Усадьба «Подъ буками»
— Для человѣка любящаго искусство ради искусства, — замѣтилъ Шерлокъ Холмсъ, откладывая въ сторону листъ объявленій газеты «Daily Telegraph», — очень часто самое большое удовольствіе доставляютъ именно маловажные случаи. Мнѣ очень пріятно замѣтить, что вы, Ватсонъ, поняли эту истину и въ отчетахъ о нашихъ дѣлахъ (долженъ сказать, иногда нѣсколько пріукрашенныхъ) отдали преимущество не «causes célèbres» и не сенсаціоннымъ процессамъ, въ которыхъ мнѣ доводилось принимать участіе, но случаямъ, быть-можетъ, ничтожнымъ самимъ по себѣ, давшимъ мнѣ возможность воспользоваться моими способностями къ выводамъ и логическому синтезу.
— А все же, — съ улыбкой отвѣтилъ я, — я не могу считать себя вполнѣ свободнымъ отъ обвиненій въ сенсаціонности, въ которыхъ укоряютъ мои воспоминанія.
— Вы, можетъ-быть, ошибались, — замѣтилъ Холмсъ, вынимая щипцами горящую головню и зажигая ею длинную черешневую трубку, которой онъ замѣнялъ обычную глиняную, когда бывалъ болѣе склоненъ спорить, чѣмъ углубляться въ размышленія, — вы, можетъ-быть, ошибались въ томъ, что хотѣли придать краски и жизнь вашимъ разсказамъ вмѣсто того, чтобы передавать только строгій послѣдовательный ходъ моихъ заключеній отъ причины къ слѣдствію. А это самое главное.
— Мнѣ кажется, я всегда отдавалъ вамъ должное въ этомъ отношеніи, — замѣтилъ я нѣсколько холодно, такъ какъ меня отталкивалъ не разъ уже замѣчаемый мною эгоизмъ, игравшій большую роль въ странномъ характерѣ моего друга.
— Нѣтъ, это не эгоизмъ и не самомнѣніе, — отвѣтилъ онъ, какъ это часто случалось съ нимъ скорѣе на мою мысль, чѣмъ на слова. — Если я требую полной справедливости къ моему искусству, то только потому, что считаю его безличнымъ: оно внѣ меня. Преступленіе — явленіе обыкновенное. Логика — рѣдкое. Поэтому-то вамъ слѣдуетъ обращать болѣе вниманія на логику, чѣмъ на преступленіе. Вы низвели лекціи на степень простыхъ разсказовъ.
Было холодное весеннее утро. Мы сидѣли на квартирѣ въ улицѣ Бэкеръ послѣ завтрака у огня, который весело трещалъ въ каминѣ. Густой туманъ нависъ надъ темными домами и въ желтыхъ тяжелыхъ клубахъ его окна противоположныхъ домовъ казались черными, безформенными пятнами… Газоввый рожокъ бросалъ свѣтъ на бѣлую скатерть стола, на серебро и посуду, стоявшую на немъ. Шерлокъ Холмсъ все утро молча просматривалъ столбцы газетныхъ объявленій. Не найдя въ нихъ ничего интереснаго, онъ пришелъ въ дурное настроеніе и принялся отчитывать меня за мои литературные промахи.
— А между тѣмъ, — проговорилъ онъ послѣ долгаго молчанія, во время котораго онъ курилъ свою длинную трубку и смотрѣлъ въ огонь, — васъ, въ сущности, нельзя обвинить въ стремленіи къ сенсаціоннымъ темамъ, такъ какъ въ большинствѣ случаевъ дѣла, которыми вы интересовались, не заключаютъ въ себѣ состава прсступленія. Дѣло короля Богеміи, странный случай съ миссъ Мэри Соутерлэндъ, тайна человѣка съ изуродованной губой и происшествіе съ аристократомъ-холостякомъ, — все это не имѣло противозаконнаго характера. Но зато, быть-можетъ, избѣгая всего сенсаціоннаго, вы обращали свое вниманіе на слишкомъ обыденные случаи.
— Можетъ-быть, это и правда, — отвѣтилъ я, — но зато мои замѣтки интересны и носятъ печать новизны.
— О, мой милый, какое дѣло публикѣ, широкой публикѣ, не умѣющей отличить ткача по зубамъ, а композитора по большему пальцу на лѣвой рукѣ, какое ей дѣло до тонкостей анализа и дедукціи. Впрочемъ, я и не виню васъ, что вы интересуетесь тривіальными дѣлами: время интересныхъ процессовъ прошло. Люди — или, по крайней мѣрѣ, преступники — потеряли всякую оригинальность, всякую энергію. Что касается до меня лично, то моя профессія вырождается въ искусство отыскиванія потерянныхъ карандашей и совѣтовъ пансіонеркамъ. Кажется, въ этомъ отношеніи, я дошелъ до послѣдняго предѣла. Прочтите-ка письмо, которое я получилъ сегодня утромъ!
Онъ бросилъ мнѣ смятое письмо. Оно было помѣчено предыдущимъ днемъ и отправлено съ площади Монтэгю.
"Дорогой м-ръ Холмсъ! Мнѣ необходимо посовѣтопаться съ вами, принимать ли мнѣ предлагаеемое мѣсто гувернантки, или нѣтъ. Если позволите, я приду завтра въ половинѣ одиннадцатаго.
Віолетта Гёнтеръ".
— Вы знаете эту барышню? — спросилъ я.
— Нѣтъ.
— Теперь какъ разъ половина одиннадцатаго.
— Да. А вотъ и звонятъ. Навѣрно, это она.
— Можетъ-быть, происшествіе будетъ интересное. Помните, исторія съ голубымъ карбункуломъ казалась сущимъ пустякомъ, а потомъ дѣло-то вышло серьезное. А что если и теперь будетъ такъ!
— Будемъ надѣяться! Наши сомнѣнія скоро разсѣятся. Если не ошибаюсь, это она.
Дверь въ комнату отворилась. Вошла молодая дѣвушка. Она была просто, но опрятно одѣта. Умное, подвижное лицо, все усѣянное веснушками, и увѣренныя манеры обличали въ ней женщину, которой приходилось самой пробивать путь къ жизни.
— Извините, что обезпокоила васъ, — сказала она Холмсу. — Со мной произошелъ странный случай и такъ какъ у меня нѣтъ ни родныхъ, ни друзей то я рѣшилась обратиться къ вамъ, надѣясь, что вы будете такъ добры — посовѣтуете мнѣ, какъ поступить.
— Пожалуйста, садитесь, миссъ Гентеръ. Радъ служить вамъ.
Я замѣтилъ, что новая кліентка произвела на Холмса благопріятное впечатлѣніе. Онъ оглядѣлъ ее своимъ испытующимъ взглядомъ, потомъ опустилъ глаза, сложилъ пальцы и приготовился слушать ея разсказъ.
— Пять лѣть я пробыла гувернанткой въ семьѣ, полковника Сисиса Мунро, — начала свой разсказъ миссъ Гситеръ. — Два мѣсяца тому назадъ полковникъ получилъ назначеніе въ Галифаксъ, въ Новой Шотландіи, и увезъ дѣтей въ Америку. Я осталась безъ мѣста. Я стала помѣщать объявленія въ газетахъ, ходила по объявленіямъ — все безуспѣшно, Наконецъ, небольшой запасъ накопленныхъ мною денегъ сталъ приходить къ концу, и я положительно не знала, что дѣлать.
"Въ Вестъ-Эндѣ есть извѣстная контора для пріисканія мѣстъ гувернанткамъ. Я заходила туда каждую недѣлго освѣдомляться, не найдется ли подходящаго мѣста. Основателемъ этого бюро былъ м-ръ Вэствэй, но ведетъ дѣло миссъ Стонеръ. Она сидитъ у себя въ конторѣ, а желающихъ получить мѣсто впускаютъ поочередно.
