Палеография — изучает историю письма по рукописным памятникам, начертанным на папирусе, пергаменте и бумаге, т. е. на таком материале, на котором буквы не вырезываются, а написываются. Рукописи эти могут сделаться предметом научного изучения лишь после того, как они будут разобраны, т. е. будет удостоверена их подлинность и определено время написания. Для разбора же рукописей необходима П. Исполняя эту задачу, П. является наукой служебной. В качестве же науки самостоятельной она преследует другие цели, а именно: она оценивает рукопись с внешней стороны независимо от внутренней, т. е. от содержания. При оценке рукописи палеограф обращает внимание во-1-х, на письмо рукописи, во-2-х, на материал, послуживший для ее написания, в-3-х, на материал, которым она писана. Не должен он опускать из виду и другие более мелкие черты, если таковые налицо. Сюда относятся сокращения, лигатуры, линейки, по которым идет письмо, заставные буквы, орнамент, киноварь. Затем, если рукопись обозначена годом написания (датой), ученый получает полную возможность подвести добытые им данные под рубрику положительных фактов. Если же рукопись не снабжена датой, он полученные результаты сравнивает с теми итогами, которые достигнуты при помощи рукописей датированных, и таким образом недатированную рукопись относить к известному периоду: это значит датировать рукопись. Как датированные, так и недатированные рукописи, в свою очередь, распадаются сообразно материалу, послужившему для письма, на папирусные, пергаментные и бумажные.
Греческая П. Папирусные рукописи. Древние греки для сохранения актов официальной жизни, в роде договоров, постановлений, прибегали к помощи такого материала, как камень, бронза и т. д., на котором буквы нужно было не написывать, а вырезать. Для целей науки и обыденной жизни подобный материал был мало пригоден, а потому его пришлось заменить другим, более удобным для письма, — папирусом. При переносе письма с камня на папирус буквы утратили угловатый характер, присущий надписям, и таким образом получился особый тип письма, более округлый в контурах, так наз. маюскулы. Этот род письма, несмотря на сравнительную мягкость линии, особенно в начале своего образования сильно напоминал письмо надписей. Таков например Папирус Артемизии III в. до Р. Хр. (снимок в «Palaeographical Society» II, pl. 141). Но затем, постепенно удаляясь от своего прототипа, он подвергался все большим и большим изменениям и наконец, дал начало другому типу, так наз. курсиву (скорописи). Сперва задачи маюскула и курсива были различны. Первый употреблялся для записывания произведений литературы, второй — для целей обыденной жизни. В скором времени маюскулы были вытеснены курсивом, который приблизительно с V в. по Р. Хр. сделался почти исключительным письмом папирусов. Причина этой замены объясняется просто. С одной стороны, курсив, главный принцип которого был «писать как можно скорее», представлял гораздо более удобства, а с другой — в IV в. по Р. Хр. вошел в употребление новый материал для письма — пергамент. Пергаментные рукописи. Будучи материалом более плотным и удобным для письма, пергамент к началу VII в. окончательно вытеснил папирус, который с тех пор встречается лишь в виде исключения. Письмо надписей, отразившееся на характере первоначального письма папирусных рукописей, оставило еще более яркий след на письме пергаментных рукописей IV и V вв. Это письмо, наз. уставом и существовавшее вплоть до конца Х в., в рукописях IV—V вв. является почти сколком с алфавита надписей и очень сильно напоминает собой папирусные маюскулы. Разница между уставом и маюскулами в большей правильности, определенности и монументальности первого рода письма, что объясняется до некоторой степени самим материалом, более плотным, чем папирус. Особенной правильностью отличается устав IV—V вв. Круглые буквы (ε, σ, о, υ, ω) в нем действительно круглы, квадратные действительно квадратны, причем стройность письма доведена до того, что буквы кажутся стоящими одна под другой. Эта стройность заметна до известной степени и в уставе VI в. С VII в. устав начинает слегка наклоняться вправо, к IX в. наклон увеличивается, а в Х в. буквы снова выпрямляются, но зато, удлиняясь, принимают овальные формы. Уставное письмо существовало главным образом для переписывания произведений литературы, светской и духовной, в обыденной же жизни продолжал употребляться курсив. Так как курсив вследствие своего принципа «писать как можно скорее» сделался неразборчивым, а устав для обыкновенного письма не годился, то в конце VIII в. курсив был преобразован в письмо строчное. Этот новый тип письма, который взял от устава его правильность, а от курсива — буквенные элементы, уже к началу X в. вытеснил устав и удержался в рукописях вплоть до введения книгопечатания (древнейшая из строчных рукописей — Порфирьевское Четвероевангелие 835 г. Хранится в СПб., в публичной библиотеке).
