Как только лишь тебя глаза̀ моѝ узрѣли,
Такъ мысли всѣ къ любви съ стремленьемъ полетѣли,
И вдруг тогда позналъ любови я уставъ,
Преобратился въ грусть мой весь веселый нравъ,
Я тяжко воздохнулъ, и вольности лишился,
Тебѣ мой слабый духъ на вѣки покорился.
Страдаю, и ужъ жизнь несносна мнѣ моя̀:
Почто увы тебя! почто увидѣлъ я!
Въ жестокой я тоскѣ всечасно пребываю,
И силы потерявъ я весь изнемогаю.
Почто любовь меня ввергаешъ ты въ напасть;
Или мнѣ суждено имѣти люту часть?
На то ли, чтобъ златой мнѣ вольности лишиться,
Покою моему въ мученье премѣниться?
Когда жъ положено любовью мнѣ страдать,
И рокъ велѣлъ меня нещастїемъ карать;
Зберитесь му́ки всѣ и грудь мою̀ терзайте,
И духъ, мой томный духъ изъ тѣ́ла извлекайте!
Умру, и прекращу нещастный вѣкъ я свой,
Не буду плѣннымъ я тогда твоей красой,
Не буду я терпѣть смертельнаго мученья,
И въ плачѣ ожидать не буду утѣшенья.
Но можетъ ли сїе тебѣ утѣхой быть,
Что будешъ ты всегда моимъ убїйцей слыть?
Ахъ нѣтъ! прости меня, не такъ ты въ свѣтъ родилась,
Чтобъ ты какъ лютый Тигръ безвинно разсердилась.
Возри на скорбь мою̀ творимую тобой,
И видя ону скорбь ты сжалься надомной;
Коль стыдъ претитъ тебѣ то здѣлать разговоромъ;
Подай отраду мнѣ хотя единымъ взоромъ.
Ты люту смерть мою̀ въ жизнь нову претворишъ
И все нещастїе съ болѣзнью истребишъ.
Но естьли не возженъ въ тебѣ взаимный пламень,
И сердце таково имѣешъ ты какъ камень;
Такъ лушче я хочу̀ лютѣйшу смерть вкусить,
Какъ жизнь лютѣйшую и горести сносить.
Я время дней моихъ безъ страха сокращаю,
Лишась, дражайшая, мнѣ, взора твоево,
Ужъ не осталося на свѣтѣ ни чево,
Ужѐ меня ни что въ немъ больше не прельщаетъ,
На что ни погляжу, все духъ мой возмущаетъ,
Всѣ нынѣ радости разсѣяны судьбой,
Спокойствїе мое сокрылося съ тобой.
Горячностью къ себѣ мою̀ ты грусть исчисли:
Когда предстану я въ твоѝ, драгая, мысли,
Воображай меня любезная въ глазахъ,
Въ моей злой горести, въ стенаньи и слезахъ.
Я только въ тѣ часы тебя позабываю,
Когда всѣхъ думѣ лишась въ безпамяствѣ бываю:
Какъ по́мню о тебѣ, я пламенно горю,
И в самой крайности, себя, мученїй зрю.
Не льзя изобразить моей напасти ясно,
И всѣ моѝ слова̀ теряются напрасно. Лишъ можетъ серце то мое изобразить,
Какъ жестоко возмогъ твой взоръ ево пронзить;
Что я тебѣ теперь страдая ни вѣщаю,
Все менѣе того, что въ серцѣ ощущаю.
Неизцѣлима скорбь! неутолима страсть!
Мучительнѣйшїй жаръ! несносная напасть!
Нашли вы крайнїя вѣ груди моей успѣхи;
И сей ужѐ себѣ не вижу я утѣхи,
Чтобъ горести своей пристойну рѣчь сыскать:
И тѣмъ ужъ не могу теперь себѣ ласкать.
Коль равный жаръ ко мнѣ имѣешъ ты любезна;
Ты знаешъ то одна, какъ жизнь моя мнѣ слезна.
Ты знаешъ! только что мнѣ пользы изъ тово
Ты знаешъ! ахъ, не знай ты лутче ни чево!
Лишъ множится мое мученье тѣмъ сердечно.
Забудь меня, мой свѣтъ, забудь драгая вѣчно!
Забудь меня! ахъ, нѣтъ, воспоминай о мнѣ!
Какъ по́мню о тебѣ въ печальной я странѣ,
Я все то чувствую, что быти можетъ злобно;
Мученья моево умножить не удобно.
Удобно; ежели той клятвы не храня,
Котору я слыхалъ, забудешъ ты меня.
