[171 ]
ЦАРЕВИЧЪ ИЗЪ СКАЗКИ.
Я былъ царевичемъ изъ сказки,
Всѣхъ мимоходомъ могъ любить,
И отъ завязки до развязки
Велъ тонко-шелковую нить.
5 Хотѣлъ громовъ, мнѣ были громы,
Хотѣлъ мечты, плыла Луна,
И въ голубые водоемы
Лилась отъ Бога тишина.
Но, міръ по прихоти цѣлуя,
10 Я встрѣтилъ бѣлаго коня,
Его причудливая сбруя
Вдругъ озадачила меня.
Чтобы горячій звѣрь, который
Огню и бурѣ побратимъ,
15 Въ такіе былъ одѣтъ уборы,
Онъ, чей порывъ неукротимъ.
[172 ]
Глаза газели, грудь дѣвицы,
И шея лебедя, а хвостъ
Металъ іюльскія зарницы
20 И огнепыль падучихъ звѣздъ.
А перепѣвный звонъ подковы,
Обутыхъ въ звукъ руды копытъ,
Былъ вѣчно-старый, вѣчно-новый,
Какъ стебель, вставшій изъ-подъ плитъ.
25 И на такомъ-то, внѣ закона
И внѣ сравненья, сканунѣ
Кроваво-красная попона
Уродствомъ показалась мнѣ.
На этомъ дивѣ превосходства,
30 Кому межь звѣздъ была тропа,
Сѣдло являло съ гробомъ сходство,
Подвѣски были черепа.
А кто въ сѣдлѣ, понять нельзя мнѣ,
Нельзя мнѣ было въ мигъ чудесъ:—
35 Закрывъ глаза, я легъ на камни,
Открылъ глаза, а конь исчезъ.
Лишь перепѣвною подковой
Звенѣлъ онъ гдѣ-то вдалекѣ.
[173 ]
И вотъ ужь ниткою суровой
40 Сталъ тонкій шелкъ въ моей рукѣ.
Ужь не царевичъ я медвяный,
Я бѣдный нищій на пути,
Не знающій, въ какія страны
За подаяніемъ идти.
45 Мнѣ сказки больше незнакомы.
Лишь греза молится одна,
Чтобъ въ голубые водоемы
Лилась отъ Бога тишина.