"На прошлой недѣлѣ, когда я, по обыкновенію, вошла въ комнату миссъ Стонеръ, она была не одна. Рядомъ съ ней сидѣлъ страшно толстый человѣкъ съ улыбающимся лицомъ, толстымъ подбородкомъ, спускавшимся на шею, и съ очками на носу. При видѣ меня онъ привскочилъ на стулѣ и поспѣшно обернулся къ миссъ Стонеръ.
,, — Вотъ это именно то, что нужно, — сказалъ онъ. — Лучше и быть не можеть. Чудесно! чудесно!
"Онъ, казалось, былъ въ полномъ восторгѣ и весело потиралъ руки. На меня онъ произвелъ хорошее впечатлѣніе.
" — Вы ищете мѣста, миссъ? — спросилъ онъ.
" — Да, сэръ.
" — Гувернантки?
" — Да, сэръ.
" — А ваши условія?
" — На моемъ послѣднемъ мѣстѣ у полковника Спенса Мунро я получала четыре фунта въ мѣсяцъ,
" — О, о! Безобразіе, чистое безобразіе! — вскрикнулъ онъ, всплескивая руками, какъ бы въ порывѣ горячаго гнѣва. — Какъ можно было предложить такую жалкую сумму такой милой барышнѣ, обладающей такими талантами.
" — Можетъ-быть, вы ошибаетесь насчетъ моей талантливости, сэръ, — сказала я. — Я знаю немножко французскій и нѣмецкій языки, музыку, рисованіе…
" — Тсъ, тсь! — крикнулъ онъ. — Все это не имѣетъ никакого отношенія къ дѣлу. Главное въ томъ чтобъ вы умѣли вести себя и держаться, какъ истая лэци. Не сумѣете — не годитесь для воспитанія ребенка, которому со временемъ придется играть большую роль въ исторіи страны. Сумѣете — какъ можно вамъ предложить менѣе ста фунтовъ? Для начала я предлагаю вамъ сударыня сто фунтовъ жалованья.
"Вы можете себѣ представить, м-ръ Холмсъ, какъ заманчиво было подобнаго рода предложеніе для меня, у которой нѣтъ ни гроша въ карманѣ. Джентльмэнъ, должно-быть, замѣтилъ мой недовѣрчивый взглядъ, вынулъ бумажникъ и открылъ его.
" — У меня въ обычаѣ, — проговорилъ онъ, улыбаясь такъ, что глаза его казались двумя блестящими линіями среди его пухлаго лица, — давать впередъ молодымъ барышнямъ половину ихъ жалованья, такъ чтобъ имъ было на что одѣться и уѣхать.
"Никогда въ жизни, казалось мнѣ, я не встрѣчала такого очаровательнаго и внимательнаго человѣка. Деньги мнѣ были очень нужны, такъ какъ я задолжала лавочникамъ. Но, несмотря на это, предложеніе показалось мнѣ нѣсколько страннымъ, и я рѣшилась узнать хоть что-нибудь прежде, чѣмъ согласиться взять мѣсто.
" — Позвольте спросить, гдѣ вы живете, сэръ? — спросила я.
" — Въ Гэмпширѣ. Очаровательное мѣстечко. Называется усадьба «Подъ буками» и находится въ пяти миляхъ отъ Винчестера. Красивая мѣстность, милая барышня, и прелестный старинный домъ.
" — Я желала бы узнать, сэръ, въ чемъ будутъ состоять мои обязанности?
" — Одинъ ребенокъ… славный, живой, шестилѣтній ребенокъ. О, если бы вы видѣли, какъ онъ убиваетъ таракановъ туфлей! Хлопъ! хлопъ! хлопъ! Не успѣешь оглянуться, какъ трехъ ужъ не бывало!
"Онъ откинулся на спинку кресла, и глаза его опять исчезли среди морщинъ.
"Меня нѣсколько удивило подобнаго рода разлеченіе ребенка, но видя, что отецъ смѣется, я подумала, что онъ просто шутитъ.
" — Значитъ, мнѣ придется заниматься только съ однимъ ребенкомъ? — спросила я.
" — Нѣтъ, нѣтъ, милая барышня, — сказалъ онъ, — вамъ придется исполнять также приказанія моей жены, понятно такія, какія приличны для барышни. Вы личего не имѣете противъ этого?
" — Буду рада, если могу быть полезной.
" — Отлично. Вотъ, напримѣръ, относительно одежды. Мы, знаете, люди со странностями, но съ добрымъ сердцемъ. Такъ вотъ, если мы попросимъ васъ носить то платье, которое дадимъ вамъ, вы ничего не будете имѣть противъ этой маленькой причуды? а?
" — Ничего, — отвѣтила я, сильно удивленная его словами.
" — Не будете обижаться, если будемъ просить васъ сидѣть тутъ или тамъ?
" — О, нѣтъ!
" — А если мы попросимъ васъ остричь волосы?
"Я еле повѣрила ушамъ. Какъ видите, м-ръ Холмсъ, волосы у меня густые и довольно рѣдкаго оттѣнка каштановаго цвѣта. Мнѣ было бы жаль пожертвовать ими.
" — Къ сожалѣнію, это невозможно, — отвѣтила я. Онъ пристально взглянулъ на меня, и я замѣтила, какъ тѣнь пробѣжала по лицу его.
" — А я считаю это необходимымъ, — сказалъ онъ. — Это маленькая причуда моей жены, а какъ вы знаете, сударыня, съ женскими причудами пркходится считаться. Итакъ, вы не соглашаетесь остричься?
" — Нѣтъ, сэръ, — твердо отвѣтила я.
" — А, отлично… значитъ, дѣло кончено. А жаль, потому что въ другихъ отношеніяхъ вы совершенно подходите къ нашимъ условіямъ. Въ такомъ случаѣ, мнѣ нужно повидать другихъ барышенъ, миссъ Стонеръ.
"Хозяйка сидѣла все время молча, перебирая бумаги. При послѣднихъ словахъ незнакомца она взглянула на меня такимъ недовольнымъ взглядомъ, что я невольно заподозрила, что мой отказъ заставляетъ ее терять хорошія деньги.
" — Вы желаете оставаться въ спискѣ? — спросила она.
" — Да, миссъ Стонеръ.
" — Но, право, это кажется вполнѣ безполезнымъ, разъ вы отказываетесь отъ такихъ превосходныхъ предложеній, — рѣзко проговорила она. — Врядъ ли вамъ дождаться другого подобнаго. Прощайте, миссь Гёнтеръ.
"Когда я вернулась домой, мистеръ Холмсъ, и увидѣла, что въ буфетѣ у меня ничего нѣтъ, а на столѣ лежатъ неуплаченные счета, то невольно спросила себя, не сдѣлала ли я глупости. Ну, если у этихъ господъ какія-то странныя причуды, если они требуютъ необычайнаго повиновенія, то зато они и готовы давать хорошую плату за свои эксцентричности. Въ Англіи гувернантки рѣдко получаютъ сто фунтовъ въ годъ. Да и къ чему мнѣ длинные волосы? Многимъ очень идутъ короткіе, можетъ-быть, пойдутъ и мнѣ. Черезъ два дня я была вполнѣ увѣрена, что я сдѣлала большую глупость и подумывала уже переломить свою гордость, пойти въ контору и узнать, не свободно ли еще это мѣсто, какъ вдругъ получаю письмо. Оно со мной, и и прочту его вамъ.
