Странник (Вельтман)/День XLIV

Странник — День XLIV
автор Александр Фомич Вельтман

Дата создания: 1831, опубл.: впервые — в журнале «Московский телеграф», 1832. Источник: Вельтман А. Ф. Странник / Издание подготовил Ю. М. Акутин — М.: «Наука», 1978. — (Литературные памятники)., скан

День XLIV. Природа и человек. Лучшие минуты жизни. Взгляд на Яссы. Копо. Москаль и молдаванка. Математическая истина. Путевые правила. Улица-маре^[1]. Жестокое внимание и насильственное убеждение. Чемодан. Человек-грек капитан Микулай. Гулянье в Яссах: дупа-обычулуй^[2]

Vulсain (a part). Ah, nature nature! vas, je l'abandonne, a qui vondra te prendre!^[3]

Pandore. St. Foix^[4]

CCCVII

Человек счастливее, спокойнее, довольнее жизнию, когда он имеет дело с самой природой, а не с людьми.

С какою благодарностию и щедротой сравнится благодарность и щедрость природы? Кто лучше вознаградит труд?

Надежный взаимодавец! верный должник наш!

Свободен, здоров духом и телом тот, кто обручился с тобою духом; и телом!

CCCVIII

Испытали ли вы, друзья мои, те минуты, в которые окружало вас земное бедствие со всеми своими видимыми и незримыми свойствами и принадлежностями; но сердце ваше было неприступно для него, как небо, и вы улыбались, как ангелы, присутствию терпения и надежды?

Это лучшие минуты жизни. В эти мгновения

 
       Я не земной, я чем-то полон.
       Для мысли места нет во мне!
       И рад я, мирен! ибо мысль
       Есть тайный в пас зародыш горя.
       Вздох о потерянном блаженстве
       Беспамятен в душе моей,
       И будущность... но что мне счастье?..
       По образу своих желаний
       Создам и возгнушаюсь им!

CCCIX

Mes regards voulent penetrer dans la

   profondeur du passe; mais je n'y vois qu'une

   lucur incertaine, semblable a celle des rayons

   de la lune reflechis par la surface d'un

   lac eloigne. La brillent les flambeaux de la

   guerre; ici je vois une generation faible et

   vile, passer dans le silence, sans marquer

les annees d'aucune action eclatante.^[5]

Cathloda. Chant. III^[6]

Теперь я, милые мои, на почте Борда, ожидаю с нетерпением, покуда мне запрягут четырех тощих пай ^[7]. Но я вижу уже речку Бахлуй и г. Яссы с его протяжной улицей-маре, с его княжеским сгоревшим дворцом, с его церквами и монастырями, которые, как отдельные древние замки, возвышаются на холмах, одетых виноградником; — вижу за городом пространный зеленый ковер...

Копо, Копо, зеленое Копо\ Где бог любви явился Мититикой! Где кобзы зык и звуки песни дикой И поо-поо-померани-по!^[8]

О сила воображения! Представьте себе, мне кажется, что я уже в толпе красавиц Молдавии, иду по полю, очарованному их прелестью! Вот та, которая всех лучше, отдалилась от общества, я преследую ее, она останавливается, я тоже, она оглядывает окрестную природу Ясс, и я также...

                                                Я
                                  Как мир величествен, чудесен!
                                       Взгляните вдаль!
                                  Чу, в роще звук веселых песен,
                                      (показывая на сердце),
                                       А здесь... печаль!
                                  Надежду на удел счастливый
                                       Пришлось забыть!
                                         (после молчания)
                                  Вы что-то слишком молчаливы?
                                  
                                               Она
                                         Что ж говорить?
                                  
                                                Я
                                  Что говорить? а! это ново!
                                       Но я пойму,
                                  Что сказано на место слова:
                                       Конец всему!
                                  
                                               Она
                                  Не знаю, чем вы недовольны?
                                  
