Филомела (Крылов)/Действие третье
| ← Действие второе | Филомела — Действие третье | Действие четвертое → |
| См. Оглавление. Дата создания: 1786. Источник: Крылов И. А. Полное собрание сочинений: в 3 томах / Редакция текста и примечания Н. Л. Бродского — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1946. — Т. II. [Драматургия]. — С. 89—101.. |
Действие третье
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Тиранка чувств моих, жестокая любовь!
Рви сердце, возмущай тобой вспаленну кровь!
Наполни грудь мою своим свирепым ядом;
Будь фурией моей и делай свет мне адом!
А ты, для коей я весь свет пренебрегал,
Жену, закон, богов, себя позабывал,
Страшись отмщения души жестокосердой,
В любови пламенной, в свирепой злобе твердой:
Уже не образ твой — мне твой приятен стон!
Исторгну из тебя твой дух надменный вон.
Словами ты меня как громом поражаешь!
Чем Филомеле ты в свирепстве угрожаешь?
Или любовь...
Любовь!.. ее в сем сердце нет:
В нем фурий — не любовь... Содрогнись, Агамет,
Когда злодейства я тебе мои открою...
Злодейства, государь? Прилично ли герою?..
Не унижай сего названья мною ты:
Во мне геройства нет ни тени, ни черты.
Гоня невинность, я ее страшуся взгляда:
Я варвар, я тиран, я изверг мрачна ада.
Пренебрегая все, что здесь святого есть —
Долг брата, долг отца, долг мужа, славу, честь —
Презря назначенны родством любви пределы,
Я похититель вновь несчастной Филомелы.
О небо!
Я извлек ее из здешних стен —
По не любовию, отмщеньем воспален.
Когда вошла во храм жестокая Прогнея
Просити, может быть, погибели Терея,
Пред Филомелу я предстал тогда стеня;
Она с презрением взирала на меня.
Я рвался и в тоске лил слез горчайших реки, —
Она с надмением чинила мне упреки.
Тогда отчаянье, свирепство, мщенье, гнев
Во мне вспылали вдруг — и я, рассвирепев,
Во злобу превратил любовь свою несчастну
И влечь велел ее в темницу преужасну...
В темницу, где ее мучениям предам;
Она ей будет ад; я в нем созижду храм —
Там буду стонами свирепой утешаться;
Ее страданьем жить, слезами насыщаться.
Возможно ли иметь тирански толь мечты!
Ах, нет, не сделаешь сего злодейства ты!
Святая истина...
Не говори ни слова —
Терею ничего на свете нет святого.
Любовь, которой ум преодолеть не мог, —
Вот сердца моего единый только бог!
Страшись Линсеева достойного отмщенья!
В ком станешь ты себе искати защищенья,
Когда мечи его во граде загремят?
Линсей!.. Уже готов ему смертельный яд.
Совместник лютый мой с мучением увянет —
И сердца завистью терзать во мне не станет,
Уже блестит над ним луч пламенной косы:
Сей день влечет с собой последние часы,
Которые ему на свете жить остались.
А чувства ярости в тебе не колебались,
Когда убийцею ты сам себя нарек,
Сплетая из злодейств гнуснейших низкий век?
Не узнаю в тебе я более Терея.
В Терее видишь ты лютейшего злодея.
Престань надеяться влиять мне в душу свет.
Оставь меня моим порокам, Агамет:
Я их искоренить из сердца неудобен.
Расторгнем дружество: я к дружбе неспособен.
Любовь есть спутник мой: иду вослед за ней;
А ежели паду, жалей о мне, жалей!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Сестра любезная!.. Но тщетно дух мой рвется!
Как в дебрях, голос мой бесплодно раздается.
Все тигры в сих местах — одна страдаю я.
Тиран, ответствуй мне: жива ль сестра моя?
Страшись последовать своей злодейской страсти
И содержать княжну в своей ужасной власти;
Страшись упрямствовать ты в лютости своей:
Я в жертву все предам свирепости моей;
Народу варварства я все твои открою,
Слезами алтари я в жалобах омою,
Стенаньем возмущу сердца твоих рабов,
Воздвигну на тебя и тартар и богов —
И узришь пред собой ты гибели повсюду;
Я тысячи смертей тебе готовить буду —
И первая пролью твою злодейску кровь.
На гнев роптанием меня ты нудишь вновь.
