Это было самое веселое, оживленное мѣсто предпраздничнаго рынка... Лавченка, маленькая, полутемная была биткомъ набита покупателями, а на улицѣ у входныхъ дверей стоялъ бойкій, крикливый мальчишка и зазывалъ еще новую публику:
— Пожалуйте! — кричалъ онъ, раскрывая ротъ такъ, что углы губъ касались концовъ его громадныхъ ушей. — Эй! Къ намъ пожалуйте! Очень даже прекрасныя привидѣнія, покойники, дѣвочки на всякій ростъ, безпріютныя собачки-съ! Громадный выборъ занесенныхъ снѣгомъ странниковъ, волки-съ. Только у насъ настоящіе волки! Эй!
А въ лавченкѣ крику было еще больше.
Приказчикъ, держа въ правой рукѣ за шиворотъ что-то длинное, одѣтое въ бѣлый саванъ, съ дѣланнымъ изумленіемъ кричалъ:
— Это-съ, по вашему, не привидѣніе?! А что же это тогда, по вашему, такое, если не привидѣніе? Который годъ торгуемъ — никогда не было, чтобъ сумлѣвались! Вы, вѣроятно, ваша милость, не видѣли никогда настояшаго привидѣнія, потому такое и говорите!
— Да оно... не страшное! — робко возражалъ покупатель и косился на фигуру, безпомощно болтавшуюся въ мужественной рукѣ приказчика.
— Это не страшное? — изумлялся приказчикъ. — Да какія-жъ тогда страшныя бываютъ?! Обратите вниманіе на ихъ личико: мертвецкая блѣдность и глаза, какъ свѣчки.
87 Вотъ эту кнопку только нажать... А голосъ! Извольте прислушаться!
Приказчикъ нажалъ рукой спину привидѣнія. Оно Заскрипѣло и, захлопавъ ртомъ, проревѣло:
— Ищи документы, раскрывающіе тайну твоего рожденія — на чердакѣ, въ двойной крышкѣ стараго сундука!
Ротъ захлопнулся, глаза потухли и фигура безжизненно повисла въ приказчичьихъ рукахъ.
Покупатель призадумался. — Ничего... Слова хорошія. Изъ нихъ можно что-нибудь сдѣлать... Гм... Тайна рожденія... Заверните!
— Браку не надо-ли? — спросилъ приказчикъ, заворачивая покупку.
— А что у васъ за бракъ?
— Чиновникъ одинъ. Раскаивался въ ночь подъ Рождество, что выгналъ больную жену съ ребенкомъ. А они какъ разъ и пришли въ эту ночь, подъ видомъ нищихъ.
— Ну?
— Ну, вотъ. А мальчишка нашъ лавочный, что оретъ сейчасъ у дверей, чтобъ ему пусто было — вынулъ чиновника изъ коробки, да и отвертѣлъ ему голову. Согласитесь — не можетъ же жена возвращаться къ безголовому чиновнику. Цѣлый наборъ испортилъ, негодяй. Возьмите! Дешево бы отдалъ...
— Да куда-жъ онъ мнѣ?..
— Ну, можно что-нибудь такое... Жена могла бы держать корчму, пользующуюся дурной репутаціей, а мужъ, тоскуетъ по ней и пріѣзжаетъ въ рождественскую ночь, желая сдѣлать сюрпризъ. Его не узнаютъ и убиваютъ. И только послѣ, по отрѣзанной головѣ, съ которой ей дали поиграть — дочка узнаетъ черты своего любимаго папы. Прекрасный сюжетъ!
— Пожалуй! — сказалъ покупатель, раздумывая. — Я въ провинцію пошлю, куда-нибудь. Тамъ это любятъ. Только вы и голову не забудьте положить.
88
— Помилуйте-съ — все здѣсь, въ коробкѣ. Прикажете сверху вьюги положить? Копѣекъ на тридцать.
— Развѣ у васъ теперь вьюга отдѣльно продается? — удивился покупатель.
— Да-съ. Лучше комбинируется. Можно чиновника — и вьюгу, заблудившагося мальчика и — вьюгу. Почти что она вездѣ идетъ.
— Тогда посыпьте чиновнику на двугривенный. Да мнѣ отдѣльно дайте немножко. Можно просто стихотвореніе въ прозѣ о вьюгѣ сдѣлать. Благодарю васъ.
*
Въ лавку вошла дама въ очкахъ.
— Здравствуйте! Позвольте мнѣ одного замерзающаго мальчика. Поменьше только и похуже одѣтаго.
— Не держимъ-съ, — вздохнулъ приказчикъ. — Погоды нынче, какъ на зло, теплыя, а товаръ скоропортящійся.
Дама растерянно посмотрѣла на приказчика.