                                                Я
                                       Ничем и всем!
                                  Для вас... мои слова не больны,
                                       Язык мой нем;
                                  И потому... Но вы ласкали,
                                       С ума свели!
                                  Чего во мне вы так искали
                                       И не нашли?
                                  Быть может, чем-нибудь наружным
                                       Не нравлюсь я?..
                                  Иль не сходна с климатом южным
                                       Любовь моя?
                                  Или... пресытясь спозаранка...
                                       Но вас мне жаль!
                                  Понятно все: вы молдаванка,
                                       А я москаль!
           

       Прощайте!

CCCX

Все это было не что иное, как мечта на пути к Яссам; но мысленное равнодушие красавицы так на меня подействовало, что я велел остановить лошадей, выскочил из каруцы и пошел в сторону, в лес — воображая, что удаляюсь от жестокой молдаванки.

— Как! — вскричал я, остановись пред глубоким оврагом. "Как!" — отозвалось в лесу.

Я оглянул все кругом себя.

"Где же она?" — Нет ее и не было, — сказало мне сердце, пришедшее в память.

— Как! — повторил я, — неужели горе, тоска, грусть, исступление могут родиться одинаково от причин истинных и от причин воображаемых?

"Да, — сказал мне Математик, — потому, что а2 происходит одинаково от (+а)Х(+а) и от (-а)Х(-а)".

— Понимаю.

Убежденный таким ясным доводом, я возвратился к моей почтовой каруце, сел в нее, суруджи хлопнул по лошадям бичом своим, они замялись, дернули врозь, второй удар согласил их — и я понесся.

CCCXI

В надежде, что капли мудрости, падающие с неба, проточат когда-нибудь камень невежества и преткновения, огромный, как твердь земная, я еду, не оглядываясь назад.

Для жизни, как и для дороги, одно правило:

Не торопись; смотри постоянно перед собою; озирай даль, чтоб не сбиться с дороги; с горы не гони, чтобы не сесть под горою; встречным кричи заблаговременно: держи право! съедешься — посторонись; лают собаки — не дразни; ползет змея — не наступи и не слушай, что она шипит; попутчикам, умному не говори, что он умен, глупому, что он глуп, — не отделаешься от них; не выказывай ни доброты своей, ни золота — обкрадут; и т. д.

Но это правило для людей обыкновенных... впрочем, кто считает себя человеком обыкновенным? Я умолкаю: люди необыкновенные, то есть гении, есть кометы, которые совершают путь неопределенный, не подлежат общим законам.

СССХII

Лошади мои пристали, сбруя покрылась пеною, пар стлался над ними, как туман. Суруджи, также усталый, тщетно оббивал волосяной конец арапника и кричал: хи-мэ! мурилэ!^[9] Таким образом тянулся я по улице-маре, через поду Могушой ^[10].

Вправо и влево бросались мне в глаза то бакалеи с широкими окопчинами, то кафенэ, в которых сквозь двери и стеклянные простенки видны были прямо: черный очаг, уставленный различной величины кофейниками; посредине: жаровня; по сторонам: диваны; на диванах, в чалмах, кушмах и фесях, в фермелэ ^[11] и в мейтанах, усатые гости. Молча играют они в куонхину, в трик-трак^[12] и, глотая кофе, обдают себя табашным дымом.

Почти из каждого окна знаменитой улицы выглядывало женское лицо и провожало Странника любопытными взорами с мыслию: москаль! Я тешился, замечая различие этих выставлявшихся не на показ головок. То в шляпке с цветами — я видел только глаза; то в платке, опутывающем черную косу — свежесть и здоровье; то в мушках, осыпанных жемчугом и обложенных золотым кованым плетешком — протяжное слово: wus? ^[13]; то в белом или красном фесике — следы утомления; то в огромных накладных буклях — Пентефриеву жену, когда она смотрит на Иосифа^[14]; то под прозрачным покрывалом — ложную стыдливость; то с приглаженными и заплетенными в косу волосами — смиренное бездушие; то с всклокоченными кудрями — загоревшее чадо табора.

Но вот наружность улицы постепенно лучше и лучше. При повороте влево, от сгоревшего дворца господарского, встречаются совсем другие предметы.