С течением времени строчное письмо утратило первоначальную правильность и к XV в. сделалось таким же неразборчивым, как письмо курсивное. Главная причина в небрежности писцов, которые в погоне за скоростью извращали формы букв до неузнаваемости. Немалую роль играет здесь и система сокращений, которая наряду с буквенными элементами была перенесена в строчное письмо из курсива. Сокращения заменяют как конечные слоги, так и наиболее употребительные слова, вроде предлогов, союзов и т. д. Будучи остатками стенографических систем древности, эти знаки, удобные для ускорения процесса письма, в скором времени приобрели права гражданства и сделались необходимым элементом каждой строчной рукописи. Сообразно изменениям письма изменялись и их формы.
Бумажные рукописи начинают конкурировать с пергаментом с Х века; но окончательно вытеснить пергамента бумага все-таки не могла, и он продолжал употребляться в качестве писчего материала даже в XV—XVI вв. Письмо бумажных рукописей исключительно строчное.
Палимпсесты. Кроме обыкновенных рукописей, писанных на папирусе, пергаменте и бумаги, П. очень часто приходится иметь дело с так наз. палимпсестами. Палимпсест (παλίμψηστον от πάλιν — снова и ψάω — стирать) — рукопись (редко папирусная, обыкновенно пергаментная), в которой по старому письму, смытому губкой, нанесено новое. Обычай смывать рукописи ведет свое начало от глубокой древности. Так например Платон сравнивает тирана Дионисия со смытой рукописью, так как в нем из-за философского наслоения проглядывает прежняя грубая натура. Обычай смывать старое письмо объясняется дороговизной писчего материала. Благодаря этому обычаю, мы утратили ряд драгоценных памятников, но в настоящее время найдены химические средства, при помощи которых иногда возможно бывает вызвать старое письмо, уничтожая новое.
Начало греч. П., как отдельной научной отрасли, относится к 1708 г., ко времени появления знаменитого труда бенедиктинского монаха Бернарда де Монфокона, изучившего все известные в то время рукописи и создавшего новую дисциплину, которой оставалось только развиваться по указанному им методу. Смерть Монфокона приостановила дальнейшее развитие созданной им науки. Работы последующего периода носят характер компиляций. Только «Cominentatio palaeographica» Баста (вышла в 1811 г. в Лейпциге) может быть рассматриваема как самостоятельный труд, так как предметом ее служит вопрос, лишь слегка затронутый в труде Монфокона, а именно: вопрос о сокращениях в греческих рукописях. Открытие в XIX в. ряда папирусных и пергаментных рукописей, материал, представленный этими рукописями, наконец, недостаточность прежних сведений — отразилось на дальнейшем развитии греч. П., которая быстро пошла вперед. Из ученых этого периода главным образом выделяются известный германский богослов Тишендорф. Всю свою жизнь посвятил он изучению уставных рукописей библейского содержания, которые почти не были известны Монфокону. Тишендорф опубликовал добытые им данные в ряде трудов, которые еще долгое время будут служить основанием для дальнейших изысканий. Им, между прочим, открыта и образцово описана древнейшая из уставных рукописей — синайская Библия IV в., которая хранится теперь в СПб., в Публичной библиотеке. Далее следует упомянуть о лейпцигском проф. Гардтгаузене, главным трудом которого является «Griechische Palaeographie», появившаяся в 1879 г. Сочинение это, устаревшее в той части, где речь идет о папирусах, все-таки имеет значение как хорошее руководство. Особенно удачны в нем те главы, где трактуется о строчном письме и его возникновении — вопрос, вовсе не затронутый Монфоконом благодаря неимению рукописных источников. Важное место в истории греч. П. занимает также молодой, рано умерший палеограф Шарль Гро. Он дал ряд драгоценных указаний. Из его трудов наиболее крупным является «Essai sur les origines du fond grec de l’Escurial», а из открытых им рукописей