Утромъ 19-го іюля, въ главной квартирѣ была получена телеграмма, въ которой генералъ-лейтенантъ баронъ Криденеръ доносилъ Его Высочеству Главнокомандующему, что ввѣренныя ему войска, послѣ боя 18-го числа у Плевны, отошли на позиціи къ Порадиму, Трестенику и Булгаренямъ. Вслѣдствіе этого извѣстія, Великій Князь предпринялъ поѣздку къ названнымъ пунктамъ, рѣшивъ заѣхать предварительно въ Бѣлу, гдѣ находится главная Императорская квартира.
Въ два часа дня Главнокомандующій выѣхалъ изъ Тырнова вмѣстѣ съ начальникомъ штаба, безъ всякой свиты: на ко̀злахъ коляски сидѣлъ только одинъ дежурный ординарецъ[1]. Въ это же время лица главной квартиры, назначенныя въ весьма ограниченномъ числѣ къ слѣдованію въ Булгарени, спѣшно готовились къ походу, долженствовавшему совершиться налегкѣ, при самомъ ограниченномъ количествѣ необходимѣйшихъ вещей, которыя помѣщались даже не во вьючныхъ чемоданахъ, а въ переметныхъ сумкахъ.
Въ три часа по полудни выстроились на шоссе предъ Тырновымъ части, назначенныя конвоировать. Здѣсь находились гвардейскій полуэскадронъ, возвращавшійся изъ передоваго отряда генерала Гурко въ главную Императорскую квартиру, и дивизьонъ лейбъ-гвардіи казачьяго Его Величества полка, составляющій конвой Главнокомандующаго. Съ казаками слѣдовали два знамени, взятыя у турокъ и предназначенныя къ отвозу въ главную Императорскую квартиру.
Вскорѣ къ конвою выѣхалъ верхомъ Его Высочество Николай Николаевичъ младшій, вмѣстѣ съ генераломъ Левицкимъ, — и колонна, подъ начальствомъ послѣдняго, двинулась черезъ городъ на Самоводу и Поликраешти, гдѣ былъ назначенъ первый ночлегъ, въ 15-ти верстахъ отъ Тырнова.
На слѣдующій день, выступивъ съ ночлега въ пять часовъ утра и дойдя до деревни Косово, колонна выдѣлила изъ себя гвардейскій полуэскадронъ, направившійся съ турецкими знаменами въ Бѣлу, и повернула влѣво на Бурунлу, гдѣ ее нагналъ Великій Князь Главнокомандующій. Послѣ пятичасоваго отдыха, двинулись далѣе и стали на ночлегъ въ деревнѣ Ягджикіой. Здѣсь застали Донъ-Карлоса, съ его небольшою свитою. Испанскій претендентъ сдѣлалъ вечерній визитъ Великому Князю и на другой день съ разсвѣтомъ уѣхалъ далѣе, по направленію къ Плевнѣ.