Въ какомъ огнѣ, о рокъ, въ какомъ огнѣ пылаю!
Не знаю самъ, чево въ смятенїи желаю.
Нещастнѣйшему мнѣ, вотъ всѣ плоды любя.
Ахъ! ежели когда драгая до тебя
Дойдутъ пресказанны сей жалкой рѣчи строки;
Такъ знай, что по тебѣ текли изъ глазъ потоки.
Не усумнися ты, что рѣчь сїя къ иной;
Едина въ свѣтѣ ты владѣешъ только мной.
Великодушїя я больше не имѣю,
Безъ слезъ тебя мой свѣтъ я вспомнить не умѣю.
Какъ имя я твое хоть въ мысли нареку,
Вѣ минуту къ серцу ту всѣ скорби привлеку,
Всѣ прежни радости тогда вообразятся,
И сле́зы из очей неволей покатятся.
Мученьи отъ любви остались мнѣ одни.
О время грозное! о вы плачевны дни!
Осталось ли мнѣ что, чемъ я на свѣтѣ льстился,
Что въ жизни льстило мнѣ всево тово лишился.
А ты плачевнѣйшїй часъ жизни моея,
Въ который разлученъ съ моей любезной я,
Не вспоминайся мнѣ; довольно знаю му́ки,
Оть нестерпимаго мнѣ бремени разлуки.
Как отнимался лучъ отъ возмущенныхъ глазъ,
Мой свѣтъ, какъ я тебя въ послѣднїй видѣлъ разъ;
Какъ пресекалися надежныя желаньи,
Ты зрѣла то сама, въ какомъ я былъ страданьи.
Кончались радости ввергая въ плачъ приязнь,
Я чувствовалъ тогда жесточе смерти казнь.
Какъ я въ послѣднїе съ тобой поцаловался,
Казалось мнѣ въ тотъ часъ съ душею я растался.
По разлученїи полдневный свѣтъ сталъ мракъ,
Во мнѣ вся стыла кровь, не двигался мой зракъ:
Какъ пораженна грудь животъ свой ощущала,
Лишь только то, что нѣтъ тебя со мной, вѣщала.
Прости любезная, прости, прости мой свѣтъ;
Я все ужъ потерялъ; тебя со мною нѣтъ.
На долго разлученъ съ тобою дарагая,
Я пла́чу день и ночь тебя воспоминая.
Минуты радостны возлюбленныхъ мнѣ дней,
Не выйдутъ ни когда изъ памяти моей.
На что ни погляжу, на все взираю смутно,
Тоскую завсегда, вздыхаю всеминутно.
Стараюсь облегчить грусть духу своему,
И серце покорить въ правленїе уму;
Но такъ какъ жарка кровь и онъ меня терзаетъ,
Что серце чувствуетъ, то мысль изображаетъ.
Какъ въ изумленїи и въ жалости взгляну,
Гдѣ ты осталася, въ прекрасну ту страну,
Котору го́ры, лѣсъ отъ глазъ моихъ скрываютъ;
Куда вздыханїя со стономъ отлетаютъ:
Мнѣ мнится в пламени, что слышу голосъ твой,
Въ плачевный день, когда растался я съ тобой,
Что ты любезная топя прелестны взгляды,
Со мной прощаешся и плачешъ безь отрады.
Мнѣ кажется тогда бунтующему кровь;
Что въ истинну съ тобой я разлучаюсь вновь,
И духъ мой чувствуетъ, прошедшей, точну му́ку,
Какъ онъ терзаемъ былъ въ дѣйствительну разлуку.
О день! день лютый! будь хотя на часъ забвенъ!
Злой рокъ! иль мало я тобою пораженъ,
Что вображаешся такъ часто ты, толь ясно?
Ужѐ и безъ того я мучуся всечасно.
Престань еще тѣснишь ужѐ стѣсненну грудь,
Иль дай хотя на часъ нещастну отдохнуть.
Увы! не зря драгой не будетъ облегченья,
Не зря тебя не льзя пробыти безъ мученья.
Но ахъ! когда дождусь, чтобъ оный часъ пришелъ,
Въ который бъ я опять въ рукахъ тебя имѣлъ!
Пройди, пройди скоряй о время злополучно,
И дай съ возлюбленной мнѣ жити неразлучно!
Терпѣть и мучиться не станетъ скоро силъ.
Почто любезная, почто тебѣ я милъ!
Прошли минуты тѣ, что толь насъ веселили:
Далекїя страны съ тобой мя разлучили,
И нѣтъ скорбящу мнѣ оставшу жизнь губя,
Надежды ни какой зрѣть въ скорости тебя.
