18 октября был издан четвертый именной указ. Велено уставленную почту от Москвы до Архангельска ведать приемом и отпуском Матвею Виниусу. С апреля по декабрь (8 месяцев), когда к Архангельску приходят корабли и отходят от него за море, во время ярмарки, во время беспрестанных переездов торговых людей русских и иноземцев, — почту велено отправлять каждую неделю. По этой почте надо отправлять также государевы грамоты и указы, воеводские отписки и всякие дела между Москвою, Архангельском, Вологдою, Вагою, Устюгом, Тотьмою, Солью-Вычегодской, Каргополем, Кевролью, Мезенью, Яренском, Кольским и Пустоозерским острогами, Устьянскими волостями и дворцовыми селами (как именно должна передаваться почта в сторону от дороги — об этом речь после). Кроме казенной корреспонденции, „для лучшего распространения торговых промыслов” разрешается Матвею Виниусу принимать и отпускать торговые грамотки русских людей и иноземцев. В Архангельске должен заведовать почтою и „списываться” с Виниусом — иноземец Денис Владимиров Гоутевал. Виниус и Гоутевал раздают полученные грамотки корреспондентам и взимают за провоз плату такую, чтобы торговым людям „тягости лишней не было”. Прогоны ямщикам между Москвою и Вологдою Матвей Виниус должен уплачивать из своих средств; а между Архангельском и Вологдою ямщики должны ездить без прогонов, как и прежде бывало с казенными поручениями. Казенная корреспонденция, которая до учреждения почты посылалась с нарочными гонцами, и стоила больших расходов, теперь должна была быть посылаема с уставленою почтою. Казенная корреспонденция, адресованная в сторону от почтовой дороги, идет так. Грамоты, указы и проч. дела, адресованные в Устюг, Соль-Вычегодскую, Яренск и Каргополь — из Вологды отсылаются в названные города с нарочными посыльщиками; точно так же отписки и дела, идущие из этих мест в Москву, должны присылаться в Вологду, а от Вологды идут в Москву с почтою. Подьячий, который будет заведовать почтою в Вологде, должен записывать приход и отход казенной корреспонденции в особую книгу. Грамоты и дела, адресованные из Москвы в Кевроль, Мезень и Пустозерск — идут через Архангельск, таким же порядком, как и предыдущие.
Далее, интересно распоряжение указа относительно сум. Одна казенная сума идет от Москвы до Архангельска без распечатывания по дороге, равно как и обратно. Города же, находящиеся по пути, отдают свои пакеты в другую суму, которая, по мере надобности, распечатывается, причем воевода каждый раз на вкладываемом связке делает надпись о распечании им сумы. Печатать эту суму воеводы должны всегда одною печатью красного сургуча, чтобы ясно видно было, кто приложил печать. Почту ни в каком случае нельзя задерживать более часу; поэтому каждый воевода должен изготовлять свою корреспонденцию к отправке — заранее. Почтари должны быть не старики и не молодые ребята; гонять должны по одному, а не по двое, чтобы мирским людям не было лишней тяготы. Виниус и Гоутевал отпускают и принимают почту у себя на дворе; а на станциях сумы и печати осматриваются дьячками и записываются в тетради, а в подорожную для скорости вписывается только число, час и имя почтаря, который повез почту. Для письмоводства быть на станциях дьячкам или крестьянским детям по выбору, на срок 3 месяца или полгода, как люди захотят.
Относительно прогонов именной указ гласит следующее. Ямщики, которые ездят между Москвою и Вологдою, должны приезжать к Москве каждое полугодие с росписями, сколько в каких числах почт пробежало, и прогоны должен им заплатить Матвей Виниус безволокитно. В случае, если его сбора с торговых грамоток на это не хватит, то недостающие деньги должны быть уплачены из казны, из Посольского приказа, потому что прежде платилось нарочным посыльщикам, и если бы почты не было, то и теперь пришлось бы платить. Для справок по этому вопросу необходимо составить в Посольском приказе смету прежних расходов.
