Викитека

Kozlovsky pervye pochty t1 1913/Глава 4/IV/ДО

< Kozlovsky pervye pochty t1 1913/Глава 4 | IV
[196]
IV.
Дѣятельность А. А. Виніуса при Петрѣ В. — Переписка съ царемъ. — Почтовое дѣло. — Школа и разныя др. порученія царя. — Разсказы Корба о Виніусѣ. — Сибирскій приказъ. — Артиллерія. — Паденіе Виніуса. — Послѣдніе труды его.

Мы не знаемъ, когда въ первый разъ дѣятельный и умный голландецъ встрѣтился съ Петромъ В. По свидѣтельству Б. И. Куракина, еще въ отрочествѣ Петръ, по склонности своей ко всему иноземческому, началъ учиться всякимъ „экзерциціямъ“ и голландскому языку, и за „мастера“ этого языка былъ дьякъ Посольскаго приказа, Андрей Виніусъ, „человѣкъ умный и состоянія добраго“[1]. Вѣроятно, Петръ познакомился съ Виніусомъ послѣ дѣла Шакловитаго. Въ 1687 г., по порученію послѣдняго, Виніусъ заказывалъ за границей портретъ царевны Софіи съ преувеличеннымъ ея титуломъ. Во время суда надъ Шакловитымъ Виніусу пришлось по этому поводу давать объясненія[2]. Очевидно, эти объясненія были признаны удовлетворительными, потому что Виніусъ не только не пострадалъ, а въ 1691 году, въ чинѣ думнаго дьяка, даже по праздникамъ [197]„пресвѣтлыхъ государей царей пресвѣтлыя очи видѣлъ“ и находился въ нарядѣ на разныхъ церковныхъ церемоніяхъ[3]. Очевидно, проницательный взоръ Петра сумѣлъ оцѣнить полезнаго работника.

Съ 1694 г. свѣдѣнія объ отношеніяхъ царя къ Виніусу имѣются въ значительномъ количествѣ, благодаря большому числу писемъ царя и Виніуса другъ къ другу.

Изъ дѣла Шакловитаго царь Петръ могъ узнать о знакомствѣ Виніуса съ Амстердамскимъ бургомистромъ Витзеномъ (Виніусъ заказывалъ портреты ц. Софіи черезъ Витзена). Въ 1693 г., вѣроятно, при посредствѣ Виніуса и Витзена, царь заказалъ въ Голландіи корабль „Святое Пророчество“. Изъ переписки царя съ Виніусомъ за время, начиная съ 1694 по 1714 годъ включительно, мы узнаемъ, что болѣе всего интересовало Петра В. въ это время, и въ чемъ Виніусъ принималъ дѣятельное участіе. Въ 1695 — 1696 годахъ, въ эпоху Азовскихъ походовъ, царь имѣлъ въ лицѣ Виніуса постояннаго важнаго и свѣдущаго корреспондента. Черезъ него онъ дѣлалъ заказы за границей, военныя заготовки у себя дома; черезъ него получалъ свѣдѣнія о заграничныхъ и московскихъ новостяхъ, куранты; черезъ него передавалъ извѣстія и порученія. Вмѣстѣ съ тѣмъ замѣчаемъ, что Виніусъ при необычайной дѣятельности, нѣсколько бережетъ себя и не забываетъ своихъ интересовъ: онъ два раза уклонился отъ возможнаго свиданія съ царемъ: одинъ разъ подъ предлогомъ ушиба, другой разъ безъ всякой видимой причины; обращается къ Петру съ какою-то челобитной для себя, проситъ прощенія провинившемуся свояку, Емельяну Игн. Украинцеву. Послѣднее порученіе царя, съ какимъ мы встрѣчаемся въ перепискѣ этого времени[4], постройка [198]тріумфальныхъ воротъ, было Виніусомъ выполнено въ сентябрѣ 1696 года, и 30 сентября торжественный въѣздъ въ Москву состоялся. „Капитанъ Петръ Алексѣевъ“ шелъ пѣшкомъ за раззолоченными санями адмирала Лефорта. Устроитель торжества, Виніусъ, сверху тріумфальныхъ воротъ въ трубу говорилъ вирши побѣдителямъ[5].

Вскорѣ послѣ Азовскихъ походовъ, царь Петръ затѣялъ новое важное дѣло: собрался въ дальнее путешествіе — въ Западную Европу. Онъ отправился туда инкогнито въ числѣ свиты пословъ Головина и Лефорта, въ мартѣ 1697 года, а вернулся въ августѣ 1698 г. Это было время, когда Виніусъ былъ однимъ изъ довѣреннѣйшихъ лицъ Петра. Царь пишетъ ему часто тайными чернилами и о такихъ дѣлахъ, о которыхъ не пишетъ никому. Всякая почта приноситъ письма Петра Виніусу; случайное отсутствіе ихъ въ той или другой почтѣ уже безпокоитъ старика. Соблюдая инкогнито царя, Виніусъ пишетъ ему просто, иногда фамильярно; Петръ отвѣчаетъ ему тѣмъ же. Они сообщаютъ другъ другу всякія новости, политическія и научныя, даже простыя сплетни. Виніусъ больше всего пишетъ о желѣзномъ дѣлѣ, о почтахъ, о сибирскихъ дѣлахъ; Петръ — о политикѣ и о пріемахъ, оказанныхъ посольству за границей. Въ одномъ письмѣ Виніусъ рекомендуетъ одного окольничаго на службу[6]. Въ декабрѣ 1697 года Петръ [199]пишетъ Ѳ. Ю. Ромодановскому письмо, въ которомъ проситъ послѣдняго оказывать покровительство Виніусу[7].

Это время вообще было временемъ расцвѣта дѣятельности Андрея Андреевича, хотя онъ считалъ уже шестой десятокъ лѣтъ возраста. Мы уже сказали, что изъ всѣхъ вопросовъ наиболѣе занимали его въ это время, — почта, желѣзные заводы и Сибирскія дѣла. Приступимъ теперь къ обозрѣнію его дѣятельности за время 1695—1701 г. (въ 1701 г. Виніусъ навлекъ на себя первую немилость Петра и лишился почты).

Въ мартѣ 1699 г. Матвѣй Виніусъ былъ командированъ для науки въ городъ Берлинъ. Вся тяжесть почтоваго дѣла легла опять на старика Андрея Виніуса[8]. Начиная въ 1700 году войну, царь Петръ былъ озабоченъ развитіемъ почтовыхъ сношеній. Виніусы получили указъ о приведеніи въ лучшій порядокъ заграничной почты.

Но мы знаемъ, что не одно только почтовое дѣло легло тяжкимъ бременемъ на плечи усталаго дѣльца. Взявъ снова на себя все разросшееся почтовое дѣло, онъ въ то же время былъ заваленъ безчисленными дѣлами по Сибирскому приказу, исполнялъ массу военныхъ, административныхъ, даже просвѣтительныхъ порученій Петра. Въ 1701 г. онъ заявлялъ, что собралъ въ школы 250 ребятъ, изъ которыхъ выйдутъ хорошіе инженеры, артиллеристы и мастера[9]. Тогда же онъ открылъ навигаторскую школу. [200]

Въ 1701 г., когда Виніусъ замѣщалъ плѣннаго генералъ-фельдцейхмейстера царевича Александра Арчилловича въ завѣдываніи Приказомъ артиллеріи, послѣдовало открытіе школъ на новомъ пушечномъ дворѣ. Велѣно было построить на пушечномъ дворѣ деревянныя школы и въ тѣхъ школахъ учить дѣтей пушкарскихъ и иныхъ постороннихъ чиновъ людей словесной и письменной грамотѣ, цифири и инженернымъ наукамъ. Указъ повелѣвалъ ученикамъ „будучи въ тѣхъ школахъ учиться наукамъ съ прилежаніемъ, а выучась, безъ указу съ Москвы не съѣхать, также въ иной чинъ, кромѣ артиллеріи, не отлучаться“. Въ школахъ былъ устроенъ для учениковъ полный пансіонъ[10]. Тѣмъ ученикамъ, которые будутъ прилежны и переимчивы, обѣщано особое государево жалованье[11].

Замышляя ввести обученіе ребятъ нѣмецкому языку, Петръ проектировалъ къ этому дѣлу также привлечь Виніуса[12]. Царь давалъ ему массу ученыхъ порученій — переводовъ и составленія спеціальныхъ трактатовъ, словарей и пр. Не избѣжалъ Виніусъ и побочной работы, не имѣвшей непосредственной связи съ его должностями, такъ напр.: въ 1700 г. засѣдала комиссія по составленію новаго уложенія; комиссія эта поручила Виніусу отправиться къ патріарху съ просьбой представить [201]матеріалы для уложенія по духовному вѣдомству[13]. Старикъ изнемогалъ отъ работы, но, пользуясь большими доходами, не желалъ отказываться ни отъ одной изъ должностей, что въ концѣ концовъ привело его къ невозможности быть аккуратнымъ въ исполненіи возлагавшихся на него порученій. Онъ сталъ уже часто вызывать неудовольствіе царя своею неаккуратностью („московскимъ тотчасомъ“, какъ любилъ выражаться Петръ). Неаккуратность его, особенно въ важномъ почтовомъ дѣлѣ, очевидно, достигла такихъ размѣровъ, что царь не счелъ возможнымъ даже ждать пріѣзда его сына изъ-за границы и 17 марта 1701 г. указалъ: „почты Виленскую и города Архангельскаго, пріемомъ и отпускомъ которые вѣдаетъ стольникъ Матвѣй Виніусъ — вѣдать нынѣ Государственнаго Посольскаго приказу переводчику Петру Шафирову; а ему, Матвѣю, той почты не вѣдать“.

