Главныя силы дѣйствующей арміи окончательно сосредоточились въ Румыніи къ 20-му мая[1] и расположились правымъ флангомъ[2] у Слатины, центръ[3] по дорогѣ изъ Бухареста въ Александрію и лѣвый флангъ[4] по дорогѣ изъ Бухареста въ Журжево. 14-му армейскому корпусу Великій Князь Главнокомандующій предписалъ: прибыть къ 1-му іюня въ Галацъ, дабы смѣнить находившіяся тамъ части 11-го корпуса[5] и составить, съ отрядомъ войскъ 7-го корпуса, нижне-дунайскій отрядъ, начальство надъ коимъ ввѣрено командиру 14-го корпуса, генералъ-лейтенанту Циммерману. Общее сосредоточеніе арміи, благодаря разливамъ рѣкъ и желѣзнодорожнымъ неисправностямъ, было задержано среднимъ числомъ на шесть дней, а потому и приготовленія къ переправѣ шли крайне медленно. Необходимо было доставить по желѣзной дорогѣ всю осадную артиллерію, боевые припасы, паровыя шлюпки минной флотиліи[6], понтонные парки, разныя мостовыя принадлежности и, наконецъ, продовольственные запасы.
Къ заготовкѣ матеріаловъ для нижне-дунайскаго моста было приступлено вскорѣ по переходѣ нашими войсками границы и по занятіи Рени и Барбоша: на Прутѣ и Серетѣ было заготовлено до тысячи плотовъ и понтоновъ, которыхъ съ избыткомъ хватило бы на два моста, у Браилова и у Галаца, гдѣ эти принадлежности и хранились до времени.
Занятіе русскимъ отрядомъ селенія Гечетъ и устройство тамъ батарей еще съ 1-го іюня уже достаточно обезпечивало намъ возможность безпрепятственнаго устройства моста на главномъ руслѣ Дуная, отъ Браилова до Гечета. Но этого мало: надо было еще исправить дорогу, которая идетъ отъ Гечета къ Мачину вдоль берега стараго дунайскаго русла. Надъ этою работой, начиная съ 5-го іюня, ежедневно трудились по пятисотъ солдатъ, которые каждое утро переправлялись за рѣку и работали надъ насыпью вплоть до вечера.
Такимъ образомъ, въ теченіи пяти дней, до 9-го іюня, дорога была исправлена на протяженіи около пяти верстъ.
Великій Князь Главнокомандующій, предполагая совершить главную переправу ниже Никополя не позже 12-го іюня, приказалъ генералъ-лейтенанту Циммерману сдѣлать демонстративный десантъ на нижнемъ Дунаѣ 10-го числа, въ томъ разсчетѣ, что непріятель, увидя, что переходъ за Дунай уже совершившійся фактъ, вѣроятно, поспѣшитъ стянуть противъ Циммермана значительныя силы и такимъ образомъ невольно ослабитъ себя на невѣдомомъ ему пунктѣ главной переправы. Генералъ Циммерманъ, принимая въ разсчетъ чрезвычайную высоту воды, находилъ, что переправа въ назначенный день (10-го іюня) невозможна и потому просилъ у Главнокомандующаго отложить предпріятіе до спада водъ, но Великій Князь настойчиво подтвердилъ свое приказаніе, присовокупивъ, что Ему совершенно необходимо, чтобы переправа у Браилова состоялась непремѣнно 10-го іюня. Тогда генералу Циммерману не оставалось ничего, какъ только употребить всѣ мѣры и усилія для исполненія рискованной задачи.
Благодаря успѣшно оконченнымъ загражденіямъ всего нижняго Дуная отъ Рени до Гирсова, рѣка на данномъ пространствѣ была въ нашихъ рукахъ и совершенно свободна отъ судовъ турецкаго флота; поэтому наводка моста отъ Браилова до Гечета могла быть исполнена безъ всякихъ препятствій.
Къ устройству браиловскаго моста было приступлено 7-го іюня, въ восточномъ концѣ города, противъ котораго Дунай не особенно широкъ; нѣкоторое затрудненіе представилось только въ томъ, что на обоихъ берегахъ въ этомъ мѣстѣ образовались отъ наводненія значительныя топи, по которымъ пришлось устраивать мосты на козлахъ. Къ наводкѣ было приступлено одновременно съ обоихъ береговъ, съ такимъ разсчетомъ, чтобы свести мостъ на серединѣ. Въ этой операціи, кромѣ саперовъ и солдатъ, приняли участіе греческіе матросы съ задержанныхъ нами судовъ, которые съ радостью воспользовались случаемъ заработать себѣ на кусокъ хлѣба. Впрочемъ, нашимъ войскамъ не пришлось воспользоваться этимъ мостомъ, такъ какъ весь берегъ отъ Гечета почти до самаго Мачина все еще былъ затопленъ и самый мостъ упирался у Гечета въ разливъ. Пришлось прибѣгнуть къ помощи лодокъ, плотовъ и пароходовъ. Съ этою цѣлью, уже въ послѣдніе дни, инженеръ-подполковникъ Клименко заготовилъ нѣсколько баржъ, которыя были ограждены толстыми деревянными бортами и покрыты навѣсами, обшитыми листовымъ желѣзомъ, а на носу каждой баржи помѣстили по одной 12-ти-фунтовой пушкѣ; за тѣмъ мы изготовили семь блиндированныхъ канонерокъ, поднимающихъ по 200 человѣкъ каждая, обшили ихъ бронею и вооружили каждую двумя орудіями; кромѣ того, для перевозки четырехъ орудій 4-хъ-фунтоваго калибра, съ двумя зарядными ящиками и упряжными лошадьми, устроили двѣнадцать плотовъ и, наконецъ, приготовили всѣ коммерческія суда, которыя были задержаны въ браиловскомъ портѣ.
По свѣдѣніямъ, доставляемымъ изъ-за Дуная черезъ шпіоновъ и бѣглецовъ, силы турокъ на нижнемъ Дунаѣ были не велики; впрочемъ, цифры въ этихъ свѣдѣніяхъ колебались между тремя и десятью тысячами. Гдѣ была правда, — предстояло узнать на собственномъ опытѣ. Наиболѣе достовѣрныя свѣдѣнія доставлялъ лейтенантъ Никоновъ, подобравшій себѣ небольшую команду изъ некрасовцевъ, болгаръ и греческихъ матросовъ, съ которыми постоянно «пощупывалъ» тайно противный берегъ, и по свѣдѣніямъ этого офицера — турокъ противъ Галаца и Браилова было отъ трехъ до четырехъ тысячъ пѣхоты и конницы, при нѣсколькихъ орудіяхъ.
Заручившись этими свѣдѣніями, генералъ-лейтенантъ Циммерманъ къ вечеру 9-го іюня отдалъ секретное приказаніе командиру 1-й бригады 18-й пѣхотной дивизіи, генералъ-маіору Жукову — сдѣлать въ ночь десантъ изъ Галаца на буджакскія высоты и непремѣнно занять ихъ.
Дунай на протяженіи отъ Мачина до Галаца течетъ съ юга къ сѣверу и у Галаца загибаетъ сначала на востокъ, а потомъ на юго-востокъ, вслѣдствіе чего на правомъ берегу его образуется вдающаяся къ юго-востоку полукруглая низменность, которая въ настоящее время представляетъ собою озеро, покрытое во многихъ мѣстахъ плешинами мелей и тростниковою порослью плавней, весьма трудно одолимою при движеніи лодокъ. Эту-то низменную котловину окаймили съ юга два отрога добруджинскихъ горъ, оканчивающіеся по обѣ стороны полукружія двумя горами: со стороны ближайшей къ Галацу — Буджакомъ, а со стороны ближайшей къ Мачину — Орличемъ. Буджакъ лежитъ противъ Галаца въ разстояніи около семи верстъ, а Орличъ тянется отъ Мачина вдоль мачинско-браиловской дороги, на такомъ же протяженіи. Съ восточной стороны вдоль буджакскаго кряжа идетъ дунайскій протокъ Чулонецъ.