Расцвеченные венские коляски снуют взад и вперед. Купоны и купоницы, разряженные в атлас, в мусселин, в органди, в гроденапль, в gros-de berlin, в gros-de-tour, в satin-turc, в gros d'orient, в satin de la reine, в batiste d'ecosse ^[15], в тюль, в кисею, в креп, в газ, в перкаль, в кашемир... в блондах, в кружевах, в шалях, в платках, в пелеринах, в шемизетках, в канзу, в шарфах, в корсажах, в вуалях, в колеретках, a la vierge, a la gardiniere, а l'anglaise ^[16], в перьях а l'Inca {как у инки (франц.).}, в платьях с рукавами в виде берета, в виде cotesdemelon, oreilles d'elephant ^[17] .......... Устал!.. словом сказать, во всех изменениях орнитологии, по системе венской, парижской и лондонской, купоны и куконицы куда-то торопятся. Беззаботные, самодовольные лица с пылкими очами, с природным и китайским румянцем, с собственною и свинцового белизною сыплют взоры вправо и влево. Я еду.

CCCXIII

Для прохожих мало места на улицах, покрытых деревянного мостовой. Только простому народу и иноземцу не стыдно идти пешком.

CCCXIV

Qui prouve trop ne prouve rien.

Axiome^[18]

Но вот направо и налево — лавки и магазины, наполненные изделиями Турции и Австрии. Штемпели Вены и Лейпцига, Стамбула, Измира ручаются за дешевизну и доброту.

Не довольствуясь тем, что необходимость и желание перевести деньги наполняют лавки и магазины покупщиками, сидельцы ловят вас на улице, уговаривают, влекут насильно в лавку, соблазняют дешевизной, уступкой, и, прежде нежели вы решились купить то, на что взглянули, товар уже отмеряй, взвешен, отрезан, завернут и всунут вам в руки; — что же остается вам делать? — платить.

После этого верьте вышеозначенной аксиоме! Кто больше жида уверяет, что товар его ganz fain? ^[19] А вы принимаете все за чистые деньги.

К проезжающим мимо лавок — то же жестокое внимание, то же насильственное угождение.

Не успели еще усталые лошади мои сделать нескольких шагов между длинными строями лавок, и уже потомки Израиля обсыпали мою бричку и набросали в нее всего, что по догадливости своей они считали нужным мне продать. Что было мне делать? Лошади мои, как будто подкупленные жидами, стали, и я должен был выслушать цену товаров: — Батист, батист!— кричал рыжий еврей, — ganz gut, fain! ^[20], восемь червонцев за штуку! — Голландское полотно! — кричал другой, с витыми пейсами, — ach! funf Dukaten Stuck! ^[21] Сукно Sedan, пятнадцать левов локоть. Шаль! бур-де-суа! четыре червонца! кэртс ди вист ку карикатурь!^[22] опту-спре-зечи лей! кумпара, кумпара, боерь! ^[23] Kausen Sie, kausen Sie, mein lieber Herr! ^[24]

— Сараку-ди-мини! ^[25]

CCCXV

На улице-маре, против дома Пашкана, в котором жил главнокомандующий, была отведена мне квартира. После восьмимесячной кочевой жизни в пустынях булгарских широкие диваны бояра Ионы Некульчи-Муто показались мне нежнее дружеских объятий. В одно мгновение я успел на каждом из них присесть, прилечь, свернуть под себя ноги a la turc ^[26], развернуть, протянуться и быть во всех положениях лени, неги и спокойствия.

Вот и чемодан мой! и он порадуется спокойствию, и ему протерли бока.

                               Денщик и суруджи вдвоем
                               Втащили в комнату мой дом.
                                    
                                             Суруджи
                               — Хэ! маре драку! ^[27]
                                    
                                              Денщик
                                               — Тяжеленек!
                               — Да,— думал я,— не мудрено!
                               В нем все, что богом мне дано,
                                    Все, кроме радостей и денег!

CCCXVI

Ласковые хозяева приняли меня, как родного.

Вскоре явилось ко мне с вином на подносе, с дульчецом, и кофием, и с трубкою дюбеку презанимательное лицо.