Потерявъ завѣдываніе почтою, Андрей Виніусъ сохранялъ за собою всѣ прочія должности; но съ этого момента расцвѣтъ его дѣятельности начинаетъ меркнуть.

Въ эпоху расцвѣта Виніусъ былъ крупнымъ и вліятельнымъ вельможей. Мы знакомимся съ нимъ съ этой стороны по запискамъ Корба, бывшаго въ Москвѣ въ 1698 — 99 г.г. Вотъ нѣкоторые изъ разсказовъ послѣдняго.

Царь, покончивъ съ казнями стрѣльцовъ и собираясь въ Воронежъ, велѣлъ генералу Лефорту устроить обѣдъ для вельможъ и иностранныхъ представителей. На этомъ обѣдѣ, происходившемъ 2 ноября 1698 г., былъ и Виніусъ. Корбъ разсказываетъ, что гр. А. А. Матвѣевъ за столомъ громко сказалъ Виніусу по-латыни: „Stultorum plena sunt omnia“ (дураками полонъ свѣтъ); [202]Корбъ умалчиваетъ, кого разумѣлъ Матвѣевъ подъ „дураками“[14].

24 апрѣля Виніусъ съ монахомъ Каріономъ и нѣсколькими офицерами былъ на обѣдѣ у императорскаго посла Гваріента въ свитѣ котораго былъ Корбъ[15]; 1-го іюня Андрей Виніусъ былъ приглашенъ къ обѣду у Бранденбургскаго резидента[16]. 10 іюня того же года императорское посольство посѣтило Воскресенскій монастырь. Когда пріѣзжіе гости осматривали храмъ, пришелъ Виніусъ съ Бранденбургскимъ резидентомъ Цизельскимъ, и они всѣ обѣдали вмѣстѣ. Послѣ этого обѣда посолъ со всей свитой отправились на дачу Виніуса, гдѣ очень пріятно провели время.

Приведенныя нами свѣдѣнія о дружественныхъ отношеніяхъ Виніуса къ императорскому послу Гваріенту подтверждаются недавно обнародованными документами, найденными д-ромъ Ф. Дукмейеромъ въ Амбергскомъ архивѣ (Баварія).

Г. Дукмейеръ приводитъ отрывки изъ писемъ Гваріента, изъ которыхъ оказывается, что Виніусъ давалъ свѣдѣнія Гваріенту обо всемъ, что происходило въ Московскомъ государствѣ (письмо графу Кауницу отъ б мая 1699 г.). Въ сентябрѣ того же года Гваріентъ [203]пишетъ (письмо не адресовано), что Виніусъ представилъ ему карту всей Сибири и не пожелалъ издавать ее иначе, какъ посвятивъ ему, и при этомъ наводитъ у него справки относительно опредѣленія высоты полюса. Виніусу онъ писалъ изъ Смоленска, благодарилъ его за вниманіе, за посвященіе и давалъ указанія о свѣдущихъ по научнымъ вопросамъ людяхъ (письмо это писано подъ диктовку больного Гваріента). Въ другомъ письмѣ изъ Смоленска онъ проситъ Виніуса посылать ему вслѣдъ письма, получаемыя на его имя въ Москвѣ, а уплату за пересылку поручаетъ миссіонеру Берулѣ[17].

Изъ Варшавы тотъ же Гваріентъ писалъ Виніусу письма, въ которыхъ отсовѣтовалъ посылать царевича Алексѣя Петровича къ Дрезденскому двору (въ заключеніе онъ просилъ Виніуса уничтожить это письмо — „veritas enim odium parit“[18]: слѣдовательно, и въ этомъ вопросѣ Виніусъ принималъ участіе наравнѣ съ прочими совѣтниками Петра[19]. Одно время Петръ даже думалъ приставить Виніуса къ царевичу, когда этотъ послѣдній поѣдетъ учиться заграницу[20].

Пріятелемъ Виніуса въ это время былъ Андрей Артам. Матвѣевъ. Въ бумагахъ Виніуса онъ часто называется просто „Артемоновичъ“; онъ широко пользовался услугами Виніусовскихъ почтъ. Въ книгѣ черновыхъ писемъ Виніусъ часто отмѣчаетъ: „писалъ Андрею Артемоновичу комплементы“; въ одномъ мѣстѣ прибавляетъ: „и какъ в. г-рь объ немъ изволилъ спрашивать, и что [204]сказалъ“ (ноябрь 1699 г.)[21]; въ нач. 1701 г. въ той же книгѣ читаемъ: „писалъ Андр. Арт-чу, чтобъ не прогнѣвался, что не часто къ нему пишу[22].

Другой пріятель Виніуса, Бранденбургскій резидентъ Задора-Цизельскій, въ началѣ 1700 г. скончался отъ раны, полученной имъ въ Москвѣ на дуэли. По распоряженію царя, Виніусъ похоронилъ его на казенный счетъ[23] (изъ средствъ Сибирскаго приказа на эти похороны было истрачено 100 руб.).

Въ концѣ того же года А. А. Виніусъ писалъ извѣстному намъ Витзену, что „челобитье ево Е. И. У. (Украинцеву) исправилъ, а трудности потому жь исправлю“[24].

Теперь перейдемъ къ разсмотрѣнію другихъ сторонъ дѣятельности Виніуса.

Наиболѣе причиняло заботъ и трудовъ Андрею Виніусу завѣдываніе Сибирскимъ приказомъ, въ которое онъ вступилъ не позже 1694 года[25]; но эта должность давала ему также большіе доходы, если вѣрить Корбу, что Виніусъ не только не получалъ жалованья за эту должность, но даже платилъ царю 1.000 руб. ежегодно съ тѣмъ, чтобы всѣ воеводы зависѣли отъ него; а назначалъ онъ ихъ „не безкорыстно“. Корбъ отзывается съ большою похвалою объ умѣ, образованности и изворотливости Виніуса и его хорошемъ управленіи Приказомъ. При немъ сибирскіе воеводы не смѣли притѣснять и разорять торговыхъ людей, такъ какъ за ними былъ учрежденъ строгій надзоръ. Узнавъ отъ кого-либо [205]изъ торговыхъ людей о злоупотребленіяхъ какого-нибудь воеводы, Виніусъ грозилъ ему кнутомъ, лишеніемъ имѣнія, смертію и пр., если онъ не исправится[26]. Узнавать обо всемъ помогали ему также тайные агенты. Была мѣстность, съ которой воеводы доставляли въ казну ежегодно по 600 руб. Виніусъ назначилъ туда воеводу, который въ первый же годъ сообщилъ, что царскій приходъ составляетъ 10.000 рублей. Жалобы на воеводъ вообще выслушивались Виніусомъ съ большимъ вниманіемъ. Такъ напр., по жалобѣ красноярцевъ, былъ привлеченъ къ отвѣтственности Данила Полянскій[27] и красноярскіе воеводы Башковскіе и Семенъ Дурново[28]; обращено вниманіе на жалобы жителей на притѣсненія митрополичьихъ чиновниковъ[29].

Какъ на примѣръ суроваго обращенія со взяточниками, Корбъ указываетъ на судьбу кн. Черкасскаго, изобличеннаго Виніусомъ во взяткахъ, которыя онъ собиралъ не лично, а черезъ подчиненныхъ. Черкасскій былъ возведенъ на эшафотъ, но пощаженъ, битъ кнутомъ и сосланъ на галеры[30].

Въ 1697 г. были посланы на Верхотурье двѣ царскихъ грамоты, въ которыхъ воеводѣ предписано было вести запись ссыльнымъ людямъ съ указаніемъ, гдѣ они остаются и слѣдить за тѣмъ, чтобы они занимались трудомъ, а не бродяжничествомъ[31]. Грамота 1698 г. Иркутскому воеводѣ по тому же вопросу еще [206]рѣшительнѣе: „воровъ, которые окажутся между ссыльными, велѣно казнить безъ пощады, а тѣхъ изъ ссыльныхъ, которые живутъ хорошо, всячески поощрять „ласкою и привѣтомъ“[32].

Сохранился очень цѣнный приговоръ 1698 г. думнаго дьяка Виніуса съ товарищи о разборѣ подъячихъ въ сибирскихъ городахъ. Приговоръ предписываетъ отставить тѣхъ подъячихъ, которые „дѣлать не смыслятъ“, также пьяницъ и т. п., а вмѣсто нихъ поверстать новыхъ, хотя бы изъ ссыльныхъ людей и пр.[33].