первое место занимает cod. Matritensis, содержащий «Параллельные биографии» Плутарха. В настоящее время из ученых, занимающихся греческой палеографией, наиболее известны: Томпсон — автор ряда статей, рецензий, краткого руководства по греч. и лат. палеографию каталога рукописей Британского музея и главный издатель сборника «Palaeographical Society», содержащего снимки со всех наиболее важных рукописей и надписей Востока и Запада; Ваттенбах — палеограф, известный крупными трудами, из которых наиболее важны «Anleitung zur gr. Palaeographie» и «Das Schriftwesen im Mittelalter»; Омон (Omont) — французский ученый, которому принадлежит классическое издание очень важного для истории греческой палеографии codex’a Sarravianus Colbertinus (VI в. по Р. Хр.) и целый ряд описаний провинциальных библиотек Франции; Вителли — наиболее крупный палеограф настоящего времени, известный замечательными статьями по греч. палеографии (в журнале «Museo Italiano di antichitá classica») и изданием ряда интересных текстов. Русская наука также может указать на ряд ученых, посвятивших свои силы трудам по греческому П. Из этих ученых следует отметить проф. Срезневского, епископа Савву, арх. Порфирия (Успенского) и арх. Амфилохия. Преосв. Савве мы обязаны прекрасным трудом: «Палеографические снимки с греч. и славянских рукописей Московской Синодальной Библиотеки», преосв. Порфирию — рядом статей, изданий и, наконец, редкой коллекцией датированных рукописей, преосв. Амфилохию — множеством мелких и крупных трудов, драгоценных по обилию собранных в них данных. Профессор Ернштедт пользуется известностью не только в России, но и за границей. Первое место среди его трудов занимают «Порфирьевские отрывки» — прекрасная работа, содержанием которой служат впервые опубликованные Ернштедтом отрывки пергаментной рукописи, содержавшей комедии Менандра. Из других работ Ернштедта, имеющих отношение к П., отметим образцовое издание речей Антифонта, а также ряд статей, помещенных в «Журнале Мин. Нар. Просвещения».
Библиография. Montfaucon, «Palaeographia graeca» (Пар., 1708); Gardthausen, «Griechische Paläographie» (Лпц., 1879); Thompson, «Handbook of greek and latin palaeography» (Лонд., 1894); Wattenbach, «Anleitung zur gr. Paläographie» (3 изд., Лпц., 1896); Blass, «Palaeographie» (статья в Iwan Müller’s, «Handbuch der classischen Altertums-Wissenschaft», 2 изд., Мюнхен, 1892); Lehmann, «Die tachygraphischen Abkürzungen der griechischen Handschriften» (Лпц., 1880); Allen, «Notes on abbreviations in greek manuscripts» (Оксфорд, 1889); Церетели, «Сокращения в греч. рукописях преимущественно по датированным рукописям СПб. и Москвы» (СПб., 1896); Birt, «Das antike Buchwesen» (Берл., 1882); Watenbach, «Das Schriftwesen im Mittelalter» (3 изд., Лпц., 1896); Egger «Histoire du livre depuis ses origines jusqu’a nos jours» (Пар., 1880); Wilcken, «Tafeln zur aelteren griechischen Palaeographie» (Лпц. и Берл., 1891); Савва, «Палеографические снимки» (М., 1863); Амфилохий, «Палеографическое описание греч. рукописей определенных лет» (4 тт., М. 1879); Wattenbach, «Scripturae graecae specimina» (Берл., 1883); Wattenbach et Velsen, «Exempla codd. graecorum litteris minusculis scriptorum» (Гейдельберг, 1878); Omont, «Facsimilés des plus anciens manuscrits grecs en onciale et en minuscule de la Bibliothèque Nationale du IV au XII siècle» (Пар., 1892); Omont, «Facsimilés des manuscrits grecs datés de la Bibliothèque Nationale du IX au XIV siècle» (Пар., 1890); Graux et Martin, «Facsimilés des manuscrits grecs d’Espagne, gravés d’après les photographies de Charles Graux» (2 т., Пар., 1891); Vitelli e Paoli, «Collezione Fiorentina di facsimili paleografici greci e latini» (Флоренция, 1884; выходит выпусками): «Palaeographical Society, Facsimiles of Mss. and Inscriptions», ed. Bond; Thompson and Warner (Лондон; 1 серия, 3 тт., 1873—1883; 2 серия, 1884 г., продолжается).