«Дорогая миссъ Гёнтеръ. Миссъ Стонеръ была такъ добра, что дала мнѣ вашъ адресъ. Пишу, чтобы спросить васъ, не перемѣнили ли вы своего рѣшенія. Моей женѣ хочется, чтобы вы согласились жить у насъ, такъ какъ вы очень понравились ей по моему описанію. Мы согласны давать вамъ по тридцати фунтовъ за три мѣсяца — т.-е. 120 ф. въ годъ, чтобы вознаградить васъ за мелкія непріятности, причиняемыя нашими причудами. Да вообще въ нихъ нѣтъ ничего затруднительнаго. Жена любитъ особый оттѣнокъ синяго цвѣта — bleu électrique» — и желаетъ, чтобы вы носили платье этого цвѣта по утрамъ. Вамъ не придется тратиться, такъ какъ у насъ осталось такое платье отъ нашей дорогой дочери Алисы (которая живетъ теперь въ Филадельфіи); оно будетъ, я думаю, какъ разъ впору вамъ. Не думаю также, чтобы вамъ было особенно непріятно сидѣть гдѣ-либо въ указанномъ мѣстѣ или заниматься, чѣмъ васъ попросятъ. Что же касается волось, то, какъ ни жаль обрѣзать такіе чудесные волосы, я долженъ настоять на этомъ; однако, надѣюсь, что увеличеніе жалованья вознаградитъ васъ за потерю. Ваши обязанности относительно ребенка очеыь легкія, пріѣзжайте же, я буду ждать васъ въ Винчестерѣ съ экипажемъ. Дайте знать, съ какимъ поѣздомъ пріѣдете.
Джефро Рюкэстль".
«Вотъ, м-ръ Холмсъ, письмо, только-что полученное мной. Я рѣшилась принять это мѣсто. Однако, прежде чѣмъ сдѣлать рѣшительный шагъ, я обращаюсь къ вамъ за совѣтомъ».
— Разъ вы рѣшились, то намъ не о чемъ и говорить, миссъ Гёнтеръ, — улыбаясь, проговорилъ Холмсъ.
— А вы посовѣтовали бы мнѣ отказаться?
— Признаюсь, я не желалъ бы видѣть свою сестру на такомъ мѣстѣ.
— Что это значитъ, м-ръ Холмсъ?
— Ахъ, у меня нѣтъ никакихъ данныхъ. Я не могу ничего сказать. Можетъ-быть, вы сами составили себѣ какое-нибудь мнѣніе?
— По-моему, возможно только одно предположеніе. М-ръ Рюкэстль показался мнѣ очень добрымъ человѣкомъ. Можетъ-быть, жена его сумасшедшая и онъ желаетъ скрыть это, чтобы ее не засадили въ лѣчебницу; онъ исполняетъ всѣ ея капризы, чтобы предотвращать приступы бѣшенства.
— Конечно, это возможное, даже очень возможное предположеніе. Но, во всякомъ случаѣ, это не очень-то пріятное мѣсто для молодой барышни.
— Но деньги, м-ръ Холмсъ, деньги!
— Да, конечно, жалованье хорошее, даже слишкомъ хорошее. Вотъ это-то и тревожитъ меня. Отчего они даютъ вамъ 120 ф., когда любая пойдетъ за 40? Навѣрно, есть какая-нибудь основательная причина.
— Я думала, что надо вамъ разсказать все, чтобы вы поняли, если понадобится потомъ ваша помощь. Я буду чувствовать себя сильнѣе, зная, что вы стоите за моей спиной.
— Можете быть спокойны въ этомъ отношеніи. Дѣло обѣщаетъ быть однимъ изъ самыхъ интересныхъ за послѣдніе мѣсяцы. Тутъ встрѣчаются совершенно новыя черты. Если вы будете въ недоумѣніи или опасности…
— Опасности! Какого рода опасности?
Холмсъ серьезно покачалъ головой.
— Опасности не будетъ, если мы сумѣемъ опредѣлить, въ чемъ она состоитъ, — сказалъ онъ. — Дайте мнѣ телеграмму, и я пріѣду къ вамъ во всякое время дня или ночи.
— Этого достаточно, — проговорила она, вставая. Всякое выраженіе тревоги исчезло съ ея лица.
— Теперь я совершенно спокойно уѣду въ Гемпширъ. Сейчасъ же напишу м-ру Рюкэстлю, принесу въ жертву мои бѣдные волосы, а завтра отправлюсь въ Винчестеръ.
Она въ краткихъ словахъ поблагодарила Холмса, простилась съ нами обоими и поспѣшно вышла изъ комнаты.
— Ну, эта барышня сумѣетъ постоять за себя, — проговорилъ я, прислушиваясь къ ея быстрымъ, рѣшительнымъ шагамъ.
— И отлично, такъ какъ, я думаю, ей скоро придется позвать насъ, — серьезно сказалъ Холмсъ.
Вскорѣ предсказаніе моего пріятеля оправдалось. Въ продолженіе двухъ недѣль я часто думалъ о миссъ Гёнтеръ. Необыкновенно большое жалованъе, странныя условія, легкія обязанности, — все было ненормально, все указывало на нѣчто особенное. Я не могъ рѣшить, что это причуда или преступный замыселъ, не могъ рѣшить, что за человѣкъ, пригласившій миссъ Гёнтеръ — филантропъ или негодяй. Я замѣтилъ, что Холмсъ часто сидѣлъ, нахмуривъ брави, весь погруженный въ раздумье, но когда я заговорилъ о миссъ Гёнтеръ, онъ только махалъ рукой.
— Данныхъ, данныхъ! — кричалъ онъ. — Безъ глины не сдѣлать кирпичей, — и заканчивалъ словами, что не желалъ бы своей сестрѣ подобнаго мѣста.
Наконецъ, поздней ночью, мы получили телеграмму. Я только что собирался уйти спать, а Холмсъ принялся за свои химическіе опыты. Я часто оставлялъ его вечеромъ среди ретортъ и пробирокъ и находилъ его утромъ въ томъ же положеніи. Онъ вскрылъ желтый конвертъ, пробѣжалъ телеграмму глазами и бросилъ ее мнѣ.
— Посмотрите въ путеводителѣ, какъ идутъ поѣзда, — проговорилъ онъ, возвращаясь къ своимъ химическимъ опытамъ.
Телеграмма была короткая и ясная.
"Пожалуйста, будьте завтра въ полдень въ гостиницѣ «Черный Лебедь», въ Винчестерѣ. Пріѣзжайте. Я ничего не понимаю.
— Поѣдете со мной? — спросилъ Холмсъ, подымая глаза.
— Очень бы хотѣлось.
— Такъ посмотрите расписаніе.
— Есть поѣздъ въ половинѣ десятаго. Въ Винчестеръ приходитъ въ 12 ч. 30 м, — сказалъ я, просмотрѣвъ расписаніе.
— Отлично. Пожалуй, лучше отложить анализъ ацетоновъ, такъ какъ завтра нужно быть вполнѣ свѣжимъ.
На слѣдующій день въ одиннадцать часовъ мы подъѣхали къ древней англійской столицѣ. Все время пока мы ѣхали, Холмсъ рылся въ газетахъ, но послѣ того какъ мы въѣхали въ Гэмпширъ, онъ отбросилъ ихъ и сталъ восхищаться окружавшимъ насъ видомъ. Стоялъ идеальный весенній день, По свѣтло-голубому небу съ востока на западъ неслись легкія бѣлыя облачка. Солнце ярко свѣтило, но въ воздухѣ чувствовалась живительная свѣжесть, вливавшая энергію въ душу человѣка, Повсюду среди свѣжей зеленой листвы мелькали красныя и сѣрыя крыши фермъ.
— Ну, развѣ это не прекрасно?! — вскрикнулъ я съ энтузіазмомъ человѣка, только что покинувшаго туманы улицы Бэкеръ.