Твои упреки мне несносны становятся,
Иль мнишь, что я рожден угроз жены бояться?
И должен ли за все ответствовать я здесь?
Уход твоей сестры смущает дух мой весь;
Но верь, что я тому нимало не виною.
Не мни притворствовать, тиран, передо мною!
Твой взор, твои слова, движенья, все черты —
Все кажет, что мою сестру похитил ты.
Сей тусклый, злобный взгляд, пороком утомленной,
Спирающийся дух в груди твоей надменной,
Произносимые стенания тобой,
Твое смущение и самый трепет твой
Довольно кажут мне твои злодейства мрачны,
И то, что ты презрел священны узы брачны,
Те узы, кои ты взлагал пред алтарем.
Не узником на трон восшел я здесь — царем.
И если будешь ты чинить упреки новы,
Я в силах разорвать толь тяжкие оковы.
Воспомни то, что я владетель здешних стран.
Я помню то, что ты души моей тиран,
Что ты обманщик злой, порочный и коварный,
Враг добродетели, супруг неблагодарный;
Я помню то, что я тобою презрена
И что тобой моя сестра похищена,
Сестра, гонимая свирепостью твоею...
Терей, увы, не мучь ты нас разлукой с нею!
Или несчастный стон приятен для тебя?
Спокой, несчастная царица, ты себя:
Твой стон уже тебе помочь не может боле;
Скрепись и будь судеб покорна строгой воле.
Потоки слез лиешь, Прогнея, ты вотще.
А ты сие, тиран, вещать мне смел еще!
Свирепства моего не разрушай пределы.
Чего ты требуешь?..
Единой Филомелы...
Отдай ее моим объятиям скорей,
И боле слез моих не узришь ты, Терей,
Хотя супружества закон ты преступаешь
И страстную тобой супругу забываешь;
Хотя измена та лиет мне в сердце яд,
Хоть ей вкушаю смерть в минуту я стократ;
Но я в груди своей стенания сокрою,
Когда уже и сим тебя я беспокою.
Не мни, чтоб я могла печали превозмочь;
Наперсницей моим стенаньям будет ночь.
Когда спокойным сном глаза твои сомкнутся,
Из глаз моих тогда слез токи пролиются:
И я удерживать свой буду тяжкий стон,
Чтоб томный звук его твой не нарушил сон;
Скреплюся, часть моя колико ни сурова.
Довольно ль для тебя терпения такого?
Свободу лишь сестре несчастной ты отдай...
Иль мщенья моего, жестокий, ожидай!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Княжна несчастная!.. Тираны, возвратите,
Отдайте мне ее, иль жизнь мою возьмите!
Княжна любезная!.. ее со мною нет!
Со мною нет ее... и мне противен свет.
Куда смущенный взор я свой ни обращаю,
Везде отчаянье, тоску и смерть встречаю.
Царица, я лишен, лишен сестры твоей.
А похититель тверд в свирепости своей:
Мы сетуем, а он над нами торжествует;
Мы плачем — он на плач невинный негодует!
И, может быть, теперь любовница твоя
В неволе страждет так...
О рок, что слышу я!
Терей!.. Но кто б сие ни сделал дерзновенно,
Иль жизни должен тот лишить меня мгновенно,
Иль мщенья трепетать Линсеевой руки!
С дыханьем из меня любовь ты извлеки,
Разрушь плачевных дней теченье смертоносно —
И торжествуй потом над пленницей поносно!
Но до скончания моих плачевных дней
Страшись свирепости отчаянной моей!
Паду, коль воля в том есть вечного закона;
Но на развалинах паду фракийска трона.
Страшись!.. Мечом моим свою я грудь пронжу...
Но прежде им тебя я мертвого сражу.
Терей на свет рожден страшить, а не бояться:
Мне низко твоего свирепства опасаться.
Толикой гордости причиной твой венец;
Но скоро гордости увидим сей конец:
Не будешь ты своим злодейством веселиться.
Надменный, должен сам отсель ты удалиться.
Но знай, что не угроз твоих я трепещу,
Законы принимать на троне не хощу;
А что не робок я, узнает то вселенна,
Узнает в трепете и самая геенна,
Что страх в моей груди жилища не имел.
Страшитесь, мне грозя, моих жестоких дел!
