20 месяцев в действующей армии (1877—1878). Том 1 (Крестовский 1879)/XXIV/ДО

[188]

XXIV
Кавалерія на Дунайскомъ побережьѣ
Прибытіе 11-й кавалерійской дивизіи въ Браиловъ. — Встрѣча, сдѣланная ей браиловскимъ отрядомъ. — Братство между разнородными частями войскъ. — Такъ ли это было прежде? — Прибрежныя рекогносцировки и кордоны кавалеріи. — Уланъ противъ монитора. — Граничары. — Волчій способъ угонки скота. — Бараганская степь. — Отношеніе къ намъ румынскаго крестьянства и арендаторовъ. — Мѣстечко Слободзея. — Рекогносцировка полковника Струкова и генеральнаго штаба штабсъ-капитана Андреева на Каларашъ. — Ночныя сцены на болгарскомъ кладбищѣ. — Каларашъ. — Свѣдѣнія о туркахъ и о санитарномъ состояніи силистрійскаго гарнизона. — 70 верстъ пути въ шесть часовъ времени.
Плоешты, 10-го мая.

Въ Браиловъ прибыла 3-го мая 11-я кавалерійская дивизія (начальникъ — генералъ-лейтенантъ Татищевъ) и расположилась на бивуакѣ за городомъ, около садика, окружающаго обелискъ въ память русскихъ воиновъ, павшихъ въ 1828 году подъ Браиловымъ. Тутъ же, въ ближайшемъ сосѣдствѣ, находятся лагери Селенгинскаго и Якутскаго пѣхотныхъ полковъ. Пѣхотинцы, завидѣвъ пришедшую къ нимъ кавалерію, прибѣжали къ ней изъ лагеря и встрѣтили ее совершенно по-братски, предложили всадникамъ подержать за нихъ лошадей, пока разбиваются коновязи, помогали въ разбивкѣ этихъ послѣднихъ, разсѣдлывали коней, таскали дрова и сѣно, и наконецъ добровольно отдали новоприбывшимъ товарищамъ свой ужинъ и свою чарку вина. Въ восемь часовъ вечера пріѣхалъ на бивуакъ генералъ Саловъ вмѣстѣ съ полковникомъ Струковымъ. Здѣсь, въ садикѣ что̀ у памятника, встрѣтили ихъ начальникъ 11-й кавалерійской дивизіи и командиры обоихъ пѣхотныхъ полковъ; сюда же собрались и офицеры всего отряда: кавалеристы, пѣхотинцы, артиллеристы, инженеры и моряки дунайской флотиліи — и прекрасный тихій вечеръ огласился звуками музыки и русскихъ пѣсень, раздававшихся во всѣхъ концахъ военнаго стана. Изъ города пріѣхали въ лагерь множество жителей и въ особенности болгаръ, городской префектъ и прочія румынскія власти, и всѣ они дивились бодрости и неутомимости русскихъ людей, [189]готовыхъ пѣть и лихо плясать послѣ столь длинныхъ и утомительныхъ переходовъ. Во время ужина, по всему стану раздалось вдругъ общее «ура». Это были тосты за Государя Императора и Великаго Князя Главнокомандующаго, выпитые салдатскими чарками, которыя были радушно предложены пѣхотинцами — кавалеристамъ. На браиловскомъ бивуакѣ въ этотъ день повторилось еще разъ то же явленіе взаимнаго братства, общенія и поддержки между разнородными частями войскъ, свидѣтелями коего все болѣе и болѣе приходится быть въ нынѣшнюю войну всѣмъ членамъ русской дѣйствующей арміи. Въ прежнія времена такія явленія бывали большою рѣдкостью, такъ какъ между кавалеріею и пѣхотою, а равно между ими обѣими и артиллеріею существовалъ нѣкоторый антагонизмъ — антагонизмъ тѣмъ болѣе странный, что онъ не основывался ни на чемъ, кромѣ какихъ-то пустыхъ фанаберій. Начало такого прискорбнаго явленія шло, конечно, изъ офицерскихъ кружковъ, а отъ нихъ уже невольнымъ образомъ сообщалось и солдатамъ. Артиллеристъ и инженеръ считали себя образованнѣе, а потому выше кавалериста и пѣхотинца; щеголь кавалеристъ, въ свою очередь, бывши нѣкогда богаче и тароватѣе, чѣмъ въ нынѣшнія времена, тоже не сходился со скромнымъ пѣхотнымъ офицеромъ; теперь же, подъ вліяніемъ духа времени и примѣровъ послѣднихъ войнъ, въ нашей арміи прочно установилось сознаніе, что всѣ роды войска могутъ быть нравственно сильны только при высоко-развитомъ духѣ военнаго братства, съ коимъ неразлученъ принципъ взаимной помощи и поддержки. Что̀ касается кавалеріи, то развитіемъ въ ней такихъ убѣжденій она должна быть обязана исключительно тому направленію, которое въ теченіи болѣе чѣмъ десяти лѣтъ мирнаго времени неуклонно давалъ ей Августѣйшій Генералъ-Инспекторъ.

