| 891 | БОГ | БОГОСЛОВСКАЯ | БОГ | 892 |
дователи истинной религіи въ до-христіанскую эпоху — евреи сильнѣйшее доказательство бытія Божія въ древнѣйшее время видѣли въ знаменіяхъ и чудесахъ. Однако уже за 1000 слишкомъ лѣтъ до Р. Х. они стали усматривать такое доказательство въ красотѣ и величіи міра (Псал. 18, 2; 96, 6; Іов. 12, 7—9; 37—41). Болѣе, чѣмъ за 100 лѣтъ до Р. Х. они вполнѣ и ясно сознали значеніе этого доказательства и широко разрабатывали его. «Отъ величія красоты созданій сравнительно познается Виновникъ бытія ихъ», говоритъ неизвѣстный свящ. писатель этой эпохи (Премудр. Солом. 13, 5). Въ христіанскую эру первымъ предложилъ новое доказательство бытія Божія блаж. Августинъ (354—430 г.г.). Въ своемъ доказательствѣ Августинъ исходилъ изъ идеи блага. Человѣкъ любитъ только благо, всѣ вещи онъ любитъ постольку, поскольку въ нихъ заключается благо. Но не всѣ вещи мы любимъ равно, потому что по нашему представленію въ однихъ вещахъ больше, въ другихъ меньше блага. Для того, чтобы судить такимъ образомъ, нужно, чтобы въ нашей душѣ была напечатлѣна идея блага въ себѣ, неизмѣнный коррективъ для оцѣнки различій между частными благами. Это благо въ себѣ, благо абсолютное и неизмѣняемое есть Б., Котораго нашъ разумъ познаетъ непосредственно, дѣлая отвлеченіе отъ всѣхъ частныхъ и относительныхъ благъ (August. De Trinit. Lib. VIII c. III). Это доказательство расширилъ Ансельмъ кэнтерберійскій (1033—1109). Какъ различныя степени блага заставляютъ заключать къ бытію блага высшаго, абсолютнаго, такъ различныя степени величинъ конечныхъ и ограниченныхъ заставляютъ заключать къ величію безконечному и, наконецъ, бытіе существъ измѣняемыхъ и контингентныхъ (которыя могли бы быть и не быть) заставляетъ необходимо предполагать существованіе бытія высшаго, неизмѣняемаго, необходимаго. Это бытіе есть вмѣстѣ и безконечное величіе и безконечное благо: оно есть Б. (Anselm. Monolog. C. I—IV). Съ именемъ Ансельма еще связывается онтологическое доказательство бытія Б. Идея Б. есть идея существа совершеннаго, выше котораго ничего нельзя себѣ представить. Но въ числѣ признаковъ такого существа мы необходимо мыслимъ существованіе. Если бы это не было такъ, то мы могли бы себѣ представить другое существо, которое, соединяя бытіе съ совершенствами перваго, было бы выше перваго. Но это противорѣчитъ нашему представленію о Б., какъ высочайшемъ существѣ. Такимъ образомъ мы необходимо мыслимъ Б. существующимъ. Существующимъ Его мыслитъ и безумецъ, говорящій, что нѣтъ Б. Такимъ образомъ, Б. дѣйствительно существуетъ (Anselm. Proslog. C. II). Противъ онтологическаго аргумента Ансельма возсталъ монахъ Ганилонъ въ сочиненіи Liber pro insipiente и потомъ еще съ большею силою Ѳома Аквинатъ (1225—1274 г.г., Sum. theol. Par. 1, qu. 2, art. 1). Сущность возраженія: бытіе не есть признакъ совершенства и поэтому въ понятіи совершеннѣйшаго существа нѣтъ необходимости мыслить его бытіе. Съ своей стороны Ѳома Акв. обобщилъ августино-ансельмово доказательство. Мы постоянно сравниваемъ между собою различные предметы, постоянно говоримъ «болѣе», «менѣе»; этотъ методъ сравненій заключаетъ въ себѣ признаніе бытія нѣкоего maximum’а: aliquid quod maxime est et per consequens maxime ens. Такимъ образомъ наша вѣра въ бытіе относительныхъ предметовъ природы необходимо заключаетъ въ себѣ вѣру въ бытіе абсолютнаго Б. (Sum. P. 1. qu. 2. art. 3). Много для теоріи доказательствъ бытія Б. сдѣлалъ Декартъ (1596—1650, Meditationes III). Онъ далъ (независимо отъ Ансельма) онтологическій доводъ въ новой постановкѣ. Я — бытіе несовершенное, но я имѣю идею о бытіи совершенномъ и я принужденъ мыслить, что эта идея вложена въ меня существомъ, которое владѣетъ всѣми совершенствами — Богомъ. Другой доводъ Декарта: Я существую не самъ собою. Если бы было послѣднее, я надѣлилъ бы себя всѣми совершенствами, которыя только пред-