Приходит, может быть, та грозная минута,
Сотрется, как змея, меня грызуша, люта.
Не к торжеству в сей день — готовьтесь вы к слезам.
(удерживая его)
Какие ужасы еще готовишь нам?
Я верю, что тебе не страшны все угрозы.
Услышь хотя мой стон и зри текущи слезы.
Увидь у ног твоих несчастную жену!
Коль то виною чтишь — прости мою вину.
Но, ах! отдай сестру; хоть раз не злобен буди;
Иль вынь стенящий дух из сей томимой груди.
Смущенну стоном сим я душу зрю твою
И в чувствах жалости супруга познаю.
Я вижу, что тебя страшат твои пороки:
Оставь, оставь свои волнения жестоки;
Оставь, преобори свою смятенну грудь
И отвори очам закрытый к чести путь.
Воспомни и представь, Терей, мое мученье,
Которым я с тобой в несносном разлученье
Питала грудь мою, моча потоком слез;
Стремя свой робкий взор на высоту небес,
Дрожащим голосом молитвы воссылала,
И именем твоим молитвы наполняла.
Всегда, во всех местах, у самых алтарей
Прогнеи сердца бог единый был — Терей.
Ты прибыл, и за все печали, мне в отраду:
С изменой объявил мне смерть мою в награду.
Разрушь, разрушь огонь позорной толь любви
И чувства истины в себе возобнови.
Колико не нанес супруге нежной муки,
Трепещущи она к тебе возъемлет руки;
С Линсеем съедини любви своей предмет:
Сим сердца твоего надежда пропадет —
И потушишь ты огнь позорный и несчастный...
Восстань, царица; все слова твои напрасны.
В иное б время их я принял за закон;
Но тамо, где любовь свой утвердила трон,
Где сердце жар ее свирепый наполняет,
Где чувства, ум и дух собой она пленяет,
Где ею лишь горит кипяща в жилах кровь —
Не истина нужна, нужна одна любовь.
Не мни, чтоб кто с княжной возмог соединиться:
Прошенья слабы там, где власть не может льститься.
Отмщай, коль можешь, мне: я зрю свою вину.
Кляни меня, кляни — я сам себя кляну!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Бежит и слов моих, жестокий, не приемлет;
Бежит — ни жалобам, ни горести не внемлет.
Влекома страстию и злобою дыша,
Стремится к варварствам свирепая душа.
Но, ах! сестры моей несчастно вспоминанье
Рвет томну грудь мою и множит в ней страданье.
Сестра, любезная! что сталося с тобой?
Я вижу скорбь твою, я слышу голос твой,
В груди твой стон тяжелый раздается,
На сердце горьких слез источник жаркий льется —
А из оков тебя слаба избавить я!
В тебе, Линсей, в тебе надежда вся моя:
Ты страждешь так, как я, лишась твоей любезной;
Ты любишь и любим: прерви наш стон ты слезной,
Разлуку окончай мою с моей сестрой;
Вступясь за истину, будь истинный герой!
Не меньше твоего тоска мне грудь терзает,
Мне сердце варварство Тереево пронзает;
И верь, святыней я клянусь на свете всей,
Линсей или отмстит, или падет Линсей!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Ужели протекли свирепые минуты,
И перестали ль вам грозить напасти люты?
Ужели победил врага в себе Терей?
Но стон, ваш тяжкий стон, достигший алтарей.
Сей стон, которым здесь колеблются чертоги,
Не облегчения сулит нам — бедства многи.
И да трепещет тот, кто будет им виной.
Царица, твой супруг...
Супруг!.. нет, варвар мой,
Который всякий час мне томну грудь сражает
И всякий час свои свирепства умножает.
Калхант! Надежды всей навек я лишена:
Княжна невинная им вновь похищена.
Наполнен помыслов, тиранских дум ужасных,
Не внемлет он слезам очей моих несчастных,
И зрит с веселием скорбь сердца моего.
О рок! сестра моя во власти у него!
Мучитель сей своей добычею гордится
И, может быть, ее страданьем веселится.
А боги с высоты не мещут ярых стрел!
А воздух ядом здесь еще не воскипел,
И не разверзлася земля, им угнетенна,
Чтоб подавить собой мучителя надменна!
Сколь злоба им гнусна, узнаешь скоро ты.
