вмѣшательство Россіи въ распрю между Германіей и Франціей въ пользу и во спасеніе послѣдней не дало образоваться естественному и обоюдовыгодному союзу двухъ сосѣдей, и вынудило Германію искать союза со своимъ недавнимъ соперникомъ для обороны отъ восточнаго сосѣда, предоставивъ Австріи свое содѣйствіе въ развитіи политики австро-славизма, что избавляло Германію отъ покушеній Австріи возвратить свое значеніе въ германскомъ мірѣ и обращало фронтъ ея государственныхъ стремленій на востокъ.
Почему руководители русской политикой того времени предпочли создать бокъ-о-бокъ съ собою недовольнаго врага вмѣсто заинтересованнаго союзника, почему въ интересахъ Россіи требовалось заступничество за Францію, въ теченіе цѣлаго столѣтія, съ конца XVIII вѣка, постоянно враждовавшую противъ насъ — понять очень мудрено.
Въ интересахъ пресловутаго «равновѣсія»? По къ чему это равновѣсіе Россіи, которая сама, однимъ своимъ существованіемъ, составляетъ живое противорѣчіе всякому равновѣсію? Это равновѣсіе могло интересовать государства Западной Европы для сохраненія баланса между ними, по Россія, перевѣшивая своею тяжестью чуть не всю взятую вмѣстѣ Европу, могла относиться весьма равнодушно къ измѣненію объемовъ любой европейской страны.
Не препятствуя распространенію Германіи на западъ, русскіе политики не только отвращали ее отъ стремленія па востокъ, но ставили ее въ необходимость искать благорасположенія Россіи для обезпеченія своего тыла и фланга съ юга. А свои западныя пріобрѣтенія Германія не могла бы переварить очень долгое время и тѣмъ дольше, чѣмъ они были бы значительнѣе, а Россія на все это время получила бы полную свободу дѣйствій въ разрѣшеніи восточнаго вопроса, въ который Англія одна, безъ помощи Франціи, ввязаться бы навѣрно поостерегалась, Италія занята была бы своимъ объединеніемъ, а Австрія не посмѣла бы и шевельнуться со своими славянскими полками противъ славянъ. Очевидно, что политика Александра II 1870 года была, правильнѣе и понимала интересы Россіи лучше, чѣмъ политика 1875 года, хотя послѣдняя
вмешательство России в распрю между Германией и Францией в пользу и во спасение последней не дало образоваться естественному и обоюдовыгодному союзу двух соседей, и вынудило Германию искать союза со своим недавним соперником для обороны от восточного соседа, предоставив Австрии свое содействие в развитии политики австро-славизма, что избавляло Германию от покушений Австрии возвратить свое значение в германском мире и обращало фронт её государственных стремлений на восток.
Почему руководители русской политикой того времени предпочли создать бок-о-бок с собою недовольного врага вместо заинтересованного союзника, почему в интересах России требовалось заступничество за Францию, в течение целого столетия, с конца XVIII века, постоянно враждовавшую против нас — понять очень мудрено.
В интересах пресловутого «равновесия»? По к чему это равновесие России, которая сама, одним своим существованием, составляет живое противоречие всякому равновесию? Это равновесие могло интересовать государства Западной Европы для сохранения баланса между ними, по Россия, перевешивая своею тяжестью чуть не всю взятую вместе Европу, могла относиться весьма равнодушно к изменению объемов любой европейской страны.
Не препятствуя распространению Германии на запад, русские политики не только отвращали ее от стремления па восток, но ставили ее в необходимость искать благорасположения России для обеспечения своего тыла и фланга с юга. А свои западные приобретения Германия не могла бы переварить очень долгое время и тем дольше, чем они были бы значительнее, а Россия на все это время получила бы полную свободу действий в разрешении восточного вопроса, в который Англия одна, без помощи Франции, ввязаться бы наверно поостерегалась, Италия занята была бы своим объединением, а Австрия не посмела бы и шевельнуться со своими славянскими полками против славян. Очевидно, что политика Александра II 1870 года была, правильнее и понимала интересы России лучше, чем политика 1875 года, хотя последняя
