С морского дна (Бальмонт)/ДО

Съ морскаго дна
авторъ Константинъ Дмитріевичъ Бальмонтъ (1867—1942)

См. Оглавленіе. Изъ цикла «Четверогласіе стихій», сб. «Будемъ какъ Солнце». Опубл.: 1903. Источникъ: К. Д. Бальмонтъ. Будемъ какъ Солнце. — М.: Изд. Скорпіонъ, 1903

СЪ МОРСКАГО ДНА.

1.

На темномъ влажномъ днѣ морскомъ,
‎Гдѣ царство блѣдныхъ дѣвъ,
Неясно носится кругомъ
‎Безжизненный напѣвъ.
5 Въ немъ нѣтъ дрожанія страстей,
‎Ни стона прошлыхъ лѣтъ.
Здѣсь нѣтъ цвѣтовъ и нѣтъ людей,
‎Воспоминаній нѣтъ.
На этомъ темномъ влажномъ днѣ
10 ‎Нѣтъ волнъ и нѣтъ лучей.
И пѣсня дѣвъ звучитъ во снѣ,
‎И тотъ напѣвъ ничей.
Ничей, ничей, и вмѣстѣ всѣхъ,
‎Они во всемъ равны,
15 Одинъ у нихъ беззвучный смѣхъ
‎И безразличны сны.
На тихомъ днѣ, среди камней
‎И влажно-свѣтлыхъ рыбъ,
Никто, въ мельканьи ровныхъ дней,
20 ‎Изъ блѣдныхъ не погибъ.

У всѣхъ прозрачный взоръ красивъ,
‎Поютъ они межь травъ,
Души страданьемъ не купивъ,
‎Души не потерявъ.
25 Межь травъ прозрачныхъ и прямыхъ,
‎Безкровныхъ, какъ они,
Тотъ звукъ поетъ о снахъ нѣмыхъ:
‎«Усни—усни—усни».
Тотъ звукъ поетъ: «Прекрасно дно
30 ‎«Безстрастной глубины.
«Прекрасно то, что все равно,
‎«Что здѣсь мы всѣ равны».

2.

Но тихо, такъ тихо, межь дѣвъ, задремавшихъ вокругъ,
Послышался новый, дотолѣ невѣдомый, звукъ.
35 И нѣжно, такъ нѣжно, какъ вздохъ неподводной травы,
Шепнулъ онъ: «Я съ вами, но я не такая, какъ вы.
«О, блѣдныя сестры, простите, что я не молчу,
«Но я не такая, и я не такого хочу.
«Я такъ же воздушна, я дѣва морской глубины.
40 «Но странное чувство мои затуманило сны.
«Я между прекрасныхъ прекрасна, стройна, и блѣдна.
«Но хочется знать мнѣ, одна-ли намъ правда дана.
«Мы дышемъ во влагѣ, среди самоцвѣтныхъ камней.
«Но что́ если въ мірѣ и любятъ и дышутъ полнѣй,
45 «Но что́ если, выйдя до волнъ, гдѣ бѣгутъ корабли,
«Увижу я дали и жгучее Солнце вдали!»
И точно понявши, что́ понятымъ быть не должно,
Всѣ дѣвы умолкли, и стало въ ихъ сердцѣ темно.
И вдругъ поблѣднѣвши, исчезли, дрожа и скользя,
50 Какъ будто услышавъ, что́ слышать имъ было нельзя.

3.

А та, которая осталась,
‎Блѣдна и холодна?
Ей стало страшно, сердце сжалось,
‎Она была одна.
55 Она любила хороводы,
‎Межь искристыхъ камней,
Она любила эти воды,
‎Въ мельканьи ровныхъ дней.
Она любила этихъ блѣдныхъ
60 ‎Исчезнувшихъ сестеръ,
Мечту ихъ сказокъ заповѣдныхъ,
‎И призрачный ихъ взоръ.
Куда она идетъ отсюда?
‎Быть можетъ тамъ темно?
65 Быть можетъ нѣтъ прекраснѣй чуда,
‎Какъ это—это дно?
И какъ пробиться ей, воздушной,
‎Сквозь безразличность водъ?
Но мысль ея, какъ другъ послушный,
70 ‎Уже зоветъ, зоветъ.

4.

Ей вдругъ припомнилось такъ ясно,
Что мѣсто есть, гдѣ зыбко дно.
Тамъ все такъ странно, страшно, красно,
И всѣмъ тамъ быть запрещено.
75 Тамъ есть завѣтная пещера,
И кто-то чудный тамъ живетъ.
Колдунъ? Колдунья? Звѣрь? Химера?
Владыка жизни? Геній водъ?