Виніусъ заботился о розысканіи въ Сибири рудъ, желѣзныхъ и серебряныхъ[34]; принималъ рядъ мѣръ по распространенію и утвержденію христіанства и грамотности, развитію торговли и промышленности. проведенію дорогъ; велѣлъ составить описаніе Сибири, чертежъ путей, городовъ и учредить почты. Къ началу 1698 г. была построена церковь въ Пекинѣ, крещено 20 [207]китайцевъ. Виніусъ посылалъ указы Сибирскому архіерею о подысканіи миссіонеровъ, обученіи желающихъ изъ русскихъ — китайскому, монгольскому и калмыцкому языку, переводѣ нужныхъ книгъ на эти языки[35]. Прибывавшіе изъ Азіи послы иногда останавливались въ домѣ Виніуса[36]. Получивъ отъ Петра наставленіе, что пропаганда христіанства должна быть осторожная, Виніусъ велѣлъ разспрашивать торговыхъ людей, прибывающихъ въ Нерчинскъ изъ Китая, гдѣ стоитъ новопостроенная въ Китаѣ часовня — между домами или особо; приходятъ ли китайцы смотрѣть русское богослуженіе и что говорятъ, не смѣются ли надъ нимъ; какое богослуженіе имъ больше нравится — русское или іезуитское; каково тамъ русское духовенство; сколько русскихъ прихожанъ; хороша ли утварь церковная; достаточно ли книгъ; гдѣ погребаютъ умершихъ христіанъ; открыто ли совершаютъ погребеніе или тайно и крестился ли кто-нибудь изъ китайцевъ[37]. Устройство новыхъ монастырей въ Сибири воспрещено[38].

Въ 1699 г. велѣно было построить въ Нерчинскѣ каменный гостинный дворъ[39] и введена гербовая бумага въ Сибири[40]; въ Сибирскомъ приказѣ появилось полезное нововведеніе: вмѣсто приказныхъ столбцовъ, скатывавшихся въ колеса, заведены были для дѣлъ — тетради. [208]

Въ Сибирскомъ приказѣ всегда было много денегъ и всякихъ товаровъ[41]. Должностныя лица иногда брали оттуда крупныя суммы. Такъ, въ половинѣ 1699 г. извѣстный Прокофій Возницынъ взялъ соболей и камокъ на 12.000 р., на что Виніусъ жаловался царю. Такъ какъ у провинившихся сибирскихъ воеводъ имущество конфисковалось, то, по мнѣнію Виніуса, его слѣдовало безповоротно зачислять въ казну и ни подъ какимъ видомъ не возвращать[42].

18 января 1700 г. Виніусъ приказалъ допросить прибывшихъ въ Москву изъ Сибири служилыхъ людей Томскихъ, Кузнецкихъ и Красноярскихъ о томъ, какіе сосѣди безпокоятъ ихъ области, можно ли имъ отражать ихъ собственными силами, почему уменьшился въ Томскомъ уѣздѣ ясачный сборъ, и есть ли въ томъ уѣздѣ мѣста, гдѣ можно было бы поселить ссыльныхъ[43]. О такихъ же „ мірскихъ нуждахъ“ допрашивали Туринскихъ крестьянъ, пріѣхавшихъ однажды по своимъ дѣламъ въ Сибирскій приказъ (между прочимъ, на вопросъ о качествахъ воеводы они отозвались съ большою похвалою)[44].

Въ это время въ Сибири дѣйствовали особыя „таможенныя статьи“, составленныя Виніусомъ, которыя [209]надолго пережили своего составителя[45]. Въ нихъ, между прочимъ, торговые люди обезпечивались отъ насилій со стороны воеводъ.

Въ томъ же году Виніусъ просилъ царя назначить новаго митрополита въ Сибирь, потому что митр. Игнатій заболѣлъ душевною болѣзнью[46]. Назначенъ былъ знаменитый Димитрій Туптало (впослѣдствіи св. Димитрій Ростовскій); но этотъ по слабости здоровья не могъ туда поѣхать, и былъ назначенъ другой — Филофей Лещинскій, оказавшійся чрезвычайно энергичнымъ архіереемъ. Изъ дѣлъ Сибирскаго приказа о его дѣятельности почерпаемъ слѣдующее извѣстіе.

Въ августѣ 1702 г. онъ послалъ своего боярскаго сына Еремѣя Иванова въ Кіевъ для покупки книгъ церковныхъ и учебныхъ, а также для найма дьякона, 2 учителей „латинской науки“, 4 пѣвчихъ и 2 „студентовъ“. Сибирскій приказъ (т.-е. Виніусъ) оказалъ содѣйствіе посланному въ добываніи подводъ[47].

Мѣсяца за четыре до описаннаго случая, въ Сибирскомъ приказѣ разсматривалось одно дѣло, находящееся въ связи съ перемѣнами въ Сибирской митрополіи. Дѣло это очень интересно для характеристики Виніуса. Состоитъ оно въ слѣдующемъ.

14 марта 1700 г. митр. Игнатій взялъ у нѣкоего Алексѣя Коробовского 2 книги: Хрисмологіонъ и Исторію Скиѳійскую, стоимостью 11 рублей, но денегъ не уплатилъ. На другой день, 15 марта, Игнатій, по царскому указу, былъ отвезенъ въ Чудовъ монастырь, [210]какъ душевно-больной. Въ Чудовомъ монастырѣ онъ пробылъ 2½ недѣли подъ присмотромъ ризничнаго іеродіакона Іоасафа Стромилова. Коробовскій обратился къ Стромилову съ просьбой доложить преосвященному, чтобы онъ возвратилъ взятыя книги или заплатилъ за нихъ. Митрополитъ признался, что, что книги, Хрисмологіонъ и Исторія Скиѳійская, были дѣйствительно взяты, и деньги, 11 рублей, за нихъ не уплачены, но прибавилъ, что въ настоящее время книги эти находятся въ его келейной рухляди въ Казанскомъ подворьѣ. Когда Игнатій былъ переведенъ въ Симоновъ монастырь, Коробовскій снова билъ челомъ о своемъ дѣлѣ патріарху и властямъ. Въ августѣ 1701 года всѣ келейныя книги митр. Игнатія, вмѣстѣ съ прочимъ его имуществомъ, хранившимся въ Сибирскомъ приказѣ, на Казанскомъ подворьѣ и въ Симоновомъ монастырѣ, были описаны и оцѣнены подъ присмотромъ думнаго дьяка А. А. Виніуса, а затѣмъ переданы новому митрополиту, Димитрію. Въ числѣ книгъ, отданныхъ преосв. Димитрію, были и 2 рукописныя — Хрисмологіонъ, оцѣненная въ 1½ рубля, и „Исторія Сирская“, цѣною въ 1 рубль. Преосв. Димитрій не поѣхалъ въ Сибирь, и вмѣсто него былъ назначенъ, какъ мы видѣли, преосв. Филофей. Этотъ немедленно передалъ Коробовскому Хрисмологіонъ; что же касается Исторіи Скиѳійской, стоившей 9½ рублей (около 100 р. на наши деньги), то таковой не оказалось, и „Исторія Сирская“, стоившая всего 1 рубль, конечно, не могла ея замѣнить. Коробовскій въ апрѣлѣ 1702 года подалъ челобитную государю, указывая, что книга его была взята въ Сибирскій приказъ. Сибирскій приказъ отрицалъ это, утверждая, что все, оставшееся послѣ митр. Игнатія, передано митр. Филофею. Но въ описи, составленной самимъ же приказомъ, какъ мы видѣли, „Исторіи Скиѳійской“ не было; значитъ, приказъ какъ бы свидѣтельствовалъ, что таковой книги у митр. Игнатія не было вовсе; между тѣмъ показаніемъ самого [211]Игнатія, приведеннымъ выше, установленъ фактъ, что таковая книга у него была. Конечно, этому показанію, какъ показанію душевно-больного, можно было и не дать значенія, если кому-либо, какъ напр. любителю книгъ Виніусу, захотѣлось бы, при составленіи описи, замѣнить одну книгу другою. Повидимому, такъ и случилось, и тщетно Коробовскій хлопоталъ о возвратѣ ему дорогой книги....[48].

Заботясь объ интересахъ русскихъ поселенцевъ и торговыхъ людей, Виніусъ внимательно относился и къ нуждамъ инородцевъ. 31 мая 1700 года онъ распорядился, чтобы крестьяне Тобольскаго уѣзда не причиняли разоренія Башкирцамъ въ виду жалобъ послѣднихъ царю[49]. Въ февралѣ 1701 г. Сибирскіе инородцы ходатайствовали черезъ Тарскаго воеводу о дозволеніи имъ продавать своихъ дѣтей, ссылаясь на голодъ въ ихъ странѣ. Неизвѣстно, какія мѣры предпринялъ Виніусъ для смягченія народнаго бѣдствія; но продажа дѣтей или отдача ихъ въ холопство были инородцамъ строжайше воспрещены; а велѣно инородцамъ „дѣтей своихъ однѣхъ дочерей и сестеръ и племянницъ отдавать въ замужество своей же братьѣ иноземцамъ, а русскимъ продавать ихъ и отдавать не велѣть, чтобъ отъ того иноземскаго роду не малилось[50]. Въ томъ же году Виніусъ принялъ участіе въ одной крещеной калмычкѣ, которую болѣе 5 лѣтъ силою держали въ холопствѣ сначала Сургутскій воевода Юшковъ, а потомъ дьякъ Сибирскаго приказа Парфеновъ и наконецъ — дьякъ Приказа Большого дворца Юдинъ[51].