В случае, если в Москве или в Архангельске в уреченные дни казенной корреспонденции не будет, то почту не отпускать до следующей недели, а наоборот — в экстренных случаях посылать почту и между сроками[6].
Четвертым именным указом заканчивается ряд документов законодательного характера по делу об учреждении Архангелогородской почты. Но этот самый четвертый указ возбуждает много недоумения, и надо хорошо знать условия тогдашней жизни, чтобы как следует понять этот законодательный акт.
Прежде всего остается непонятным, превратилась ли Архангелогородская почта в силу этого указа в предпринимательское учреждение или осталась учреждением правительственным или, наконец — сделалась учреждением частным с правительственной гарантией?
Если почта эта сделалась учреждением предпринимательским, то 1) почему между Архангельском и Вологдою ямщики должны ездить без прогонов? Мотивировка: „для того, что теми уездами и преж сего они гоняли без прогонов”. Но ведь они гоняли исключительно по поручениям правительства, а не в интересах частных людей!
2) Как вознаграждается труд лиц, ведущих дело письмоводства на почтовых станциях? Ведь они тоже работают значительно в интересах частных людей.
3) Если бы никогда не было у Матвея Виниуса остатка от сбора, вследствие уплаты ямщикам, то что же получал бы он от всего этого предприятия? А Посольский приказ признает это вполне возможным и находит естественным; если он соглашается покрывать дефицит, то только потому, что всё равно-де пришлось бы платить посыльщикам, если бы почты не было. Наконец
4) как объяснить последнее, прямо убийственное для предпринимателя правило — не отправлять почты, если нет казенных писем, и отправлять вне очереди, если таковые есть?
Допустим теперь, что автор этого законодательного акта считал почту учреждением правительственным. Тогда возникают следующие вопросы:
1) Зачем правительство так заботливо говорит об интересах торговых людей и совершенно забывает интересы лиц, которым поручено ведать почту? Им не только не назначается никакого жалованья, а не обещается даже никакой милости в случае радетельной службы. Правительство милостиво соглашается только не ввести их в убыток!
2) Правительство как бы довольно, что с учреждением почты оно соблюдает экономию: прежде была „в расходе прогонных денег в. г-ря казне в приказех и городех многая издержка”. Но на чей же счет делается эта экономия? Очевидно, правительство полагает, что на счет торговых людей, которые оплачивают пересылку своих писем. Но ведь пересылка коммерческой корреспонденции невероятным образом увеличивает работу всех лиц, раньше обслуживавших только правительственные нужды!
Если при всех этих условиях, Виниусы не только не подавали слезных челобитий об освобождении их от этой службы, но даже сами не прочь были взять эту почту в свои руки и (как мы думаем) при помощи своего родственника, думного дьяка Ем. Игн. Украинцова, добились этого, то это можно объяснить только тем, что они, несмотря на то, что правительственные требования были непомерно велики, а гарантия — ничтожна, считали эту почту выгодною для себя, и их ожидания оправдались. Что же касается трудового элемента почты — подьячих, ямщиков и пр., то их переживания будут предметом нашей беседы ниже.
- ↑ П. С. З., т. III, № 1470, и у нас, т. II, стр. 211—213.
- ↑ Часовников был человек бывалый. Он был уже раз в дальней командировке — на Дон с грамотами и денежною казною в 1685—6 г.г. В Моск. Архиве М. Юст. в столбцах Разряд. приказа № 1106 есть дело о нападении на него, когда он ехал обратно: Урывский соборный поп и приказный человек со многими людьми били его, отняли у него пожитки и черный статейный список всяким вестям.
- ↑ Т. II, стр. 219.
- ↑ Т. II, стр. 228.
- ↑ В это время (июль—сентябрь) царь Петр был в Архангельске, катался по морю, оборудовал верфь, заложил корабль, беседовал с иностранцами, устроил фейерверк.
- ↑ Т. II, стр. 274—278.