Стих (Плавт; Шестаков)/Действие второе/ДО

Стихъ — Дѣйствіе второе
авторъ Плавтъ (254 г. до н.э.—184 г. до н.э.), пер. Сергей Дмитріевічъ Шестаковъ (1820—1857)

Оригинал: лат. Stichus. — Источникъ: «Современникъ», 1853, томъ XXXIX, № 5, с. 135—161

Дѣйствіе второе.

Явленіе I.

Геласимъ и Крокотія.

Геласимъ. Я подозрѣваю, что моей матерью былъ голодъ; потому что съ тѣхъ поръ, какъ я родился, я ни разу не былъ сытъ. И, конечно, никто не окажетъ столько благодарности своей матери, сколько я оказываю моей, хоть и противъ воли. Она вѣдь меня носила девять мѣсяцевъ во чреве, а я ношу голодъ въ своёмъ чреве более десяти лѣтъ. Притомъ она носила меня маленькаго, а я ношу въ своёмъ желудкѣ не маленькій голодъ, но очень большой и весьма тяжёлый, клянусь Геркулесомъ. Слыхалъ я не разъ народную рѣчь, что слонъ целыя десять лѣтъ носится во чревѣ матери. Нѣтъ сомненія, что мой голодъ — слоновый, потому что вотъ ужь много лѣтъ сидитъ онъ въ моёмъ чреве. Теперь если кто будетъ искать (человѣка) шута, такъ вотъ я продажный со всѣми украшеніями. Ещё маленькаго назвалъ меня отецъ Геласимомъ, потому что ужь съ малыхъ лѣтъ былъ я смѣшонъ. По бѣдности, стало, получилъ я своё имя; потому что бѣдность сдѣлала меня забавнымъ: она вѣдь всѣмъ искусствамъ научитъ, если кого возмётъ въ свои руки. Отецъ говорилъ, что я родился во время дороговизны: отъ этого-то, думаю, и чувствую я теперь такой аппетитъ. Зато нашему роду дано то хорошее качество, что я никому не отказываю, если кто зовётъ меня. Къ несчастью, затерялась между людьми рѣчь одна, прекрасная, клянусь Геркулесомъ, и очень умная рѣчъ, по моему мнѣнію, которую прежде говаривали: «Приходи туда къ обѣду! пожалуйта! Дай же слово! Не отказывайся: вѣдь можно?» — Буду, говорю я бывало. — «Не отпущу, пока не пойдёшь со мной.» — Теперь вмѣсто ихъ придумали другія слова (клянусь Геркулесомъ, ничтожныя и ничего не стоящія): и пригласилъ бы тебя обѣдать, говорятъ, да самъ не обѣдаю дома. Этому слову переломалъ бы я рёбра, если тотъ, кто его говоритъ, дома будетъ обѣдать. Эти-то слова заставляютъ меня изучать варварскіе нравы и исполнять роль глашатаго, возвѣщая аукціонъ, чтобы продать себя самого.

Крокотія. Вотъ онъ, параситъ, за которымъ меня послали. Послушаю, однакожь, что онъ говоритъ, прежде, чѣмъ подойду къ нему.

Геласимъ. Но очень много здѣсь любопытныхъ, вредныхъ людей, которые весьма ревностно заботятся о чужихъ дѣлахъ, потому что у нихъ нѣтъ ничего и имъ не о чемъ заботиться. Эти-то люди, когда узнаютъ, что кто нибудь дѣлаетъ аукціонъ, сейчасъ подходятъ, распрашиваютъ, какая причина аукціона: долги ли засгавляютъ, или имѣніе купилъ? Женѣ, что ли, нужно воротить приданое, по случаю развода? Всѣхъ этихъ людей я не заставлю долго ждать, хотя, клянусь Геркулесомъ, они стоять того, чтобы подолѣе помучить ихъ: я скажу имъ причину аукціона, чтобы порадовались въ душѣ. Много бѣдъ случилось со мной, несчастнымъ, почему я самъ объявляю аукціонъ: потерь много понёсъ я, много пировъ, ужиновъ умершихъ оплакалъ я! сколько стакановъ вина пропавшихъ! сколько обѣдовъ потерялъ я въ цѣлые три года! Я состарѣлся, несчастный, отъ печали и горя; я почти умеръ съ голоду.