Холмсъ покачалъ головой съ серьезнымъ видомъ.
— Знаете, Ватсонъ, на людяхъ, подобныхъ мнѣ, лежитъ проклятіе: на все смотришь съ точки зрѣнія своей спеціальности, — сказалъ онъ. — Вотъ вы смотрите на эти разбросанные домики и восхищаетесь ихъ красотой. Смотрю я — и единственно, что приходитъ мнѣ ка мысль: какъ уединенно они стоятъ и какъ легко тутъ совершить преступленіе.
— Господи! — вскрикнулъ я. — Ну, кому придетъ въ голову мысль о преступленіи, когда смотришь на эти милыя, старыя жилища?
— Они всегда наполняютъ мою душу ужасомъ. Я глубоко вѣрю, Ватсонъ, на основаніи опыта, что самыя глухія и скверныя улицы Лондона не хранятъ въ себѣ столько ужасныхъ воспоминаній о грѣхѣ, сколько улыбающіяся, красивыя деревни
— Вы пугаете меня.
— Но вѣдь это же вполнѣ ясно. Въ городѣ общественное мнѣніе можетъ играть роль закона. Въ самой жалкой улицѣ крикъ истязуемаго ребенка или звукъ побоевъ, наносимыхъ какимъ-нибудь пьяницей, вызываетъ состраданіе или негодованіе сосѣдей, да и всѣ органы правосудія подъ рукой, такъ что всегда можно принести жалобу, и наказаніе слѣдуетъ за преступленіемъ. Но взгляните на эти маленькіе уединенные домики, наполненные, въ большинствѣ случаевъ, бѣдными невѣжественными людьми, не имѣющими ни малѣйшаго понятія о законѣ, Подумайте о дьявольски жестокихъ, ужасныхъ вещахъ, которыя могутъ совершаться здѣсь изъ года въ годъ, и никто не будетъ ничего знать. Если бы барышня, которая обращается къ намъ за помощью, жила въ Винчестерѣ, я нисколько бы не боялся за нее. Опасность въ томъ, что она живетъ въ пяти миляхъ отъ города. Однако, ясно, что ничто лично ей не грозитъ.
— Если она пріѣзжаетъ въ Винчестеръ, чтобы повидаться съ нами, то, значитъ, можетъ и вообще уѣхать оттуда.
— Очевидно. Она свободна.
— Такъ въ чемъ же дѣло? Какъ объясняете вы это?
— Я придумалъ семь объясненій извѣстныхъ намъ фактовъ. Которое изъ нихъ вѣрное — узнаемъ изъ новыхъ свѣдѣній, когорыя, безъ сомнѣнія, ожидаютъ насъ. Вотъ и колокольня собора. Скоро мы услышимъ, что разскажетъ намъ миссъ Гёнтеръ.
«Черный Лебедь» — извѣстная гостиница на Гайстритѣ, вблизи станціи. Миссъ Гёнтеръ ожидала насъ тамъ. Завтракъ былъ приготовленъ въ отдѣльной комнатѣ.
— Я такъ рада, что вы пріѣхали, — сказала она серьезнымъ тономъ. — Это чрезвычайно мило со стороны обоихъ васъ. Я, право, не знаю, что мнѣ дѣлать. Ваши совѣты будутъ имѣть громадное значеніе.
— Разскажите, пожалуйста, что случилось съ вами.
— Непремѣнно. Но мнѣ нужно поторопиться, такъ какъ я обѣщала м-ру Рюкэстлю, что вернусь къ тремъ часамъ. Я получила отъ него позволеніе отправиться въ городъ, хотя онъ и не подозрѣваетъ зачѣмъ.
— Ну-съ, говорите все по порядку, сказалъ Холмсъ, вытягивая къ камину свои длинныя ноги и приготовившись слушать.
— Во-первыхъ, не могу, по справедливости, сказать, чтобы м-ръ или м-съ Рюкэстль дурно обращались со мной. Но я не понимаю ихъ, и многое тревожитъ меня.
— Чего вы не понимаете?
— Ихъ поведенія. Но я разскажу вамъ все. Когда я пріѣхала, м-ръ Рюкэстль встрѣтилъ меня на станціи и отвезъ меня въ экипажѣ въ «Подъ буками». Мѣстность, какъ онъ говорилъ, дѣйствительно красивая, но самъ домъ некрасивъ. Это — большое, четырехугольное, квадратное зданіе, выкрашенное въ бѣлую краску, на которой видны пятна отъ сырости и дурной погоды. Вокругъ дома разведенъ садъ; съ трехъ сторонъ онъ окруженъ лѣсами, съ четвертой идетъ поле, которое спускается къ Соутгэмптонской большой дорогѣ, извивающейся ярдахъ въ ста отъ подъѣзда. Поле принадлежитъ м-ру Рюкэстлю, а лѣса — лорду Соутертону. Группа буковъ передъ домомъ дала названіе усадьбѣ.
"Хозяинъ, любезный какъ всегда, привезъ меня и познакомилъ съ женой и ребенкомъ. Наше предположеніе насчетъ м-съ Рюкэстль оказалось невѣрнымъ, м-ръ Холмсъ. Она вовсе не сумасшедшая, Это — молчаливая, блѣдная женщина лѣтъ тридцати. Она гораздо моложе мужа, которому, по-моему, не менѣе сорока пяти лѣтъ. Изъ ихъ разговора я узнала, что они женаты около семи лѣтъ, что онъ вдовецъ, и его единственная дочь отъ перваго брака уѣхала въ Филадельфію. М-ръ Рюкэстль сказалъ мнѣ по секрету, что причиной ея отъѣзда было непобѣдимое отвращеніе къ мачехѣ. Такъ какъ дочери должно быть не менѣе двадцати лѣтъ, то, понятно, ея положеніе въ домѣ при молодой мачехѣ могло быть непріятнымъ.
«М-съ Рюкэстль показалась мнѣ такой же безцвѣтной по уму и характеру, какъ и по наружности. Она не произвела на меня никакого впечатлѣнія. Это — полная ничтожность. Очевидно, она страстно любитъ своего мужа и ребенка. Она все время смотрѣла то на одного, то на другого своими свѣтло-сѣрыми глазами и предупреждала каждое ихъ желаніе. Мужъ также, по-своему, былъ добръ съ ней, и, вообще, они казались счастливыми супругами. И все же у этой женщины есть какое-то затаенное горе. По временамъ она погружается въ глубокое раздумье, и тогда на лицѣ ея появляется печальное выраженіе. Нѣсколько разъ я заставала ее въ слезахъ. Иногда я думала, что ее безпокоитъ характеръ сына, такъ какъ мнѣ никогда не случалось встрѣчать такого избалованнаго и злого мальчика. Онъ малъ для своихъ лѣтъ; голова непропорціонально велика. Вся жизнь его, повидимому, проходитъ въ смѣнѣ припадковъ дикаго бѣшенства промежутками угрюмаго расположенія духа. Единственное его развлеченіе — это причинять боль всякому слабѣйшему существу. Онъ выказываетъ замѣчательную изобрѣтательность въ ловлѣ мышей, птичекъ и насѣкомыхъ. Но мнѣ не хочется говорить о немъ, м-ръ Холмсъ, и къ тому же онъ имѣетъ мало отношенія къ моему разсказу».