П. латинская. Переписывание было главным способом издания книг в древнем Риме (см. Книга), а также после падения Рима до появления инкунабул включительно. Неудивительно, поэтому, что в громадном большинстве случаев дошедшие до нас рукописи латинских авторов весьма неисправны, автографы же исчезли почти бесследно. Когда начали печатать памятники классического периода, то долгое время не обращали должного внимания на точную оценку достоинства рукописи: брали нередко первый попавшийся список, исправляли наиболее явные промахи и пускали в печать. Лишь в сравнительно недавнее время явилась критика текста, давшая толчок развитию П. Как самостоятельная наука — латинская П. явилась лишь в конце прошлого столетия; до тех пор она входила в качестве вспомогательного отдела в дипломатику (см.). Основатель дипломатики, Иоанн Мабильон, считается и основателем латинской П. В нашем столетии много сделано для П. французскими учеными. Великая революция отняла у древних документов их практическое значение: дипломатика постепенно превратилась во вспомогательную науку в области истории, но зато П. выделилась в особую дисциплину, и с помощью новых средств воспроизведения рукописей (фотография, фототипия и друг.) дала множество прекрасных научных пособий в своей области. Главнейшие: Natalis de Wailly, «Eléments de Paléographie» (Пар., 1838), переработка бенедиктинского «Nouveau Traité», с 17-ю таблицами прекрасных facsimilia рукописей IV—XVI вв. и с 20-ю таблицами facsimilia печатей. Silvestre, «Paléographie universelle» (П., 1841, 4 т. imperial-f°) — труд, занимающий по выполнению одно из первых мест среди пособий по П. I т. — П. Востока, II и III — Греция и Рим со средними веками, IV — письмена национальные. Aimé Champollion, «Paléographie des classiques latins» (П., 1839 г. 1 т., 12 таблиц образцов рукописей латинских авторов IV—XV вв.). Chassant, «Paleographie des Chartes et des manuscrits du XI au XVII s.» (Париж, 1839, с 10-ю таблицами); его же, «Dictiounaire des abreviations latines et françaises» (Париж, 2-е изд., 1862) — словарь употребительных в рукописях сокращений (теперь более новый сборник этих аббревиатур: Zanino Volta, «Delle abbreviature nella Paleografia Latina», Мил., 1892). Delisle, «Le cabinet des manuscrits de la Bibl. Nat.» (П., 1881; большой атлас 4°, образцы лат. письма V—XV вв.); его же, «Album Paléographique» (П., 1887; 50 отличных таблиц фотогравюр grd f° с лат. рукописей). Chatelain, «Paléographie des classiques latins» (П., 1884), еще не оконченный сборник гелиогравюр in f° с лучших рукописей лат. классических авторов. Вне Франции: сборник Перца (Pertz), 10 вып. facsimilia, приложенных к его сборнику «Monumenta Germaniae historica». Sickel, «Monumenta graphica medii aevi» (Вена, 1858—82 f°), Zangemeister-Wattenbach, «Exempla codicum latinorum litteris maiusculis scriptorum» (Гейдельб., 1876—1879; 62 фотографических таблицы). Arndt, «Schrifttafeln zur Eriernung der lat. Palaeographie» (В., 3 изд., 1897, I—II; 60 таблиц). Руководства: Wattenbach, «Anleitung zur lat. Palaeographie» (4 изд., Лпц., 1886). Blass, «Lat. Palaeographie», в энциклопедии Ив. Мюллера. Prou, «Manuel de Paléographie» (П., 1890). Thompson, «Handbook of Greek and Latin Palaeography» (Лонд., 1893). Paoli-Lohmeyer, «Grundriss der lat. Palaeographie» (Иннсбр., 1885). Из англ. сборников 1 место занимают издания лонд. палеографического общества под руководством Бонда и Томпсона; Бондом же изданы в 1873 г. «Facsimiles of ancient charters in the Brit. Museum». Из итальянских упомянем: Vitelli-Paoli, «Collezione fiorentina di facsimili paleografici greci e latini» (Флор., 1886, 2 вып.). Ср. Geraud, «Essai sur les livres dans l’antiquité et particulièrement chez les Romains», П., 1840; Berger, «Histoire de l’écriture dans l’antiquité» П., 1891; Birt, «Das antike Buchwesen», Б., 1882; Wattenbach, «Das Schriftwesen im Mittelalter», Лпц., 1875. О материале, на котором писались латинские рукописи, см. Папирус, Пергамент и Бумага. Об украшениях рукописей см. Миниатюры.