Эта-то мѣстность и должна была служить театромъ предстоявшей высадки.
Къ семи часамъ вечера четыре орудія, съ принадлежностями и небольшимъ прикрытіемъ, были поставлены на плоты и отвалили отъ берега. Что касается пѣхоты, то для исполненія задуманнаго предпріятія было назначено только десять ротъ 69-го Рязанскаго и 70-го Ряжскаго полковъ, по пяти отъ каждаго, причемъ людямъ велѣно было имѣть на себѣ четырехдневный запасъ сухарей.
Посадка людей на суда происходила въ присутствіи генерала Циммермана, наблюдавшаго за правильностью ея исполненія. Баржи и лодки съ пѣхотой въ полной тишинѣ отплыли изъ Галаца въ девятомъ часу вечера.
Съ десантнымъ отрядомъ отправились генералъ-маіоръ Жуковъ, начальникъ штаба 18-й дивизіи полковникъ Михѣевъ и командиры обоихъ полковъ — Рязанскаго полковникъ Шульгинъ и Ряжскаго полковникъ Шелковниковъ. На веслахъ сидѣли 60 донскихъ казаковъ и часть пѣхотинцевъ, подъ руководствомъ нѣсколькихъ опытныхъ матросовъ.
Для наибо́льшаго обезпеченія успѣха этого предпріятія генералъ Циммерманъ приказалъ капитану 1-го ранга Рогулѣ выслать лентенанта Дубасова съ канонеркой «Фульджеро» и двумя паровыми катерами на видъ Мачина, съ тою цѣлью, чтобы угрожая городу аттакой, удержать въ немъ часть турецкой артиллеріи и гарнизона, лишивъ ихъ такимъ образомъ возможности подать помощь аттакуемымъ, и съ такимъ разсчетомъ во времени, чтобы флотилія наша могла показаться въ виду Мачина на разсвѣтѣ, когда, какъ предполагалось, десантныя роты успѣютъ уже высадиться. Для руководства по исполненію флотиліей ея демонстраціи въ связи съ общей задачей предпріятія — былъ посланъ вмѣстѣ съ Дубасовымъ генеральнаго штаба подполковникъ Шуруповъ.
Надо замѣтить, что состояніе атмосферы не особенно благопріятствовало предпріятію: была чудная теплая ночь, на небѣ ни облачка, неподвижный воздухъ ясенъ и прозраченъ, какъ только можетъ онъ быть иными ночами на югѣ и — къ довершенію неудобства — яркая полная луна заливала Дунай и дальнія очертанія его береговъ серебристымъ свѣтомъ, такъ что каждая точка — случайный челнокъ, какое-нибудь бревно, или плывущая суковатая корча, вступая въ область луннаго отраженія, на главномъ, т. е. ближайшемъ къ намъ руслѣ, — ясно чернѣлись на зеркально-гладкой поверхности рѣки. Лица, слѣдившія съ галацскаго берега за ходомъ нашихъ лодокъ, отчетливо видѣли, какъ онѣ, переплывъ главное русло, имѣющее въ этомъ мѣстѣ болѣе версты въ ширину, подошли къ затопленной и покинутой жителями-турками деревушкѣ Заклый и вступили въ широкую область разлива и плавней, которыя, словно узкія черныя полосы острововъ, выступали изъ осребренныхъ водъ рядами камышей и осоки. Видно было, какъ лодки медленно подвигались какъ бы зигзагами впередъ, все дальше и дальше по громадному разливу, то появляясь въ свѣтлыхъ полосахъ воды, то скрываясь въ камышахъ. Все пространство низменности, въ нѣсколько верстъ шириною, до самой подошвы Буджака, было сплошь затоплено. Всѣ мосты были сломаны, а дорога перекопана турками и залита разливомъ.
Переплывъ на ту сторону, многія лодки попали на мели, но все-таки успѣли къ десяти часамъ вечера собраться въ одномъ мѣстѣ, у камышей, верстахъ въ четырехъ отъ Галаца и въ трехъ отъ Буджака, гдѣ и простояли до половины втораго часа ночи, въ ожиданіи луннаго заката. Съ наступленіемъ же этого момента, роты Рязанскаго полка[7] направились къ востоку, для того чтобы, обогнувъ въ темнотѣ мысъ Буджака съ восточной стороны, сдѣлать тамъ высадку; роты же Ряжскаго полка пошли прямо къ югу, чтобы, проплывъ какъ можно дальше, или высадиться, или же способствовать высадкѣ рязанцевъ, угрожая тылу непріятеля.
Вскорѣ работа веслами оказалась безполезною: плывя по лугамъ и болотамъ, пришлось отпихиваться баграми и даже, мѣстами, тащить лодки волокомъ, на лямкахъ, по грудь въ водѣ, высвобождая ихъ изъ путъ камыша и кустарника. При этомъ нога глубоко уходила въ илистую почву, люди часто спотыкались, падали, попадали въ подводную трясину, откуда ихъ съ трудомъ надо было вытаскивать. Но этимъ еще не ограничивались невзгоды десантнаго отряда: турки, благодаря своимъ удивительно ловкимъ шпіонамъ, знали заранѣе о готовящейся переправѣ и потому, зорко наблюдая за нашими дѣйствіями, заблаговременно приготовились ко встрѣчѣ и усилили способы обороны; такъ, они во многихъ мѣстахъ перегородили плавни лозовымъ плетнемъ и особаго рода цѣпями, скрученными изъ фашинника[8], а ближайшіе подступы къ твердому берегу окружили фашинными и бревенчатыми бонами и даже рыболовными сѣтями; подъемъ же на возвышенность былъ изрытъ рядами стрѣлковыхъ ложементовъ, доставившихъ противнику оборону въ нѣсколько ярусовъ.
Буджакская возвышенность вдается въ низину довольно узкимъ и длиннымъ мысомъ, и потому огибающее его теченіе разлива въ этомъ мѣстѣ довольно быстро; попавъ же въ самую быстрину, многія лодки, гдѣ гребцами сидѣли непривычные къ этому дѣлу пѣхотинцы, не могли выгрести; нѣкоторыя изъ судовъ снесло теченіемъ далеко въ сторону отъ мѣста предполагавшейся высадки, а люди, шедшіе въ водѣ, едва могли держаться на ногахъ отъ ея напора. Рязанскія роты успѣли обогнуть буджакскій мысъ около половины третьяго часа ночи. Хотя ихъ лодки старались плыть по окраинамъ камыша, чтобы быть менѣе на виду, да и свѣтать еще не начинало въ это время, тѣмъ не менѣе турки открыли по нимъ съ дальнихъ разстояній самый учащенный огонь; кромѣ того передовая цѣпь ихъ укрыто засѣла кое-гдѣ въ самыхъ плавняхъ. Къ довершенію всѣхъ этихъ неудобствъ, на нашихъ десантныхъ лодкахъ было вдругъ замѣчено, что окраина камышей приближается къ самому берегу, и тростникъ въ этомъ мѣстѣ сдѣлался очень густъ, вслѣдствіе чего лодки рязанскихъ ротъ пошли гораздо медленнѣе, а управленіе и командованіе ими стало очень затруднительнымъ. Но къ счастью дунайскій протокъ Чуломецъ, проходящій, какъ уже сказано, параллельно восточному берегу Буджака, далъ возможность направить нѣсколько лодокъ далѣе, какъ для того, чтобы угрожать высадкой, такъ и для того въ особенности, чтобы обойдти небольшой мысокъ, съ котораго обстрѣливался съ боку подступъ рязанскихъ ротъ къ берегу. Этотъ послѣдній маневръ заставилъ противника растянуть свое береговое расположеніе, — и рязанскія лодки, по мѣрѣ того, какъ успѣвали прорываться сквозь плавни, быстро подходили къ берегу; люди выскакивали, кто какъ могъ, подъ градомъ пуль, къ счастью, летѣвшихъ черезъ головы; имъ пришлось терпѣливо преодолѣвать мучительныя препятствія и капканы: они рвали сѣти, ломали плетни, рубили боны — все это требовало времени, усилій, и поминутно задерживало наступленіе.