— Тогда, можетъ быть, найдется дѣвочка на улицѣ, прильнувшая къ оконному стеклу, за которымъ елка?
— Продали-съ. Была одна прильнувшая дѣвочка, и ту для дѣтскаго журнала взяли. Много не держимъ, — потому изъ моды выходитъ. Изъ новенькаго чего не пожелаете-ли: палачъ, вѣшающій родного племянника, экспропріаторы, нападающіе въ рождественскую ночь на усадьбу, раскаявшійся губернаторъ. Много теперь идетъ.
— Что-нибудь съ волками нѣтъ-ли? — спросила дама.
— Пожалуйте-съ: охотникъ въ лѣсу и волки, испугавшіеся праздничнаго колокола; прохожій и волки; заброшенная усадьба и волки; тройка лошадей и волки. Прикажете завернуть?
— Дайте съ заброшенной усадьбой. А старые преданные слуги у васъ не продаются отдѣльно? Я бы взяла одного.
— Сдѣлайте одолженiе. Только я бы, мадамъ, посовѣтовалъ вамъ лучше слугу съ тройкой взять. А волковъ отберете отдѣльно. Усадьба тоже у меня случайная оста-
89 лась, — отъ экспропріаторовъ. Одинъ покупатель экспропріаторовъ забралъ, а усадьбу, на которую нападаютъ, оставилъ. Совсѣмъ бы задаромъ.
*
Высокій, представительный беллетристъ, обладатель извѣстнаго имени и цѣлой тучи забранныхъ всюду авансовъ, стоялъ у прилавка и безнадежно оглядывалъ наваленныхъ въ безпорядкѣ привидѣній, волковъ и экспропріаторовъ, которыхъ сразу можно было узнать по звѣрскимъ, размалеваннымъ краснымъ лицамъ и громаднымъ пистолетамъ заткнутымъ за поясъ.
— Все у васъ, почтеннѣйшій, — грустно говорилъ беллетристъ, — одно и то же... Тѣже волки, раскаявшіеся старики, обсыпанные вьюгой, и разныя бездомныя женщины.
Приказчикъ развелъ руками и сказалъ извиняющимся тономъ:
— Трудновато для васъ подобрать. Такъ, мелюзга какая — все беретъ. Съ руками рвутъ. Изъ провйнціи какой пріѣдетъ, такъ онъ и привидѣніе возьметъ и прохожаго старика. Усадьбу съ экспропріаторами увидитъ, и ту возьметъ. Волковъ ему предложишь — и волками не побрезгуетъ. И волковъ-то дашь ему старыхъ, облѣзлыхъ, съ одышкой. А ужъ до вьюги какъ доберется, — дорвется до дешевки, — такъ всю покупку запорошитъ, что и не разберешь — гдѣ усадьба, гдѣ волкъ! Простой народъ. Вамъ, конечно, этого не предложишь.
— Изъ новенькаго нѣтъ-ли чего?
— Особенно — нѣтъ. Рождество подъ тропиками, унесенные льдиной въ святую ночь, палачъ, вѣшающій племянника. Предложить вамъ развѣ рождество на дирижаблѣ?
— Фу, какая пошлятина! — поморщился беллетристъ. — Нельзя ли что-нибудь изъ очень стараго? Такого стараго — что уже основательно надоѣло и забыто. Можно стилизацію сдѣлать.
— Спущусь въ погребъ, пороюсь, — вздохнулъ уста-
90 лый приказчикъ. — Тамъ такое есть, что сорокъ лѣтъ не ворошили.
Черезъ десять минутъ приказчикъ вылѣзъ съ запыленной, облѣзлой коробкой и бросилъ ее на прилавокъ.
— Не подойдетъ-ли? Самая старинная вещь. Антикъ-съ.
— Что это такое? — брезгливо поморщился беллетристъ, оглядывая коробку.
— Дѣвица въ заброшенной банѣ, гадающая на суженаго, который въ безвѣстной отлучкѣ. Вотъ-съ — свѣчи, два зеркала, дѣвица... Это гробъ, который отражается. Дѣлается это просто, вотъ такъ: сюда — зеркала, тутъ свѣчи... дѣвицу садимъ на эту скамеечку. Теперь стоитъ только выдвинуть изъ зеркала этотъ гробъ — трахъ! Дѣвица падаетъ. Ее находятъ въ обморокѣ утромъ, на слѣдующій день. Потомъ горячка, почтальонъ, письмо, извѣщающее о смерти жениха. Старина-матушка! Возьмите!
Въ глазахъ писателя читалось колебаніе...
Въ лавку вошелъ высокій, худой гимназистъ съ красными, какъ гусиныя лапы, руками и густо разсыпанными по лицу веснушками!. Глаза его смущенно бегали по непривычной обстановкѣ, а самъ онъ робко жался къ дверямъ и говорилъ страшнымъ сиплымъ, искусственнымъ басомъ.