Древнейшим типом письма латинских рукописей, почти одинаковых с письмом надписей, была scriptura capitalis, устав, письмо сплошь прописными, заглавными (litterae capitales) буквами, без разделения строк на слова (фиг. 1, табл. I); устав дает несколько разновидностей своего типа, и в более поздних рукописях (VI—VII вв.) строка уже разбивается на слова, отделенные или точкой, как в надписях, или пространством (spatiolum). Древнейшие рукописи этого типа относятся к IV в. по Р. Хр. и держится он до VII в., а для заголовков — и позднее. С V в. встречается второй тип латинского письма — scriptura uncialis, полуустав, уже отступающий от прежнего строго прямого, квадратного типа (uncialis от uncus, кривизна, изгиб). Это письмо более округлое, уже более близкое к новому времени, особенно в некоторых литерах (фиг. 2, 3, табл. I). В начале и в этом типе строка не разбивается на отдельные слова. Держится до VIII века, особенно в документах. Оба эти типа носят общее название в палеографии litterae maiusculae. Хотя каждая литера в рукописях этого класса выписана очень тщательно, но отсутствие интерпункции сильно затрудняет чтение, особенно незнакомого текста: понятно, почему нам древние римские авторы (Геллий) с похвалой говорят о таких lectores (чтецах вслух), которые разбирали такие рукописи a livre ouvert, толково и без запинки. Курсив, scriptura cursiva — в массе разновидностей, бывший обиходным, повседневным родом письма у римлян, встречается в наших памятниках спорадически уже в доклассический период, до Цицерона, и держится, рядом с другими типами, до позднего средневековья. В начале он отличался от устава только большей свободой начертаний, напр.
и т. п., но вскоре выработался в особый тип, представляющий порой значительные трудности для прочтения. Древнейшие его разновидности — рукописи на свинце (всего чаще заклинания, находимые в гробницах; см. И. В. Помяловский, «Эпиграфические этюды», СПб., 1873; здесь facsimile одной такой рукописи) и надписи на стенах домов, нацарапанные всего чаще острием гвоздя или ножа на штукатурке (graffiti); такими надписями особенно богаты стены в Помпеях; собраны они с facsimilia в IV т. Корпуса. Сюда же относят письмо вощеных дощечек (cerae), как помпейских, так и австрийских, о чем мы говорили выше; но их письмо читается уже несколько труднее. Несколько новее тип, называемый средним или императорским курсивом, памятники которого относятся к IV—V вв. по Р. Хр. Это была каллиграфия императорской канцелярии, употреблявшаяся для официальных грамот и документов; письмо очень вычурное и далекое от уставного. Под именем нового римского курсива разумеют тип письма, встречающегося особенно в папирусных грамотах и документах V—VII вв. итальян. городов: Равенны (ф. 4), Неаполя, Ареццо и др. Хорошие образцы у Мабильона. Это — красивый, округлый курсив, не особенно затейливый, напоминающий в некоторых буквах нашу современную скоропись и читающийся без особого труда. Особенно известна равеннская хартия 565 г. по Р. Хр., носившая некогда имя Testamentum Julii Caesaris, а теперь Charta Plenariae Secaritatis: длинная полоса папируса 2,34 м длины и 28 см ширины, хранящаяся в Париже. Из курсива вышли и так называваемые — письмена национальные: 1) лонгобардское VIII—XIII вв., особенно разработанное в монастырях Средней Италии (Monte-Cassino) и принятое между прочим и в папских буллах этого периода; 2) вестготское, VII—XII вв. — распространенное в вестготском царстве, главным образом в Испании (библиотека Эскориала); хорошие образцы дают Ewald-Loewe: «Exempla scripturae Visigothicae», 40 фотогр. таблиц (Гейдельберг, 1883); 3) меровингское, развившееся в Галлии из римского курсива, дающее нам множество памятников, особенно дипломов франкских королей Меровингской династии, весьма важных для изучения истории Франции этого времени. — наиболее вычурное и трудное из нац. письмен. В эпоху Каролингов оно