Нѣсколько изъ нашихъ молодыхъ солдатъ не выдержали и еще съ лодокъ открыли было отвѣтный огонь, пустивъ пять-шесть выстрѣловъ, но ихъ тотчасъ же строго удержали отъ безполезной и вредной траты зарядовъ. Многіе изъ нихъ, еще не подплывъ къ самому берегу, нетерпѣливо соскакивали за бортъ и шли впередъ, по грудь и даже по горло въ водѣ. Все это дѣлалось съ замѣчательнымъ одушевленіемъ.
Было ровно три часа ночи, когда наконецъ первыя двѣ-три лодки подчалили къ берегу.
Первыми выскочили на твердую почву непріятельскаго берега два молодыхъ офицера Рязанскаго полка: прапорщикъ Сушковъ и поручикъ Эльснеръ, котораго тутъ же и ранило пулею. Двѣ рязанскія роты достигли берега ранѣе прочихъ и спѣшно высаживались подъ прикрытіемъ фланговаго огня остальныхъ своихъ ротъ, остававшихся еще въ лодкахъ.
По мѣрѣ выхода на берегъ, люди собирались въ звѣнья и, раскинувшись цѣпью, тотчасъ же бросились впередъ на ложементы. Безпорядочный огонь противника въ это самое время умолкъ было на минуту: турки выжидали и, подпустивъ нашихъ на полтораста шаговъ къ своимъ ложементамъ, вдругъ открыли по нимъ огонь залпомъ, который впрочемъ сейчасъ же перешелъ у нихъ въ непрерывную бѣглую трескотню. Съ непривычки, прислушиваясь издали, на водѣ, къ звуку выстрѣловъ, казалось, будто это трещитъ въ кострѣ пылающій свѣжій ельникъ. Здѣсь турки впервые въ нынѣшнюю войну примѣнили къ дѣлу свою систему обливанія свинцовымъ дождемъ всего района мѣстности, занимаемой противникомъ. Но и обливаніе не устрашило молодцовъ-рязанцевъ: учащая шагъ, они продолжали наступать на ложементы, не смотря на то, что приходилось идти по разрыхленнымъ кукурузнымъ пашнямъ и затѣмъ взбираться на каменистыя крутизны, имѣвшія болѣе тридцати сажень вышины. При этомъ движеніи былъ убитъ поручикъ Васильевъ, произведенный въ офицеры только въ концѣ ноября 1876 года. Тутъ же легло и нѣсколько нижнихъ чиновъ, убитыми и ранеными; между послѣдними былъ и прапорщикъ Отрашкевичъ-Погожевъ. Когда наконецъ наши взобрались на гребень высоты, — турки дрогнули и перебѣжали за лощинку до слѣдующихъ ложементовъ. Между тѣмъ, мало-по-малу причаливали къ берегу и остальныя роты, которыя тотчасъ же выстраивались въ боевой порядокъ ротными колоннами. Силы были не равны, особенно же чувствовалось отсутствіе у насъ артиллеріи, въ которой была такая настоятельная надобность именно въ эту минуту, но которая не успѣла еще причалить. Не смотря на ожесточенный усиленный огонь, войска наши тотчасъ же двинулись въ поддержку двумъ передовымъ ротамъ, вслѣдъ за отступающимъ непріятелемъ. Наша аттака велась по обѣимъ сторонамъ холмистаго кряжа, въ направленіи на деревни Гарвино и Вокарени. Турки дрались очень стойко и два раза густыми колоннами устремлялись на нашихъ во встрѣчную штыковую аттаку, причемъ наши одинъ разъ даже подались было назадъ, но будучи своевременно поддержаны резервомъ, тотчасъ же поправились и приняли въ штыки наступающаго противника. Аттаки турокъ могли бы быть гораздо удачнѣе, если бы онѣ велись не столь скученными массами, представлявшими для нашихъ стрѣлковъ отличную цѣль, а главное — если бы турки болѣе соображали свой шагъ съ разстояніемъ до противника: ихъ колонны еще за нѣсколько сотъ шаговъ уже пускались бѣгомъ и потому утомлялись значительно ранѣе момента столкновенія, такъ что чѣмъ ближе подходили они къ нашимъ, тѣмъ болѣе укорачивался ихъ бѣгъ, переходя въ неровный, колеблющійся, безпорядочный шагъ, лишенный надлежащей энергіи для удара; турки сходились съ нашими уже сильно запыхавшись и измаявшись продолжительнымъ бѣгомъ. Наши, напротивъ того, двигались на встрѣчу ровнымъ, спокойнымъ шагомъ и потому въ минуту штыковаго удара экономія физическихъ силъ давала перевѣсъ нашей сторонѣ, не смотря на то, что людей у насъ было чуть не на половину меньше, чѣмъ у турокъ. Въ общемъ дѣло представляло рядъ непродолжительныхъ съ нашей стороны перестрѣлокъ и аттакъ перекатными цѣпями; въ результатѣ каждой аттаки, противникъ, выбиваемый изъ одной позиціи, перебѣгалъ на слѣдующую, чему очень помогалъ и самый характеръ мѣстности, представляющей кряжистую цѣпь холмовъ, отдѣленныхъ одинъ отъ другаго неглубокими сѣдловинами. Пытались было турки нѣсколько разъ пускать на нашу цѣпь черкесскую конницу, но всѣ аттаки послѣдней были успѣшно отражаемы залпами кучекъ. Однажды только налетѣли черкесы на два звѣна и окружили ихъ густою лавой, требуя сдачи; наши отбились огнемъ въ упоръ и штыками, и хотя нѣсколько человѣкъ пало подъ ударами шашекъ, за то не мало и черкесовъ съ ихъ конями было уложено вокругъ обѣихъ кучекъ.
Когда рязанцы успѣли захватить послѣдовательно, одну за другою, три высоты, десантъ Ряжскаго полка началъ подходить къ западному берегу Буджака и, рота за ротою, появляться на мѣстѣ боя. Ряжцы очень удачно успѣли — именно, благодаря пункту своей высадки — зайдти во флангъ и частію въ тылъ противнику, что́ и рѣшило его окончательное отступленіе по направленію къ югу. Такимъ образомъ, наша пѣхота прошла съ непрерывнымъ боемъ около двѣнадцати верстъ и остановилась для крайне необходимаго отдыха за деревнею Гарвино. Выстрѣлы стихли и дѣло на нѣсколько времени прекратилось.
Въ то самое время, когда завязался первый бой на передовой возвышенности Буджака, наша демонстративная флотилія вошла въ мачинскій рукавъ и показалась въ виду Мачина, лавируя на высотѣ сожженой 14-го мая караулки, около того мѣста, гдѣ былъ пущенъ ко дну броненосецъ «Хивзи-Рахманъ». Турки открыли по ней канонаду изъ двухъ орудій, защищавшихъ городъ, и выпустили около двадцати снарядовъ. «Фульджеро» отвѣтилъ только четырьмя выстрѣлами своего носоваго 9-ти-фунтоваго орудія[9], и то лишь для того собственно, чтобы, обнаруживъ у себя присутствіе артиллеріи, удержать турецкія орудія на мачинскихъ батареяхъ и тѣмъ лишить ихъ возможности присоединиться на помощь къ своимъ войскамъ, сражавшимся на буджакскомъ кряжѣ. Лавируя все время по рукаву отъ одного берега къ другому, лейтенанту Дубасову удалось избѣгнуть послѣдствій турецкаго огня, направляемаго на сей разъ вообще довольно мѣтко, и когда около шести часовъ утра на нашихъ судахъ услышали, что перестрѣлка на Буджакѣ замолкла — Дубасовъ подалъ сигналъ къ отступленію и благополучно возвратился съ флотиліей въ Браиловъ.
