В воздухе было морозно и тихо. Слежавшийся на дороге снег скрипел под сапогами. По направлению к Эрзеруму тянулась долина, покрытая белым, нетронутым снегом, матовая поверхность которого случайно искрилась от лучей луны; только в нескольких направлениях извивались и чернелись глубокие следы чьих-то ног. Нежные и округлённые тени, точно воздушные берега, окаймляли вдали это серебряное озеро, а там, далее, было уже совсем темно... К этой картине больше всего шло безмолвие... Небо было чисто, и тысячи звёзд светили дрожащими, холодными огнями в его тёмном пространстве. Над Эрзерумом держалось слабое зарево от вечерних огней, и в одном месте что-то то сверкало, то тухло.
— Эко небо какое чистое! — сказал отец Андрей.— Мир на небе, да на земле его нет.
— Да,— заметил Вьюшин,— пора бы в Россию...
— То-то вот и есть, господа вояки! Воюете, воюете, а потом и видите, что мир лучше... Кажется, чего лучше мира и спокойствия, а вы кровь проливаете. Оттого и болезни идут, ибо поднявший меч от него и погибнет[1].
— Теперь ведь святки, господа,— заметил Заелов,— деревенские девки в зеркало смотрят, воск льют... имена спрашивают у прохожих. А тут вместо красной девицы на буйвола наткнёшься или на стаю собак.
— Это хорошо ещё,— возразил Вьюшин,— если на буйвола... А если на турок? Вдруг им придёт фантазия вылазку да ночное нападение. Вот тебе и будет суженый да ряженый...
— Ну, прощайте, господа! Девять часов, пора и домой, а то застынете...— сказал отец Андрей...
— А мы вас проводим, батюшка...
И вся компания, за исключением Вьюшина, который сослался на усталость, потянулась в дом бека...
В этом доме все было тихо. Только в одном слабо освещённом окне мелькали чьи-то тени. Все вошли в комнату к отцу Андрею.
— Милости просим,— сказал священник, зажигая свечу,— я сейчас пойду распорядиться кое о чем...
Завлов закурил папироску, а Иловлин сел и задумался. Он чувствовал какую-то тяжесть во всем теле, и в голове его беспорядочно пробегали отрывистые мысли: "десять фунтов свечей Порошину", "голова болит", "мир и звезды", "отец Андрей", "кладбище"...
В соседней комнате, где помещался фельдшер и прислуга, кто-то вполголоса, мерно и однообразно рассказывал сказку про несчастного Ивана. — Пришёл он к одному богатому мужику и спрашивает: не наймёт ли кто меня на работу? — "Что тебе в год за работу?" — "За три года — полтора гроша..." Удивился хозяин и говорит: "Оставайся". Остался Иван и работал усердно; так три года и миновали. Хозяин и говорит: "На тебе, Иван, что заработал,— полтора гроша". Взял несчастный Иван полтора гроша и пошёл куда глаза глядят. Шёл, шёл; лесом шёл; полем шёл; аж устал. Устал Иван, и захотелось ему напиться. Видит курган, а на том кургане верба стоит. И говорит он сам себе: "Взойду я на тот курган, потому где верба — там и вода, стало быть..." И взошёл только, братцы мои, на курган — и видит глубокий колодец, и в колодце том глубоко, глубоко вода блещет. Как тут быть? Пить хочется, а припаса того, чтобы воду добыть, нет. И сказал себе Иван: "Брошу я эти полтора гроша в колодец. Если хозяин меня рассчитал за труды мои по милости божией, то должны они, гроши те, выскочить назад; а если не рассчитал он меня по милости божией, то гроши так там и останутся..." Бросил он гроши в воду, а они как пошли ко дну, так назад и не возвращались. И решил тогда Иван, что мало он служил своему хозяину, и пошёл опять к нему. "Возьми, говорит, опять меня в работники..." А хозяин ухватился за него, потому работник хороший. "Что тебе, говорит, за год?" — "За два года — грош".— "Хорошо, говорит, оставайся". И стал жить Иван опять в работниках. Два года верно служил, грош получил и попрощался. Попрощался и к этому самому колодцу пошёл и как кинул он туда грош, так оттуда как плеснуло, так обе дачи и выкинуло. И взял несчастный Иван свои два с половиной гроша и решил, что...
— Вот так-то и нам воздастся, быть может, за всю нашу службу,— перебил отец Андрей... и потом, постучав в перегородку, прибавил: — Эй, господин рассказчик! поставь-ка нам самоварчик, да поживее!..
Примечания
править- ↑ Вариант выражения из Евангелия от Матфея: "Взявшие меч -- мечом погибнут".
