Ахъ, навѣрно сегодняшнимъ утромъ
Слишкомъ громко звучатъ барабаны,
Крокодильей обтянуты кожей,
Слишкомъ звонко взываютъ колдуньи
На утесахъ Нубійскаго Нила,
Потому что сжимается сердце,
Лобъ горячъ и глаза потемнѣли
И въ мечтахъ оживленная пристань,
Голоса смуглолицыхъ матросовъ,
Въ пѣнныхъ клочьяхъ веселое море,
А за моремъ ущелья Даръ-Фура,
Галлереи-лѣса Кордофана
И великія воды Борну.
Города, озаренные солнцемъ,
Словно клады въ зеленыхъ трущобахъ,
А изъ нихъ, какъ грозящія руки,
Минареты возносятся къ небу.
А на тронахъ изъ кости слоновой
Возсѣдаютъ, какъ древніе бреды,
Короли и владыки Судана;
Рядомъ съ каждымъ, прикованный цепью,
Левъ прищурился, голову поднялъ
И съ усовъ лижетъ кровь человѣчью,
Рядомъ съ каждымъ играетъ сѣкирой
Толстогубый, съ лоснящейся кожей,
Черный, словно душа властелина,
Въ ярко-красной рубашкѣ палачъ.
Передъ ними торговцы рабами
Свой товаръ горделиво проводятъ,
Стонутъ люди въ тяжелыхъ колодкахъ
И бѣлки ихъ сверкаютъ на солнцѣ,
Проѣзжаютъ вожди изъ пустыни,
Въ ихъ тюрбанахъ жемчужныя нити,
Перья длинныя страуса вьются
Надъ затылкомъ играющихъ коней,
И надменно проходятъ французы,
Гладко выбриты, въ бѣлой одеждѣ,
Въ ихъ карманахъ бумаги съ печатью,
Ихъ завидя, владыки Судана
Поднимаются съ троновъ своихъ.
А кругомъ на широкихъ равнинахъ,
Гдѣ трава укрываетъ жирафа,
Садоводъ Всемогущаго Бога
Въ серебрящейся мантіи крыльевъ
Сотворилъ отраженіе рая:
Онъ раскинулъ тѣнистыя рощи
Прихотливыхъ мимозъ и акацій,
Разсадилъ по холмамъ баобабы,
Въ галереяхъ лѣсовъ, гдѣ прохладно
И свѣтло, какъ въ дорическомъ храмѣ,
Онъ провелъ многоводныя рѣки
И въ могучемъ порывѣ восторга
Создалъ тихое озеро Чадъ.
А потомъ, улыбнувшись, какъ мальчикъ,
Что придумалъ забавную шутку,
Онъ собралъ здѣсь совсѣмъ небывалыхъ,
Удивительныхъ птицъ и животныхъ.
Краски взявъ у пустынныхъ закатовъ,
Попугаямъ онъ перья раскрасилъ,
Далъ слону онъ клыки, что бѣлѣе
Облаковъ африканскаго неба,
Льва одѣлъ золотою одеждой
И пятнистой одѣлъ леопарда,
Сдѣлалъ рогъ, какъ янтарь, носорогу,
Далъ газели дѣвичьи глаза.
И ушелъ на далекія звѣзды —
Можетъ быть, ихъ раскрашивать тоже.
Бродятъ звѣри, какъ Богъ имъ назначилъ,
Къ водопою сбираются вмѣстѣ,
И не знаютъ, что дивно-прекрасны,
Что такихъ, какъ они, не отыщешь,
И не знаетъ объ этомъ охотникъ,
Что въ пылающій полдень таится
За кустомъ съ ядовитой стрѣлою
И кричитъ надъ поверженнымъ звѣремъ,
Исполняя охотничью пляску,
И уноситъ владыкамъ Судана
Дорогую добычу свою.
Но роднятъ обитателей степи
Иногда луговые пожары.
День, когда затмевается солнце
Отъ летящаго по вѣтру пепла
И невиданнымъ звѣремъ багровымъ
На равнинахъ шевелится пламя,
Этотъ день — оглушительный праздникъ,
Что привѣтливый Дьяволъ устроилъ
Дамѣ смерти и Ужасу брату!
Въ этотъ день не узнать человѣка,
Средь толпы опаленныхъ, ревущихъ,
Всюду бьющихъ клыками, рогами,
Сознающихъ одно лишь: огонь!
Вечеръ. Глазъ различить не умѣетъ
Яркихъ нитей на поясѣ бѣломъ;
Это знакъ, что должны мусульмане
Предъ Аллахомъ свершить омовенье,
Тотъ водой, кто въ лѣсу надъ рѣкою,
Тотъ пескомъ, кто въ безводной пустынѣ.
И отъ голыхъ песчаныхъ утесовъ
Безпокойнаго Краснаго Моря
До зеленыхъ валовъ многопѣнныхъ
Атлантическаго Океана
Люди молятся. Тихо въ Суданѣ,
И надъ нимъ, надъ огромнымъ ребенкомъ,
Вѣрю, вѣрю, склоняется Богъ.