Въ восьмомъ часу утра къ отступившимъ туркамъ подошли подкрѣпленія, съ двумя орудіями, и это дало имъ возможность вскорѣ возобновить съ нами дѣло. Противникъ повелъ аттаку со стороны села Жижила на правый флангъ нашего расположенія, гдѣ стояли 11-я линейная и 2-я стрѣлковая роты Ряжскаго полка, которыя, встрѣтивъ аттакующаго огнемъ, заставили его дать тылъ и тотчасъ же перешли въ наступленіе. Но увлекшись преслѣдованіемъ, роты эти не замѣтили, какъ противникъ, заманивая ихъ своимъ отступленіемъ все дальше и дальше, неожиданно навелъ ихъ подъ близкій огонь двухъ орудій. Наши уже хотѣли было броситься на батарею, какъ вдругъ замѣтили, что они охвачены и совершенно отрѣзаны отъ своихъ черкесскою конницей, въ количествѣ отъ 300 до 400 всадниковъ, внезапно налетѣвшихъ съ тылу изъ засады. Въ то же время отступавшая доселѣ турецкая пѣхота вновь повернула фронтъ и пошла въ аттаку на обѣ роты. Остальныя части нашего отряда, видя критическое положеніе товарищей, тотчасъ же быстро двинулись впередъ — и горячій бой закипѣлъ по всей линіи. Одушевленіе и упорство съ обѣихъ сторонъ были равныя: цѣпи сближались на 30 шаговъ, стрѣляли въ упоръ и бросались въ рукопашную. Ряжцы, составлявшіе правое крыло отряда, израсходовали уже всѣ свои резервы. 11-я и 2-я стрѣлковая роты, отбиваясь отъ пѣхоты штыками, вынуждены были половину своего состава обратить противъ конницы, и эти послѣдніе взводы привели въ изумленіе турецкихъ кавалеристовъ: вмѣсто того, чтобы встрѣтить несущихся всадниковъ огнемъ кучекъ, они, давъ по нимъ залпъ, сами кинулись бѣгомъ въ аттаку на кавалерію. Отчаянная дерзость этого неожиданнаго маневра такъ изумила черкесовъ, что они, не выждавъ встрѣчнаго удара, разсыпались какъ рой шмелей и удрали… Такимъ образомъ, обѣ роты, освободившія сами себя отъ охватившаго ихъ кольца, примкнули къ остальнымъ своимъ подошедшимъ товарищамъ и продолжали фронтальный бой съ турецкою пѣхотой. Уже безъ малаго два часа длилось возобновившееся дѣло, а артиллерія наша, встрѣтившая въ плавняхъ массу препятствій, все еще не могла высадиться на твердый берегъ. Недостатокъ орудій живо давалъ себя чувствовать всѣмъ, до послѣдняго человѣка, и когда напоръ турецкой пѣхоты, поддержанный частою картечью, заставилъ нашихъ податься нѣсколько назадъ — въ рядахъ видѣли, какъ черкесы, въ трехъ-стахъ шагахъ отъ фронта, начали истязать и уродовать нашихъ раненыхъ. Одно звѣно, не замѣтившее отступленія товарищей, было въ мигъ окружено турками, но не хотѣло сдаться. Эта горсть храбрецовъ до послѣдняго человѣка была перестрѣляна въ упоръ, изрублена и обезглавлена; тутъ погибли поручики Никольскій и Васильевъ; турки однимъ отсѣкали головы, у другихъ, еще живыхъ, отрѣзывали половыя части и втискивали ихъ въ ротъ; злодѣи, схвативъ отрубленныя головы за волосы, швыряли ими, какъ мячиками, въ нашу сторону. Въ виду этихъ, впервые воо́чію увидѣнныхъ злодѣйствъ, наши солдаты пришли въ такое ярое остервенѣніе, — что нѣсколько ротъ, стоявшихъ ближе прочихъ къ мѣсту этой звѣрской потѣхи, сами, безъ всякой команды ринулись впередъ — и тутъ уже никому не было пощады. Напрасно отдѣльные люди кидали оружіе, и на колѣняхъ кричали «аманъ» — все живое ложилось подъ ударами штыковъ и прикладовъ. Остальныя роты, увидѣвъ неожиданный и столь стремительный натискъ своихъ товарищей, сейчасъ же примкнули къ нимъ и «на ура» бросились на противника. Между тѣмъ черкесы, прогнанные встрѣчною аттакой нашихъ пѣхотинцевъ, успѣли снова собраться въ одной укрытой лощинѣ и съ гикомъ вынеслись изъ нея въ обхватъ нашего праваго фланга, гдѣ шла наиболѣе ожесточенная штыковая работа. Моментъ былъ критическій, но, къ счастью, подполковникъ Акинфіевъ (Ряжскаго полка) успѣлъ во-время замѣтить опасность и повернулъ въ сторону налетавшихъ черкесовъ; часть храбрецовъ, которые, увлекшись личнымъ примѣромъ своего ближайшаго начальника, поручика Ермолова, вслѣдъ за встрѣчнымъ залпомъ, еще разъ бросились бѣгомъ въ аттаку на кавалерію. Черкесы были вторично отброшены. Въ это самое время прискакало на позицію первое наше орудіе, подъ командой капитана Липинскаго, и первая же его граната очень удачно лопнула между двухъ турецкихъ пушекъ. Услышавъ звукъ своего артиллерійскаго выстрѣла, вся наша линія привѣтствовала его дружнымъ «ура» и уже безостановочно, не смотря на страшную жару и утомленіе, стала насѣдать на отступающихъ турокъ. Одновременно съ орудіемъ появились и двѣ свѣжія ряжскія роты, удачно высадившіяся противъ лѣваго фланга противника, что́ и дало намъ всѣ выгоды фланговаго обхода. Съ этого момента перевѣсъ боя окончательно склонился на нашу сторону. Артиллерійскій и ружейный огонь противника уже утратилъ прежнюю энергію, затѣмъ началъ мало-по-малу стихать и, наконецъ, въ одиннадцатомъ часу утра совсѣмъ прекратился. Турки спѣшили уходить частью на Исакчу, частью же на Гирсово, и вскорѣ скрылись изъ вида въ густыхъ облакахъ пыли, успѣвъ зажечь предъ отступленіемъ большія скирды болгарскаго сѣна, но побросавъ нѣсколько изъ своихъ убитыхъ и раненыхъ и десять зарядныхъ ящиковъ, сплошь наполненныхъ патронами. По показаніямъ плѣнныхъ, противъ насъ дралось 3,000 регулярныхъ пѣхотинцевъ и отъ 300 до 400 конныхъ черкесовъ, при двухъ орудіяхъ.
Во все время боя поселяне ближайшаго къ мѣсту дѣйствія села Гарвина собрались въ свою церковь и молились о дарованіи намъ побѣды; а когда двѣ рязанскія роты (10-я линейная и 3-я стрѣлковая) проходили черезъ это село для занятія гарвинской высоты, гдѣ находился турецкій блокгаузъ, то поселяне вышли къ нимъ на встрѣчу съ крестнымъ ходомъ, и священникъ окропилъ обѣ роты св. водою.
Генералъ Жуковъ остался на послѣдней взятой съ боя позиціи, между деревнями Гарвино и Вокарени, фронтомъ къ Мачину, и здѣсь поздравилъ войска съ первою побѣдой. Бой съ часовымъ перерывомъ длился около восьми часовъ, подъ убійственною жарою. Уже въ 7 часовъ утра термометръ въ Галацѣ показывалъ 25 градусовъ; въ 10 часовъ ртуть въ Реомюрѣ поднялась до 30-ти, а въ 10¾ стояла уже на 41-мъ градусѣ[10].