— Я радъ всякой подробности, — замѣтилъ Холисъ, — какой бы пустячной она ни казалась вамъ,
— Постараюсь не пропустить ничего важнаго. Единственное, что сразу непріятно подѣйствовало на меня — это видъ и поведеніе прислуги. Слугъ только двое — мужъ и жена. Толлеръ — такъ зовутъ мужа — грубый, неуклюжій человѣкъ съ сѣдыми во лосами и бакенбардами и постояннымъ запахомъ водки. Съ тѣхъ поръ, какъ я живу въ домѣ, онъ два раза былъ совершенно пьянъ, но м-ръ Рюкэстль, кажется, не обратилъ вниманія на это. Его жена очень высокая, сильная женщина, съ кислымъ лицомъ, молчаливая, какъ м-съ Рюкэстль, но не такая любезная, какъ она. Это очень непріятная пара, но, къ счастью, я провожу большую часть дня въ дѣтской и въ моей комнатѣ, которыя находятся въ одномъ углу дома.
"Въ продолженіе двухъ дней по моемъ пріѣздѣ жизнь моя шла совершенно спокойно; на третій м-съ Рюкэстль послѣ завтрака подошла къ мужу и шепнула ему что-то.
" — О, да, — проговорилъ онъ, оборачиваясь ко мнѣ.
" — Мы чрезвычайно обязаны вамъ, миссъ Гёнтеръ, что вы согласились исполнить нашъ капризъ и обрѣзали свои волосы. Увѣряю васъ, что вы нисколько не подурнѣли отъ этого. Теперь посмотримъ, какъ вамъ пойдетъ платье цвѣта «blue éléciricqe». Оно лежитъ на постели у васъ въ комнатѣ. Не будете ли вы такъ добры надѣть его.
"Платье оказалось особеннаго голубого цвѣта изъ отличной матеріи, въ родѣ бежа, но, несомнѣнно, поношенное. Сшито оно было какъ-будто по моей мѣркѣ. При видѣ меня супруги Рюкэстль пришли въ какой-то неестественный восторгъ. Они дождались меня въ гостиной, очень большой комнатѣ съ тремя окнами, доходящими до полу. У средняго окна, спиной къ нему, стоялъ стулъ, на который меня попросили сѣсть. М-ръ Рюкэстль ходилъ по комнатѣ, разсказывая мнѣ самыя смѣшныя исторіи. Вы не можете себѣ представить, какъ онъ былъ комиченъ. Я хохотала до слезъ. М-съ Рюкэстль, очевидно, не понимаетъ юмора; она не улыбнулась ни разу и все время сидѣла, сложивъ руки на колѣняхъ, съ печальнымъ, тревожнымъ выриженіемъ на лицѣ. Приблизительно черезъ чась м-рь Рюкэстль вдругъ замѣтилъ, что пора приниматься за дѣла и что я могу перемѣнить платье и идти въ дѣтскую къ Эдуарду.
"Черезъ два дня повторилась та же церемонія — снова я перемѣнила платье, снова сѣла у окна и ото всей души смѣялась надъ смѣшными исторіями, которыя разсказывалъ мнѣ м-ръ Рюкэстль. Репертуаръ у него былъ обширный, и разсказывалъ онъ неподражаемо. Потомъ онъ далъ мнѣ романъ въ желтой обложкѣ, повернулъ немного мой стулъ такъ, чтобы моя тѣнь не падала на книгу, и по просилъ меня почитать ему. Я читала минутъ десять, начавъ со средины главы. Внезапно онъ прервалъ меня на половинѣ фразы, сказавъ, чтобы я переодѣлась.
"Можете себѣ представить, м-ръ Холмсъ, какъ все это возбудило мое любопытство. Я замѣтила, что они всегда старались посадить меня спиной къ окну. Понятно, что меня охватило страстное желаніе узнать, что дѣлается у меня за спиной. Сначала это казалось невозможнымъ, но скоро счастливая мысль пришла мнѣ въ голову. У меня было сломанное ручное зеркальце. На слѣдующій разъ я спрятала кусочекъ стекла въ платкѣ, поднесла его во время взрыва смѣха къ глазамъ и приноровилась такъ, чтобы видѣть, что дѣлалось сзади меня. Признаюсь, меня ожидало разочарованіе — тамъ ничего не оказалось.
"По крайней мѣрѣ, таково было мое первое впечатлѣніе. При второмъ взглядѣ я замѣтила, что на Соутгэмптонской дорогѣ стоитъ маленькій бородатый человѣкъ въ сѣрой одеждѣ и смотритъ въ мою сторону. Эта большая проѣзжая дорога, и на ней обыкновенно бываетъ много народа. Но этотъ человѣкъ стоялъ, облокотясь на изгородь, и пристально смотрѣлъ на домъ. Я опустила платокъ и, взглянувъ на м-съ Рюкэстль, увидала, что она смотритъ на меня проницательнымъ взглядомъ. Она ничего не сказала, но, я увѣрена, что она догадалась, что у меня въ рукѣ было зеркало, въ которомъ я видѣла, что происходило за моей спиной. Она поднялась со стула.
" — Джефро, — сказала она, — какой-то нахалъ смотритъ съ улицы на миссъ Гёнтеръ.
" — Кто-нибудь изъ вашихъ друзей, миссъ Гёнтеръ?
" — Нѣтъ; у меня нѣтъ здѣсь знакомыхъ.
" — Что за дерзость? Пожалуйста, обернитесь и махните рукой, чтобы онъ ушелъ.
" — Не лучше ли не обращать вниманія?
" — Нѣтъ, нѣтъ, онъ станетъ, пожалуй, постоянно шататься тутъ. Пожалуйста, обернитесь и махните ему рукой вотъ такъ.
«Я исполнила его желаніе, и м-съ Рюкэстль тотчасъ же спустила штору. Это было недѣлю тому назадъ, и съ тѣхъ поръ я не сидъла больше у окна, не надѣвала голубого платья и не видала этого человѣка на дорогѣ».
— Пожалуйста, продолжайте, — сказалъ Холмсъ. — вашъ разсказъ обѣщаетъ быть чрезвычайно интереснымъ.
— Боюсь, что вы найдете его нѣсколько безсвязнымъ. Въ первый же день моего пребыванія въ усадьбѣ, м-ръ Рюкэстль свелъ меня въ маленькій амбаръ у кухни. Подходя къ нему, я услышала громкій лязгъ цѣпи и какой-то шумъ, какъ-будто тамъ двигалось большое животное,
" — Взгляните сюда! — сказалъ м-ръ Рюкэстль, риздвигая доски. — Ну, развѣ онъ не красавецъ?
"Я взглянула въ щель и увидѣла въ темнотѣ два горящихъ глаза и смутное очертаніе какой-то фигуры.
" — Не бойтесь, — сказалъ м-ръ Рюкэстль, замѣтивъ, что я вздрогнула. — Это Карло, моя большая дворовая собака. Я называю ее моей, но въ дѣйствительности только старый Толлеръ, мой грумъ, умѣетъ справляться съ ней. Мы кормимъ ее только разъ въ день, да и то понемногу, такъ что она всегда бываетъ впроголодь. Толлеръ выпускаетъ ее по ночамъ, и не поздоровится тому, кто попадется ей на клыки.
"Предостереженіе было не напрасно: черезъ два дня я случайно выглянула изъ окна около двухъ часовъ ночи. Стояла чудная лунная ночь; на лужайкѣ передъ домомъ было свѣтло почти какъ днемъ. Я стояла у окна, очарованная тихой красотой разстилавшагося передо мной вида, какъ вдругъ замѣтила, что какое-то существо движется въ тѣни буковъ. Когда оно вышло на свѣтъ, то оказалось громадной собакой, величиной почти съ теленка. Она была страшно худая, коричнскаго цвѣта, съ черной мордой и опущеннымъ хвостомъ. Она медленно прошла по лужайкѣ и исчезла въ тѣни на другой сторонѣ. Сердце у меня сжалось отъ ужаса при видѣ этого безмолвнаго страшнаго часового. Никакой разбойникъ не испугалъ бы меня такъ.