было преобразовано, упрощено и, перейдя постепенно в строчное письмо, вытеснило собой все другие типы; 4) ирское и англосаксонское письмо, довольно далекое от римского курсива, хотя несомненно родственное с ним, выработавшееся в Англии около VI в. по Р. Хр. и переходившее иногда через ирландских ученых монахов и на материк Европы. Держалось в Англии до XII в. Позднейшим типом латинского рукописного письма является минускульное или строчное письмо (litterae minusculae), развившееся из унциального в начале средневековья. Это и есть почерк, которым писано большинство латинских рукописей названного периода, особенно же рукописей латинских классиков. Со времени Карла Великого это письмо сливается с преобразованным меровингским курсивом и постепенно вытесняет собой все другие типы, дожив до XV в. и дав начало типам печатных букв первых инкунабул. Особенной красотой и вместе простотой отличаются каролингские минускулы IX и Х вв.: в них строки уже разбиты на слова, интерпункция и прописные (капитальные) литеры в начале периодов и глав (ф. 5, 6, 7). Кроме каролингских минускулов в отдельных странах Европы из того же полуустава под влиянием национальных письмен вырабатывались национальные минускулы: 1) лонгобардские, каллиграфически усовершенствованные в тех же монастырях, особенно в Monte-Cassino c его богатой рукописной библиотекой; характерная особенность этого типа — изломанность линий букв (Lombard brisé); 2) вестготские, более округлого типа; 3) англосаксонские, отличающиеся острыми нижними концами литер (рукопись Беды в нашей Публичной библиотеке). В XII и XIII ст. все эти минускулы постепенно вытесняются каролингскими; но и последние не остаются без изменения: к XII в. они утрачивают понемногу свою округлость, становятся все более и более изломанными и минускулы XIV в. (готические) напоминают современную немецкую швабскую печать: ими и воспользовались первые печатники для инкунабул, тогда как гуманисты конца XV и XVI вв. применяли в своих печатных изданиях более чистый тип минускулов (antiqua) начала каролингского периода (фирмы Альда, Эльзевиров и др.).
Цифры. Кроме общеупотребительных римских цифр, с Карла Великого и особенно с XIII в. входят в употребление арабские, особенно благодаря трудам пизанского ученого Leonardo Fibonacci, хорошо знакомого с арабской ученостью. Название нуля al zyfr (zefiro, zefro, zéro) — дало название и знакам — zifrae, cifrae. Интерпункция — очень разнообразна; в древнейших типах просто точка, в каролингских нередко употребляется следующая система:
и т. д. Сплошь этим письмом писаны, напр., парижская и вольфенбюттельская рукописи Псалтири начала средних веков.
Палеография русская возникла недавно. Кроме нескольких (весьма немногих) статей и отдельных заметок, можно указать три курса университетских лекций: 1) Срезневский, «Славяно-русская палеография XI—XIV в.». Книга начинается с обзора изданий разных памятников; затем идет хронологический обзор памятников с выводами в конце столетий; 2) Соболевский «Славяно-русская П.». Труд весьма ценный, по которому легко усвоить данные науки. Отличается систематичностью изложения. К сожалению, пока существует лишь в литографированном виде, с большим или меньшим числом снимков при разных изданиях (1889 г., 1892 г.); 3) Карский, «Из лекций по славянской Кирилловской П.» (Варш. 1897). Издания палеографич. снимков возникает у нас лишь в нынешнем стол. Наиболее важны: Погодин, «Образцы славяно-русского древлеписания» (1840—1841); Сахаров, «Образцы древней письменности», «Материалы для истории письмен» (1855); епископ Савва, «Палеографические снимки» (1863); Срезневский, атлас к «Памятникам русского письма и языка» (1866), «Сборник палеографических снимков с древних грамот и актов XV—XVI вв.» (издание вил. археогр. ком., 1884). Некоторые памятники изданы палеографически целиком: Остромирово евангелие, Святославов изборник 1073 г., Туровское