Въ 1701 году окончена была серьезная научная географическая работа, предпринятая по распоряженію [212]Виніуса еще въ 1696 году. Тобольскій боярскій сынъ Семенъ Ремезовъ составилъ „Чертежную книгу Сибири“. Устройство правильныхъ и постоянныхъ сношеній съ Сибирью съ 1697 года шло неуклонно впередъ.

Въ томъ же 1701 году былъ награжденъ казачій пятидесятникъ Владиміръ Атласовъ за свой „походъ въ Камчадальскую землю“ (открытіе Камчатки). Андрей Виніусъ съ товарищи приказали: быть ему въ Якутскѣ казачьимъ головою, жалованья ему учинить годовой окладъ 10 рублей, по 7 четв. ржи и овса и 3 пуда соли; за его добычу — 11 сороковъ соболей — выдано было ему 100 руб. деньгами и на 100 р. товарами. Но не прошло и 4 дней со дня этого приказа, какъ Виніусъ собственною рукою пишетъ новый приговоръ: за тое его (Атласова) службу, и за пріискъ, сверхъ прежней его дачи и за раны его, и чтобъ впредь ему великому государю свою службу въ тѣхъ пріискахъ новыхъ землицъ и дальнихъ народовъ показать — дать ему на Верхотурьѣ денегъ 50 рублевъ, да товарами, какіе ему пригодны, на 50 же рублевъ[52].

Изъ другихъ дѣлъ Сибирскаго приказа за время управленія Виніуса извѣстны еще — введеніе продажи игральныхъ картъ въ Сибири (изъ фискальныхъ цѣлей, вопреки желанію населенія)[53]: наложеніе запрещенія на вывозъ боброваго пуху за море; принятіе мѣръ противъ казацкихъ волненій въ Нерчинскѣ; вызовъ самоѣдскихъ шамановъ изъ Березова въ Москву — повидимому, для удовлетворенія любознательности государя; съ такою же цѣлью — требованіе присылки 10 живыхъ соболей и 10 пудовъ магнита изъ Верхотурья; распоряженіе о продажѣ прибывшей въ Москву партіи чаю въ 7 пуд. 20 фун. Среди челобитныхъ за это время попадаются: челобитная жителей Тары о присылкѣ имъ часовщика для [213]завѣдыванія купленными ими на свой счетъ боевыми желѣзными часами, протестъ Сургутскаго воеводы противъ примѣненія выборнаго начала среди служилыхъ людей, челобитная нѣмца — доктора Херургуса о разрѣшеніи ему оставить службу въ Тобольскѣ и вернуться къ семьѣ. Въ дѣлахъ Сибирскаго приказа въ Моск. Архивѣ Мин. Юстиціи есть много любопытныхъ черновыхъ докладовъ царю, исправленныхъ рукою Виніуса, за 1698—1701 г.г.[54].

Въ 1702 году Виніусъ посѣтилъ Сибирь. Съ этимъ пріѣздомъ его связано учрежденіе соляной монополіи[55]. Тогда же онъ написалъ инструкцію Верхотурскому воеводѣ, изъ которой видно, что онъ былъ человѣкъ просвѣщенный, съ обширными знаніями и обращалъ вниманіе на исправленіе народной нравственности и на воспитаніе дѣтей[56]. На средства приказа Виніусъ иногда давалъ образованіе способнымъ инородцамъ. Мы имѣемъ извѣстіе, что въ „словесныхъ“ школахъ Приказа артиллеріи учился китаецъ (онъ называется также „апонскаго государства татаринъ“), именемъ Денбей; деньги на его содержаніе давались изъ Сибирскаго приказа (по 10 денегъ на день)[57].

Въ мартѣ 1703 г. митрополитъ Сибирскій Филофей обратился къ царю съ цѣлымъ рядомъ вопросовъ, касающихся церкви и образованія; на всѣ эти вопросы [214]Виніусомъ, по порученію царя, были составлены обстоятельные отвѣты[58].

Завѣдываніе сибирскими промыслами и горнымъ дѣломъ Виніусу пришлось соединить съ работою по изготовленію артиллерійскихъ снарядовъ. Есть свѣдѣнія, что еще въ 1695 году онъ уже принималъ участіе въ доставкѣ артиллерійскихъ припасовъ къ Азову[59]. Въ письмахъ за границу Виніусъ безпрестанно напоминаетъ царю о необходимости добыть „желѣзныхъ мастеровъ“, умѣющихъ лить пушки и пр. Виніусъ былъ знатокомъ литейнаго дѣла, когда ему пришлось принять артиллерію въ свое завѣдываніе. До 1700 г. артиллеріей завѣдывалъ первый генералъ-фельдцейхмейстеръ царевичъ Александръ Арчилловичъ Имеретинскій; подъ Нарвою онъ былъ взятъ въ плѣнъ шведами и оставался въ плѣну, несмотря на всѣ усилія Петра высвободить его оттуда. По имени онъ числился во главѣ артиллеріи даже въ 1706 г.[60]. Но уже съ 1701 г. начинаетъ часто упоминаться Приказъ артиллеріи[61], во главѣ котораго de facto стоитъ „надзиратель артиллеріи“ Андрей Виніусъ (бумаги пишутся по-прежнему на имя царевича). Такъ какъ при Нарвѣ наша артиллерія досталась въ руки шведовъ, то Виніусъ сдѣлался творцомъ новой артиллеріи. Петръ придумалъ употребить на пушки колокола, но изъ одной колокольной мѣди пушекъ дѣлать нельзя было, а подвозъ красной мѣди происходилъ медленно. Царь раздражался на медленность дѣла, и это понятно: „время было — яко смерть“. А тутъ еще подводы доставать для пушекъ было трудно — „многіе господа“ захватывали подводы для себя. Но артиллерія имѣла хорошаго „надзирателя“ и [215]подъ Нотебургомъ прекрасно выполнила свое дѣло. Виніусъ хвалилсн не только тѣмъ, что приготовилъ хорошую артиллерію, но и тѣмъ, что сберегъ по сравненію съ прежними подрядными цѣнами — 10.000 рублей. (Предметомъ гордости его была также заведенная имъ артиллерійская школа[62]. Все-таки артиллерія поставлялась на театръ военныхъ дѣйствій медленно. Въ іюнѣ 1702 г. Брюсъ жаловался царю на медленность Виніуса[63] въ доставкѣ пороха въ Ладогу; въ іюлѣ Виніусъ самъ по этимъ дѣламъ ѣздилъ во Псковъ, гдѣ подалъ Тихону Стрѣшневу роспись полевой артиллеріи[64]. Работы было много и справляться было не легко, а помощниковъ подходящихъ у Виніуса не было. Въ декабрѣ 1702 г. „уговоршику“ Верхотурскихъ Невьянскихъ заводовъ Никитѣ Демидову (Н. Д. Антуфьеву) послана „память“ о выдѣлкѣ желѣза, стали и пушекъ, Виніусъ личнымъ письмомъ просилъ его объ ускореніи дѣла. Не довольствуясь этимъ, Виніусъ даже лично съ сыномъ Матвѣемъ ѣздилъ къ Демидову[65].

Наконецъ, надъ Виніусомъ грянулъ громъ. 19 марта 1703 г. Царь написалъ Ѳ. Ю. Ромодановскому слѣдующее письмо изъ Шлиссельбурга:

„Sir. Извѣствую, что здѣсь великая недовозка артиллеріи есть, чему посылаю роспись; изъ которыхъ самыхъ нужныхъ недовезено 3.033 бомбовъ трехпудовыхъ, трубокъ 7.978, дроби и фитилю ни фунта, лопатокъ и кирокъ желѣзныхъ самое малое число. А паче всего мастера, который зашрублеваетъ запалы у пушекъ, по сей часъ не присланъ, отчего прошлогодскія пушки ни одна въ походъ не годна будетъ, отчего намъ здѣсь [216]великая остановка дѣлу нашему будетъ, безъ чего и починать нельзя. О чемъ я самъ многажды говорилъ Виніусу, которой отпотчивалъ меня московскимъ тотчасомъ. О чемъ изволь его допросить, для чего такъ дѣлается такое главное дѣло съ такимъ небреженіемъ, которое тысячи его головы дороже. Изволь какъ мочно исправлять“.

Далѣе идетъ рѣчь о новой неаккуратности:

„Изъ аптеки ни золотника лекарствъ не прислано; того для принуждены будемъ мы тѣхъ лечить, которые то презираютъ. Изволь, не мѣшкавъ, прислать, также по сей росписи дополнить; да прикажи всѣхъ лекарей, которые нынѣ пріѣхали вновь, также и старые, кои безъ дѣла, прислать къ намъ не омедля[66]“.