"А теперь я должна разсказать вамъ очень странный случай. Какъ вы уже знаете, я обрѣзала волосы въ Лондонѣ. Уѣзжая, положила ихъ на дно чемодана. Однажды вечеромъ, уложивъ ребенка, я начала разглялывать мебель въ своей комнатѣ и убирать мои вещи. Между прочими вещами тутъ былъ старый комодъ, два верхнихъ ящика котораго были открыты и пусты, а нижній запертъ. Я наполнила верхніе бѣльемъ, но у меня осталось еще много вещей, и мнѣ было непріятно, что я не могу воспользоваться третьимъ ящикомъ. Мнѣ пришло въ голову, что его заперли случайно, и потому я вынула связку ключей и попробовала открыть ящикъ. Первый же ключъ вполнѣ пришелся къ замку, и я открыла ящикъ. Ни за что вамъ не угадать, что было тамъ! Мои собственные волосы.
"Я вынула ихъ изъ комода и начала разсматривать. Волосы были того же оттѣнка, какъ мои, и такъ же густы. Но какъ могли мои волосы очутиться въ этомъ комодѣ? Дрожащими руками раскрыла я чемоданъ, вынула изъ него всѣ вещи и достала волосы. Я положила рядомъ обѣ косы и увѣряю васъ, что ихъ нельзя было отличить одну отъ другой. Развѣ это не удивительно? Но какъ я ни ломала голову, я ничего не могла придумать. Я положила чужіе волосы обратно въ комодъ и ничего не сказала Рюкэстлямъ, такъ какъ чувствовала себя неправой въ томъ, что отперла ящикъ. "Можетъ-быть, вы замѣтыли, что я довольно наблюдательна по натурѣ, м-ръ Холмсъ, и потому я скоро хорошо узнала планъ всего дома. Одинъ флигель казался вполнѣ необитаемымъ. Дверь изъ него шла въ помѣщеніе Толлеровъ, но она была всегда заперта. Однако, однажды, подымаясь на лѣстницу, я встрѣтила м-ра Рюкэстля, выходившаго изъ этой двери со связкой ключей въ рукахъ. Онъ совсѣмъ не походилъ на того веселаго человѣка, котораго я привыкла видѣть. Щеки у него были красныя, лобъ сердито нахмуренъ, а жилы на вискахъ напряглись отъ гнѣва. Онъ захлопнулъ дверь и быстро прошелъ мимо, не взглянувъ на меня и не сказавъ ни слова.
"Это возбудило мое любопытство, и когда я пошла гулять со своимъ воспитанникомъ, то направилась въ ту сторону, откуда могла видѣть окна флигеля. Три изъ нихъ были грязны, а четвертое закрыто ставнями. Очевидно, во флигелѣ никто не жилъ. Мистеръ Рюкэстль, веселый и радостный, какъ всегда, подбѣжалъ ко мнѣ.
" — Ахъ, не сердитесь на меня, милая барышня, что я прошелъ мимо васъ, не сказавъ ни слова, — проговорилъ онъ.
"Я отвѣтила, что нисколько не обидѣлась.
" — Кстати, — прибавила я, — у васъ тутъ много пустыхъ комнатъ, а въ одной изъ нихъ закрыты ставни.
"Онъ взглянулъ на меня съ удивленіемъ и, какъ мнѣ показалось, съ нѣкоторымъ смущеніемъ.
" — Я очень увлекаюсь фотографіей, — сказалъ онъ, — и устроилъ тутъ мастерскую. Однако, милая барышня, какъ вы наблюдательны! Кто могъ бы подумать это!
"Онъ говорилъ шутливымъ тономъ, но во взглядѣ, устремленномъ на меня, я прочла выраженіе неудовольствія и подозрѣнія.
"Ну, м-ръ Холмсъ, какъ только я поняла, что во флигелѣ есть что-то, чего я не должна знать, мной овладѣло страстное желаніе попасть туда. Это было не только пустое любопытство, хотя я и любопытна по природѣ. Скорѣе это было чувство долга — предчувствіе, что изъ этого выйдетъ что-то хорошее. Говорятъ о женскомъ инстиктѣ, можетъ быть, онъ и говоритъ во мнѣ. Я твердо рѣшилась воспользоваться первымъ удобнымъ случаемъ, чтобы пройти въ запретную дверь..
"Случай этотъ представился только вчера. Слѣдуетъ сказать, что въ пустомъ флигелѣ, кромѣ мистера Рюкэстля, бываютъ также Толлеръ и его жена. Одинъ разъ я видѣла, какъ онъ пронесъ въ дверь большой холщевой мѣшокъ. Послѣднее время онъ сильно пилъ, а вчера вечеромъ былъ совершенно пьянъ. Подымаясь наверхъ, я замѣтила, что въ двери торчитъ ключъ. Навѣрно, это забылъ его Толлеръ. Мистеръ и миссисъ Рюкэстль были внизу съ ребенкомъ. Случай благопріятствовалъ мнѣ. Я тихо повернула ключъ въ замкѣ, открыла дверь и вошла.
"Передъ мной былъ небольшой коридоръ; справа отъ него шелъ другой коридоръ, въ который выходили три двери. Первая и третья вели въ пустыя комнаты съ окнами, покрытыми густымъ слоемъ пыли. Средняя дверь была заперта на замокъ и, кромѣ того, прикрыта снаружи широкимъ желѣзнымъ прутомъ, снятымъ, очевидно, съ кровати; одинъ конецъ шеста былъ прикрѣпленъ къ кольцу въ стѣнѣ, а другой привязанъ веревкой. Въ замкѣ ключа не было. Забаррикадированная дверь соотвѣтствовала какъ разъ запертому окну, но по пробивавшемуся изъ-подъ нея свѣту я замѣтила, что въ комнатѣ не темно. Очевидно, тамъ было окно наверху. Я стояла, смотря на дверь и думая, какая тайна скрывается тутъ, когда внезапно услышала шаги въ комнатѣ и при неясномъ свѣтѣ, сквозившемъ изъ-подъ двери, увидѣла двигавшуюся тамъ тѣнь. Ужасный, безумный страхъ овладѣлъ мною. Натянутые нервы не выдержали — я повернулась и побѣжала, побѣжала, словно убѣгая отъ чьей-то страшной руки, старавшейся удержать меня. Я вылетѣла изъ двери и попала прямо въ объятія мистера Рюкэстля.
" — Такъ это вы, — улыбаясь, проговорилъ онъ. — Я такъ и подумалъ, когда увидѣлъ, что дверь отперта.
" — О, я такъ испугалась! — задыхаясь, сказала я.
" — Ахъ, милая барышня, милая барышня! — если бы вы знали, какъ ласково говорилъ онъ. — Чего же вы такъ испугались, дорогая барышня?
"Но онъ перехитрилъ: слишкомъ уже ласково говорилъ онъ, а потому я насторожилась.
" — Я имѣла глупость войти въ пустой флигелъ, — отвѣтила я. — Но тамъ такъ пусто и темно, что я испугалась и выбѣжала вонъ. И какая страшная тишина!
" — И это все? — спросилъ онъ, смотря на меня проницательнымъ взглядомъ.
" — А что такое? — сказала я.
" — Зачѣмъ, по вашему, я запираю эту дверь?
" — Право, не знаю.
" — А для того, чтобы туда не ходили тѣ, которымъ тамъ дѣлать нечего. Понимаете?
"Онъ продолжалъ любезно улыбаться.
" — Если бы я знала…
" — Ну, теперь вы знаете. И если вы еще разъ переступите этотъ порогъ…-- въ одно мгновеніе его улыбка перешла въ гримасу бѣшенства, а лицо приняло дьявольское выраженіе, — я брошу васъ Карло.