Утромъ, на другой день, кавалерійская дивизія покинула браиловскій бивуакъ и сдѣлала слишкомъ 30-ти-верстный переходъ до Визире-де-Сусъ, а ея 1-я бригада проникла еще 20 верстъ далѣе — до Бертешты. При этомъ движеніи, задача 11-й дивизіи заключалась въ томъ, чтобы пройти берегомъ Дуная, захватить у румынскаго берега суда (если таковыя найдутся) и не давать непріятелю возможности сдѣлать десантъ, а для того ежедневно производить рекогносцировки въ разныхъ [190]мѣстахъ берега и держать вдоль его постоянные разъѣзды. За движеніемъ частей 11-й дивизіи все время слѣдили съ рѣки турецкіе мониторы и при первой возможности открывали по нимъ огонь. Такъ, около Гура-Яломицы они бросили нѣсколько снарядовъ по 1-му эскадрону Чугуевскаго уланскаго имени Цесаревны полка, при чемъ въ эскадронѣ была убита одна лошадь, но паденіе съ нея всадника обошлось благополучно. Когда эскадронъ уходилъ шагомъ изъ-подъ выстрѣловъ, стараясь въ то же время рекогносцировать характеръ и свойства прибрежной мѣстности, одинъ молодой уланъ сталъ просить, чтобы ему позволили выстрѣлить изъ берданки «въ турку». — «Ничего, что мониторъ, говорилъ онъ съ полнымъ убѣжденіемъ: — Богъ поможетъ, и на мониторѣ пуля свое возметъ, а намъ хоть бы разъ стрѣльнуть ему въ отвѣтъ — все же легче на сердцѣ будетъ!»

Рѣка Яломица течетъ въ отлогихъ берегахъ, покрытыхъ сочною, хорошею травою. Съ обѣихъ ея сторонъ разбросано много богатыхъ молдаванскихъ селъ и земель, принадлежащихъ разнымъ помѣщикамъ, по большей части не живущимъ на мѣстѣ, а сдающимъ свои имѣнія въ аренду. До прихода нашихъ войскъ, между сельскимъ прибрежнымъ населеніемъ господствовала повсемѣстная паника, потому что турки ежедневно высаживались на румынскій берегъ и безнаказанно угоняли крестьянскій и помѣщичій скотъ, а при малѣйшемъ сопротивленіи начинали стрѣлять, рѣзать и поджигать деревни. Для береговой охраны въ Румыніи существуютъ такъ называемые «граничары». Это не болѣе какъ сельская стража изъ тѣхъ же побережныхъ крестьянъ, которые въ извѣстные сроки обязаны очередною службою на непродолжительное время и вооружены старыми пистонными ружьями. Надо отдать этимъ граничарамъ справедливость — они защищались стойко, а если уступали, то лишь потому, что были подавляемы несоразмѣрнымъ превосходствомъ наличныхъ силъ противника. Тѣ трупы граничаръ, на которые случалось натыкаться нашимъ развѣдочнымъ отрядамъ, были находимы всегда на своихъ сторожевыхъ постахъ, съ явными вокругъ себя слѣдами борьбы и сопротивленія. Одинъ изъ нашихъ отрядцевъ, между прочимъ, подобралъ двухъ тяжело раненыхъ граничаръ, которые тотчасъ же были отправлены въ нашъ ближайшій [191]лазаретъ. Для угона румынскаго скота турки употребляютъ пріемъ, очень характерно и мѣтко названный мѣстными жителями «волчьимъ способомъ». Начинается обыкновенно съ того, что противъ какого-либо села останавливается мониторъ и пускаетъ по немъ два-три снаряда. Жители, устрашенные бомбардировкой, бѣгутъ, конечно, куда попало вонъ изъ селенія, не думая уже о спасеніи имущества. Замѣтивъ, что крестьяне разбѣжались, турки уже совершенно спокойно, подъ прикрытіемъ того же монитора, высылаютъ въ нѣсколькихъ лодкахъ десантъ, который и принимается шарить по всей деревнѣ. Награбленное имущество и припасы нагружаются въ лодки, а скотъ загоняютъ мародеры цѣлымъ стадомъ въ рѣку и оцѣпляютъ его съ боковъ и сзади своими лодками. Крики, маханье оружіемъ и иныя понуканья заставляютъ животныхъ скучиваться и плыть вмѣстѣ, за передовымъ быкомъ или бараномъ, на ту сторону Дуная. При этомъ, конечно, тонетъ болѣе двухъ третей стада и въ особенности гибнутъ молодые ягнята и телята, но въ концѣ концовъ все-таки кое-что остается и на долю турокъ. У одного помѣщика угнали такимъ образомъ болѣе трехсотъ головъ крупнаго скота, а баранамъ, составляющимъ одинъ изъ главнѣйшихъ предметовъ богатства здѣшнихъ крестьянъ, еще не сведено счета. Извѣстно только, что уже угнано все что̀ лишь можно было захватить.

