По тропинкѣ одинокой
Я вернулся изъ страны,
Гдѣ царитъ во тьмѣ глубокой
Призракъ Ночи-сатаны,
На окраинѣ далекой,
Средь отверженныхъ духовъ —
Внѣ пространства, и вѣковъ.
Тамъ деревья-великаны,
Облеченные въ туманы,
Невидимками стоятъ,
Скалы темныя глядятъ
Съ неба краснаго — въ озёра,
Безпредѣльныя для взора…
Льютъ безмолвные ручьи
Воды мертвыя свои,
Воды сонныя, нѣмыя
Въ рѣки темно-голубыя.
Тамъ, бѣлѣя въ тьмѣ ночной,
Надъ холодною водой,
Точно спутанныя змѣи,
Вьются нѣжныя лилеи.
И во всякомъ уголкѣ, —
И вблизи и вдалекѣ, —
Гдѣ виднѣются озёра,
Безпредѣльныя для взора,
Гдѣ, бѣлѣя въ тьмѣ ночной,
Надъ холодною водой,
Точно спутанныя змѣи,
Вьются нѣжныя лилеи. —
Возлѣ дремлющихъ лѣсовъ, —
Близъ плѣснѣющихъ прудовъ,
Полныхъ гадовъ и драконовъ,
Вдоль вершинъ и горныхъ склоновъ,
Съ каждымъ шагомъ на пути
Странникъ можетъ тамъ найти
Въ дымкѣ бѣлыхъ одѣяній
Тѣни всѣхъ Воспоминаній…
Чуть замѣтная на взглядъ,
Дрожь колеблетъ ихъ нарядъ;
Кто пройдетъ близъ тѣни дивной,
Слышитъ вздохъ ея призывный.
То — давнишніе друзья,
Лица, нѣкогда живыя, —
Те, что Небо и Земля
Взяли въ пыткахъ агоніи.
Кто, судьбой не пощаженъ,
Вынесъ бѣдствій легіонъ,
Тотъ найдетъ покой желанный
Въ той странѣ обетованной.
Этотъ дальній темный край
Всѣмъ печальнымъ — чистый рай!
Но волшебную обитель
Заслонилъ ея Властитель
Непроглядной пеленой;
Если жъ онъ душѣ больной
Разрѣшитъ въ нее пробраться, —
Ей придется любоваться
Всѣмъ, что нѣкогда цвѣло —
Въ закопченное стекло.
По тропинкѣ одинокой
Я вернулся изъ страны,
Гдѣ царитъ, во тьмѣ глубокой
Призракъ Ночи-сатаны,
На окраинѣ далекой,
Средь отверженныхъ духовъ, —
Внѣ пространства и вѣковъ.