«Я такъ испугалась, что, ничего не сознавая, пробѣжала къ себѣ въ комнату. Опомнившись, я увидѣла, что лежу на кровати. Тогда я подумала о васъ, мистеръ Холмсъ. Мнѣ было необходимо посовѣтоваться съ кѣмъ-нибудь. Я боюсь жить тамъ, боюсь мистера Рюкэстля, его жены, прислуги, даже ребенка. Всѣ они наводятъ на меня ужасъ. Если же вы пріѣдете, — думала я, — все будетъ хорошо. Конечно, я могла бы бѣжать изъ ихъ дома, но любопытство боролось во мнѣ съ чувствомъ страха. Наконецъ, — я рѣшила послать вамъ телеграмму. Я надѣла шляпу и пальто, пошла на телеграфъ, за полмили отъ дома, дала вамъ телеграмму, и вернулась домой нѣсколько успокоенной. По мѣрѣ того, какъ я подходила къ дому, мной овладѣлъ ужасъ при мысли, что собака спущена съ цѣии, но я вспомнила, что Толлеръ напился до полнаго безчувствія, а только онъ имѣетъ вліяніе на свирѣпаго Карло и рѣшается выпускать его. Я проскользнула къ себѣ въ комнату и долго не спала отъ радости, что увижу васъ. Сегодня утромъ я, безъ всякихъ затрудненій, получила позволеніе поѣхать въ Винчестеръ, но должна вернуться къ тремъ часамъ, потому что Рюкэстли ѣдутъ въ гости, а я остаюсь съ ребенкомъ, Ну, теперь я разсказала вамъ всѣ свои приключенія, м-ръ Холмсъ, и буду очень рада, если вы объясните мнѣ, что все это значитъ, а главное — посовѣтуйте, что мнѣ дѣлать».
Холмсъ и я съ напряженнымъ любопытствомъ слушали эту странную исторію. По окончаніи ея Холмсъ всталъ со стула и сталъ ходить по комнатѣ, заложивъ руки въ карманы. Лицо его было чрезвычайно серьезно.
— Толлеръ все еще пьянъ? — спросилъ онъ.
— Да. Я слышала, какъ его жена говорила м-съ Рюкэстль, что ничего не можетъ подѣлать съ нимъ.
— Это хорошо. А Рюкэстли сегодня въ гостяхъ?
— Да.
— Нѣтъ ли въ домѣ погреба съ крѣпкимъ замкомъ?
— Есть. Тамъ держатъ вино.
— Вы все время дѣйствовали, какъ храбрая, разумная женщина, миссъ Гёнтеръ. Можете ли вы совершить еще одинъ подвигъ? Я не просилъ бы сдѣлать это, если бы не считалъ васъ исключительной женщиной.
— Попробую. Въ чемъ дѣло?
— Къ семи часамъ я и мой другъ пріѣдемъ въ усадьбу «Подъ буками». Рюкэстли уѣдутъ къ этому времени, а Толлеръ, надѣюсь, будетъ не въ состояніи понять что-либо. Остается только миссисъ Толлеръ. Если бы вы могли послать ее за чѣмъ-нибудь въ погребъ, а затѣмъ запереть ее тамъ на замокъ, вы значительно бы помогли дѣлу.
— Я сдѣлаю это.
— Превосходно! Тогда мы будемъ въ состояніи основательно изслѣдовать это дѣло. Конечно, возможно только одно объясненіе: васъ пригласили затѣмъ, чтобы вы изображали ту, которая заключена въ извѣстной вамъ комнатѣ. Это вполнѣ ясно. И если не ошибаюсь, узница не кто иная, какъ миссъ Алиса Рюкэстль, которая, какъ разсказываютъ, уѣхала въ Америку. Безъ сомнѣнія, избрали именно васъ, какъ похожую на нее ростомъ, фигурой и цвѣтомъ волосъ. Ее остригли, вѣроятно, послѣ какой-нибудь болѣзни — вотъ почему и вамъ пришлось пожертвовать своими волосами. По странной случайности вамъ попалась ея коса. Человѣкъ, котораго вы видѣли на дорогѣ, несомнѣнно, ея другъ, а можетъ-быть, и женихъ. Видя васъ въ платьѣ Алисы и такъ похожей на нее, онъ, по вашему смѣху и жестамъ, заключилъ, что миссъ Рюкэстль вполнѣ счастлива и не нуждается болѣе въ его любви. Собаку выпускаютъ ночью, чтобы помѣшать ему видѣться съ дѣвушкой. До сихъ поръ все ясно. Самымъ серьезнымъ обстоятельствомъ въ дѣлѣ является характеръ ребенка.
— Какое отношеніе это можетъ имѣть къ дѣлу? — вскрикнулъ я.
— Дорогой мой Ватсонъ, вы, какъ врачъ, постоянно опредѣляете наклонности ребенка, изучая его родителей. Развѣ не можетъ быть обратно? Я часто распознавалъ характеръ родителей, наблюдая ихъ дѣтей. Этотъ ребенокъ неестественно жестокъ; унаслѣдовалъ ли онъ эту жестокость отъ вѣчно улыбающагося отца (что, по-моему, весьма вѣроятно) или отъ матери — во всякомъ случаѣ плохо бѣдной дѣвушкѣ, попавшей въ ихъ руки.
— Я увѣрена, что вы правы, мистеръ Холмсъ, — сказала наша кліентка. — Теперь мнѣ припоминаются тысячи мелочей, по которымъ я вижу, что ваши предположенія вполнѣ справедливы. О, не будемъ терять времени и поможемъ несчастной!
— Надо дѣйствовать осторожно, такъ какъ мы имѣемъ дѣло съ чрезвычайно хитрымъ человѣкомъ. Въ семь часовъ мы будемъ у васъ и, вѣроятно, скоро выяснимъ дѣло.
Ровно въ семь часовъ мы подошли къ усадьбѣ, оставивъ экипажъ на постояломъ дворѣ. По группѣ буковъ, темные листья которыхъ отливали темнымъ золотомъ при послѣднихъ лучахъ заходящаго солнца, мы узнали бы домъ, даже если бы миссъ Гёнтеръ не встрѣтила насъ на крыльцѣ.
— Устроили? — спросилъ Холмсъ.
Откуда-то снизу доносился громкій стукъ.
— Это стучитъ м-съ Толлеръ въ погребѣ, — сказала миссъ Гёнтеръ, — Мужъ ея храпитъ на полу въ кухнѣ. Вотъ его ключи; такіе же есть и у мистера Рюкэстля.
— Прекрасно оборудовали дѣло! — въ восторгѣ вскрикнулъ Холмсъ. — Теперь ведите насъ, и мы скоро покончимъ съ этой темной исторіей.
Мы отперли дверь, прошли коридоръ и очутились передъ запертой дверью, которую описывала намъ миссъ Гёнтеръ. Холмсъ перерѣзалъ веревку и снялъ засовъ. Онъ попробовалъ нѣсколько ключей, но безуспѣшно. Изнутри ничего не было слышно, и лицо Холмса омрачилось.
— Надѣюсь, мы не опоздали, — проговорилъ онъ. — Я думаю, миссъ Гёнтеръ, мы лучше войдемъ одни, безъ васъ. Ну, идите сюда, Ватсонъ, посмотримъ, не удастся ли намъ сломать дверь.
Дверь была старая и сразу подалась. Мы бросились въ комнату. Она была пуста. Кромѣ кровати, столика и корзины бѣлья въ ней мичего не было. Окно наверху оказалось открытымъ, а узница исчезла.