Отъ Чиндарая 1-я бригада 11-й кавалерійской дивизіи пошла къ Слободзеѣ, а 2-я бригада, подъ начальствомъ генералъ-маіора Петровскаго, получила направленіе вверхъ по берегу Дуная, который и былъ очень быстро и успѣшно занятъ ея частями, не прерывавшими все время связи со штабомъ дивизіи посредствомъ особыхъ разъѣздовъ. Послѣднее обстоятельство упоминается потому, что между Дунаемъ и Яломицею, верстъ на 50 въ ширину, залегаетъ почти безлюдная, безводная и безплодная степь, извѣстная подъ именемъ «Бараганъ». Она представляетъ неоглядную плоскость, по которой мѣстами виднѣются только древнія «могилы». Все продовольствіе бригады, хлѣбъ и фуражъ, приходилось доставлять ей изъ штаба дивизіи черезъ Бараганскую степь, что́ само по себѣ было уже чрезвычайно затруднительно. Генералъ Петровскій, занявъ берегъ Дуная болѣе чѣмъ на сто верстъ, прикрылъ его частыми постами и разъѣздами, такъ [192]что съ ихъ появленіемъ прибрежные жители могли уже спокойно возвратиться къ своимъ обыденнымъ работамъ и занятіямъ. Вообще, румынскіе крестьяне съ живѣйшею радостью встрѣчали наши эскадроны, предлагая имъ и хлѣбъ, и кровъ. Но нельзя сказать того же о большинствѣ арендаторовъ (преимущественно изъ евреевъ или грековъ), которые не упускали ни малѣйшаго случая къ своекорыстной наживѣ на счетъ русскаго солдата и офицера. Одинъ изъ нихъ, напримѣръ, за то, что интендантскій транспортъ (правда, въ 150 повозокъ) пасъ около часу времени своихъ коней на придорожной луговой полосѣ арендуемой имъ земли, подалъ счетъ въ 30,000 франковъ. Арендаторъ этотъ — грекъ.

Въ это же время Слободзея, которая въ сущности есть только довольно большое село, принимала съ почетомъ начальника 11-й кавалерійской дивизіи съ его штабомъ, предлагая ему и хлѣбъ, и удобный пріютъ. Мѣстный субъ-префектъ, румынской службы лейтенантъ Стойко, неутомимо хлопоталъ, отводя квартиры и размѣщая части войскъ по селенію и его ближайшимъ окрестностямъ. На жителей Слободзеи видимо пріятное впечатлѣніе произвела прослѣдовавшая вдоль по селенію конная батарея полковника Гросмана, отличавшаяся, не смотря на походное движеніе, замѣчательно бодрымъ, молодецкимъ и внушительнымъ видомъ.