Чемъ буду прогонять тебя я, время злобно?
Какое мѣсто мнѣ отраду дать способно?
Куда я ни пойду, на что я ни гляжу,
Я облегченїя ни гдѣ не нахожу.
Куда ни вскину я своѝ печальны взоры,
Въ луга̀ или въ лѣса̀, на холмы иль на го́ры,
На шумныя ль валы, на тихїя ль струѝ,
На пышно ль зданїе, ахъ всѣ мѣста̀ сїи,
Какъ громкой кажется плачевною трубою,
Твердятъ мнѣ, и гласятъ, что нѣтъ тебя со мною,
Вездѣ стеню, вездѣ от горести своей:
Такъ горлица лишась того что мило ей,
Не зная что зачать, мѣста̀ перемѣняетъ,
Летитъ съ куста на кустъ, на всѣхъ кустахъ рыдаетъ.
Когда была въ тебѣ утѣха толь кратка,
Къ чему весела жизнь была ты толь сладка̀!
Коль щастливъ человѣкъ, ково не научали,
Веселости в любви, любовны знать печали!
Кто въ разлученїи съ любезной не бывалъ,
Тотъ скуки и тоски прямыя не вкушалъ.
Съ тѣмъ, кто съ возлюбленной живетъ своею купно,
Забавы завсегда бываютъ неотступно,
И нѣтъ ему часа себѣ вообразить,
Как было бъ тяжело, ему съ ней розно жить.
Лишъ вамъ, которыя подвержены сей страсти,
И чувствовали въ ней подобны мнѣ напасти!
Коль сносно мнѣ мое страданїе терпѣть,
Лишъ вамъ однимъ, лишъ вамъ то можно разумѣть,
Страдай моя̀ душа и мучься несказанно!
Теките горькихъ слезъ потоки непрестанно!
И есть ли мнѣ тоска жизнь горьку прекратить,
И смерть потерянно спокойство возвратить;
Так знай любезная, что шествуя къ покою,
Я мысля о тебѣ глаза̀ своѝ закрою.
Не смертью, но тобой, я душу возмущу,
И съ именемъ твоимъ духъ томный испущу.
Лишенный вольности, терзаемый тоскою,
К чему я приведенъ, жестокой рокъ тобою!
Не малоль я и такъ слезъ горькихъ проливалъ?
Не мало ль томну грудь ты вздохами терзалъ? Усугубляешъ ты, моѝ мученья люты.
Въ какїя злѣйшїя родился я минуты!
Иль мало тѣмъ меня, рокъ было наказать,
Чтобъ вѣчно мнѣ мою̀ любезну потерять,
И что бы я вѣ рукахъ того прекрасну видѣлъ,
Кого съ младенческихъ я лѣтъ возненавидѣлъ.
Ты нынѣ далъ, еще услышать ту мнѣ вѣсть,
Которой больше мнѣ не можно в жизни снесть.
Я слышалъ, что злодѣй прекрасну утѣсняетъ,
И всеминутно ей онъ муки причиняетъ.
Онъ вѣрность ту, что ей во бракѣ посвятилъ
Въ измѣну и вѣ обманъ безстыдно обратилъ.
Ужѐ на мѣсто той любви, которой клялся,
И коей обольстить всѣхъ сродниковъ старался,
Свирѣпость, ненависть вселилися въ нево
И больше онъ ужѐ не мыслитъ ни чево,
Какъ только, чтобъ ее предъ всѣми обезславить,
И ахъ! безвинную въ презрѣнїи оставить.
Ее въ презрѣнїи! возможноль въ свѣтѣ жить?
Кого ты болѣе рокъ можешъ пощадить;
Когда ужъ та, кому природа даровала,
Чтобъ женской полъ она собою украшала,
И что бы щастливу имѣла въ жизни часть,
Въ слезахъ проводитъ жизнь и терпитъ злу напасть?
Но ахъ! почто тебя судьбина обвиняю
Или неправостей на свѣтѣ я не знаю.
Не ты единая въ семъ случаѣ губишъ:
Алчба имѣнїя ты чаще тѣмъ разишъ!
Колико дѣвъ себѣ ты вѣ жертву посвящаешъ
И сколько тѣмъ ты ихъ любовниковъ терзаешъ!
А ты родитель той, котору я люблю,
Для коей столько я мученїя терплю,
Кто в мысляхъ у меня и въ серцѣ обитаетъ
И будучи чужой мной вѣчно обладаетъ,
Какой на мѣсто ты отца мучитель ей!