Съ удивительною быстротою распространяются между болгарскимъ населеніемъ вѣсти и новости, касающіяся хода нашихъ и турецкихъ военныхъ операцій. Порою кажется, что болгары угадываютъ ихъ, словно бы чутьемъ какимъ-то. Движеніе князя Шаховскаго на помощь барону Криденеру было облечено, по обыкновенію, строжайшею стратегическою тайною, такъ что въ средѣ самой главной квартиры рѣдко кто зналъ о немъ; между тѣмъ тырновскіе болгары уже 10-го числа вечеромъ съ полною увѣренностію толковали, что отъ Кесарева двинулись войска подъ Плевну и при этомъ приблизительно вѣрно называли количество силъ князя Шаховскаго. То же самое было и 19-го іюля. Когда утромъ пришла телеграмма барона Криденера, то за весьма немногими, единичными исключеніями, никто и не подозрѣвалъ, что вчера было подъ Плевной новое дѣло и тѣмъ менѣе могло кому-либо придти въ голову, что мы вторично разбиты. Утро было яркое, великолѣпное; на маринопольскомъ бивуакѣ кипѣла обычная пестрая жизнь, успѣвшая за нѣсколько дней покоя вступить какъ бы въ мирную колею; болгарскія женщины ходили между палатками, разнося на продажу вкусныя сочныя сливы и абрикосы, или предлагая свои услуги въ качествѣ прачекъ — «на коѝ-то ризи до перемыть»; какой-то священникъ гарцовалъ на бойкомъ турецкомъ конькѣ, выведя его на продажу; молодые болгары слонялись по конвойному бивуаку, любуясь на вооруженіе и форму казаковъ и пѣхотинцевъ; у маркитантовъ подъ навѣсами шла обычная бойкая торговля; — словомъ, всѣ были убѣждены, что мы еще три-четыре дня спокойно простоимъ въ Тырновѣ и затѣмъ двинемся за Балканы. Пораженіе Шильдеръ-Шульднера приписывалось не болѣе, какъ случайности, которая впрочемъ отнюдь не можетъ задержать насъ въ придунайской Болгаріи, или повліять какимъ бы то ни было неблагопріятнымъ образомъ на общій ходъ нашихъ военныхъ операцій. Въ пораженіи Османа-паши и въ занятіи нами Плевны почти никто не сомнѣвался, и этотъ исходъ почитался только вопросомъ времени и притомъ самаго скораго. Почти никто не зналъ, какого рода телеграмма получена отъ барона Криденера и потому мало кто обратилъ вниманіе на физіономіи офицеровъ строеваго отдѣла и нѣкоторыхъ изъ приближеннѣйшихъ лицъ главной квартиры, вдругъ принявшія серьезно озабоченное выраженіе. Первая вѣсть «о второй Плевнѣ» была занесена на наши бивуаки тырновскими болгарами, которымъ сначала никто, конечно, не повѣрилъ; но болгары настойчиво продолжали увѣрять, что ихъ свѣдѣнія несомнѣнны и что подъ Плевной у насъ не ладно. Когда въ четвертомъ часу дня главная квартира слѣдовала по улицамъ къ городскому выѣзду, все болгарское населеніе уже знало о плевненской катастрофѣ. Прискорбно было глядѣть на вытянувшіяся и поблѣднѣвшія лица этихъ людей, провожавшихъ насъ такими смятенными взглядами. — «И такъ, вы покидаете насъ?» — тревожно допытывали офицеровъ нѣкоторые изъ горожанъ, говорившихъ по русски. И напрасно иные изъ насъ старались увѣрять ихъ, что все это вздоръ, что ничего такого не случилось, что если часть главной квартиры и выступаетъ изъ Тырнова, то лишь за тѣмъ, чтобы отвезти въ Бѣлу трофеи, добытые нашими войсками у турокъ, — болгары на всѣ эти увѣренія только вздыхали да грустно покачивали головами. Впрочемъ, обуявшая тырновскихъ гражданъ тревога вполнѣ понятна: впечатлѣніе турецкой кары, постигшей Ловчу 15-го іюля, вслѣдъ за нашимъ отступленіемъ отъ этого послѣдняго города, было еще слишкомъ свѣжо, такъ какъ ловчинскіе бѣглецы, свидѣтели сценъ ужасающей рѣзни, наполняли Тырновъ.