Не считая легко раненыхъ и контуженыхъ, которые самоотверженно возвращались въ бой тотчасъ же послѣ первой перевязки, наша потеря заключалась въ 134-хъ человѣкахъ, выбывшихъ изъ строя, изъ коихъ убито 44, и болѣе или менѣе тяжело ранено 99, а именно:
Рязанскаго полка убиты: подпоручикъ Васильевъ и 10 нижнихъ чиновъ, ранены: поручикъ Эльснеръ и 25 нижнихъ чиновъ.
Ряжскаго полка убиты: поручики Васильевъ и Никольскій и низшихъ чиновъ 31 человѣкъ, ранены: поручикъ Отрашкевичъ-Погожевъ и 63 нижнихъ чина.
Товарищи-солдаты собрали изувѣченныя тѣла убитыхъ, отыскали ихъ отсѣченныя и обезображенныя головы, съ отрубленными носами и ушами, съ разорванными до скулъ ртами, и похоронили ихъ въ одной братской могилѣ, надъ которою полковой священникъ отслужилъ панихиду. Нѣсколько въ сторонѣ была вырыта другая могила, гдѣ закопали убитыхъ турокъ.
Генералъ-маіоръ Жуковъ, донося о дѣлѣ на буджакскихъ высотахъ, выставилъ полковниковъ Шульгина, Шелковникова и Михѣева, подполковника Акинфіева, капитана Клоченко и поручика Ермолова, какъ лицъ, которыя своею распорядительностью наиболѣе способствовали нашему успѣху. Войска, участвовавшія въ бою, цѣлыя сутки простояли на позиціи, пока не присоединились къ нимъ остальныя роты ихъ полковъ и три орудія, а 12-го іюня, съ восходомъ солнца, выступили съ бивуака въ Мачинъ, по требованію генерала Циммермана.
Государь Императоръ, въ девять часовъ вечера, 10-го іюня, выѣхалъ изъ Плоештовъ и въ три часа ночи прибылъ въ Браиловъ, откуда, послѣ кратковременной остановки, продолжалъ путь до Галаца. Его Величество сопровождали Государь Цесаревичъ и Великіе Князья Владиміръ, Алексій и Сергій Александровичи. Прибывъ въ Галацъ, Государь Императоръ прямо со станціи желѣзной дороги поѣхалъ въ мѣстный военно-временный госпиталь, куда уже успѣли перевезти всѣхъ раненыхъ. Здѣсь невольно поражали всѣхъ замѣчательная выносливость и терпѣніе русскаго солдата: очевидцы разсказывали, что во время переноски и нѣкоторыхъ ампутацій не было слышно не только жалобъ, но даже и стоновъ почти не раздавалось. Между этими страдальцами не мало нашлось раненыхъ штыками и шашками. Государь милостиво разговаривалъ съ ранеными и, узнавъ, что первымъ вышелъ на непріятельскій берегъ поручикъ Эльснеръ, подалъ ему руку и лично вручилъ георгіевскій крестъ 4-й степени. Въ войскахъ нашей пѣхоты это была первая офицерская награда за нынѣшнюю кампанію. Тотъ же орденъ, по волѣ Его Величества, былъ пожалованъ генералъ-маіору Жукову и прапорщику Сушкову. Государь Императоръ обошелъ всѣ госпитальныя палаты, радостно привѣтствуемый ранеными солдатами, которымъ Его Величеству благоугодно было назначить сверхъ георгіевскихъ крестовъ еще и денежныя пособія. Посѣтивъ лагерь 65-го пѣхотнаго Московскаго полка, Государь Императоръ въ семь часовъ утра (11-го числа) выѣхалъ изъ Галаца въ Браиловъ. Въ ожиданіи Высочайшаго пріѣзда, браиловскіе жители вышли на встрѣчу Державному Гостю, въ праздничныхъ нарядахъ, съ букетами розъ и жасминовъ, съ лавровыми и миртовыми вѣнками. Около девяти часовъ утра Императорскій поѣздъ подошелъ къ браиловской станціи, откуда Его Величество, встрѣченный Великимъ Княземъ Главнокомандующимъ и его свитой, тотчасъ же направился въ открытой коляскѣ къ большому лагерю войскъ 14-го корпуса. Тамъ войска, въ полномъ боевомъ снаряженіи, съ четырехдневнымъ запасомъ сухарей, но безъ ранцевъ, уже были выстроены для напутственнаго молебствія, которое должно было совершать духовенство 14-го корпуса. Божественное служеніе среди открытаго поля началось тотчасъ же по прибытіи Его Величества въ лагерь. Знамена, окружавшія аналой, были окроплены святою водою.
По окончаніи молебствія, войска были двинуты къ переправѣ. Объ отступленіи турокъ изъ Мачина ходили только разные слухи, но еще не было положительныхъ свѣдѣній, и потому всѣ надѣялись, что тотчасъ же по переправѣ вступятъ въ бой. Общее настроеніе войскъ было радостное, восторженное. Двинутые по мановенію Монарха, полки привѣтствовали изъявленіе Его державной воли громкими, продолжительными криками «ура» и проходили мимо Императора съ музыкой и веселыми пѣснями. Не смотря на 30-ти градусную жару, ротные плясуны, заломивъ шапки на затылокъ, съ «ложками» и цвѣтами въ рукахъ, отбивали лихаго трепака впереди своихъ фронтовъ. Это шествіе въ предполагаемый бой являлось истинно военнымъ торжественнымъ праздникомъ. Звонъ городскихъ колоколовъ, трубы и барабаны, радостные клики, гудѣніе бубновъ, звяканье металлическихъ тарелокъ, искусные соловьиные высвисты и множество скрещивавшихся въ воздухѣ широкихъ мотивовъ русскихъ пѣсень — все это сливалось вмѣстѣ и стояло однимъ свѣтлымъ, ликующимъ, непрерывнымъ гуломъ надъ громаднымъ пространствомъ лагернаго поля, и надъ городомъ, и внизу надъ Дунаемъ. Всѣ суда, наполнявшія браиловскій портъ, разцвѣтились пестрыми флагами; на городскихъ улицахъ тоже развѣвались флаги русскихъ, болгарскихъ, сербскихъ и румынскихъ національныхъ цвѣтовъ; окна и балконы красиво пестрѣли коврами, яркими тканями, цвѣточными гирляндами и роскошною комнатною зеленью, а подъ ними, на тротуарахъ и площадяхъ, въ ожиданіи проѣзда Государя, колыхалась и гудѣла говоромъ, празднично настроенная толпа городскихъ жителей. Войска, спускавшіяся съ возвышенности, мало-по-малу залили своими стройными массами всю низменную плоскость подгорнаго браиловскаго берега, у пристани и у понтоннаго моста, который какъ длинная, ровно вытянутая лента, стройно перебросился чрезъ всю ширину рѣки вдаль, къ гечетскому берегу. За рѣкою, равно какъ и на самомъ мосту пока еще господствовала мертвая пустота, тишина — словомъ, полное отсутствіе жизни и движенія, которыя за то кипѣли внизу у пристани, какъ въ пчелиномъ ульѣ. Канонерки: «Фульджеро», «Rondinica» (Ласточка), «Румынія» и пароходъ «Стефанъ Великій», всѣ подъ русскими флагами, вытянулись у пристани, таща за собою на буксирѣ — каждое судно по двѣ блиндированныя баржи, вооруженныя съ носа и съ кормы двумя орудіями. Кромѣ этихъ судовъ, тутъ же находились сорокъ гребныхъ лодокъ, на десять человѣкъ, кромѣ гребцовъ, каждая. Въ половинѣ десятаго началась посадка войскъ на суда. Предъ отправленіемъ ихъ, генералъ-лейтенантъ Циммерманъ сказалъ людямъ нѣсколько воодушевляющихъ словъ, на которыя со всѣхъ сторонъ раздались отвѣтные крики: «Постараемся! Не выдадимъ! Ляжемъ до послѣдняго, а не отступимъ!»