Итакъ, по двумъ вѣдомствамъ Андрей Виніусъ провинился, и обвиненіе было не изъ легкихъ. Согласно приказанію царя, Ромодановскій произвелъ допросъ Виніусу и его помощникамъ. На допросѣ насчетъ непосылки лекарствъ обвиняемые дали слѣдующія показанія[67].

Андрей Виніусъ показалъ, что лекарства по росписямъ, даннымъ докторами и лекарями, посылались въ Шлиссельбургъ немедленно. Лекарей въ Москвѣ въ Аптекарскомъ приказѣ значится всего 1 человѣкъ, а если теперь явилось еще двое, то это произошло оттого, что, живя долгое время въ Москвѣ, они о себѣ не заявляли. Лекарь Иванъ Термантъ, который долженъ былъ съ запасомъ лекарствъ ѣхать въ Шлиссельбургъ, заболѣлъ и самъ не могъ ѣхать, а когда Виніусъ просилъ его дать письменное увѣдомленіе, съ кѣмъ можно послать заготовленный ящикъ съ лекарствами, то Термантъ такого увѣдомленія не далъ, а безъ этого Виніусъ посылать не рѣшался до самаго послѣдняго времени. [217]

Иванъ Термантъ заявилъ, что согласно условію, заключенному съ государемъ лично[68], онъ готовился ѣхать въ Шлиссельбургъ и заготовлялъ лекарства; когда заболѣлъ, то просилъ Виніуса послать аптеку впередъ, но этотъ послѣдній требовалъ отъ него письменнаго рѣшенія, кого послать; онъ не рѣшился писать этого, считая себя не вправѣ это дѣлать, такъ какъ всѣмъ дѣломъ завѣдуетъ Виніусъ. Несмотря на неоднократныя просьбы, Виніусъ такъ и не послалъ лекарствъ, слѣдовательно — вся вина лежитъ на немъ.

Подъячіе Аптекарскаго приказа показали, что Иванъ Термантъ, дѣйствительно просилъ послать лекарства безъ него, но Виніусъ говорилъ: гдѣ Термантъ, тутъ и сундукъ съ лекарствомъ.

Аптекарь Иванъ Левкинъ сказалъ, что ему было поручено заготовлять лекарства для Ивана Терманта, но срока назначено не было; вдобавокъ между тѣмъ старые аптекари многихъ лекарствъ ему не дали. Тогда онъ составилъ списокъ нужныхъ лекарствъ и отдалъ дьяку Ивану Невѣжину, который до сихъ поръ не сдѣлалъ нужныхъ распоряженій.

Старый аптекарь Эхлеръ отвѣтилъ на жалобу Левкина, что этотъ послѣдній требовалъ у него нѣкоторыхъ дорогихъ снадобій, а Иванъ Невѣжинъ не позволилъ брать ихъ безъ вѣдома Андрея Виніуса.

Иванъ Невѣжинъ пытался возражать, что онъ запрещенія на счетъ лекарствъ не давалъ, но сослался на „безпамятство“. Насчетъ же той росписи, которую ему подалъ Иванъ Левкинъ, онъ говорилъ Виніусу, а тотъ отвѣтилъ: „то дѣло послѣднее, когда лекарства всѣ изготовлены будутъ, и за тѣми припасами дѣло не станетъ“. [218]

Андрей Виніусъ утверждалъ, что онъ послалъ Левкина съ сундукомъ Терманта въ Шлиссельбургъ, а все ли въ этомъ сундукѣ было заготовлено, онъ не знаетъ, и никакихъ заявленiй ни отъ кого по этому поводу не получалъ, а покупать припасы никогда не запрещалъ.

Иванъ Невѣжинъ настаивалъ, что Андрей Виніусъ не позволялъ безъ своего вѣдома покупать припасы и помѣты о покупкѣ дѣлалъ всегда самъ. Это же подтвердилъ подъячій Леонтій Матвѣевъ. Виніусу оставалось сослаться на личную непріязнь Ивана Невѣжина и Леонтія Матвѣева къ нему и заявить, что онъ неоднократно билъ челомъ государю „со слезами“, чтобы тотъ взялъ у него Аптекарскій приказъ и отдалъ бы кому-нибудь другому. Теперь онъ еще разъ проситъ о томъ же, потому что множество дѣлъ въ Сибирскомъ и Артиллерійскомъ приказахъ не даютъ ему хорошо заняться Аптекарскимъ, а въ этомъ послѣднемъ и отъ докторовъ, и отъ дьяка, подъячихъ и аптекарей всегда могутъ быть на него нареканія.

Изъ этого допроса видно, что Виніусъ запоздалъ съ доставкой лекарствъ потому, что не имѣлъ подъ рукой надежнаго человѣка для посылки аптеки и вслѣдствіе этого не торопился ея изготовленіемъ. Если мы припомнимъ показанія самихъ же аптекарей, сдѣланныя ими когда-то Корбу, то увидимъ, что прежде Виніусъ много дѣлалъ для Аптекарскаго приказа. Во время пребыванія Корба въ Москвѣ онъ, временно не завѣдывалъ этимъ приказомъ, и Корбъ говоритъ, что преемники Виніуса, гордые и невѣжественные, небрежно относятся къ требованіямъ лекарей и не заботятся о покупкѣ новыхъ лекарствъ, и вслѣдствіе этого аптеки пришли въ упадокъ. Слѣдовательно, когда Виніусъ снова принялъ Аптекарскій приказъ, онъ засталъ его въ полномъ разстройствѣ, а самъ, будучи обремененъ массою дѣлъ, уже не могъ имъ заняться какъ слѣдуетъ и поплатился за это. [219]

Одновременно съ допросомъ относительно недоставки лекарствъ Виніусу былъ произведенъ еще болѣе важный допросъ — о недоставкѣ артиллерійскихъ припасовъ.

Въ виду того, что на доставку артиллерійскихъ припасовъ было послано изъ Шлиссельбурга двѣ росписи, Виніусъ былъ допрошенъ на счетъ обѣихъ. Оказалось, что по 1-й росписи имъ все было послано, за исключеніемъ немногаго, чего случайно не оказалось въ Москвѣ за недостаткомъ привоза съ заводовъ. Относительно трубокъ замедленіе вышло оттого, что полковникъ Гошка, взявшись ихъ изготовить, не умѣлъ сдѣлать во-время, потому что подобралъ неопытныхъ мастеровъ. Мимоходомъ Виніусъ жаловался, что Гошка для этихъ мастеровъ требовалъ „большихъ кормовъ“ и „верстанія черезъ чинъ“. Гошка оправдывался, говоря, что изготовленіе трубокъ замедлилось вслѣдствіе того, что Виніусъ не давалъ во-время припасовъ — пороха, сѣры и селитры. Относительно же мастеровъ Гошка ссылался на Б. П. Шереметева и ген. Я. Брюса, которые ихъ рекомендовали; прибавлялъ, что лишняго для этихъ мастеровъ онъ ничего не требовалъ, а Виніусъ не платитъ даже и того, что слѣдуетъ, медлитъ съ уплатою за поставки, чѣмъ разоряетъ торговыхъ людей, наконецъ не даетъ во-время нужныхъ подводъ[69]. Дьякъ Артиллерійскаго приказа показалъ, что припасы къ трубкамъ Гошкѣ доставлялись аккуратно, равно какъ и подводы.

Далѣе, Виніусъ показалъ, что замедлился привозъ припасовъ къ Москвѣ, вслѣдствіе бездорожья и недостатка руды.

Что касается другой росписи артиллерійскихъ припасовъ, нужныхъ въ Шлиссельбургѣ, то Виніусъ заявилъ, что онъ ея ранѣе не видѣлъ, а теперь, когда [220]она явилась, все по ней будетъ отпущено вскорѣ. Относительно пушечнаго мастера, котораго надо было послать въ Шлиссельбургъ для зашрубливанія запаловъ, Виніусъ показалъ, что Б. П. Шереметевъ сообщалъ ему о посылкѣ такового изъ Пскова 23 января, и почему онъ до 27 марта не являлся въ Шлиссельбургъ, неизвѣстно.