евангелие XI века, Несторова летопись по Лаврентьевскому и Ипатьевскому спискам, Новгородская летопись по синодальному списку. В древней Руси различались: 1) книгы (мн. ч.) в том же значении, как у нас. Формат большей частью зависел от употребления книги и размера ее. Так напрестольные евангелия писались в лист, а евангелия для домашнего употребления в четверку; большой формат находим в таких обширных книгах, как полная Библия арх. Геннадия, Минеи митр. Макария, разные прологи. Сейчас же по написании книга переплеталась в прочный переплет с застежками или завязками, чтобы она не коробилась. Переплет часто обтягивался шелковой материей, украшался металлическими бляхами, золотом; серебром и даже драгоценными камнями (напр. напрестольные Евангелия). 2) Свиток, т. е. лист, свернутый в трубку. До XV в. ни одного свитка не сохранилось, хотя указания на употребление их есть. Позже свитков находим много, но это уже деловые бумаги. 3) Грамота в значении небольшого письменного произведения (так Владимир Мономах называет свою духовную грамотицей). Писались они на одном листе или на нескольких сшитых вместе, причем текст занимал только одну сторону. Позже склеивая листы бумаги, получали так называемые столбцы (столп), достигавшие весьма значительной длины. Напр. столп, на котором написано Уложение, занимает 434 арш. длины. Уже с XVI в. столбцы стали заменять вследствие их неудобства книгами, напр. судебник Иоанна III. При Петре Вел. эта замена сделана обязательной. Древнейшим материалом для писания был пергамент. В Москве до XVII в. вместо слово пергамент употреблялись слова: кожа, телятина и хартия или харатья (откуда харатейная рукопись). В XIV в. пергамент еще в полном употреблении и бумага идет главным образом на грамоты и вообще на разные документы (договорная Симеона Гордого с братьями 1340 г.; духовные Симеона Гордого и Ивана Ивановича), но во второй половине XV в. уже господствует бумага, хотя пергамент еще не исчезает и переходит в XVI и XVII в., употребляясь в редких случаях: в роскошных книгах, в важнейших царских и королевских грамотах. Бумага снабжалась водяными знаками, которые тоже помогают определить время рукописи. Сверх пергамента и бумаги употреблялись еще другие материалы: 1) береста, на которой между прочим писал св. Сергий и его первые ученики (вероятно сама кора). В XVIII в. раскольники на севере употребляли верхний высушенный покров коры; 2) луб (упоминается в документах XV в.); 3) доски, по-видимому, только для частных документов (в роде теперешних векселей). Чернила, как предполагается, были металлического состава. Кроме них для заглавных букв, записей, заставок употребляли красную краску — киноварь, привозимую сперва из Греции, позже с Запада. В тех же случаях употребляли золото: в старших памятниках крайне редко; с конца XIV в., особенно в XV—XVII вв. чаще. В одном памятнике — Служебнике Варлаама Хутынского — заглавные строки и буквы написаны серебром. Для заставок и разрисовки букв прибегали к помощи разных красок: желтой, зеленой, голубой и фиолетовой. Целиком киноварью или золотом рукописи писались крайне редко, напр. киноварная грамота Иоанна Грозного 1555 г. арх. Гурию; грамота киевского кн. Мстислава 1130 г., вся покрытая золотом. Здесь перед нами подражание греч. императорам. Приступив к списыванию, писец прежде всего линовал писчий материал: сперва проводились черты сверху вниз по обоим краям, а затем уже поперечные линии на равном одна от другой расстоянии. Для линования пергамента употреблялось какое-то тупое металлическое орудие, сразу выдавливавшее строчки на всех восьми листах тетради. На бумаге линейки делались, вероятно, свинцовым карандашом, слегка окрашивавшим бумагу. Книги большого формата почти всегда линовались в два столбца, рукописи малого формата большей частью в один; грамоты же всегда писались в одну строку. Орудием для писанья служило гусиное, редко павье перо.