Въ десять часовъ на мостъ вступили первые два батальона; въ то же время три миноноски «Царевичъ», «Ксенія» и «Джигитъ» направились въ мачинскій рукавъ на развѣдку — не появились ли тамъ отъ Гирсова броненосцы, которые могли бы, спустясь далѣе внизъ, мѣшать нашей переправѣ. Въ случаѣ, если бы броненосцы дѣйствительно тамъ оказались, наши миноноски должны были немедленно аттаковать ихъ, во что̀ бы то ни стало.
Великій Князь Главнокомандующій со своею свитой, спустясь верхомъ съ прибрежныхъ высотъ, остановился у входа на мостъ и, пропуская мимо себя войска, обратился къ нимъ съ краткою, энергически сказанною, напутственною рѣчью, въ отвѣтъ на которую зашумѣло могучее «ура», подхваченное и горожанами, пестро̀ унизавшими карнизъ прибрежной возвышенности, и частями войскъ, — какъ тѣми, что̀ уже сѣли на суда, такъ и тѣми, что́ кишѣли еще у пристани, и тамъ на верху, у лагернаго поля, и тѣми, что̀ шли уже по́ мосту; откликнулись и люди съ сорока лодокъ, плывшихъ по Дунаю вслѣдъ за миноносками, — отовсюду неслись эти восторженные клики. Отплывающіе солдаты махали бѣлыми шапками, а въ отвѣтъ имъ на высокомъ берегу женскіе батистовые платки привѣтно мелькали въ воздухѣ, ребятишки размахивали флагами, тысячи рукъ посылали во слѣдъ уходящимъ благословенія; болгарскія дѣвушки съ края обрыва кидали внизъ на головы тѣсно столпившихся солдатъ цвѣты, вѣнки и букеты.... Передовые батальоны, пущенные по мосту, уже приближались къ тому берегу, и легкій вѣтерокъ доносилъ оттуда высокія, звѣнящія нотки ротныхъ подголосковъ и стройные оркестровые звуки красиваго марша. Про́рвало наконецъ роковую плотину — и волна русскаго войска, столь долго скованнаго томительнымъ ожиданіемъ и бездѣйствіемъ, хлынула на ту сторону.... Вслѣдъ за передовыми батальонами вступила на мостъ авангардная сотня донцовъ, съ подполковникомъ генеральнаго штаба Шуруповымъ, а вскорѣ за тѣмъ и вся 1-я донская казачья дивизія, которая, миновавъ Гечетъ, переправлялась черезъ рукавъ къ Мачину вплавь, причемъ въ дивизіи утонуло двѣнадцать лошадей; люди же всѣ переправились благополучно.
Въ исходѣ десятаго часа тронулись въ путь «Рондиника» и «Румынія» со своими баржами. На ихъ палубахъ гремѣла музыка, раздавались пѣсни.
Государь Императоръ и Великіе Князья, осмотрѣвъ береговую батарею № 4 (мортирную), построенную на далеко выдающейся впередъ оконечности остраго мыса, какъ-разъ противъ мачинскаго рукава, оставили Браиловъ и въ полдень отправились по желѣзной дорогѣ въ Плоешты.
Министръ Двора, по порученію Его Величества, послалъ графу Мольтке, какъ шефу 69-го пѣхотнаго Рязанскаго полка, слѣдующую телеграмму:
«По Высочайшему повелѣнію, имѣю честь извѣстить ваше превосходительство, что на долю вашего Рязанскаго пѣхотнаго полка выпала честь 22-го (10-го) іюня перейдти Дунай у Галаца, какъ передовой части войскъ русской арміи, вступить на непріятельскую территорію и послѣ славнаго боя заслужить первые ордена св. Георгіи, какъ офицерскіе, такъ и солдатскіе».
Его Императорское Величество соизволилъ пожаловать, кромѣ офицерскихъ наградъ, всѣмъ переправившимся и участвовавшимъ въ бою частямъ по три знака отличія военнаго ордена на роту, а 11-й линейной и 2-й стрѣлковой ротамъ Ряжскаго полка по пяти.
Съ отъѣздомъ Государя Императора, командиръ 14-го корпуса, генералъ-лейтенантъ Циммерманъ со своимъ штабомъ перешелъ на палубу «Фульджеро». Вмѣстѣ съ этимъ, въ 11¾ часовъ утра, пароходъ «Стефанъ Великій» отвалилъ отъ пристани, таща на буксирѣ двѣ баржи съ полутора-тысячью человѣкъ.
Два полка остались пока на пристани въ резервѣ. Вскорѣ послѣ полудня «Фульджеро» догналъ «Рондинику» и «Румынію», и въ часъ пополудни вся эта флотилія показалась уже въ виду Мачина, который казался совершенно опустѣвшимъ, мертвымъ городомъ. Имѣя въ виду, что турки, засѣвшіе въ строеніяхъ, легко могутъ устроить внезапную ловушку, генералъ Циммерманъ, на всякій случай, приказалъ судамъ остановиться въ рукавѣ у противоположнаго Мачину берега и выстроиться въ боевой порядокъ. Но вотъ показалась издали толпа мачинскихъ жителей, предшествуемая православнымъ духовенствомъ, съ крестнымъ ходомъ. Въ часъ и 20 минутъ флотилія направилась къ мачинскому берегу и началась высадка. Представители болгарскаго населенія поднесли генералу хлѣбъ-соль, а три священника, въ полномъ облаченіи, съ небольшими деревянными крестами въ рукахъ, отслужили на мѣстѣ высадки благодарственную литію и окропили войска святою водою. Приложившись ко кресту, представитель русской арміи, со штабомъ 14-го корпуса, предшествуемый крестнымъ ходомъ, двинулся въ Мачинъ, во главѣ нашего славнаго 68-го лейбъ-пѣхотнаго Бородинскаго Его Величества полка, за которымъ слѣдовали четыре полевыя орудія. Церковный хоръ во все время шествія пѣлъ «Благословенъ грядый во имя Господне» и «Спаси Господи люди Твоя», а музыка Бородинскаго полка играла «Боже Царя храни», и при звукахъ этого гимна полкъ, съ распущенными знаменами, торжественно вступилъ въ первый на турецкой землѣ занятый нами городъ. На площади генералъ Циммерманъ пропустилъ войска церемоніальнымъ маршемъ, при радостныхъ кликахъ и манифестаціяхъ христіанскаго населенія. Оказалось, что мѣстнымъ туркамъ было заранѣе извѣстно въ точности наше намѣреніе аттаковать буджакскія высоты въ ночь съ 9-го на 10-е іюня, и потому бо́льшая часть жителей-магометанъ еще 9-го вечеромъ поспѣшила оставить городъ, а запоздавшіе ушли послѣ окончанія дѣла на буджакскихъ высотахъ, вслѣдъ за своими отступившими войсками. Всю ночь, пока шло дѣло, турецкія семейства выбирались изъ Мачина, а черкесы и баши-бузуки въ то же время грабили христіанскія лавки и совершали неистовства. На одномъ изъ дворовъ нашимъ офицерамъ показали три трупа: то была еще молодая мать-болгарка, съ двумя дочерьми-подростками; на всѣхъ трехъ оказались слѣды изнасилованія; насытивъ свои скотскія вожделенія, турки вырѣзали изъ кожи этихъ мученицъ на рукахъ и грудяхъ широкіе ремни и связали ими три трупа вмѣстѣ. Объ этомъ звѣрствѣ былъ тутъ же составленъ протоколъ, равно какъ и еще другой объ истязаніяхъ, совершенныхъ во время дѣла надъ нашими ранеными. Но… невольно является горькое сомнѣніе: кому нужны въ Европѣ и къ чему послужатъ тамъ всѣ эти протоколы, чему они помогутъ?…
Тотчасъ же по занятіи города, казакъ изъ свиты генерала Циммермана одинъ-одинешенекъ отправился на развѣдку по окрестнымъ полямъ, — есть ли гдѣ еще турки. Въ пять часовъ дня онъ возвратился и донесъ, что вся окрестная страна очищена какъ турецкими войсками, такъ и мусульманскимъ населеніемъ. Генералъ Циммерманъ въ тотъ же день направилъ части войскъ на Гирсово, Исакчу, Тульчу и Бабадагъ, приказавъ генералу Жукову идти на соединеніе съ нимъ къ Мачину. Лейбъ-Бородинскій полкъ остался пока гарнизономъ въ этомъ городѣ. Къ 13-му іюня турки уже очистили безъ боя Исакчу и Тульчу, отступивъ по направленію къ Гирсову, а 16-го былъ безъ боя занятъ Бабадагъ казаками 1-й донской дивизіи, подъ начальствоыъ генералъ-адъютанта Шамшева.
