Телефон (Тэффи)
См. также одноимённые страницы.| ← Телеграммы | Телефон | Сладкая отрава → |
| Из сборника «Дым без огня». Опубл.: 1914. Источник: Тэффи Н. А. Собрание сочинений. Том 5: «Карусель». — М.: Лаком, 2000. — С. 246-250. • Впервые: Русское Слово. — 1914. — 26 февраля (11 марта). — № 47. — С. 3. |
Люблю его, ненавижу, жить без него не могу, чтоб он лопнул!
Ни одно существо в мире не может так нетерзать человеческую душу, как он.
Начать с того, что каждый человек может говорить только своим голосом и только те неприятные вещи, которые ему свойственны.
«Он» может говорить всеми голосами мира и изводить вас неприятностями целой вселенной.
Не изменяя своего облика, он — все.
Он — дама, томящая вас двухчасовой ерундою; он — конторщик из «электрического освещения», требующий уплаты по счету; он — друг, который по необъяснимым причинам не может прийти к обеду; он — портниха, объявляющая, что платье не будет готово к сроку.
У него все голоса и все возможности причинить вам этими голосами всякую гадость.
Вот сейчас он висит на стене и так невинно смотрит на меня своими кнопками, точно я клевещу на него. Но меня не надуешь. Я знаю, на что он способен!
— Трррр!
Бегу, бегу! Хо! У меня есть чутье! Предчувствие меня еще никогда не обманывало. Сейчас мой милый, милый телефон скажет мне хорошо знакомым голосом одну очень неприятную новость. Хо! Я все знаю.
— Тррр…
— Слушаю! Слушаю!
— Будьте добры: десять фунтов вязиги к нашему счету…
— Чего?
— Вязиги, вязиги…
— Да вы не туда звоните. Вешаю трубку.
— Тррр…
Ну, на этот раз уж я знаю!
— Я слушаю! Я слушаю!
— Будьте добры: десять фунтов визиги к нашему счету.
— Вы не туда! Дайте отбой.
Жду. Теперь должен позвать меня тот голос. Не стоит отходить от телефона. Он должен был говорить не позже двенадцати, и теперь ровно двенадцать.
— Тррр…
— Ура! Я слушаю!
— Милая! — зашепелявил телефон. — Как я рада, что застала вас. Что вы поделываете?
— Кто говорит?
— Анна Павловна. Неужели не узнали? Так соскучилась без вас. Что поделываете?
— Безумно занята! Работаю. Должна к часу сдать работу, а теперь уже двенадцать. Прямо в отчаянии.
— Так вы бы погуляли.
— Это, конечно, было бы дельно, но от этого работа не подвинется.
— Ах вы, бедняжка! Ну, работайте, работайте, а я вас развлеку. Вы знаете, Катя нашла себе дачу…
— Простите, Анна Павловна, но я ужасно занята.
— Ну, работайте, работайте, я ведь вам не мешаю. Дала задаток за эту дачу двести рублей, а теперь раздумала…
— Если позволите, я к вам позвоню через полчаса.
— Отлично. Целую вас, милочка.
— Дззынь!
«Дзззынь», — сказал «он», и сказал так мило, звонко и весело. Но все равно. Он мне несимпатичен.
— Тррр…
— Слушаю!
— Будьте добры: десять фунтов вязиги к нашему счету. Я говорю несколько слов отчетливо и внятно, но повторять эти слова мне теперь не хочется.
Потом сажусь и думаю.
Теперь половина первого. К пяти часам вчерашнего дня я должна была закончить пьеску. Я дала слово, я должна. И вот…
Снять трубку? А то важное, что я должна и хочу услышать? Нет, не могу.
Велеть подходить прислуге? Но телефон около моего письменного стола, а прислуга далеко, и пока я ее вызвоню, телефон может замолчать, и, конечно, это случится именно с тем звонком, которого я жду.
— Тррр… Не подойду.
