Вильям Шекспир
Страстный пилигрим
I
Пред красноречьем взора неземного
Земной обет бессилен, - и меня,
Из-за тебя нарушившего слово,
Нельзя судить, презрением казня.
Хотел бежать от женщин я, но ныне
Не им - тебе служу, богиня, вновь!
Земной обет я дал земной святыне,
Тебе ж несу небесную любовь.
Обет мой - пар, а клятвы - дуновенье;
От солнца пар рассеется, как дым,
Но солнце - ты, и клятвопреступленье
Озарено сиянием твоим.
Кто ж был бы в силах, клятву соблюдая,
Лишить себя навек блаженства рая?
II
У ручейка сидела Цитерея
С Адонисом, красавцем молодым,
Влюбленным взором юношу лелея,
Богиня страсти млела перед ним,
Забавя слух чарующею сказкой,
Прельщая глаз чудесной наготой,
С его стыдом она боролась лаской,
То там, то здесь касаяся рукой.
Но, не испытан в чарах обольщенья,
Понять богиню юноша не мог,
И безучастный, чуждый искушенья,
Сидел в тени насмешливо-жесток.
Тогда упала навзничь Цитерея,
А он, глупец... он убежал, робея!
III
Пускай любовь внушает нам измену,
Но я клянусь, что верен буду я!
Моей любви обет имеет цену,
В том красота ручается твоя.
В твоих глазах - источник вдохновенья,
В твоих чертах науки смысл сокрыт,
И тот мудрец, кто, нем от восхищенья,
Твою красу душой боготворит.
Но жалок тот, кто пред твоей красою
Не склонится восторженно челом!
Ты все звучишь гармонией святою,
В очах - заря, в устах - Господний гром.
Прости ж меня за то, мой друг прелестный,
Что гимн земной пою красе небесной!
IV
Едва луч солнца высушил росу
И стадо в тень укрылось, отдыхая,
Как у ручья, под ивою, в лесу
Киприда ждет красавца, изнывая.
Сюда ходил нередко в сень ветвей
Адонис грустный утром на купанье...
Как жар силен!.. Но жарче и сильней
Томит богиню встречи ожиданье.
Но, чу! Он здесь... он сбросил плащ... и вот
Стоит нагой, ветвями осененный!
Луч солнца жгуч!.. Но жарче солнца жжет
Богини взор, к красавцу обращенный.
И мальчик в воду кинулся скорей!
Богиня ж мнит: "Зачем я не ручей?"
V
Моя любовь капризна, хоть прекрасна,
Нежней голубки, но не так верна,
Ее душе довериться опасно,
Мягка, как воск, как сталь, тверда она.
Лилеи бледной чище и красивей...
Но кто же, кто изменчивей и лживей?!
Как много клятв звучало в тишине!
Боясь любви, но дорожа любовью,
Уста к устам - она шептала мне
Слова любви, приникнув к изголовью.
Они казались правдою... И что ж?
Все эти ласки, клятвы, слезы - ложь!
Ее любовь сжигала, пламенея,
Она ж с любовью вместе, не жалея,
Сожгла и храм, который создала,
И, говоря о верности, лгала!
Любви ль ждала иль жаждала разврата,
Бедна душой - ничтожностью богата?!
VI
Был чудный день, когда на холм крутой
Бледней голубки, нежной и смущенной,
Взошла богиня с тайною мечтой
Застать красавца в роще отдаленной.
Звучит рожок... Со сворою собак
Приходит он, разгорячен охотой,
И вот богиня с ласковой заботой
Твердит ему: "Когда-то точно так
Здесь юноша охотился прекрасный,
Случилась с ним смертельная беда:
Он кабаном был ранен, - вид ужасный! -
Сюда, в бедро, - вот посмотри... сюда!.."
И все красы богиня обнажает...
Но юноша стыдливо убегает!..
VII
Ты слишком рано, роза, отцвела,
Не расцветя весеннею порою;
Жемчужина Востока, ты тускла;
Сразила смерть тебя своей косою.
Так часто вихрь срывает, налетев,
Незрелый плод с погнувшихся дерев.
И плачу я, хоть плакать нет причины:
Досталось мне наследство, - но его
Я не искал, и от твоей кончины
Не ожидал я ровно ничего.
Пошли же мне, любимый друг, прощенье:
Я унаследовал... твое презренье!
VIII
Адониса поближе усадив,
Речь повела влюбленная Венера
О том, как Марс, почтение забыв,
К ней бросился, и, видно, для примера
Сама к красавцу бросилась, шепча:
"Так Марс привлек меня в свои объятья,
(И юношу к себе прижала), - так с плеча
Сорвал завязки!.. Что могла сказать я?!
Так целовал, к устам моим припав..."
И обожгла Адониса лобзаньем.
Но он вскочил, стыдливо не поняв
Ее намеков, вызванных желаньем.
О, если б так ласкала ты меня,
Пока бы сам бежать не вздумал я!
IX
С юностью старость не может
Мирно ужиться вдвоем;
Юности грусть не тревожит,
Старость грустит о былом.