Христіанское населеніе всѣхъ попутныхъ деревень встрѣчало казаковъ съ восторгомъ, но отовсюду приносились имъ горькія жалобы на невыносимыя притѣсненія и лютую жестокость черкесовъ. Бабадагское духовенство вышло къ нимъ на встрѣчу, въ полномъ облаченіи, съ крестнымъ ходомъ и провозгласило многолѣтіе «Всероссійскому и Болгарскому Царю Александру». Народъ, не умолкая, кричалъ «ура» и «живіе». На городской плошади было во всеуслышаніе прочитано на болгарскомъ языкѣ воззваніе Государя Императора къ болгарскому народу[11], принятое съ восторгомъ и слезами умиленія. Вмѣстѣ съ христіанами, встрѣтило казаковъ и мѣстное еврейское населеніе, со своимъ раввиномъ, который сказалъ генералу Шамшеву нѣсколько привѣтственныхъ словъ. Немедленно же начали стекаться въ городъ представители окрестнаго населенія болгарскихъ и русскихъ сельскихъ обществъ, съ поздравленіями и хлѣбомъ-солью. Черкесскіе и турецкіе дворы, какъ въ городахъ, такъ и во всей Добруджѣ были покинуты ихъ обитателями, которые забрали съ собою и все имущество, не только свое, но и болгарское — что́ попало подъ руку; нѣкоторые мусульмане удалились въ глубь страны еще ранѣе, вскорѣ вслѣдъ за объявленіемъ манифеста о войнѣ. Татары же, крымскіе переселенцы, почти на половину остались спокойно на мѣстахъ своего поселенія. Въ самый день вступленія въ Бабадагъ, генералъ-адъютантъ Шамшевъ получилъ точныя указанія, что черкесы и баши-бузуки неистовствуютъ въ деревняхъ: Кацапкіой, Каранасуфъ, Сарыюртъ и Хаманджи[12], гдѣ убиваютъ мужчинъ, насилуютъ женщинъ и оскверняютъ православные храмы, и что болгарскія семейства, спасаясь отъ этихъ разбойниковъ, уже нѣсколько дней сидятъ въ плавняхъ безъ пищи.
Въ виду этого, генералъ Шамшевъ, утромъ 17-го іюня, выслалъ на поискъ два небольшіе казачьи отряда, вручивъ одинъ изъ нихъ полковнику Измайлову, а другой полковнику Слюсареву. Измайловъ въ тотъ же день настигъ, одну за другою, двѣ черкесскія шайки, около ста человѣкъ, разбилъ ихъ и отнялъ 70 штукъ оружія, 50 лошадей и 20,000 головъ разнаго скота. Черкесы оставили на мѣстѣ стычки 37 тѣлъ, не считая тѣхъ, которые погибли въ плавняхъ, въ то время, какъ бѣжали туда отъ спѣшенныхъ казаковъ. Въ плѣнъ взято семь человѣкъ, въ томъ числѣ извѣстные разбойники и заклятые враги христіанъ Кара-Мустафа (турокъ) и Аадемъ (арабъ). Первый изъ нихъ безнаказанно свирѣпствовалъ въ краѣ цѣлыя двѣнадцать лѣтъ, наводя ужасъ своими злодѣйствами, а въ послѣднее время состоялъ на службѣ турецкаго правительства, въ качествѣ лазутчика. Послѣ стычки съ казаками черкесы и баши-бузуки сразу очистили всю окрестную страну и бѣжали къ югу, за Траяновъ валъ; полковникъ же Измайловъ роздалъ мѣстнымъ жителямъ-христіанамъ отбитое у черкесовъ оружіе, скотъ и возвратился въ Бабадагъ, пробѣжавъ со своимъ отрядомъ въ теченіи сутокъ (съ 17-го на 18-е іюня) всего сто верстъ. Наша потеря въ стычкѣ: два раненыхъ казака, одна убитая и пять раненыхъ лошадей.
Отрядъ же полковника Слюсарева, высланный на поискъ къ сторонѣ селеній Татаръ-Рыбникъ и Татаръ-Ирымникъ, нигдѣ черкесовъ не нашелъ, но видѣлъ кровавые слѣды ихъ пребыванія и «работы» въ этой мѣстности. На улицахъ опустѣвшей деревни Сарыюртъ лежало пятнадцать труповъ, страшно обезображенныхъ. Жители-христіане всѣ бѣжали въ лѣса[13]. Изъ распросовъ по дорогѣ полковникъ Слюсаревъ получилъ свѣдѣнія, что турки отступили къ городу Меджидіе[14] и далѣе, за Траяновъ валъ, что въ Меджидіе стоитъ до двухъ тысячъ пѣхоты и эскадронъ кавалеріи; въ самомъ же городѣ Кюстенджи войскъ нѣтъ: они перевезены по желѣзной дорогѣ въ Черноводы, а артиллерія вывезена на пароходахъ въ Варну, и что, наконецъ, за Траяновымъ валомъ турки укрѣпляются и ожидаютъ египетскаго принца Гассана-пашу, съ прибытіемъ котораго у нихъ образуется корпусъ въ 25,000 человѣкъ, достаточный для перехода ихъ самихъ въ наступленіе.
19-го іюня въ Бабадагѣ разнесся слухъ, будто наши войска намѣрены уйдти оттуда. Это произвело ужасное смятеніе: толпы народа, женщины и дѣти окружили генерала Шамшева, возвращавшагося съ рекогносцировки, и молили не оставлять ихъ городъ на жертву лютому мщенію турокъ. Затѣмъ, явилось духовенство съ тою же мольбою — не покидать христіанъ, уже ограбленныхъ почти до-нага, на вѣрную мученическую смерть. Генералъ-адъютантъ Шамшевъ поспѣшилъ успокоить встревоженное населеніе и увѣрилъ его, что русскія войска если и покинутъ Бабадагъ, то только для того, чтобы идти впередъ, къ Траянову валу.
Дальнѣйшія свѣдѣнія и развѣдки убѣдили, что все пространство Добруджи, отъ Дуная до Траянова вала, окончательно освобождено отъ турокъ и черкесовъ. Генералъ Циммерманъ немедленно же учредилъ по всей очищенной отъ непріятеля странѣ гражданское управленіе и устроилъ правильное почтовое сообщеніе между ея главными пунктами и румынскимъ берегомъ. Въ Мачинѣ учрежденъ городской совѣтъ изъ среды достойнѣйшихъ и способнѣйшихъ людей, по выбору самихъ жителей. Избраны четыре болгарина, три молдавана и нѣсколько лицъ, принадлежащихъ къ другимъ христіанскимъ народностямъ, для временнаго исполненія судейскихъ и полицейскихъ обязанностей. Въ то же время по занятому краю было возвѣщено и распространено на болгарскомъ языкѣ слѣдующее воззваніе Государя Императора къ болгарскому народу:
«Мои войска перешли Дунай и вступаютъ нынѣ на землю вашу, гдѣ уже не разъ сражались они за облегченіе бѣдственной участи христіанъ Балканскаго полуострова. Неуклонно слѣдуя древнему историческому преданію, всегда черпая новыя силы въ завѣтномъ единомысліи всего православнаго русскаго народа, Мои прародители успѣли въ былые годы своимъ вліяніемъ и оружіемъ послѣдовательно обезпечить участь сербовъ и румынъ и вызвали эти народы къ новой политической жизни. Время и обстоятельства не измѣнили того сочувствія, которое Россія питала къ единовѣрцамъ своимъ на Востокѣ. И нынѣ она съ равнымъ благоволеніемъ и любовію относится ко всѣмъ многочисленнымъ членамъ великой христіанской семьи на Востокѣ. На храброе войско Мое, предводимое Моимъ любезнымъ братомъ, Великимъ Княземъ Николаемъ Николаевичемъ, повелѣніемъ Моимъ возложено — оградить на вѣки вашу народность и утвердить за вами тѣ священныя права, безъ которыхъ не мыслимо мирное и правильное развитіе вашей гражданской жизни. Права эти вы пріобрѣли не силою вооруженнаго сопротивленія, а дорогою цѣною вѣковыхъ страданій, цѣною крови мучениковъ, въ которой такъ долго тонули вы и ваши покорные предки.