Отставка Виніуса близилась, но Петръ медлилъ. Дѣятельность Виніуса была еще во всемъ разгарѣ въ Сибирскомъ приказѣ; въ апрѣлѣ и маѣ 1703 г. онъ готовилъ артиллерію по-прежнему[70]; въ іюлѣ ему предстояла дѣловая поѣздка въ Сибирь[71]; но свиданіе съ Меньшиковымъ рѣшило его участь. О случившемся узнаемъ изъ письма Меньшикова къ Петру В. изъ Петербурга отъ 29 іюля 1703 г. Вотъ оно:

„Господине, господине капитанъ, всерадостно и благополучно здравствуй о Господѣ. Извѣствую вашей милости: Андрей Виніюсъ, пріѣхавъ сюда, никакова въ дѣлѣхъ своихъ оправданія не принесъ (хотя онъ отъ меня къ тому не малое принужденіе имѣлъ), опричь того, что розными во всемъ виды выкручивался. И я, отправя его въ настоящій ему путь, отпустилъ его отсюды сего нижеписаннаго числа, и о дѣлѣхъ его, въ чемъ онъ неисправенъ явился, и какую на что отповѣдь учинилъ, послалъ къ вашей милости роспись для вѣдома при семъ письмѣ, изъ которой изволишь увѣдомитися. А здѣсь будучи, поднесъ онъ мнѣ три коробочки золота, 150 золотыхъ червонныхъ, 300 рублевъ денегъ, да въ 7 коробочкахъ золота жь и въ 5000 рублѣхъ денегъ письмо своею рукою далъ, въ которомъ написано, что ему отдать то все, когда у него спросятъ, или кому приказано будетъ отъ меня, въ дому его безъ него принять. И ты изволь объ отпускѣ его учинить по своему разсмотрѣнію. Зѣло я удивляюсь, какъ тѣ люди не [221]познаютъ себя и хотятъ меня скупить за твою милость деньгами; или они не хотятъ, или Богъ ихъ обращаетъ. А вышеписанную большую дачу далъ мнѣ Виніюсъ и за то, чтобъ Пушкарской приказъ и Аптеку хотя у него и взять, только бъ Сибирской приказъ удержать за нимъ, завѣщевая, чтобъ о той дачѣ никто не вѣдалъ. И изъ того изволишь познать, что для чего такую великую дачу далъ, если бъ не чаялъ отъ того приказу впредь себѣ великихъ нажитковъ[72]; а напредъ сего билъ челомъ милости твоей многажды о дачѣ деревни, сказывая, что пить — ѣсть нечего. А при той вышеписанной дачѣ, по многому его прошенію, написалъ я къ милости твоей письмо объ немъ по его желанію; и то письмо челъ онъ самъ, которое я, запечатавъ при подписаніи руки своей, ему отдалъ; и съ того письма списокъ для вѣдома послалъ я къ милости твоей съ симъ письмомъ. За симъ здравіе милости твоей предаю въ сохраненіе Божіе“[73].

Результатомъ двухъ вышеупомянутыхъ допросовъ Виніуса была его отставка. Прусскій посланникъ Кайзерлингъ писалъ королю въ іюлѣ 1703 года, что Виніусъ привлеченъ къ отвѣтственности за свои упущенія, главнымъ образомъ — по части артиллеріи, и свои дѣла передаетъ кн. Б. А. Голицыну; а въ августѣ онъ же писалъ, что царь намѣренъ сослать Виніуса съ его женою и сыномъ въ Сибирь[74]. Плейеръ, австрійскій резидентъ, со свойственнымъ ему стремленіемъ къ преувеличенію, увѣрялъ даже, что Виніуса будто бы хотѣли повѣсить или, по крайней мѣрѣ, жестоко высѣчь кнутомъ[75]. Но у насъ подъ рукою есть только письмо царя къ Ѳ. Ю. Ромодановскому отъ 9 октября того же года: [222]

„Какъ къ вамъ сіе писаніе поднесется, извольте учинить по сему: приказы Сибирской и Аптекарской извольте вѣдать вы до времени, и оныя переписать и счесть, также и воеводъ Сибирскихъ. Также изволь послать указъ на заводы Сибирскіе, чтобы лили пушки тамъ по образцамъ, не мѣшкавъ.

Андрея Виніуса изволь, не мѣшкавъ, прислать, а что велѣно готовить, чтобъ и безъ него готовили. Сіе изволь учинить не мѣшкавъ“[76].

Итакъ, карьера Виніуса была, повидимому, окончена. Старый служака, умножившій казну нѣсколькими сотнями тысячъ, нашедшій селитру, руды мѣдныя и желѣзныя, устроившій четыре завода, которые удовлетворяли не только мѣстнымъ потребностямъ, но даже отправляли свои произведенія за границу, устроившій китайскiй торгъ, въ 2½ года изготовившій болѣе 600 пушекъ, улучшившій порохъ, — за грѣхи, свойственные тогда всѣмъ безъ исключенія крупнымъ дѣятелямъ, поплатился жестоко: лишился всѣхъ должностей; наложили на него взысканіе въ 13.000 руб. (чтобы заплатить эту сумму, онъ долженъ былъ продать одинъ дворъ, заложить другой, занять деньги); позоръ и нищета были впереди[77], а работы окончательно съ него не сняли[78]!

Находясь въ 1706 г. въ войскахъ у Гродно, въ Польскихъ предѣлахъ, Виніусъ внезапно уѣхалъ въ Кенигсбергъ, а оттуда въ Голландію безъ разрѣшенія царя и безъ паспорта, оставивъ домъ и семью. Голландцы приняли въ немъ участіе и не выдали его, несмотря на требованія русскаго правительства[79]; очевидно, [223]тамъ же Виніусъ измѣнилъ православію. Царь велѣлъ конфисковать его имущество. Жена Виніуса, Матрена Ивановна, на допросѣ 29 авг. 1707 г. дала слѣдующее показаніе: „мужъ ея, д. дьякъ Андрей Виніусъ, нынѣ за моремъ, въ Галанской землѣ, въ городѣ Амстрадамѣ, и нынѣ письма приходятъ отъ него къ ней изъ Амстрадама, а въ томъ городѣ по какому указу онъ живетъ, того она не вѣдаетъ, потому что въ прошломъ 705 году, по указу в. г-ря, посланъ онъ съ Москвы на службу въ полки и съ того году и понынѣ на Москвѣ не бывалъ, а помѣстей и вотчинныхъ и бобылскихъ дворовъ за нимъ… 104 двора, и тѣ помѣстья и вотчины съ крестьяны и дворы его Московскій и загородный и пожитки въ прошломъ 706 году мая въ 28 день изъ Главнѣйшей канцеляріи отписаны на в. г-ря, и тѣми помѣстьями и вотчинами и пожитками она не владѣетъ, а живетъ на Московскомъ дворѣ“[80].

Но старикъ не долго могъ пробыть „въ отлученіи“. Скоро онъ не вытерпѣлъ, просилъ у царя прощенія, вернулся черезъ Архангельскъ въ Москву (1 сент. 1708 г.) и снова принялъ православіе. Царь простилъ его, вернулъ ему чинъ думнаго дьяка, домъ и деревни и посадилъ его за ученую работу — переводы трактатовъ по механикѣ, фортификаціи, артиллеріи, устава судебныхъ воинскихъ правъ[81], составленіе голландскаго словаря. Въ сентябрѣ 1710 года Петръ попробовалъ даже дать [224]ему дипломатическое порученіе. Вмѣстѣ со стольникомъ Ѳедоромъ Протасьевымъ онъ посланъ былъ къ гетману Скоропадскому, чтобы состоять при немъ „для совѣтовъ о государевыхъ дѣлахъ“. Гетманъ былъ этимъ очень недоволенъ; канцлеръ Головкинъ утѣшалъ его, говоря, что Виніусъ и Протасьевъ „люди искусные и поважные“, и будутъ обходиться съ нимъ съ должнымъ уваженіемъ. Народъ Малороссійскій также былъ недоволенъ, что „министръ, который при гетманѣ, всякое письмо осматриваетъ“[82], но протестъ явно выраженъ не былъ. Въ Малороссіи Виніусъ работалъ до января 1712 года[83], заболѣлъ и долженъ былъ оставить должность. Старику давно пора было отдохнуть. Возвратившись въ Москву, онъ засталъ у себя дома постояльцевъ — болѣе 200 плѣнныхъ шведовъ; насилу выхлопоталъ онъ себѣ свободу отъ постоя[84]. Но 4 августа 1712 года многимъ должностнымъ лицамъ, а въ томъ числѣ и ему съ сыномъ Матвѣемъ, по приговору Сената, объявлено было, что они должны жить на о. Котлинѣ „по скончаніи сей войны, и даны имъ будутъ дворы и земли подъ деревни“; а когда будетъ заключенъ миръ, то будутъ переведены въ Петербургъ — разрѣшалось теперь же строить себѣ дома въ Петербургѣ[85].

Конецъ жизни престарѣлаго труженика былъ печаленъ: онъ совсѣмъ лишился семьи. Въ 1715 г. умеръ послѣдній членъ его семьи, сынъ его, Матвѣй. Старику пришлось жить у зятя. Скончался онъ въ началѣ 1717 г. (ранѣе 5 марта).