"Пуфтим, боерь! — сказало оно мне, — кала краси! дульцец, кафэ ши люлэ!" ^[28]

— Благодарю, друг мой. Скажи, пожалуйста, ты здешний? "Еу целовек грек, капитан Микулай; ам винка, коптел мулт! ^[29] нам камее, нет стран! ^[30] дают кукон си куконица стран си камее; турци мынкать со! ^[31]

— Жаль; выпей с горя вина.

"А, халоса! кала ине краси! {Славное вино! (греч). (прим. автора).} Капитан Микулай слузил государски... {был в службе русской (прим. автора).} сол антелериски, такой большой тунуруле! {шла артиллерия, большие пушки (прим. автора).} еу показит дорога: дела Хотин, на Бендерь, мерже на Измаил... Инарал командирски {Генерал, начальник (прим. автора).} дают на капитан Микулай эна хартия].. такой пальсой пумаг!.. пецатлуит: и проци и проци и проци! {напечатано: и проч. и проч. и проч. (подорожная) (прим. автора).}... Кульерски пумаг!.. ги!.. гуляй на поцта кульерски!.. динь, динь, динь, динь! пасоль, пасоль!.. и дают инараль командирски другой пумаг... халоса!.. писит: капитан Микулай слузил государски, хал оса... дают цин капитан, халоса цин, государски!.. Сто пайдот на Царьград?"

      — Пойдем. 
      "Си еу пайдот!.. я был на баталия ку немца! {с немцами (прим. автора).}... на Фоксань! {при Фонтанах (прим. автора).} Кнезь паслот менэ с провиантски каруца на Кобурски! {Князь послал меня с провиантским обозом к принцу Кобургскому (прим. автора).}... Немца идот, идот, идот!.. так! Венгерски гусарски... так... халоса!.. Бозе мой!! Турци!!! многа, многа!! Визирь ку кавалерия, на армасарь Анатольски!! {Визирь с кавалерией на анатольских жеребцах (прим. автора).} идот! Я лезит на карэ {Я лежал в каре (прим. автора).}. Бум, бум, бум! тунурулэ. А! страсна!.. я лезит на земля... Бозе мой, бозе мой! пропадит немца!.. Венит Суворов!!! {Идет Суворов (прим. автора).} Бум, бум, бум!!! пжи-жи-жи-жи, пжи-жи-жи-жи!!! Хи! Фужит драку турци!! {Убежали черти турки (прим. автора).}" 
      Пылкое воображение целовека грека, недовольное смешением греческого, молдаванского и русского языка, дополняло слова представлением всего в лицах. Для изображения визирской кавалерии и венгерского гусарского полка указательный и средний палец правой руки седлали указательный палец левой. 
      При слове идот! правая ладонь плавно двигалась параллельно земле, а голова Микулая поднималась гордо вверх, как у всадника. С словом: еу {я (молд.).} лезит на земля — он распростирался по полу и лежал несколько мгновений молча, неподвижно. При слове венит Суворов] весь корпус целовека грека встряхнула радость о избавлении от гибели. 
      Дорого бы дал иной италианский импрезарио, чтоб иметь право показывать капитана Микулая на площади. 
      Насмеявшись вдоволь, я прервал рассказ его о взятии Хотина, о пришествии турок в Яссы, о битве этеристов при Скулянах. 
      — Где тут бывает гулянье? — спросил я его. 
      "Гуляй?.. ни улица. Куноница мулт {много (молд.).}, молдаванка, грецанка, ирмэнь {армянка.}". 
      — Хороши куконицы? 
      "Халоса? гуляй... так... Хэ! Капитан Микулай знай... Мой тата си мама зивот на Царьградски бурика {Бурика по-молдавански — пупок; по выражению: в самой средине Царьграда (прим. автора).}. Их! там девка халоса! Бозе мой! какой халоса!" 
      — Прощай, я иду гулять. "Бун, бун, боярилэ {Хорошо, хорошо, боярин (прим. автора).}". 
     

CCCXVII

Счастия миг, юность лови!
Путай себя в цепи любви!
Время, как молния, быстро летит,
Юность увянет, сердце сгорит.

