Лондонъ представлялъ для раба весьма интересное мѣсто. Это была скорѣе просто большая деревня; улицы тамъ были грязныя, кривыя и немощеныя. Населеніе тамъ постоянно толпилось и стремилось куда-то по улицамъ; тутъ были люди и въ лохмотьяхъ, тутъ встрѣчалась и роскошь въ видѣ перьевъ и блестящаго рыцарскаго вооруженія. У короля тутъ былъ дворецъ, наружная сторона котораго была видна намъ; это вызвало тяжелый вздохъ у Артура, да и заставило его проклинать образъ дѣйствій въ этомъ еще незрѣломъ щестомъ столѣтіи. Мы видѣли рыцарей и вельможъ, которыхъ мы хорошо знали, но которые не узнавали насъ въ нашихъ лохмотьяхъ и даже не узнали бы насъ, если бы мы ихъ окликнули, они, конечно, не отвѣтили бы и не остановились бы, такъ какъ въ то время считалось беззаконнымъ разговаривать съ рабами, закованными въ цѣпи. Сэнди проѣхала мимо меня на мулѣ на разстояніи десяти ярдовъ, мнѣ казалось, что она отправилась въ поиски за мною. Но вещь, совершенно разбившая мое сердце, это было то, что происходило передъ нашимъ старымъ баракомъ на площади, гдѣ вскипятили въ маслѣ человѣка до смерти за то, что онъ дѣлалъ фальшивыя пенни. Я видѣлъ тутъ и газетчика, но не могъ подойти къ нѣму! Но все же это придало мнѣ бодрости. Это означало, что Кларенсъ еще живъ и занимается дѣломъ. Я желалъ бы съ нимъ свидѣться и у меня въ головѣ роились самыя радостныя мысли.
У меня явился еще другой лучъ надежды, который еще болѣе подбодрилъ меня. Я увидѣлъ проволоки, проведенныя отъ одной крыши домовъ по другимъ. Это, вѣроятно былъ телеграфъ или телефонъ. Мнѣ очень хотѣлось бы имѣть хотя небольшой кусокъ такой проволоки. Это именно и было мнѣ нужно для приведенія въ исполненіе моего побѣга. Моя идея состояла въ томъ, чтобы когда-нибудь ночью разбить какъ оковы короля, такъ и свои, затѣмъ избить нашего хозяина до неузнаваемости, предварительно заткнувъ ему ротъ, присвоить себѣ все его платье и бѣжать въ Камелотъ…
Конечно, наше появленіе произвело бы переполохъ во дворцѣ. Все это можно было бы привести въ исполненіе, если бы я только могъ найти такой кусочекъ желѣза, который было бы удобно вставить въ отверстіе замка. Но, къ несчастью, такой кусокъ желѣза нигдѣ не находился. Но, наконецъ, мнѣ удалось и это. Одинъ джентльменъ приходилъ два раза торговать меня, но безъ всякаго результата; цѣна, назначенная за меня, быта слишкомъ высока — двадцать два доллара и я не думалъ, чтобы этотъ джентльменъ могъ купить меня. Хозяинъ не уступилъ ни одного цента. Всѣ любовались королемъ, его статнымъ ростомъ, но такого рода выправка не годилась для раба. Я считалъ, что меня не разлучатъ съ королемъ, такъ какъ за меня просили слишкомъ дорого. Однако, у этого джентльмена были три стальныя пряжки съ длинными и толстыми булавками, которыми онъ пристегивалъ свое платье; я вздумалъ воспользоваться хотя одной изъ этихъ пряжекъ для приведенія въ исполненіе моего плана; но джентльменъ приходилъ два раза, не подходя очень близко ко мнѣ; когда же онъ пришелъ въ третій разъ, то я имѣлъ успѣхъ; мнѣ удалось взять нижнюю пряжку, а джентльмэнъ, замѣтивъ пропажу, вѣроятно, подумалъ, что потерялъ ее по пути.
Я обрадовался было сначала, но потомъ мнѣ сдѣлалось и грустно. Казалось, что мой планъ мнѣ не удастся; нашъ хозяинъ опять заговорилъ съ джентльменомъ, что значило на нашемъ новомъ англійскомъ языкѣ слѣдующее:
— Слушайте, что я вамъ скажу. Мнѣ надоѣло даромъ кормить этихъ двоихъ; дайте мнѣ двадцать два доллара за одного, а другого я вамъ выброшу безплатно.