— Тутъ произошло нѣчто скверное, — сказалъ Холмсъ. — Молодецъ пронюхалъ о намѣреніяхъ миссъ Гёнтеръ и похитилъ свою жертву.
— Но какъ?
— Черезъ слуховое окно. Сейчасъ мы увидимъ, какъ онъ это сдѣлалъ.
Холмсъ взлѣзъ на крышу.
— Ага! — крикнулъ онъ. — Вотъ тутъ приставлена лѣстница. По ней онъ и спустился.
— Это невозможно, — возразила миссъ Гёнтеръ; — лѣстницы здѣсь не было, когда уѣзжали Рюкэстли.
— Онъ вернулся домой и приставилъ ее. Повторяю, онъ умный и опасный человѣкъ. Я не удивляюсь, если онъ сейчасъ придетъ сюда. Смотрите, Ватсонъ, держите револьверъ наготовѣ.
Онъ только-что успѣлъ проговорить эти слова, какъ въ дверяхъ комнаты показался очень толстый мужчина съ тяжелой дубиной въ рукахъ. При видѣ его миссъ Гёнтеръ вскрикнула и прижалась къ стѣнѣ, Шерлокъ Холмсъ подскочилъ къ нему и закричалъ:
— Негодяй! Гдѣ ваша дочь?
Толстякъ оглядѣлъ всѣхъ насъ, потомъ взглянулъ на открытое слуховое окно.
— Я долженъ васъ спросить объ этомъ, — громко крикнулъ онъ, — негодяи! шпіоны, воры! Я поймалъ васъ! Вы въ моихъ рукахъ! Погодите, голубчики.
Онъ повернулся и быстро побѣжалъ внизъ.
— Онъ побѣжалъ за собакой! — вскрикнула миссъ Гёнтеръ.
— У меня есть револьверъ, — сказалъ я.
— Закройте лучше входную дверь, — замѣтилъ Холмсъ, и мы всѣ бросились на лѣстницу; ко едва мы успѣли добѣжатъ до передней, какъ на дворѣ послышался сначала лай собаки, а затѣмъ ужасный, раздираюшій душу крикъ. Какой-то пожилой человѣкъ съ краснымъ лицомъ, шатаясь, вышелъ изъ боковой двери.
— Боже мой! — вскрикнулъ онъ. — Кто-то отвязалъ собаку. Ее не кормили два дня. Скорѣй, скорѣе! не то будетъ поздно!
Мы съ Холмсомъ выбѣжали на дворъ, Толлеръ за нами. Громадное, голодное животное вцѣпилось въ горло Рюкэстля, который корчился на землѣ и кричалъ отъ боли. Я подбѣжалъ къ собакѣ и выстрѣлилъ въ упоръ. Она упала, не разжимая своихъ острыхъ бѣлыхъ зубовъ. Съ большимъ трудомъ мы разжали ей челюсти и внесли въ домъ Рюкэстля, живого, но страшно изуродованнаго. Мы положили его въ гостиной на диванъ и послали отрезвившагося Толлера за миссъ Рюкэстль, а я сдѣлалъ, что могъ, чтобъ облегчить его страданія. Мы всѣ стояли вокругъ раненаго, когда вдругъ отворилась дверь и въ комнату вошла высокая неуклюжая женщина.
— Миссисъ Толлеръ! — вскрикнула миссъ Гёнтеръ.
— Да, миссъ. М-ръ Рюкэстль выпустилъ меня, когда вернулся домой. Ахъ, миссъ, жаль, что вы не открыли мнѣ своихъ плановъ, Я бы сказала вамъ, что ваши труды напрасны.
— Ага! — сказалъ Холмсъ, пристально смотря на нее. — Очевидно, миссисъ Толлеръ знаетъ больше всѣхъ остальныхъ.
— Да, сэръ, знаю и готова все разсказать.
— Тогда присядьте, пожалуйста; мы послушаемъ. Сознаюсь, что тутъ многое еще неясно для меня.
— Сейчасъ я объясню вамъ все, — сказала она. — Разсказала бы и раньше, если бы меня выпустили изъ погреба. Если дѣло дойдетъ до суда, — помните, что я вашъ другъ и была всегда другомъ миссъ Алисы:
«Миссъ Алиса не была вообще счастлива съ тѣхъ поръ, какъ отецъ ея женился во второй разъ. Она не имѣла никакого голоса въ домѣ, и жилось ей плохо, но стало еще хуже съ тѣхъ поръ, какъ она познакомилась съ мистеромъ Фоулеромъ. Насколько я знаю, у миссъ Алисы есть свое отдѣльное состояніе, но она такъ тиха и терпѣлива, что предоставляла м-ру Рюкэстлю распоряжаться всѣмъ. Онъ зналъ, что все измѣнится, когда появится женихъ, который потребуетъ выдачи состоянія, принадлежащаго невѣстѣ. Тогда м-ръ Рюкэстль началъ уговаривать ее подписать бумагу, что она предоставляетъ ему пользоваться ея имуществомъ и въ томъ случаѣ, если выйдетъ замужъ. Онъ такъ мучилъ ее этими уговорами, что у нея сдѣлалось воспаленіе мозга, и въ продолженіе шести недѣль она была при смерти. Наконецъ, ей сдѣлалось лучше, но отъ нея осталась лишь тѣнь, — чудные ея волосы были обрѣзаны. Однако, молодой человѣкъ остался вѣренъ ей и любилъ ее попрежнему».
— Ага! — сказалъ Холмсъ. — Теперь я все понимаю. М-ръ Рюкэстль рѣшился прибѣгнуть къ системѣ одиночнаго заключенія?
— Да, сэръ.
— И привезъ миссъ Гёнтеръ изъ Лондона сюда, чтобы избавиться отъ непріятнаго постояиства мистера Фоулера?
— Да, сэръ.
— Но мистеръ Фоулеръ, какъ настойчивый человѣкъ — какимъ и слѣдуетъ быть истому моряку — повелъ осаду на домъ и, встрѣтившись съ вами, убѣдилъ васъ, съ помощью металлическихъ или иныхъ аргументовъ, что ваши интересы совпадаютъ съ его интересами.
— Мистеръ Фоулеръ очень милый, щедрый господинъ, — невозмутимо сказала миссисъ Толлеръ.
— И такимъ образомъ онъ устроилъ, что у вашего мужа было всегда достаточно водки, а лѣстница была приготовлена, какъ только хозяинъ ушелъ изъ дома.
— Такъ точно, сэръ.
— Простите насъ за причиненное вамъ безпокойство, м-съ Толлеръ, — сказалъ Холмсъ. — Вы дѣйствительно разъяснили намъ все, какъ нельзя лучше. Вотъ идетъ врачъ и м-съ Рюкэстль. Я думаю, Ватсонъ, намъ нужно проводить миссъ Гёнтеръ въ Винчестеръ. Наше присутствіе здѣсь едва ли желательно.
Такъ была раскрыта тайна усадьбы «Подъ буками». М-ръ Рюкэстль не умеръ, но остался навсегда калѣкой… поддерживаемымъ заботами его преданной жены. Они все еще живутъ со своими старыми слугами, которые, вѣроятно, слишкомъ хорошо знаютъ прежнюю жизнь Рюкэстля. Мистеръ Фоулеръ и миссъ Рюкэстль повѣнчались на другой же день послѣ побѣга. М-ръ Фоулеръ занимаетъ теперь какой-то постъ на островѣ св. Маврикія. Что касается миссъ Віолетты Гёнтеръ, то, къ сожалѣнію, мой пріятель Холмсъ пересталъ интересоваться ею, какъ только узналъ, въ чемъ состояла тайна Рюкэстля. Теперь она — начальникъ частнаго училища въ Уольсаллѣ и, кажется, ведетъ свое дѣло очень успѣшно.