Юность - цветущее лето,
Дряхлая старость - зима.
Юность светла и согрета,
В старости - холод и тьма.
Юность полна увлечений,
Старость полна опасений.
Юность стремится вперед
Броситься в битву отважно,
Старость медлительно-важно
Поступью тихой бредет.
Старость, тебя не терплю я!
Юность безумно люблю я!
Грезы ее хороши!..
Старость - тяжелое бремя...
Что же теряешь ты время,
Милый пастух мой, спеши!
X
Да, красота пустой, ничтожный дар!
Она цветок, который увядает,
Она стекло, которое удар
Дробит, и лак, который блеск теряет.
Глядишь - богатство, тешившее нас,
Уже мертво и не прельщает глаз.
Не возвратить того, что протекло:
Цветок увял, и нет ему спасенья,
Стекло разбито, чем склеить стекло?
Померкший лак не заблестит от тренья.
Так красоты исчезнувший обман
Не возродить усилием румян.
XI
"Доброй ночи, спокойного сна!"
(Их, к несчастью, не знаю давно я)
Мне с улыбкой сказала она,
Кем лишен я и сна и покоя.
"Будь спокоен и вновь приходи!"
Быть спокойным? С тревогой в груди?!
Улыбнулась она на прощанье, -
И терзает вопрос роковой:
Это светлая ль радость свиданья,
Иль язвительный смех надо мной?
Так в любви я не знаю отрады
И за муки не вижу награды.
XII
Поэзии и музыки союз!
Для наших душ союз вдвойне священный;
Мне мил язык стихов и юных муз,
Тебе - язык созвучий вдохновенный.
В благоговеньи, с трепетной душой
Внимаешь ты аккордам арфы рая,
В них бытия восторги познавая,
Я упиваюсь песней неземной.
Касаясь струн, тебя игрой созвучий
Возносит Феб к далеким небесам,
Мне - говорит напев его могучий
То, что не мог бы высказать я сам.
Один источник музыки и пенья;
Для нас они - связующие звенья.
XIII
Три дочери у лорда; прелестней всех - одна;
В учителя красотка всем сердцем влюблена,
Но рыцаря-красавца увидела она
И стала колебаться.
Она боролась долго... Что делать? Как ей быть?
Учителя ль покинуть, красавца ль позабыть,
Одно из двух, но что же? Легко ль вопрос решить
Неопытной девице!
А выбрать все же надо... Задача свыше сил,
И вот она решилась, хоть каждый сердцу мил:
Красавец был отвергнут, учитель избран был.
Слезами не поможешь.
Наука победила оружие в бою!
Завоевал учитель красавицу свою.
Вот сила дарованья!.. Бай-баюшки-баю!..
А тут конец всей песне.
XIV
Порой безоблачно-счастливой
(Любви знаком лишь месяц май),
Амур - ребенок шаловливый -
Цветок заметил невзначай.
Целуя, нежа и лаская,
Его баюкал ветерок,
Амур же бедный, изнывая,
Глядел с восторгом на цветок
И думал с завистью: "Мне больно,
Что не могу я быть тобой,
Мой ветерок, и своевольно
С цветами тешиться игрой!
Зачем же розе дал я слово,
Что не коснусь других цветов?!
Того, кто юн, гнетет сурово
Такой обет сильней оков.
Шептал я розе уверенья
И клятвы в верности, любя!
Но нет большого преступленья
Нарушить их из-за тебя.
Сам Зевс поклялся б, что Юнона
Арапа черного черней, -
Со ступеней сошел бы трона
И жил бы волею твоей".
XV
Приключилась беда,
Не тучнеют стада,
Все прошло без следа,
Стало жертвой немого забвенья,
Веры в счастие нет,
И любовный привет
Средь волнений и бед
Не приносит душе утешенья.
Песни счастья замолкли, навек отзвеня,
Потому что она позабыла меня;
Там, где раньше встречал я на чувства ответ,
Прозвучало теперь беспощадное "нет".
О былом сожалея,
Шлю проклятья судьбе я...
Злобный рок! Ты виновен один!
Убедился теперь я
В том, что яд лицемерья -
В сердце женщин, - не в сердце мужчин.
Угнетает печаль;
Все умчалося вдаль,
Мне прошедшего жаль,
И отчаянье сердце тревожит.
Я забыт, одинок,
Непреклонно-жесток,
Тяготит меня рок.
Хуже быть, несомненно, не может.
Звук пастушьей свирели печален, как стон,
Бубенцы в погребальный сливаются звон.
Верный пес мой, сочувствуя, грустно притих
И уныло у ног растянулся моих.
Только жалобно воет,
Знать, его беспокоит
Мой убитый, расстроенный взгляд.
Из лесов, из долины,
С горных склонов, с вершины,
Точно раненых вопли летят.
Не лепечут ручьи,
Не поют соловьи,
И головки свои
Клонят долу цветы, умирая.
Стадо, сбившись в кружок,
Тихо спит; пастушок
Горько плачет; в лесок
Робко скрылась дриада лесная.