____________
  1. ↑ „Гисторія о царѣ Петрѣ Ал.“, см. Архивъ кн. Куракина, т. I, стр. 70.
  2. ↑ Роз. дѣла о Ѳ. Шакловитомъ, I, стр, VIII—IX.
  3. ↑ Сборникъ выписокъ изъ архивныхъ бумагъ о П. В., М., 1872, т. I, стр. 403.
  4. ↑ Переписка Петра В. съ Виніусомъ будетъ разсмотрѣна нами въ особой главѣ.
  5. ↑ Описаніе похода боярина Шеина. Соловьевъ, Ист. Россіи, т. III, II57. Въ книгѣ своихъ черновиковъ Виніусъ заноситъ замѣтку: „къ Витцену листы тріумфальныхъ вратъ и съ надписаніемъ, какъ и гдѣ что было…“ (Моск. Архивъ М. И. Д., Почт. Д., карт. 6, л 54 об.).
  6. ↑ Къ А. А. Виніусу въ это время нерѣдко обращались за протекціей, особенно иностранцы. Въ книгѣ черновыхъ писемъ его (Моск. Архивъ М. И. Дѣлъ, карт. 6, л. 83 об.) читаемъ: „писалъ къ Ѳасому: по ево счотамъ и за камушокъ заплатилъ; объ офицерѣ Страухѣ радъ промышлять, только къ кому належитъ: никово на Москвѣ нѣтъ“. Ниже еще будемъ говорить о такихъ случаяхъ.
  7. ↑ Письма и бумаги П. В., т. I, стр. 228. Нѣсколько позже встрѣчаемся съ извѣстіемъ, что нѣкто Михайло Волчковъ былъ поставленъ подъ висѣлицу, а затѣмъ снятъ и битъ кнутомъ на козлѣ нещадно за неправое челобитье на Виніуса (7 дек. 1699 г. см. Записки Желябужскаго, М., 1840, стр. 154).
  8. ↑ Хрущовъ, 30. Съ этого момента Хрущовъ величаетъ его „Андреемъ Денисовичемъ“.
  9. ↑ Соловьевъ, Ист. Россіи, кн. III, 1251. А въ 1703 г. въ „Вѣдомостяхъ“ читаемъ: „въ математической штюрманской школѣ больше 300 человѣкъ учатся и добрѣ науку пріемлютъ“ (Вѣдомостп времени Петра В., вып. 1-й, М., 1903, стр. 3).
  10. ↑ На кормъ имъ положено по 2 деньги человѣку на день, „и изъ тѣхъ денегъ изъ половины покупая хлѣбъ и харчъ: въ постные дни рыбу, а въ скоромные мясо, и варить кашу или щи, а по другой деньгѣ — на обуви и на кафтанышки и на рубашенки“ (Бранденбургъ, 485).
  11. ↑ Въ приложеніяхъ къ соч. Бранденбурга помѣщена вѣдомость расходамъ по содержанію артиллерійской школы 1701—1706 г.г. Изъ нея узнаемъ, что съ 1 авг. по 28 сент. 1701 г. было набрано 180 чел. учениковъ, а къ 1 апр. 1704 г. число ихъ доходило уже до 300. Изъ этого числа впослѣдствіи поступило на службу и, отдано въ артиллерійскіе ученики 5, въ токари — 10, писаря пушкарскіе — 2, пушечные ученики — 1, сбѣжалъ — 1.
  12. ↑ Письма и бумаги П. В., II, 310.
  13. ↑ Библіотека Моск. Общ. Ист. и древностей, М., 1845, стр. 117. Матеріалы для этого Уложенія, весьма скудные, напечатаны въ Архивѣ Ист. и Практ. Свѣд. о Россіи Н. Калачова, 1863, кн. 5. Виніусъ названъ тамъ въ числѣ членовъ кодификаціонной комиссіи.
  14. ↑ Корбъ, 100.
  15. ↑ Корбъ, 146. Нѣкоторые думаютъ, что монахъ Каріонъ, упоминаемый въ разсказахъ Корба, есть не кто иной, какъ извѣстный духовный писатель того времени, Каріонъ Истоминъ. О томъ, что Виніусъ не прочь былъ сближаться съ духовными лицами, можно видѣть еще изъ слѣдующаго разсказа, помѣщеннаго въ „Житіи патр. Іоакима“. Андрей Виніусъ разсказывалъ иноку Евѳимію, что онъ, по смерти патріарха Іоакима, хотѣлъ „небрещи“ его портретомъ, который у него былъ, потому что „что во образѣ, егда патріархъ преставился?“ Но покойный патріархъ явился ему во снѣ и заявилъ: „побереги образъ мой, яко и впредь пригодится“ и Виніусъ отнесся къ видѣнію, какъ къ одному изъ чудесъ почившаго (Шляпкинъ, Св. Димитрій Ростовскій и его время, стр. 213). Ниже намъ придется еще говорить о его сношеніяхъ съ митрополитами Сибирскимъ, Холмогорскимъ, Казанскимъ.
  16. ↑ Корбъ, 152.
  17. ↑ Dukmeyer, 248.
  18. ↑ „Bitte darauf zu reflectiren, main gegenwärtiges Schreiben aber Ehend zu verreisen, alss in frembde Hand gerathen zu lassen. Veritas enim odium parit“ (Dukmeyer, 9 и 134).
  19. ↑ Dukmeyer, 132—134, 383. Не лишено интереса и то обстоятельство, что по возвращеніи изъ-за границы царь видѣлся въ домѣ Виніуса, въ Преображенскомъ со своею своею, попавшею въ немилость, супругою (Dukmeyer, 365).
  20. ↑ Dukmeyer, 369 и 381.
  21. ↑ Моск. Архивъ Мин. Ин. Дѣла, Почт. Д., карт. 6, л. 208.
  22. ↑ Ibidem, л. З09 об.
  23. ↑ Письма и бумаги Петра В., I, 787. Цизельскій очень огорчалъ Виніуса, не платя ему занятыхъ много разъ денегъ. Онъ, напр., пишетъ объ этомъ въ Берлинъ фонъ-Принцену даже послѣ смерти Цизельскаго, извѣщая о его похоронахъ (15 февр. 1700 г.; см. М. Архивъ М. И. Д., Почт. д,, карт. 6, л. 236 об.).
  24. ↑ Ibidem, л. 298 об.
  25. ↑ См. въ Моск. Архивѣ М. Юст., Расходныя книги Сябирскаго приказа съ 1 сент. 7203 г.
  26. ↑ См. напр. Акты Ист., т. V, № 284.
  27. ↑ Письма и бумаги П. В., I, 808.
  28. ↑ Пам. Сиб. Ист. XVIII в., I, 38. О письмѣ Башковскаго къ Виніусу см. Обозрѣніе... Н. Оглоблина, Чт. М. О. ист. и др. 1900, кн. III, 330.
  29. ↑ Акты Ист., т. V, № 273.
  30. ↑ Корбъ, 266—267. Цѣлый рядъ розыскныхъ дѣлъ о злоупотребленіяхъ различныхъ должностныхъ лицъ въ Сибири за это время можно найти въ столбцахъ и книгахъ Сибирскаго приказа въ Моск. Архивѣ Мин. Юстиціи (см. Обозрѣніе… Н. Н. Оглоблина, Чт. М. Общ. ист. и древн. за вышеуказанные годы).
  31. ↑ Акты Ист., т. V, № 271.
  32. ↑ Акты Ист., т. V, № 280.
  33. ↑ Обозрѣніе… Н. Оглоблина, Чт. М. Общ. ист. и др. 1902 г., кн. I, стр. 9—10. См. также чрезвычайно интересную и симпатичную грамоту Иркутскому воеводѣ (Акты Ист., т. V, № 283).
  34. ↑ За время управленія Виніуса Сибирскимъ приказомъ были основаны заводы Невьянскій (1699 г.), Каменскій (1700 г.) и Алапаевскій (1703 г.) и открыто множество рудныхъ пріисковъ (Пермскій сборникъ, кн. I, стр. 26), Интересныя царскія грамоты, предшествовавшія открытію Невьянскаго завода см. Акты Ист., т. V, № 267 и грамота Верхотурскому воеводѣ о пріискѣ известковаго камня и другихъ матеріаловъ для каменныхъ городскихъ построекъ — Акты Ист. т. V, № 269. О находимыхъ рудахъ Виніусъ часто списывался съ Витзеномъ. Напр. въ янв. 1697 г. Витзену „въ одномъ мѣшечкѣ № 1 послана руда, что привезъ Василій Никотинъ и сказалъ, что серебряная, и греки Александръ и Спиридонъ свидѣтельствовали то жь, а въ другомъ мѣдная, при болотѣ, № 2“; нѣсколько позже: „писалъ еще о той же магнитной рудѣ и каково желѣзо и мочно ль изъ него дѣлать сталь и раздѣлить серебро отъ него въ большомъ заводѣ (Моск. Архивъ Мин. Ин. Д., Почт. Дѣла, карт. 6, л. 66 об. и 67). Хмыровъ, высоко оцѣнивая дѣятельность Виніуса въ этой сферѣ, говоритъ: „въ безкорыстномъ и разумномъ служеніи дѣлу съ Виніусомъ не могли равняться ни Марселисы и Акемы временъ царя Михаила и Алексѣя, ни даже пресловутый Никита Демидовичъ Антуфьевъ“ (Хмыровъ, 237).
