Ночью непріятель насъ не тревожилъ и не отвѣчалъ на рѣдкіе выстрѣлы нашихъ орудій, изъ которыхъ мы производили пальбу по заранѣе намѣченнымъ прицѣламъ, для того чтобы мѣшать туркамъ исправлять поврежденія въ редутахъ, нанесенныя въ теченіе дня нашими снарядами. Кромѣ того, 8-ми-орудійная осадная батарея, стрѣлявшая преимущественно по Гривицкому редуту, была переведена, ночью же, на другое мѣсто, въ участокъ 4-го корпуса, для дѣйствія по центральнымъ укрѣпленіямъ, такъ какъ Гривицкій редутъ былъ сочтенъ уже достаточно поврежденнымъ, да и орудія его почти совсѣмъ умолкли къ вечеру 27-го.
Непріятель видимо догадывался, откуда мы намѣреваемся нанести ему главный ударъ, и такъ какъ южная его позиція, не смотря на возведенныя на ней укрѣпленія, все же была нѣсколько слабѣе прочихъ, то турки и попытались вырвать у генерала Скобелева занятый имъ первый гребень Зеленыхъ горъ. Съ этою цѣлью, въ пять часовъ утра 28-го августа, они въ значительныхъ массахъ, отъ 6-ти до 10-ти таборовъ, появились на второмъ гребнѣ противъ центра Скобелевскаго расположенія, т. е. противъ Брестовца и той позиціи, что̀ протянулась за ночь къ востоку отъ шоссе до Тученицкаго оврага, и стали спускаться съ гребня. Сильный ружейный и артиллерійскій огонь 28-ми орудій[1] заставилъ ихъ пріостановиться и разсыпать цѣпь, которая начала горячую перепалку съ нашими ложементами. 5-я батарея 2-й артиллерійской бригады вынеслась было на близкое разстояніе къ противнику, но не успѣла сдѣлать ничего существеннаго, такъ какъ въ нѣсколько минутъ у нея было перебито нѣсколько лошадей и часть прислуги, вслѣдствіе чего пришлось отозвать ее назадъ, на позицію. Не смотря на этотъ успѣхъ, противникъ все же долженъ былъ отступить, въ началѣ седьмаго часа утра, вынужденный къ тому огнемъ орудій и двухъ батальоновъ Эстляндскаго полка.
Въ семь часовъ утра турки повторили попытку атаки, избравъ для этого уже правый флангъ расположенія Скобелевскаго отряда. Встрѣченные залпами, они залегли въ виноградникахъ и открыли сильнѣйшій огонь, пока не подошли къ нимъ свѣжія части. Тогда они снова кинулись въ атаку и снова были отбиты залпами эстляндскихъ ротъ. Они уже подходили къ нашимъ ложементамъ на разстояніе не болѣе 60-ти шаговъ и, вообще, вели атаку столь настойчиво, что Скобелеву пришлось, наконецъ, ввести въ дѣло часть своихъ резервовъ. Для этого онъ вызвалъ впередъ двѣ роты 10-го стрѣлковаго батальона. Въ это самое время, позади первой линіи наступающихъ турокъ, въ лощинкѣ, гдѣ стояли ихъ резервы съ патронными ящиками и куда спускалась, подъѣзжавшая какъ разъ въ эту минуту, турецкая полевая батарея, раздался взрывъ, явленіе котораго сопровождалось страшнымъ трескомъ и громаднымъ грибообразнымъ столбомъ дыма. Это было ровно въ 7 часовъ и 20 минутъ утра. Оказалось потомъ, что одна изъ нашихъ гранатъ, направленныхъ въ лощину по турецкимъ резервамъ, попала въ артиллерійскій зарядный ящикъ. Сила взрыва была столь велика, что разбила въ дребезги всѣ сосѣдніе патронные ящики, разметавъ по лощинкѣ громадное количество металлическихъ патроновъ. Наша линія, въ виду этого зрѣлища, крикнула торжествующее «ура», причемъ двѣ роты стрѣлковъ 10-го батальона, подъ начальствомъ капитана Гиберъ-фонъ-Грейфенфельда, съ нашего праваго фланга тотчасъ же бросились впередъ, ударили въ лѣвый флангъ турокъ и быстро отбросили ихъ за второй гребень Зеленыхъ горъ, увлекшись сами преслѣдованіемъ до такой степени, что ихъ едва успѣли съ большимъ трудомъ оттянуть назадъ со втораго гребня. Возвращаясь въ свои ложементы, стрѣлки видѣли въ лощинкѣ слѣды столь счастливаго для насъ взрыва. Въ десятомъ часу утра все дѣло было уже окончено. Нашими дѣйствіями руководилъ при этомъ командиръ Эстляндскаго полка полковникъ Головинъ, при помощи капитана Куропаткина. Понеся вторичную неудачу, турки въ теченіи дня 28-го августа уже не возобновляли попытокъ противъ позиціи генерала Скобелева, который, однако, въ виду возможности новыхъ атакъ, усилилъ свое расположеніе нѣсколькими частями изъ резерва.