Она не знала, но хотѣла
80 На запрещенье посягнуть.
И вотъ у тайнаго предѣла
Она ужь молитъ: «Гдѣ мой путь?»
Изъ этой мглы, такъ странно-красной
Въ безлично-блѣдной глубинѣ,
85 Раздался чей-то голосъ властный:
«Теперь и ты пришла ко мнѣ.
«Ихъ было много, пожелавшихъ
«Покинуть царство глубины,
«И въ неизвѣстномъ мірѣ ставшихъ—
90 «Чѣмъ всѣ, кто въ мірѣ, стать должны.
«Сюда оттуда нѣтъ возврата,
«Вернуться можетъ только трупъ,
«Чтобъ разсказать свое «Когда-то»—
«Усмѣшкой горькой мертвыхъ губъ.
95 «И что́ въ томъ мірѣ неизвѣстномъ,
«Мнѣ разсказать тебѣ нельзя.
«Но чрезъ меня, путемъ чудеснымъ,
«Тебя ведетъ твоя стезя».
И вотъ колдунъ, или колдунья,
100 Вѣщаетъ дѣвѣ глубины:
«Сегодня въ мірѣ новолунье,
«Сегодня царствіе Луны.
«Есть въ Морѣ скрытыя теченья,
«И ты войдешь въ одно изъ нихъ,
105 «Твое свершится назначенье,
«Ты прочь уйдешь отъ водъ морскихъ.
«Ты минешь море голубое,
«Въ моря зеленыя войдешь,
«И въ море алое, живое,
110 «И въ вольномъ воздухѣ вздохнешь.

«Но прежде чѣмъ въ безвѣстность глянешь,
«Ты будешь въ образѣ другомъ.
«Не блѣдной дѣвой ты предстанешь,
«А торжествующимъ цвѣткомъ.
115 «И нѣжно-женственной богиней,
«Съ душою полной глубины,
«Простишься съ водною пустыней,
«Достигнувъ уровня волны.
«И послѣ таинствъ лунной ночи,
120 «На этой вкрадчивой волнѣ,
«Ты широко раскроешь очи,
«Увидѣвъ Солнце въ вышинѣ».

5.

Прекрасны воздушныя ночи,
‎Для тѣхъ, кто любилъ и погасъ,
125 Кто зналъ, что короче, короче
‎Единственный сказочный часъ.
Прекрасно вліянье чуть зримой,
‎Едва нарожденной Луны,
Для женскихъ сердецъ ощутимой
130 ‎Сильнѣй, чѣмъ пышнѣйшіе сны.
Но то, что всего полновластнѣй,
‎Во мглѣ торжества своего,—
Цвѣтокъ нераскрытый,—прекраснѣй,
‎Онъ лучше, нѣжнѣе всего.
135 Да будетъ безсмертно отнынѣ
‎Безумство души неземной,
Явившейся въ водной пустынѣ,
‎Съ едва нарожденной Луной.
Она выплывала къ теченью
140 ‎Той вкрадчивой зыбкой волны,

Незримому вѣря влеченью,
‎Въ безвѣстные вѣруя сны.
И ночи себя предавая,
‎Расцвѣтшій цвѣтокъ на волнѣ,
145 Она засвѣтилась живая,
‎Она возродилась вдвойнѣ.
И утро на небо вступило,
‎Ей было такъ странно-тепло.
И Солнце ее ослѣпило,
150 ‎И Солнце ей очи сожгло.

6.

И цѣлый день, бурунами носима,
‎По плоскости стекла,
Она была межь волнъ какъ призракъ дыма,
‎Бездушна и бѣла.
155 По плоскости, изломанной волненьемъ,
‎Носилась безъ конца.
И не слѣдилъ никто за измѣненьемъ
‎Страдавшаго лица.
Не видѣлъ ни одинъ, что тамъ живая
160 ‎Какъ мертвая была,—
И какъ она тонула, выплывая,
‎И какъ она плыла.
А къ вечеру, когда въ холодной дали
‎Сверкнули маяки,
165 Ее совсѣмъ случайно подобрали,
‎Всю въ пѣнѣ, рыбаки.
Былъ мертвенъ свѣтъ въ глазахъ ея застывшихъ,
‎Но сердце билось въ ней.
Былъ дологъ гулъ приливовъ, отступившихъ
170 ‎Съ береговыхъ камней.

7.

Весной, въ новолунье, въ прозрачный тотъ часъ,
‎Что двойственно вѣченъ и новъ,
И сладко волнуетъ и радуетъ насъ,
‎Колеблясь на грани міровъ,
175 Я вздрогнулъ отъ взора двухъ призрачныхъ глазъ,
‎Въ одномъ изъ большихъ городовъ.
Глаза отражали застывшіе сны,
‎Подъ тѣнью безжизненныхъ вѣкъ,
Въ нихъ не было чаръ уходящей весны,
180 ‎Огней убѣгающихъ рѣкъ,
Глаза были полны морской глубины,
‎И были слѣпыми навѣкъ.
У темнаго дома стояла она,
‎Видѣнье тяжелыхъ потерь,
185 И я изъ высокаго видѣлъ окна,
‎Какъ замкнута черная дверь,
Предъ блѣдною дѣвой съ глубокаго дна,
‎Что нищею ходитъ теперь.
Въ томъ сумрачномъ домѣ, большой вышины,
190 ‎Балладу о морѣ я пѣлъ,
О дѣвѣ, которую мучили сны,
‎Что есть неподводный предѣлъ,
Что можетъ быть въ мірѣ двѣ правды даны
‎Для душъ и для жаждущихъ тѣлъ.
195 И съ болью я медлилъ и ждалъ у окна,
‎И явственно слышалъ въ окно
Два слова, что молвила дѣва со дна,
‎Мнѣ вамъ передать ихъ дано:
«Я видѣла Солнце»,—сказала она,
200 ‎«Что̀ послѣ,—не все-ли равно!»