7-го мая, вечеромъ, начальникъ дивизіи, генералъ-лейтенантъ Татищевъ далъ полковнику Струкову порученіе сдѣлать рекогносцировку по направленію къ городу Каларашу, при чемъ въ помощь ему отряженъ былъ генеральнаго штаба капитанъ Андреевъ. Принимая въ разсчетъ утомленіе кавалеріи и не желая на ночь тревожить ни одной ея части, оба эти офицера отправились одни, безъ всякаго конвоя, по дорогѣ, пролегающей черезъ Бараганскую степь. Надо было проѣхать ночью до 50-ти верстъ, а на пути нѣтъ ни одного жилья, повсюду одна лишь степь, необозримая и мертвая. Тѣмъ не менѣе оба всадника къ разсвѣту были уже на мѣстѣ. Городъ еще спалъ, но и среди ночи все-таки было замѣтно въ немъ нѣчто напряженное: милиція всю ночь простояла въ ружьѣ на берегу, въ завалахъ, а на другомъ концѣ города болгарскія женщины, со свѣчами въ рукахъ, молились на кладбищѣ. Въ эту ночь онѣ справляли одинъ древній [193]народный обрядъ, который заслуживаетъ, чтобы разсказать о немъ подробнѣе. На болгарскихъ могилахъ, кромѣ обыкновеннаго креста, на которомъ написано или вырѣзано имя покойнаго, родственники устраиваютъ небольшіе, около аршина вышиною, шкафчики изъ камня, изъ жести или изъ выкрашенныхъ досокъ. Въ этихъ шкафчикахъ помѣщаются: лампадка, каганецъ, или просто горшокъ съ угольями, и восковая свѣча. Бѣдные люди вмѣсто шкафчика ставятъ на родную могилу одинъ лишь большой горшокъ съ выбитымъ бокомъ, а подъ нимъ складываютъ нѣсколько камней и промежь нихъ втыкаютъ свѣчу. Существуетъ у болгаръ повѣрье, что каждую субботу, и преимущественно отъ Воскресенія Христова до Троицына дня, души умершихъ прилетаютъ на землю — однѣ для испрошенія прощенія за свои грѣхи, а другія — праведныя, для наставленія своихъ близкихъ на путь правды и спасенія. Въ силу этого древняго повѣрья, каждую субботу на болгарскихъ кладбищахъ родственники покойныхъ зажигаютъ въ шкафчикахъ и въ горшкахъ свѣчи, а самыя могилы поливаютъ винограднымъ виномъ и окуриваютъ ладономъ. Вечеромъ же наканунѣ Вознесенія и вообще въ одну изъ промежуточныхъ ночей отъ этого праздника до Троицына дня, болгарскія женщины совершаютъ на могилахъ своихъ родственниковъ особый обрядъ, нѣчто въ родѣ древне-славянской тризны. Тутъ онѣ зажигаютъ уже всѣ безъ исключенія лампады и свѣчи; на жаровняхъ воспламеняютъ уголья, и бросая въ нихъ ладонъ, окуриваютъ имъ могилы; здѣсь же, въ память покойнаго, идетъ угощеніе знакомыхъ и бѣдныхъ принесенными съ собою кушаньями, виномъ и ракіею (виноградная водка) и раздача милостыни нищимъ. Женщины всю ночь остаются на кладбищѣ и въ промежуткахъ между угощеніемъ и милостынею молятся со свѣчами въ рукахъ на родныхъ могилахъ.

Каларашъ — маленькій, полурумынскій, полуболгарскій городокъ, извѣстный русскимъ по ихъ военной исторіи; онъ лежитъ противъ Силистріи, отдѣляемый отъ нея, верстъ на десять, однимъ изъ дунайскихъ протоковъ и болотистою низменностью. По развѣдкѣ, изъ достовѣрныхъ источниковъ оказалось, что въ настоящее время въ Силистріи находится не болѣе десяти тысячъ войска на довольно сильной позиціи, куда недавно привезены новыя дальнобойныя пушки: но всѣ [194]мѣропріятія исполняются тамъ крайне вяло и не по собственной иниціативѣ; къ тому же войско, лишенное госпиталей, чрезмѣрно обременено больными, въ средѣ которыхъ замѣчается въ послѣднее время большая смертность, происходящая отъ соединенія многихъ причинъ, изъ коихъ главнѣйшія: отсутствіе въ городѣ и крѣпости всякихъ раціонально-санитарныхъ условій, тяжелыя работы, недостатокъ здоровой пищи, недостатокъ въ обуви и одеждѣ, и наконецъ мѣстныя климатическія условія, въ зависимости отъ безпрестанныхъ дождей, болотъ и чрезмѣрнаго весенняго разлива, порождающаго весьма сильную сырость воздуха, быстро охлаждаемаго ночью. Разливъ Дуная подъ Силистріею простирается до десяти верстъ въ ширину, и судя по изобильно перепадающимъ дождямъ и имѣющему вскорѣ начаться таянію горныхъ снѣговъ, вода спадетъ еще не скоро. Дунай въ настоящее время даже не производитъ впечатлѣнія обыкновенной рѣки: это необычайно широкій, молочнаго цвѣта потокъ, который стремительно, но плавно несетъ громадную массу воды въ Черное море.

Такъ какъ Каларашъ, по своему положенію противъ одной изъ сильнѣйшихъ турецкихъ крѣпостей на Дунаѣ, является для насъ довольно важнымъ наблюдательнымъ пунктомъ, то тутъ оставлено нами соотвѣтственное количество кавалеріи съ артиллеріею, которыя расположены частію на берегу, въ тѣхъ же казармахъ, что̀ были построены нами еще въ 1854 году. Казармы эти, будучи время отъ времени ремонтированы румынами, представляютъ и по сію пору группу довольно еще прочныхъ зданій.

Объѣхавъ мѣста расположенія всѣхъ частей 11-й кавалерійской дивизіи до оконечнаго ихъ пункта, деревни Обилешти, полковникъ Струковъ, для донесенія Его Высочеству Главнокомандующему о результатѣ своего осмотра, отправился въ Бухарестъ верхомъ, такъ какъ въ данной мѣстности Румыніи не существуетъ правильной почтовой гоньбы. Выѣхавъ въ половинѣ третьяго часа пополудни, при сильномъ противномъ вѣтрѣ, онъ въ семь часовъ вечера прибылъ въ Бухарестъ, отстоящій отъ Обилешти на 70 верстъ пути, который былъ пройденъ безостановочно.