Призрите, сильные с небесной высоты
На злость Терееву, на скорбь ее взгляните;
Свой гнев соединя, в груди моей сомкните —
И дайте ярый гром Калхантовым рукам,
Которым поражать пороки сродно вам:
Да будет ныне вновь вселенная свидетель,
Что в вас защитников находит добродетель!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Царица бедная! о рок! сестра твоя...
Что с нею сделалось?
Трепещет грудь моя...
Слабеет голос мой... возьми сие посланье,
Оно подаст тебе несчастное познанье
Невображаемых свирепостей уму...
Какой разлился яд по сердцу моему!
Черты кровавые руки сестры несчастной...
Свирепая судьба!
Вид сердцу преужасной!
Прочтем... Престаньте лить, глаза, потоки слез
И новый дайте мне познать удар небес.
«Ты видишь кровь мою, любезная Прогнея —
«Содрогнись и познай свирепости Терея...
«Чтобы злодействия свои сокрыть навек...
«Сей варвар... мой язык в злом бешенстве отсек».
Немилосердый рок... стесняется дыханье,
Скрывается от глаз небесное сиянье;
Злодействам варвара, слезам моим внемля,
Трепещет подо мной разверстая земля.
Прости, сестра моя!
Судьбина прежестока!
Что может быть сего мучительнее рока!
Сестра любезная! несчастная княжна!
Я плачу... но тоска ль тебе моя нужна!
Нет, кровь одна твоих мучителей поносных
Удобна облегчить мук горесть смертоносных.
Пролей, рука моя, тиранску кровь, пролей!
Жди жертвы сей, княжна, от ярости моей!
А ты, который был ему наперсник верной,
Не мог ли удержать в нем злобы сей безмерной?
Слаба над чувствами Терея власть моя,
И мог ли предузнать сие злодейство я?
Когда в последний раз я с ним пошел отселе,
Просил его себе открыть о Филомеле,
Где он княжну сию несчастную сокрыл.
Увы, мой дух себя подать ей помощь льстил,
Но просьбам сим не внял Терей бесчеловечный
И более являл стремления сердечны,
Которыми томим, терзаем и влеком,
Во злобе и в тоске он сей оставил дом.
Путей глаза его заблудшие искали,
От ярости из них слез токи истекали.
Последовать за ним во страхе я хотел.
Но он последовать себе не повелел;
И так, как бурный вихрь, от глаз моих сокрылся
В свирепстве пущем он в чертоги возвратился.
С дрожащих рук его, дымяся, кровь текла,
Обагренный кинжал рука его влекла;
В груди как будто бы имея остры стрелы,
Он рвался и твердил названье Филомелы.
Сей вид, ужасный вид весь дух встревожил мой,
И сердце все мое наполнилось тоской.
Я вышел, чтоб узнать, не тратя ни минуты,
Места, из коих внес Терей мученья люты.
Есть башня древняя близ сих несчастных стен:
Сомненьем к ней мой дух и страхом был влечен.
И только близко лишь я с оной поравнялся,
Сей лист к ногам моим по воздуху спускался.
Ты зрела хартию ужасную сию...
Кляни злость варвара, отмщай сестру твою.
Тирану бедствия и гибели готовы;
Отмщу и разорву священные оковы:
Им оскверненные, они противны мне.
Хоть беззаконник сей владетель в сей стране,
Но я, от имени владетелей вселенной,
Снимаю рабства цепь с души твоей смятенней.
Готовь отмщение порокам ты, готовь;
Отмщай природу ты, отмщай свою любовь.
Ты видишь, Агамет, злодейства необычны,
Единых фурий лишь стремлению приличны;
Будь сын отечества и за него отмщай,
В царице и в княжне невинность защищай.
Нам в действиях благих всесильные помогут:
Невинность защитят и злобу превозмогут.
Иду пред алтари, сокроюсь в божий дом
Низвесть молитвами на землю страшный гром.
Теки отсель искать, мой дух преогорченный,
Свирепости твоей предмет ожесточенный
И, ах! к ногам своей любовницы лети,
Страдай, стени, томись и злобе отомсти.
Пойдем ужасных стрел готовить тучи яры,
Пойдем направить в грудь злодейскую удары;
Умножим новою печаль свою тоской.
О злоба, управляй Прогнеиной рукой...
Сестра любезная, ты узришь скоро жертву,
Трепещущей рукой поверженную, мертву!