— Нѣтъ-ли у васъ чего для рождественскаго разсказа? Чтобъ недорогое.
— Митька! — крикнулъ приказчикъ мальчику. — Покажи имъ бездомную собачку.
— Нѣтъ-ли... странника замерзающаго? — робко спросилъ гимназистъ, умоляюще смотря на приказчика.
— Нѣтъ, — сухо отвѣчалъ приказчикъ. — Берите или бездомную собачку, которая ходитъ подъ Рождество по улицамъ, или — елочку, которую срубили для дѣтей и которая тоскуетъ по родному лѣсу.
Митька повелъ гимназиста въ уголъ и сталъ открывать передъ его носомъ маленькія коробочки.
— Вотъ бездомная собачка. Видите — подавишь ее — она визжитъ! А это тоскующая елочка.
91
— А прильнувшей дҍвочки нҍтъ? — шопотомъ спросилъ гимназистъ.
— Вышли. Да берите собачку — чего тамъ! Можно агромадный разсказище написать. Вьюги дамъ на три копҍпки.
Мальчишка завернулъ гимназисту бездомную собачку, отщипнулъ отъ куска клочекъ вьюги, грязный, уже начавшій подтаивать, и сказалъ:
— Этой штукой передъ употребленіемъ посыплете собачку. Сохранять въ холодномъ мҍстҍ. До свиданья-съ.
Беллетристъ, слҍдившій съ улыбкой за этой сценой, вдругъ засмҍялся и сказалъ приказчику:
— Знаете? Я куплю у васъ эту собачку и этотъ кусочекъ вьюги, но только — вмҍстҍ съ гимназистомъ.
— Для чего вамъ? — изумился приказчикъ.
— Да я изъ этого прекрасную вешь сдҍлаю: «Первый рождественсюй разсказъ». Гимназистъ — сочиняющій свою первую вещь — это прелестно!
— Да какъ же я собачку... съ гимназистомъ продамъ? — спросилъ приказчикъ.
— Да что-жъ такое! заверните ихъ вмҍстҍ и вынесете на извозчика. Подумаешь — церемониться съ гимназистомъ!.. Никто и не узнаетъ.
— Слушаю-съ!..
*
Въ лавку ввалилась хохочущая компанія.
Одинъ изъ компаніи наступилъ беллетристу на ногу, поставилъ лежащее на прилавкҍ привидҍніе, вверхъ ногами, къ великому веселью товарищей, и крикнулъ:
— Эй! старичокъ! Покажи намъ свою дребедень!
— Это не дребедень, — обиженно возразилъ приказчикъ, — а прекрасные сюжеты для рождественскихъ разсказовъ. Прошу не держать привидҍнія внизъ головой.
— Кто это такіе? — спросилъ беллетристъ шопотомъ.
— Юмористы. Пустҍйшая и безпардоннҍйшая публика. Придутъ, перевернутъ все, осмҍютъ и почти ничего
не купятъ. Прежде юмористъ хорошій былъ... Солидный. Придетъ — дай ты ему пьянаго визитера, перепутавшаго знакомые дома, или чиновника, который не получаетъ ожидаемаго ордена, или загулявшаго купца. Основательный былъ юмористъ. А теперь разсобачились. Эй, господинъ, господинъ! Нельзя такъ дҍлать... Что же вы въ одну коробку суете и пожаръ усадьбы и замерзшаго странника и дҍтскую елку...
Компанія забавлялась тҍмъ, что посадила призрака верхомъ на замерзающаго странника и заставила ихъ плясать передъ елкой, взявшись за руки со страшными экспропріаторами и худыми рождественскими волками.
Потомъ свалили все это въ кучу и, найдя коробку вьюги, стали съ хохотомъ бросать ее горстями другъ другу въ лицо . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я вошелъ въ лавку, обвелъ всҍхъ присутствующихъ взглядомъ и сказалъ приказчику:
— Пришелъ къ вамъ за сюжетомъ...
— Сдҍлайте милость! — вҍжливо изогнулся онъ. — Что прикажете: палача, вҍшающаго племянника, вьюгу съ волками, пожаръ усадьбы, призрака...
— Старый дуралей! — обиженно закрнчалъ я. — Неужели ты не понимаешь, что мнҍ этого мало!? Я беру все сразу: усадьбу, экспропріаторовъ, вьюгу, беллетриста, племянника, палача, гимназиста, твоихъ мальчишекъ, самого тебя, всю твою безтолковую рухлядь, и я прошу завернуть мнҍ это въ бумагу, чтобы я могъ унести домой — съ однимъ единственнымъ желаніемъ и цҍлью — сжечь весь этотъ вздоръ, эту глупую труху разъ навсегда!.. Къ черту рождественскіе разсказы!!.