— Ксюша! Ксюша! Скорей к телефону. Если Анна Ивановна, — дома нет. Если из театра, — дома нет. Если из журнала, — дома… Если из…
— Тррр…
— Кто говорит? А я не знаю, дома ли они.
Ксюша спрашивает меня глазами, дома ли я. Я спрашиваю ее глазами, кто говорит.
— Женский голос? — шепчу я.
— Не могу понять. Не то дамский, не то женский. Не разобрать.
— Как не то дамский, не то женский? Давайте трубку сюда.
— Дома? А? — пищит странный бабий голос.
— Дома! — недоумеваю я.
— Ага! — говорит баба. — А пьесочка готова?
— Господи! Кто же это говорит?
— Режиссер Раздольев. Я, извините, охрип. А вы ведь дали слово.
— Готова, готова. То есть через полчаса. Как же, вполне готова.
Я вешаю трубку и с тихой яростью ударяю кулаком по очереди кнопку А и кнопку Б.
— Тррр…
Я все-таки надеюсь…
— Будьте добры: десять фунтов визиги к нашему счету. Как странно скрипнули мои зубы!
— Куда? — спросила я.
— Да Варашеевым же!
— Ладно. Пришлю.
Вешаю трубку. Показываю язык телефону.
— Что? Много взял? Болван эдиссоновский!
— Тррр…
— ?
— Ну, что, кончили работу? Не узнаете? Анна Павловна.
— А барыня ушедши, — пищу я неестественным голосом.
— И давно ушла?
— С утра ушла и спит. Господи! Что я плету!
— Да это кто же говорит?
А действительно, кто же это может так глупо говорить? Вот этого-то я как раз и не обдумала. Как же я могу держать в горничных такую дуру! В самом деле, кто же я такая?
— Прачка!
— Прачка? Почему же вдруг прачка?
— А вот поди ж ты! И сама не знаю, почему я прачка!
— Странное дело. Барыня мне сказала, что писать будет, а вы говорите, что спит.
— Да вот поди ж ты — и спит, и пишет. Мое дело — сторона.
«Дзззынь!»
«Чмок», — поцеловала его прямо в номер.
— Тррр.
— Готова пьеска?
— Ну, еще бы! Через пять минут…
— Тррр…
— Будьте добры: отчего не прислали визигу?
— Тррр…
— Вернулась барыня?
— Тррр…
— Виноват, мое имя для вас — звук пустой. Только что, приехав из Архангельска, хотел упрекнуть вас за ваше поверхностное отношение к быту дантистов…
— Простите… очень занята.
— Виноват. «Дзынь».
— Тррр…
— Это вы?
— Я! Я! Я! Наконец-то! Что?
Нет! Это проклятый телефон нарочно исказил голос!
— Ну, как вы поживаете?
— Да очень плохо… то есть великолепно… страшно тороплюсь…
— Куда?
— Спать.
— Спать? Пойдемте лучше кататься. Вам нужно проветриться.
— Не хочу я ветриться!
— Ну, приезжайте к нам обедать. У нас сегодня пирог с налимом.
— Да что я, голодная, что ли? Захочу — дома поем. Простите, меня зовут.
«Дззынь».
— Тррр…
— А пьесочка готова?
Я ничего не отвечаю. Я кладу трубку на кресло. Она долго шипит, хрипит и щелкает. Наконец смолкает.
Через десять минут она щелкает и хрипит снова. Может быть, на этот раз меня вызывает тот голос, которого я ждала?
Но все равно. Моя победа над телефоном дороже мне всякой другой радости.
— Эй, ты! Номер 182-63! Ты мне так же мало нужен, как те сто восемьдесят два и шестьдесят два подлеца, которые тебе предшествуют, и все неисчислимое множество, которое за тобой следует. Слышишь? Не хочу тебя!
А все-таки если теперь повесить трубку… может быть…
— Тррр…
— Будьте добры: десять фунтов вя…
Интересно знать, сколько они возьмут за склейку и починку? Или придется покупать новый аппарат?