Къ восьми часамъ утра прибыли на позицію Государь Императоръ съ Великимъ Княземъ Главнокомандующимъ и расположились на вчерашнемъ мѣстѣ. Прошелъ было слухъ, что батарея Л» 3-й (изъ числа правофланговыхъ) сильно подвергается ружейному огню, и потому къ ней былъ посланъ свиты Его Величества генералъ-маіоръ Струковъ — узнать, откуда этотъ огонь направляется. Къ девяти часамъ утра Струковъ возвратился и доложилъ, что слухъ о ружейномъ огнѣ неоснователенъ, но что батарея № 3-й выдвинулась впередъ на 300 сажень и что на крайнемъ правомъ флангѣ, у румынъ, тоже выдвинута впередъ одна батарея, которая и въ настоящую минуту, не взирая на полный дневной свѣтъ, складывается румынами изъ свѣжаго дерна, подъ артиллерійскими выстрѣлами непріятеля. Въ это же время было доложено, что Козловскій пѣхотный полкъ, по распоряженію начальника 31-й пѣхотной дивизіи, генерала Вельяминова, выведенъ изъ деревни Гривицы, такъ какъ мѣстность въ ней слишкомъ пересѣченная, мѣшающая совокупности дѣйствій, и поставленъ внизу, въ лощинѣ, гдѣ онъ тѣмъ не менѣе можетъ считать обладаніе Гривицею столь же обезпеченнымъ, какъ если бы стоялъ и въ самой деревнѣ. Румыны въ этотъ день произвели очень смѣлую и успѣшную рекогносцировку Гривицкаго редута, который встрѣтилъ ихъ горячимъ ружейнымъ и артиллерійскимъ огнемъ, но вскорѣ вынужденъ былъ замолчать, вслѣдствіе сосредоточеннаго дѣйствія нашихъ и румынскихъ орудій, наведенныхъ на него съ разныхъ пунктовъ. Потери наши и на нынѣшній день были незначительны. Замѣчательна, между прочимъ, смерть двухъ офицеровъ 3-й батареи 5-й артиллерійской бригады, штабсъ-капитана Гукова и поручика Иванова, убитыхъ около полудня. Въ обществѣ четырехъ своихъ сотоварищей присѣли они за брустверомъ позавтракать. Трое изъ офицеровъ, окончивъ закуску, отошли отъ этого мѣста прочь, къ своимъ взводамъ, а Гуковъ съ Ивановымъ и еще одинъ офицеръ остались доканчивать холодное мясо. Вдругъ среди ихъ кружка падаетъ и рвется непріятельская граната. Гуковъ и Ивановъ были убиты на мѣстѣ однимъ и тѣмъ же осколкомъ, оба въ голову и почти въ одно и то же мѣсто темени; третій сотоварищъ ихъ отдѣлался весьма счастливо — его только обсыпало землею и контузило.
Въ тылу Плевны, въ кавалерійскомъ отрядѣ генералъ-маіора Лашкарева, 28-е августа тоже не прошло въ бездѣйствіи. Въ четвертомъ часу дня турки, по вчерашнему, начали наступленіе противъ его лѣваго фланга, на румынскихъ рошіоровъ, но на этотъ разъ уже въ значительно большихъ силахъ пѣхоты и конницы, которымъ и удалось оттѣснить нѣсколько румынскіе эскадроны. Тогда генералъ Лашкаревъ съумѣлъ искусно направить во флангъ непріятелю одинъ эскадронъ астраханскихъ драгунъ съ двумя орудіями, коихъ неожиданное и смѣлое появленіе тотчасъ же заставило турокъ очистить позицію. Но затѣмъ, въ шесть часовъ вечера, они опять начали наступленіе на нашъ правый флангъ, гдѣ теперь стояли бугскіе уланы. Эта вторичная попытка окончилась перестрѣлкою обѣихъ цѣпей по всей линіи, во время чего былъ контуженъ Казанскаго драгунскаго полка прапорщикъ Бакѣевъ и ранено нѣсколько нижнихъ чиновъ и лошадей. Къ закату солнца турки отошли назадъ, и ночь за Видомъ опять прошла совершенно спокойно. Въ эту ночь нѣсколько болгаръ, которымъ удалось пробраться тайкомъ изъ Плевны, сказывали генералу Лашкареву, что нѣкоторыя части регулярныхъ турецкихъ войскъ уходятъ мелкими партіями вверхъ по Виду, къ Балканамъ, и что турки ежедневно собираютъ въ городѣ по пятисотъ болгаръ, которыхъ заставляютъ по ночамъ исправлять поврежденія, наносимыя ихъ укрѣпленіямъ, и хоронить убитыхъ.
Въ ночь на 29-е число снова была сильная канонада и ружейная пальба, поднятыя турками безъ всякаго повода съ нашей стороны. Эта пальба только показала намъ, въ какомъ напряженномъ состояніи находится нашъ противникъ и какъ онъ боится малѣйшаго, даже воображаемаго намека на ночную атаку. Съ нашей стороны въ теченіи ночи поддерживалась только рѣдкая канонада, съ цѣлію мѣшать туркамъ дѣлать исправленія въ поврежденныхъ нами брустверахъ и амбразурахъ.
Примѣчанія править
- ↑ 1-й, 2-й, 3-й батарей 2-й артиллерійской бригады и дальнобойной стальной (турецкой) полубатареи.