Крокотія. Смѣшнѣе этого человека нѣтъ, когда онъ голоденъ.

Геласимъ. Теперь решился я сделать аукціонъ: необходимо продать всё, что я имѣю. Пожалуйте сюда! Добыча будетъ настоящая. Смѣшныя рѣчи продаю. Ну, торгуйтесь. Кто хочетъ за ужинъ? За обѣдъ не хочетъ ли кто? Геркулесъ тебя будетъ любить, если дашь обѣдъ и ужинъ. Что, согласень? Лучшихъ остротъ никто не дастъ; ни у одного парасита нѣтъ лучшихъ. Ни у кого не будетъ лучшихъ параситовъ. Умащенія греческія въ баняхъ; шуточки, прибауточки, клятвопреступленьица параситскія; скребницу ржавую, красную кожаную бутылочку, парасита пустого, въ котораго можно прятать остатки. Продаётся въ скорости, чтобы скорѣй принести Геркулесу десятую часть.

Крокотія. Клянусь Касторомъ, недорогой аукціонъ! Впился голодъ въ самую глубь желудка этого человѣка. Подойду, однакожь, къ нему.

Геласимъ. Кто это идётъ ко мнѣ навстрѣчу. Это Крокотія, служанка Эпигнома.

Крокотія. Здравствуй, Геласимъ!

Геласимъ. Это не моё имя.

Крокотія. Клянусь Касторомъ, это было твоё имя.

Геласимъ. Было, да; но я истратилъ его употребленіемъ; теперь моё имя Миккотрогъ^[1].

Крокотія. А, посмѣялась я надъ тобой сегодня, клянусь Касторомъ.

Геласимъ. Когда? гдѣ?

Крокотія. Вотъ здѣсь, когда ты аукціонъ объявлялъ…

Геласимъ. Негодная! такъ ты слышала?

Крокотія. Достойный тебя.

Крокотія. Куда ты теперь идёшь?

Крокотія. Къ тебѣ.

Геласимъ. Зачѣмъ?

Крокотія. Панегириса велѣла тебя просить, чтобы ты пришёлъ къ ней вмѣстѣ со мной.

Геласимъ. Клянусь Геркулесомъ, я иду туда сейчасъ. Что, кушанья ужь сварены? сколько ягнятъ она убила?

Крокотія. Она ни одного не приносила въ жертву.

Геласимъ. Какъ? Такъ чего жь она отъ меня хочетъ?

Крокотія. Она хочетъ, кажется, просить тебя, чтобы ты пшеницы мѣръ десять…

Геласимъ. Меня? чтобы я у ней попросилъ пшеницы?

Крокотія. Напротивъ, чтобы ты далъ намъ взаймы.

Геласимъ. Скажи ей что, мнѣ нечего давать взаймы, кромѣ вотъ этого плаща, что на мнѣ, что у меня и языкъ даже продажный.

Крокотія. А у тебя нѣтъ языка, чтобы сказать: дамъ?

Геласимъ. Я оставилъ прежній; вотъ новый, который говоритъ: давай сюда!

Крокотія. Чтобъ тебя зло постигло.

Геласимъ. Онъ то же тебѣ говоритъ (языкъ).

Крокотія. Что же ты, пойдёшь или нѣтъ?