    (Эпиграмма)

С этою мыслию сел я на дрожки и пустился в Копо. Два ряда экипажей совершенно стеснили улицу, мне не хотелось тянуться в рядах, — мимо!

Кто знает московские гулянья, тот может себе представить, что в Яссах всякий день, без исключения... виноват... исключая бурные дни... подобные гулянья в экипажах составляют некоторую обязанность почти всех классов жителей. Это род моциону от засидения, от скуки; род выставки по части промышленности сердечной; род far niente ^[32], от нечего делать; род привычки, основанной, как большая часть постановлений и законов молдаванских, на слове дупа обычулуй ^[33].

Два рода экипажей тянутся от сгоревшего господарского дворца вверх s вниз по улице-маре, чрез поле Копо.

       Природа красится присутствием людей,
       А жизнь чистейшею любовью;
       Но что же жизнь, когда должны мы в ней
       Предать все чувства хладнокровью!

И потому я ехал, рассматривая внимательно все, чем движущиеся оранжереи были наполнены.

Примечания

1. Главная улица (молд.)
2. как водится, или: по обычаю (молд.)
3. Вулкан (в сторону). Ах, природа, природа! итак, я оставляю тебя тому, кто захочет тебя взять!
4. Пандора. Сен-Фуа (франц.)
5. Мои взоры стремятся проникнуть в глубину прошлого; но я вижу там только неопределенный отблеск, похожий на отражение лунных лучей от поверхности отдаленного озера. Там горят огни войны, здесь я вижу поколение слабое и жалкое, идущее своей дорогой, не отмечая годы каким-либо блестящим деянием.
6. Катлода102. Песнь III (франц.)
7. лошадей (молд.)
8. строка, из румынской народной песни о Тудоре Влади-миреску, руководителе восстания 1821 г. Точно этот стих звучит так: «Рот, рот,рот eram eu, рот», что в переводе означает: «Фруктовым деревом, фруктовым де­ревом, фруктовым деревом был я, фруктовым деревом». Эта песня получила ши­рокую известность в Бессарабии. Вельтман цитирует данную строку и в рассказе«Радой»:«Со всех сторон раздавались дикие голоса, которые пели:

   Ипсиланти фетмаршал,
   Дука маре инарал!
   Пом-пом-пом-померани-пом! »

   (А. Вельтман. Повести.СПб., 1843, с. 171).В этих стихах упоминается вождь этерии Александр Ипсиланти, фетмаршал(т. е. фельдмаршал), и эфор этерии Дука (маре инарал — великий генерал).

9. пошла! дохлятина! (молд.)
10. мост Могушой (молд.)
11. кацавейка, одежда без рукавов (молд.)
12. Куонхина, трип-трап — настольные игры
13. что? (немец.)
14. Имеется в виду библей­ский рассказ об Иосифе, одиннадцатом сыне Иакова. Он был продан братьямипроезжим купцам, а те продали его египетскому вельможе Потифару (Пентеф-рию). Красота юноши привлекла жену вельможи. Оставшись наедине с рабом,она схватила его за одежду и сказала: «Ложись со мной». Иосиф бежал от женыПотифара, оставив в ее руках свою одежду.
15. сорта материй (франц.)
16. по-девичьи, как у цветочницы, по-английски (франц.)
17. боков дыни, ушей слона (франц.)
18. Кто слишком много доказывает, тот никого не убеждает. (Аксиома) (франц.).
19. самый лучший (идиш)
20. самый хороший, лучший! (идиш)
21. эх, пять дукатов за кусок! (идиш)
22. визитные карточки с карикатурами! (молд.)
23. восемнадцать рублей! купи, купи, господин! (молд.)
24. Купите, купите, дорогой господин! (идиш)
25. Бедный я! (молд.)
26. по-турецки (франц.)
27. большой черт (прим. автора)
28. Пожалуйте, господин!.. отличное вино! варенье, кофе и трубка! (смесь новогреч. и молд.)
29. имею жену, много детей (прим. автора)
30. нет белья, нет одежды (прим. автора)
31. турки все съели (прим. автора)
32. безделия (итал.)
33. по обычаю (прим. автора)