Король задыхался и не могъ сдержать своего гнѣва. Онъ сталъ толкаться и биться, а въ это время нашъ хозяинъ и джентльменъ отошли отъ насъ и продолжали начатый разговоръ:
— Вы не откажитесь отъ вашего предложенія?
— Я буду ждать до завтра, до этого же часа.
— Хорошо, завтра въ это время я вамъ дамъ отвѣтъ, — сказалъ джентльменъ и скрылся, а хозяинъ послѣдовалъ за нимъ.
У меня было достаточно времени, чтобы хотя нѣсколько охладить пылъ короля. Я шепнулъ ему на ухо:
— Ваша милость уйдетъ отсюда безплатно, но совершенно инымъ способомъ; ночью сегодня мы оба будемъ свободны.
— Ахъ, какимъ это образомъ?
— А вотъ посредствомъ украденной мною вещички; я разломаю этимъ замокъ и сниму съ себя цѣпи. Когда онъ придетъ сюда около половины девятаго, мы набросимся на него, изобьемъ его, свяжемъ, а завтра утромъ выйдемъ изъ этого города, какъ владѣльцы этой партіи рабовъ.
Король былъ въ восторгѣ отъ этого плана. Вечеромъ мы стали ждать, пока всѣ наши товарищи улягутся; мы не хотѣли никому говорить о нашей тайнѣ; они скоро всѣ заснули, какъ обыкновенно, но мнѣ все еще казалось, что они не храпятъ такъ громко, какъ прежде; я долго не рѣшался приступить къ своей опасной работѣ, думая, что своимъ монотоннымъ шумомъ могу разбудить кого-либо изъ товарищей; а тотъ разбудитъ и другихъ.
Я работалъ осторожно и, наконецъ, оковы спали съ меня, я былъ опять свободнымъ человѣкомъ. Я вздохнулъ полною грудью и сталъ подбираться къ оковамъ короля. Но было поздно! Въ эту минуту вошелъ хозяинъ съ свѣчею въ одной рукѣ, съ палкою въ другой; я подвинулся, какъ можно ближе къ моему храпѣвшему сосѣду, чтобы скрыть отъ хозяина, что я былъ безъ оковъ; между тѣмъ, я пристально наблюдалъ за хозяиномъ, чтобы моментально броситься на этого человѣка, лишь только онъ наклонится ко мнѣ.
Но онъ не подошелъ ко мнѣ. Онъ только окинулъ насъ бѣглымъ взглядомъ, постоялъ съ минуту и ушелъ; вѣроятно, въ то время онъ думалъ о чемъ-нибудь другомъ; затѣмъ онъ повернулся къ двери и прежде чѣмъ кто-либо подумалъ о томъ, что онъ будетъ дѣлать, какъ онъ вышелъ и заперъ за собою дверь.
— Живѣе! — произнесъ король, — верни его обратно!
Конечно, это и слѣдовало дѣлать, я мигомъ вскочилъ съ постели и бросился за нимъ; но въ то время не было освѣщенія и стояла темная ночь. Но я замѣтилъ какую-то темную фигуру въ нѣсколькихъ шагахъ отъ меня. Я бросился на эту фигуру и тутъ у насъ началась борьба! Мы бились, барахтались, колотили другъ друга; вокругъ насъ собралась толпа, которая очень интересовалась нашею стычкою и подбодряла насъ, точно это дѣло касалось лично ихъ. Но вдругъ позади насъ раздался сильный шумъ; половина жителей разбѣжалась въ разныя стороны и вся ихъ симпатія къ намъ совершенно остыла. Замелькали фонари по всѣмъ направленіямъ; это была стража, приближающаяся къ намъ все болѣе и болѣе. Но вотъ я почувствовалъ на своемъ плечѣ алебарду и я зналъ, что это значитъ. Я былъ подъ стражею и меня заключатъ въ тюрьму, точно такъ же, какъ и моего противника. Насъ повели въ тюрьму и съ каждой стороны у насъ было по стражу. Это было ужасное несчастье! Я старался представить себѣ, что будетъ, если вдругъ мой противникъ окажется моимъ хозяиномъ, на котораго я напалъ; что, наконецъ, выйдетъ изъ этого, если насъ запрутъ въ общую камеру съ нарушителями тишины и закона, какъ это обыкновенно дѣлали; и тогда могло выйти…
Какъ разъ въ это время мой противникъ повернулъ лицо въ мою сторону, слабый свѣтъ отъ фонаря стражей какъ разъ упалъ на его лицо и дѣйствительно это не былъ нашъ хозяінъ!