«Жители страны болгарской! Задача Россіи — созидать, а не разрушать. Она призвана Всевышнимъ Промысломъ согласить и умиротворить всѣ народности и всѣ исповѣданія въ тѣхъ частяхъ Болгаріи, гдѣ совмѣстно живутъ люди разнаго происхожденія и разной вѣры. Отнынѣ русское оружіе оградитъ отъ всякаго насилія каждаго христіанина; ни одинъ волосъ не спадетъ безнаказанно съ его головы; ни одна крупица его имущества не будетъ, безъ немедленнаго возмездія, похищена у него мусульманиномъ или кѣмъ другимъ. За каждое преступленіе безпощадно послѣдуетъ законное наказаніе. Жизнь, свобода, честь, имущество каждаго христіанина, къ какой бы церкви онъ ни принадлежалъ, будутъ одинаково обезпечены. Но не месть будетъ руководить нами, а сознаніе строгой справедливости, стремленіе создать постепенно право и порядокъ тамъ, гдѣ доселѣ господствовалъ лишь дикій произволъ.
«Мусульмане Болгаріи! Къ вамъ обращаюсь Я со словомъ спасительнаго для васъ самихъ предостереженія. Съ горестью вспоминаю Я о недавнихъ жестокостяхъ и преступленіяхъ, совершенныхъ многими изъ васъ надъ беззащитнымъ христіанскимъ населеніемъ Балканскаго полуострова. Міръ не можетъ позабыть этихъ ужасовъ; но русская власть не станетъ вымѣщать на всѣхъ васъ содѣянныя вашими единовѣрцами преступленія. Справедливому, правильному и безпристрастному суду подвергнутся лишь тѣ немногіе злодѣи, имена которыхъ были извѣстны и вашему правительству, оставившему ихъ безъ должнаго наказанія. А вы — признайте чистосердечно судъ Божій, надъ вами безповоротно совершающійся. Смиренно покоритесь его священному предопредѣленію. Подчинитесь безусловно законнымъ требованіямъ тѣхъ властей, которыя будутъ установлены съ появленіемъ Моихъ войскъ. Исполняйте ихъ приказанія безпрекословно. Сдѣлайтесь мирными гражданами общества, готоваго даровать и вамъ всѣ блага правильно устроенной гражданской жизни. Ваша вѣра останется неприкосновенною; ваша жизнь, достояніе, жизнь и честь вашихъ семействъ будутъ охраняемы.
«Христіане Болгаріи! Вы переживаете нынѣ дни, для васъ приснопамятные. Пробилъ часъ освобожденія вашего отъ мусульманскаго безправнаго гнета. Явите же воо̀чію міра высокій примѣръ взаимной христіанской любви. Забудьте старыя домашнія распри, строго уважая права каждой народности, какъ братья по вѣрѣ, соединитесь въ общемъ единодушномъ чувствѣ дружества и согласія, безъ котораго ничего прочнаго не создается. Сплотитесь твердо подъ сѣнію русскаго знамени, побѣды котораго уже столько разъ оглашали Дунай и Балканы. Содѣйствуя успѣхамъ русскаго оружія, помогая ему усердно всѣми вашими силами, всѣми зависящими отъ васъ средствами, вы будете служить вашему собственному дѣлу — дѣлу прочнаго возрожденія болгарскаго края.
«По мѣрѣ того, какъ русскія войска будутъ подвигаться во внутрь страны, турецкія власти будутъ замѣняемы правильнымъ управленіемъ. Къ дѣятельному участію въ немъ будутъ немедленно призваны мѣстные жители, подъ высшимъ руководствомъ Мною установленной для сего власти, а новыя болгарскія дружины послужатъ ядромъ мѣстной болгарской силы, предназначенной къ охраненію всеобщаго порядка и безопасности. Готовностію честно служить своей родинѣ, безкорыстіемъ и безпристрастіемъ въ исполненіи этого высокаго служенія — докажите вселенной, что вы достойны участи, которую Россія столько лѣтъ, съ такимъ трудомъ и пожертвованіями для васъ готовила. Слушайтесь русской власти, исполняйте въ точности ея указанія. Въ этомъ ваша сила и спасеніе.
«Смиренно молю Всевышняго — да даруетъ намъ одолѣніе надъ врагами христіанства и да низпошлетъ свыше благословеніе Свое на правое дѣло!»
«Іюня 10-го дня 1877 года.
«На подлинномъ Собственною Его Императорскаго Величества рукою написано:
Примѣчанія править
- ↑ Не считая 4-го, 13-го и 14-го армейскихъ корпусовъ, находившихся еще на походѣ.
- ↑ 9-й армейскій корпусъ, безъ 5-й пѣхотной дивизіи, сосредоточился къ 18-му мая у Слатины.
- ↑ 12-й армейскій корпусъ, съ уральскою казачьею сотнею и донскимъ № 37-го полкомъ — 13-го мая въ окрестностяхъ Бухареста, по дорогѣ въ Александрію (штабъ въ Михалештахъ), 12-я кавалерійская дивизія (резервъ отряда генерала Скобелева 1-го) — къ 3-му мая въ Копаченяхъ, къ югу отъ Бухареста.
- ↑ 8-й армейскій корпусъ, съ донскимъ № 23-го полкомъ — 18-го мая въ окрестностяхъ Бухареста, по дорогѣ въ Журжево (штабъ въ Жилявѣ), выдвинувъ во Фратешти, для поддержанія, въ случаѣ надобности, отряда генерала Скобелева 1-го, одну бригаду 14-й пѣхотной дивизіи.
5-я пѣхотная дивизія, съ донскимъ № 34-го полкомъ — 20-го мая въ окрестностяхъ Бухареста.
- ↑ Которымъ велѣно идти на соединеніе съ 32-ю пѣхотною дивизіею къ Ольтеницѣ.
- ↑ Гвардейскаго экипажа, черноморскаго флотскаго отряда и прибывшаго впослѣдствіи, по требованію Великаго Князя Главнокомандующаго, балтійскаго флотскаго отряда.
- ↑ Сперва 2-я стрѣлковая капитана Клоченко, потомъ 3-я стрѣлковая поручика Заваліевскаго, 10-я штабсъ-капитана Кирилова, 6-я поручика Эльснера и 5-я поручика Кюрто.
- ↑ Фашинник — связки хвороста. См. фашина в Википедии. — Примѣчаніе редактора Викитеки.
- ↑ Это было орудіе, взятое изъ полевой артиллеріи и поставленное на морской лафетъ.
- ↑ 25 °Ré ≈ 31°; 30 °Ré ≈ 37,5°; 41 °Ré ≈ 51°. — Примѣчаніе редактора Викитеки.
- ↑ Текстъ этого воззванія см. ниже.
- ↑ Всѣ эти деревни въ разстояніи 20—40 верстъ къ югу отъ Бабадага.
- ↑ Впослѣдствіи оказалось, что черкесы свирѣпствовали въ Сарыюртѣ 17-го іюня, въ то самое время, какъ полковникъ Измайловъ имѣлъ стычку съ двумя другими ихъ шайками.
- ↑ На линіи Кюстенджи-Черноводской желѣзной дороги.