Ты злато предпочтилъ, ахъ! дочери своей.
Прельщенъ корыстїю содѣлалъ ей ты муки,
И предалъ ты на вѣкъ ее въ тирански руки.
Почто, ты рокъ, отца такого ей судилъ,
Которой бы ее на вѣки погубилъ?
О солнце ты всякъ день вселенну обтекаешъ,
И видишъ скорбь мою̀ и вздохи всѣ внимаешъ:
Не чаю, чтобъ нашло нещастнѣй ты меня!
Не рвется такъ ни кто вѣ страданїи стеня.
Хотя напасти насъ и часто утѣсняютъ,
И намъ мученїя не рѣдко причиняютъ;
Но съ временемъ тоска проходитъ за всегда;
А мнѣ отрады ужъ не будетъ ни когда.
Съ часами горесть мнѣ претяжкая родится,
И тѣмъ нещастїе мнѣ вѣчнымъ становится. Когда жъ во всю мнѣ жизнь безплодно унывать
Когда въ любви горя утѣхъ ея не знать,
И зрѣть прекрасную на вѣкъ тому подвластну,
Кто тщится подавать ей муку повсечасну;
Почто желати мнѣ на свѣтѣ больше жить?
Иль только для того, чтобъ горьки слезы лить!
Когда случа́и вы веселье мнѣ скончали;
Скончайте мнѣ и жизнь, и съ ней мои печали.
Свершилося теперь сердечно предсказанье,
Збылось ужѐ мое презлое предвѣщанье.
Но не во снѣль то зрю! не сонъ ли мя страшитъ!
И не мечта ли мнѣ напастїю грозитъ!
Ахъ, нѣтъ! то въ явѣ все збылось, о рокъ со мною,
Что я забвенъ моей на вѣки дарагою!
Я презрѣнъ отъ нея, любимъ соперникъ мой!
О гнѣвная судьба! о рокъ! о часъ презлой,
В который съ нимъ она къ мученью мнѣ спозналась,
И ласкою ево забывъ меня плѣнялась!
Въ пребѣдственный мнѣ часъ страсть о́на родилась:
Моя любезная другому отдалась.
Ужѐ она теперь меня не вспоминаетъ,
И съ нимъ въ веселостяхъ минуты провождаетъ,
А я лишась ея страдаю и грущу,
И тщетно мучася отрады не сыщу.
Но естьли бъ я теперь опять могъ быти съ нею,
И могъ бы увѣрять горячностью своею,
Хотя бы къ вѣрности ее не обратилъ.
Хотя бы новыя любви не истребилъ;
Но жаръ ея ко мнѣ конечно бъ показался
А я хотя бы тѣмъ единымъ утѣшался.
Но ахъ! когда она могла меня забыть;
Такъ жара въ ней ко мнѣ не льзя ни искры быть.
Виною ты всему о злое разлученье!
Тобою я терплю несносное мученье.
Когда бы я поднесь съ ней купно пребывалъ;
Я знаю то, чтобъ я ее не потерялъ:
По всякую бъ она меня минуту зрѣла,
Взаимственна любовь равно бы въ ней горѣла.
Какъ отъ прекрасныхъ я ея сокрылся глазъ,
Помалу изчезалъ въ ней жаръ любви и гасъ,
И на конецъ со всѣмъ она меня забыла,
И позабывъ меня другова полюбила.
Другова! словомъ симъ мутится кровь во мнѣ;
Онъ радуется тамъ, я стражду въ сей странѣ.
Хотя я мнилъ, что съ ней на время я прощался:
Но вижу, въ тотъ я часъ съ ней вѣчно раставался.
Не тщетно я тогда прегорестно стеналъ;
Я все, что льстило мнѣ, на вѣкъ тогда терялъ.
Невѣрная начто меня ты полюбила!
А полюбивъ начто любовь свою открыла!
Начто и ты тогда мнѣ здѣлалась мила!
На то ли чтобъ ты мнѣ тиранкою была?
Не чаю я, чтобъ ты невѣрная забыла,
Какъ ты по всякую минуту мнѣ твердила,
Что будешъ ты меня по смерть свою любить.
И съ клятвой всякой часъ ты тщилась говорить:
Я прежде съ жизнїю своею разлучуся,
Ахъ! нежели въ любви къ тебѣ перемѣнюся.
Гдѣ дѣлись клятвы тѣ? ужъ я тебѣ не милъ:
Другой тобой любимъ, а я тебѣ постылъ.
Другой любимъ! я весь покой измѣной рушу;
Но и невѣрную люблю тебя какъ душу.