Кирилловское письмо имеет три главных типа: устав, полуустав, скоропись. Древнейший из них устав, ведущий свое происхождение от греческого литургического устава и отличающийся только тем, что в последнем буквы написаны несколько косо. Буквы в нашем уставе пишутся весьма старательно и прямо, с правильными линиями, каждая отдельно. Устав XI—XIV веков несколько разнится от устава позднейшего XV—XVII в., собственно говоря, крупного полуустава. В древнейших рукописях ширина букв мало отличается от вышины; с конца XIII в. буквы устава делаются более узкими, прижимаются одна к другой. Очень редко у нас встречается устав, так называемого, молдаво-валашского типа, где толстые черты букв пишутся особенно толсто, а тонкие черты частью пишутся толсто. С появлением в XVI в. печатных книг писцы XVII в., подражая их шрифту, вылитому по образцу полуустава, пишут «книжным письмом», которым в XVIII в. и теперь пользуются раскольники. Со второй половины XIV в. в грамотах, так и в книгах начинает появляться полуустав. Здесь вместо правильных черт устава находим линии более или менее неправильные и вместо углов закругления. Полуустав, находящийся в грамотах, близко подходит к скорописи. В XV в. полуустав вполне обычен и бывает или сходный с южно-славянским, или чисто русским. В XVI—XVII вв. он сохраняется наряду со скорописью. Третий тип письма — скоропись встречается уже в некоторых грамотах XIV в., в книгах с конца XV в. Характерные черты ее: малый размер букв, соединение их между собой, крючковатость некоторых из них. В деловых бумагах XVI—XVII вв. почти исключительно употребляется скоропись двух типов: 1) обыкновенная северно-русская; 2) юго-западно-русская, отличающаяся некоторой косостью букв и их латино-немецким пошибом. Кроме материала и типа письма, время написания рукописи очень хорошо определяется начертанием некоторых отдельных букв: а йотированное, е йотированное, у, ю, ы, е большое; согласные в, ж, ч, ncu, фита, ижица. Сюда же надо отнести некоторые буквы, которые своим присутствием указывают время написания рукописи, юс большой, ю в особом начертании; л, м, и с крючком, щ, е оборотное, очное и крестное о. Из знаков препинания в старших рукописях употребляется только точка. Кое-где (и то только до половины XVII в.) находим еще двоеточие и знак 
. С XV в. к нам переходит запятая, не отличаясь сперва в своем употреблении от точки. Во многих рукописях встречается знак придыхания, частый в уставе, еще более частый в полууставе, но исчезающий в скорописи. Употребляется еще знак паерок, преимущественно в замену пропущенных ъ, ь. Сокращения в древнерусских рукописях обозначаются знаком 
, который после XIII в. становится редок. С XIII в. является знак +, сохраняющийся до XV в. С полууставом и скорописью старые выдержанные знаки исчезают. Что касается знаков ударения, они у нас являются под южно-славянским влиянием и расставляются правильно только с XVI в., причем в скорописи их нет. Разделение слов при писании начинается у нас с XVI в., но и позже, до XVIII в., сохраняется еще слитное письмо. Сокращение слов старшие памятники знают крайне редко, в нескольких определенных случаях: Бог, Господь, Богородица, глаголати. С XII в. число сокращений увеличивается, и особенно они часты в скорописи. Установление времени рукописи помогает также орнамент: рисунки, заставки, украшенные буквы. Рисунки в старших памятниках редки и однообразны (евангелист, царь Давид, составитель литургии, иногда заказчик рукописи). Позже, с конца XIV в., возникает иллюстрация текста (лицевые рукописи). Заставки и разрисованные буквы в древнейших рукописях характеризуются геометрической правильностью линии и естественностью изображений людей, животных и растений. С XIII в. возникает новый, т. наз. чудовищный (тератологический) стиль орнамента (фантастические звери и птицы, драконы) с нарушением естественных форм. С XV в. этот стиль уступает место нововизантийскому, состоящему из ремней, плетений, веток, реже из цветов; люди и животные почти отсутствуют. Для изучения орнамента могут служить атлас Бутовского: «История русского орнамента с Х по XVI в.» (1870) и атлас Стасова: «Славянский и восточный орнамент» (1884—87). Время, а также место написания памятника определяются и при помощи наблюдения над орфографическими наблюдениями. Тут особенно резкой гранью является конец XIV в., когда делается заметным влияние южно-славянской орфографии. Ср. А. И. Соболевский: «Южно-славянское влияние на русскую письменность в XIV—XV вв.».
Приложения
править