21-го іюля Великій Князь Главнокомандующій, сдѣлавъ сорока-верстный переходъ до Булгареней и не заѣзжая въ эту деревню, проѣхалъ впередъ, на мѣсто бивуака нашихъ войскъ. На пути встрѣтились два большіе транспорта легко раненыхъ людей, которые, послѣ перевязки, направлялись на болгарскихъ возахъ и интендантскихъ телѣгахъ въ Систово и въ Зимницу. Великій Князь здоровался почти съ каждою повозкою, встрѣчая со стороны раненыхъ отвѣтъ на свое привѣтствіе. Спустившись въ долину рѣки Осмы, поѣздъ главной квартиры остановился на нѣсколько минутъ у лазаретныхъ повозокъ 5-й пѣхотной дивизіи. Здѣсь былъ развернутъ значекъ Главнокомандующаго, который всегда возится коннымъ казакомъ за Его Высочествомъ. По выѣздѣ изъ прибрежнаго лѣска, открылась обширная равнина, окруженная съ трехъ сторонъ возвышенностями. На этой равнинѣ, тамъ и сямъ сѣрѣли бивуаки и бѣлѣлись немногочисленные шатры. Великій Князь потребовалъ верховую лошадь и прежде всего направился къ госпиталю, который успѣлъ пока раскинуть только три шатра, уже наполненные ранеными. Пока разбивались остальные шатры, въ готовыхъ изъ нихъ кипѣла энергическая работа медиковъ. Великій Князь заходилъ въ каждый шатеръ и въ простыхъ сердечныхъ выраженіяхъ благодарилъ страдальцевъ-воиновъ за ихъ службу, распрашивалъ почти каждаго изъ нихъ о свойствѣ и мѣстѣ его раны, о моментѣ, когда и гдѣ она получена; съ одними ласково шутилъ, другихъ, болѣе трудныхъ, утѣшалъ своимъ участіемъ и привѣтливымъ словомъ. Посѣщеніе и вниманіе Великаго Князя видимо произвело на больныхъ ободряющее дѣйствіе. Многіе изъ нихъ, вопреки запрещенію, вскакивали со своихъ мѣстъ и шли во слѣдъ Его Высочеству, желая быть свидѣтелями посѣщенія Имъ сосѣднихъ шатровъ. Медики во все это время не прерывали работы — дѣло поданія помощи шло своимъ чередомъ. Поблагодаривъ медиковъ за ихъ усердіе и выразивъ имъ, что дѣятельность медицинскаго персонала въ настоящую войну вполнѣ стоѝтъ на высотѣ своего призванія, Главнокомандующій изволилъ объѣзжать воинскіе бивуаки, въ сопровожденіи прибывшаго сюда барона Криденера.
Здѣсь расположена теперь 1-я бригада 5-й пѣхотной дивизіи съ ея артиллеріею, двѣ сотни кавказскихъ всадниковъ и нѣкоторыя другія части. Великій Князь подъѣзжалъ къ обоимъ полкамъ, Вологодскому и Архангелогородскому, наиболѣе потерпѣвшимъ въ обоихъ плевненскихъ дѣлахъ. Собравъ вокругъ себя всѣхъ офицеровъ и солдатъ, Главнокомандующій благодарилъ ихъ отъ лица Государя Императора и отъ Себя за мужество въ битвѣ и молодецкій духъ, въ которомъ ихъ нашелъ Его Высочество.
Съ полнымъ сознаніемъ честно исполненнаго долга отвѣчали Великому Князю офицеры обоихъ полковъ, и смыслъ ихъ отвѣта заключался въ томъ, что «насъ уже немного, но мы до послѣдняго человѣка исполнимъ свой долгъ, сдѣлаемъ все, что́ лишь будетъ въ человѣческой возможности и охотно умремъ, по примѣру нашихъ павшихъ товарищей».
По осмотрѣ этихъ войскъ, Великій Князь возвратился на нагорный берегъ Осмы и сталъ со своею свитой и конвоемъ лейбъ-казаковъ въ трехъ верстахъ позади бивуака, въ болгарской деревушкѣ, которую мѣстные жители называютъ Чаушка-Махала. Въ этотъ же день сюда былъ проведенъ военно-походный телеграфъ, и одно изъ первыхъ извѣстій, сообщенныхъ имъ въ главную квартиру, содержало въ себѣ пріятную новость, что второй зимницко-систовскій мостъ оконченъ и открытъ для движенія 21-го іюля вечеромъ.
Примѣчанія
править- ↑ Л.-гв. Уланскаго полка штабсъ-ротмистръ Евреиновъ.