(Из Бр. Гримм)
Князек-добряк когда-то жил
Спокойно, беззаботно,
И ни о чем он не тужил
И кушал очень плотно.
Храни в душе своей покой,
Он на дела махнул рукой,
Министрам был послушен,
И знали подданные все.
Что лишь к копчёной колбасе
Князек неравнодушен.
Его высочество весьма
Любил еще сосиски
(«Без них он мог сойти с ума!» —
Гласят одни «Записки»).
Но, сверх любимой колбасы,
Князь посвящал свои часы
Трем принцам-малолеткам:
Их удаляя от труда,
Он был подобен иногда
Заботливым наседкам.
И, от начала до конца
Поняв его уроки,
Цыплята выросли в отца —
Лентяи, лежебоки.
Князек судьбу благодарил;
Но вдруг желудок не сварил
Копченую колбаску.
Больной ложится на кровать,
Велит детей к себе призвать,
Предчувствуя развязку,
Князек со стоном говорит:
«Плохая вышла шутка!
Желудок пищи не варит,
Я гибну от желудка.
Кому же я оставлю трон?
Вы любите считать ворон,
Вы ленитесь на славу:
Но кто ленивей из троих
Детей возлюбленных моих,
Тому отдам державу».
Слезу печально уронив
На батюшкино ложе,
Воскликнул старшой: «Я ленив,
Мне лень всего дороже,
Мне жизнь без лени не красна:
Когда наступит время сна,
Когда под кроной ночи
Храпит измученный народ, —
И я во весь зеваю рот,
Но лень закрыть мне очи!»
— «И я лентяй большой руки! —
Второй князек воскликнул. —
Болтает братец пустяки:
Он к лени не привыкнул.
А я по совести скажу:
Когда пред печкою сижу,
В лицо мне пышет пламень.
Но удалиться от огня —
Большая трудность для меня!
Не двигаюсь, как камень».
Воскликнул младший ротозей:
«Моя, моя корона!
Из всех ленивейших князей
Один я стою трона.
Когда, народ ожесточа,
Я был бы в петле палача
И нож бы дали в руки,
Чтоб петлю перерезал я, —
Не двинется рука моя
От лености и скуки».
Князек, душою умилясь,
Схватил сынка в объятья,
«Ты всех ленивей, младший князь,
Тебя не стоят братья!
Тебе достанется мой трон!
Владея им, считай ворон,
Пей вдоволь, кушай жирно,
Люби сосиски с ветчиной,
И процветет наш край родной,
Как цвел при мне он мирно».