Все, что раньше служило забавою нам, -
Песни, пляски, прогулки зарей по лесам, -
Все промчалось, чем жизнь нам казалась мила,
Потому что любовь умерла, умерла!..
Бог с тобой, дорогая,
Ты не знала, играя,
Ни участия, ни сожаленья!..
Коридон же едва ли,
Кроме слез и печали,
Может в жизни обресть утешенье.
XVI
Как жадно я взираю на восток!
Считаю сердцем каждый час; с зарею
Настанет утро; от ночных тревог
Воспряну я для отдыха душою.
Песнь Филомелы издали слышна...
Ах, почему не жавронок она?!
Привет заре шлет жаворонка пенье
И гонит ночь... А ночь скучна... длинна...
Приносит день для взора - утешенье,
Для сердца - мир: опять придет она.
Недаром же вчера при расставанье
"До завтра!" я услышал на прощанье.
Будь здесь она!.. Прошла бы скоро ночь.
Теперь минуты кажутся часами...
Зажгися, день! Пусть мрак уходит прочь,
И солнца луч сверкает над цветами.
Гони же тьму! Продлись сегодня, день!
А завтра пусть царит ночная тень!
XVII
Если ты влюбленным взглядом
Деву выберешь порой,
Пусть рассудок трезвым складом
Направляет выбор твой.
Чаще пользуйся советом
Тех, кто смыслит в деле этом.
Брось искусственность; подчас
Ложь дела твои затянет;
Блеск красивых, громких фраз
Сердца женщин не обманет.
"Я люблю вас!" - без затей,
Откровенно молви ей.
Коль отвергнет предложенья
И в сердцах подымет крик,
То, без всякого сомненья,
Пожалеет через миг
И вернуть захочет разом,
Что потеряно отказом.
Если плачем и борьбой
Встретит пылкие стремленья, -
Отговоркою такой
Усыпит свои сомненья;
"Будь мужчиной я - исход
Несомненно б был не тот".
Исполняй ее желанья,
Щедрым будь, - пускай молва
Хвалит ей твои деянья,
Все поступки и слова.
Метко пуля золотая
Бьет, все стены пробивая!
Будь доверчив! Не мешай
Прихоть выполнить любую;
А изменит, выбирай
Без стеснения другую.
Потерпи - и скоро вновь
Возвратишь ее любовь.
Под наружной, светской маской
Скрыта хитрость милых дам,
И поэтому с опаской
Относися к их словам.
Пусть мужчина взгляд усвоит:
Женщин "нет" не много стоит.
Их раскаянье в грехах
Лишь под старость угнетает,
Хоть твердят они, что страх
Согрешить любви мешает.
Девы, будь все это так,
Меж собой вступали б в брак.
Впрочем, что я! Слишком много
Рассказала песнь моя,
Упрекнуть за это строго
Может милая меня!
Все, что было женской тайной,
Здесь я выболтал случайно.
XVIII
Как-то в светлый майский день
Приютился я под сень
Стройных миртовых дерев.
Птичек радостный напев,
Игры мирные зверьков,
Аромат лесных цветов
Гнали прочь куда-то вдаль.
Только песня соловья,
Скорбной жалобой звеня,
Раздавалася с тоской
В роще тихой и немой.
"Фью... фью... фью..." пел соловей;
"Тёрью... тёрью..." средь ветвей
Песнь свою он продолжал.
Этой песне я внимал
И не мог без грустных слез
Вспомнить все, что перенес.
"Тщетно, тщетно", - думал я,
Птичка бедная моя,
Хочешь ты забыть печаль!
Никому тебя не жаль.
У деревьев чувства нет;
Утешительный привет
Горькой жалобе своей
Ты найдешь ли у зверей?
Умер, умер, бедный Пан!
В плен друзей завлек обман;
Потешая праздный взгляд,
В клетках все они сидят,
А собратья по судьбе
Позабыли о тебе.
Птичка бедная моя,
Как похож я на тебя:
И меня уж много лет
Позабыл весь белый свет.
XIX
В годы счастья к нам с тобой
Льнули ближние толпой,
А теперь, в годину бед,
Им до нас и дела нет.
Слово - ветер средь полей;
Нелегко найти друзей.
Если деньги есть в мошне,
Всякий будет другом мне,
Но иссякнет их запас -
Кто поможет в горький час?
Если ты соришь казной -
Опьяняют похвалой
И становишься ты вмиг
Благороден и велик.
Коль порочен - в краткий срок
Ты изведаешь порок.
Ласки женщин ждешь? - смелей!..
Будет каждая твоей.
Но нахмурится судьба -
И конец всему! гурьба
Прихлебателей уйдет!..
Нет, твой верный друг лишь тот,
Кто по мере сил везде
Поддержать готов в нужде;
Кто в бессонный час ночной,
Как и ты, грустит порой
И с тобою понесет
Бремя всех твоих забот,
Облегчая твой недуг, -
Тот не льстивый враг, а друг!