  35. ↑ Письма и бумаги П. В., I, 694—695.
  36. ↑ Корбъ, 140. На докладѣ пословъ Ѳ. А. Головина съ товарищи о договорѣ съ китайцами по поводу „вѣчнаго мира“ есть приговоръ Виніуса о принятіи мѣръ къ соблюденію посольскихъ договоровъ со стороны Иркутскихъ и Нерчинскихъ воеводъ: — необходимо преслѣдовать перебѣжчиковъ, запретить ясачнымъ и промышленнымъ людямъ ходить для звѣринаго промысла въ Китайскую сторону и т. д. (Обозрѣніе… Н. Оглоблина. Чт. М. О. ист. и др. 1902, I, стр. 114—115).
  37. ↑ Соловьевъ, Ист. Россіи, кн. III, 1223. На эти вопросы былъ полученъ отвѣтъ отъ Нерчинскаго воеводы Ивана Николева, см. Акты Ист., V, № 295.
  38. ↑ Акты Ист., т. V, № 275.
  39. ↑ Акты Ист., т. V, № 287.
  40. ↑ Акты Ист., т. V, № 293.
  41. ↑ 17 іюня 1697 г. Нерчинскому таможенному головѣ было велѣно осмотрѣть золото у купца Спиридона Лянгусова, посланнаго для торгу въ Китай. Если онъ привезетъ оттуда золото въ коробкахъ или слиткахъ, то велѣно это золото описать и обязать его предъявить въ Сибирскій приказъ, откуда за него будутъ выданы деньги (Акты Ист. т. V, № 268).
  42. ↑ Письма и бумаги П. В., I, 772. Интересенъ приговоръ Вініуса по дѣлу тобольскаго дворянина Глинскаго, пожалованнаго въ московскіе дворяне. Съ этимъ пожалованіемъ соединялось пониженіе денежнаго оклада съ 20 р. на 18. Виніусъ постановилъ: писать его окладъ въ 18 р., а выдавать 20 р. (1699 г., см. Обозрѣніе столбц. и кн. Сиб. приказа Оглоблина, Чт. М. Общ. ист. и др., 1900 г., кн. III, стр. 285).
  43. ↑ Памятники Сиб. Исторіи XVIII в., Спб. 1885, кн. I, стр. 1.
  44. ↑ Бытовыя черты к. XVIII в. Оглоблина, стр. 9.
  45. ↑ О размѣрѣ таможенныхъ сборовъ по этимъ статьямъ можно судить между прочимъ изъ того факта, что въ 1701 г. на Ирбитской ярмаркѣ ихъ было сдѣлано до 30,000 руб. на наши деньги (Быт. черты XVIII в. Н. Оглоблина, стр. 6).
  46. ↑ Письма и бумаги П. В., I, 808.
  47. ↑ О просвѣтительной дѣятельности митр. Филофея (1702—1711 г.) см., между прочимъ, Пермскій сборникъ, М. 1859, кн. I, стр. 29. Описанный въ текстѣ случай — см. Бытовыя черты н. XVIII в. Н. Оглоблина, стр. 15—16. См. также ниже.
  48. ↑ Быт. черты н. XVIII в. Н. Оглоблина, стр. 11—14.
  49. ↑ Пам. Сиб. исторіи XVIII в., I, 75.
  50. ↑ Бытовыя черты н. XVIII в., Оглоблина, 3—5.
  51. ↑ Бытовыя черты н. XVIII в. Оглоблина, 1—3.
  52. ↑ Новыя данныя о Вл. Атласовѣ, Н. Оглоблина, Чт. М. Общ. ист. и др. 1888 г., кн. I, стр. 17.
  53. ↑ Бытовыя черты н. XVIII в. Н. Оглоблина, 5—6.
  54. ↑ См. Обозрѣніе… Н. Оглоблина въ Чт. М. Общ. ист. и др. 1902 г., кн. I, стр. 7. Тамъ же есть нѣсколько частныхъ дѣловыхъ писемъ къ Виніусу отъ разныхъ лицъ.
  55. ↑ Сибирскій Лѣтописецъ. Тобольскъ, 1892.
  56. ↑ Гамель, II.
  57. ↑ Къ сожалѣнію, этому инородцу не пришлось окончить своего образованія. Когда Виніусъ удалился за границу, то кн. Гагаринъ взялъ Денбея къ себѣ на дворъ и не велѣлъ ему ходить въ школу, „для того что онъ словесной грамотѣ и писать выучился“. Когда въ 1710 г. въ Москвѣ былъ царь, то Денбей обратился къ нему съ просьбою объ отпускѣ въ свою землю. Отпуска дано не было, а приказали Денбея крестить и давать ему жалованье изъ Сибирскаго приказа (Бранденбургъ, 244).
  58. ↑ См. ниже, въ главѣ о литературной дѣятельности Виніуса.
  59. ↑ Письма и бумаги П. В., I, 510.
  60. ↑ Бранденбургъ, 454.
  61. ↑ Бранденбургъ склоненъ думать, что приказъ этоть былъ учрежденъ въ 1701 г. (стр. 1—3).
  62. ↑ См. выше.
  63. ↑ Письма и бумаги П. В., II, 363.
  64. ↑ Письма и бумаги П. В., II, 364.
  65. ↑ Гамель, 37. О Демидовѣ см. „Жизнеописаніе Акинѳія Никитича Демидова (сына упоминаемаго въ текстѣ), основателя многихъ горныхъ заводовъ“, Г. С., Сиб. 1833.
  66. ↑ Письма и бумаги Петра В., II, 136—137.
  67. ↑ Письма и бумаги П. В., II, 489—496.
  68. ↑ Рихтеръ въ своей „Исторіи медицины въ Россіи“ (М. 1820), ч. III, стр. 181, говоритъ о Термантѣ: „врачъ ученый и благоразумный; Петръ Первый удостоивалъ его короткаго обхожденія, часто просиживалъ въ гостяхъ у него до полуночи“. Описаніе жизни Терманта см. тамъ же, ч. II, стр. 330.
  69. ↑ Этому Гошкѣ Виніусъ въ 1701 г. писалъ „комплементы“ (М. Архивъ М. Ин. Дѣлъ, Почт. Дѣла, карт. 6, л. 313 об.).
  70. ↑ Письма и бумаги П. В., II, 532 и 710.
  71. ↑ Письма и бумаги П. В., II, 607.
  72. ↑ Говорили, что Виніусъ наживался въ Сибири, между прочимъ, отъ продажи табаку (Доклады и пригов. Сената, III, 1220.
  73. ↑ Письма и бумаги П. В., II, 608.
  74. ↑ Dukmeyer, 130.
  75. ↑ Устряловъ, т. IV, ч. 2, 614—615. Dukmeyer, 134—135.
  76. ↑ Письма и бумаги П. В, II, 256—257. Описаніе… Н. Оглоблина, Чт. М. О. ист. и др. 1902, кн. I, стр. 22.
  77. ↑ Соловьевъ, кн. IV, 4.
  78. ↑ Онъ все еще завѣдывалъ литьемъ пушекъ. Кромѣ того, въ боярскомъ спискѣ 24 іюля 1705 г. читаемъ: у провіантскихъ дѣлъ, въ числѣ прочихъ, думные дьяки Украинцевъ, Деревнинъ и Виніусъ.
  79. ↑ Архивъ кн. Ѳ. А. Куракина, I, 274. Впослѣдствіи, когда Виніусъ самъ захотѣлъ вернуться въ Россію, Витзенъ писалъ царю письмо (2 мая 1708 г.) извиняя долгое пребываніе Виніуса въ Голландіи и отзываясь о немъ съ похвалою (Б.-Каменскій, I, 193).
  80. ↑ Моск. Архивъ М. Юст, Разряд. вязки, № 44.
  81. ↑ 30 іюня 1712 г. Петръ назначилъ Виніусу помощника для перевода этой книги, Якова Веселовскаго (Сб. Имп. Рус. Ист. Общ. т. XI, стр. 238). — Къ тому времени, когда старикъ Виніусъ всецѣло былъ поглощенъ ученой работой, относится небольшое черновое письмо, найденное нами въ Гос. Архивѣ въ Кабин. дѣлахъ, № 64, кн. 3. Въ немъ авторъ обращается къ Андрею Андреевичу съ сообщеніемъ, что его лексиконъ царю понравился, и чтобы онъ, если будетъ здоровъ, пріѣхалъ ко двору.
  82. ↑ Соловьевъ, Ист. Россіи, кн. IV, 31.
  83. ↑ Въ іюнѣ 1711 г. въ этой должности засталъ его въ Глуховѣ Юстъ Юль, датскій посланникъ (Записки Юста Юля, Чт. М. О. Ист. и др., 1899, III, стр. 337).
  84. ↑ Письмо Петра В. Сенату 19 марта 1712 г. (Сб. Имп. Рус. Ист. Общ., т. XI, стр. 226: „съ двора Андрея Виніуса шведовъ велите свесть и впредь чтобъ шведовъ къ нему не ставить“.
  85. ↑ Доклады и пригов. Сената, II, 101.
Источник — https://ru.wikisource.org/w/index.php?title=Kozlovsky_pervye_pochty_t1_1913/Глава_4/IV/ДО&oldid=5191892