Геласимъ. Ступай домой и скажи, что приду. Иди скорѣй. Удивляюсь, зачѣмъ это она прислала звать меня къ себѣ, тогда какъ она ни разу не звала съ тѣхъ поръ, какъ мужъ уѣхалъ. Удивляюсь, что бы это значило. Развѣ попытать, посмотрѣть, чего она хочетъ. Но вотъ Динакій, ея мальчикъ! Посмотри-ка! какъ онъ стоитъ хорошо, точно съ картинки. Клянусь Поллуксомъ, онъ часто наливалъ очень ловко вино, — чистое вино, — небольшимъ стаканчикомъ!

Явленіе II.

Динакій и Геласимъ.

Динакій. Меркурій, который считается вѣстникомъ Юпитера, никогда не приносилъ своему отцу такого прятнаго извѣстія, какое я несу своей госпожѣ. Такъ сердце моё полно радости и удовольствія, что и говорить ничего не хочется спроста. Действительно, несу я удовольствіе выше всѣхъ удовольствій и прятностей, и сердце моё изъ береговъ выходитъ радостью. Поэтому, Динакій, сдѣлай увѣщаніе ногамъ! укрась слова дѣлами! Теперь-то есть тебѣ случай получить славу, похвалу, честь: помоги скорбящей госпожѣ; возвеличь заслуги твоихъ предковъ; она, бѣдная, мучится, ожидая возвращенія мужа — Эпигнома. Она очень любитъ своего мужа, какъ слѣдуетъ: теперь-то, Динакій, покажи своё проворство! Ну, какъ тебѣ хочется! Бѣги, какъ душѣ угодно! Никого ни въ грошъ не ставь! локтями толкай съ дороги! сдѣлай себѣ дорогу спокойною!

Геласимъ. Что это значитъ, что Динакій такъ рѣзво бѣжитъ? удочку несётъ, корзинку и крючокъ.

Динакій. Но, однакожь, я думаю, что приличнѣе госпожѣ притти ко мнѣ съ поклономъ или послать пословъ ко мнѣ, подарки изъ золота и колесницу четвернею, чтобы везти меня: не могу вѣдь я пѣшкомъ итти. Ворочусь назадъ: я думаю, что слѣдуетъ ко мнѣ съ поклономъ притти. Или ты вздоръ думаешь? Ничего я теперь не понимаю. Такое добро несу я отъ гавани, такую великую радость, что и госпожа сама едва ли осмѣлилась бы пожелать этого отъ боговъ, если бы знала. Что же мнѣ теперь? нести дальше самому? не хочу, да и не думаю, чтобы это была моя обязанность. Мнѣ кажется, гораздо болѣе приличнымъ этому извѣстію, чтобы она вышла навстрѣчу, чтобы попросила меня сообщить ей это извѣстіе. Въ счастіи слѣдуетъ быть гордымъ. Но наконецъ, какъ подумаю, какъ можетъ она знать, что я знаю это? Нѣтъ, нельзя мнѣ не пойти назадъ домой, не сказать, не выразить, не освободить госпожу отъ печали, не увеличить заслуги моихъ предковъ, а её не обрадовать неожиданнымъ добромъ. Унижу я всѣхъ вѣстниковъ, а вмѣстѣ съ тѣмъ упражненіемъ въ бѣгѣ приготовлюсь къ играмъ олимпійскимъ. Но вотъ ужь и конецъ; коротко было разстояніе для бѣга. Жалко мнѣ! Что это? дверь заперта. Пойду, постучу. Отоприте поскорѣй! Отворите двери! Скорѣй! Что они тамъ проклаждаются? Вишь какъ я долго стою тутъ и стучу! Спите, что ль, вы?.. Попробую, что крѣпче двери или мои локти да ноги. Ужь какъ бы желалъ я, чтобы эти двери дали тягу отъ господина, чтобъ имъ досталось за это хорошенько. Усталъ я стучать: вотъ же вамъ наконецъ!

Геласимъ. Пойду, поговорю съ нимъ. Здравствуй.

Динакій. Здравствуй и ты.

Геласимъ. Ты никакъ рыбакомъ сдѣлался?

Динакій. Давно ль ты не ѣлъ?

Геласимъ. Откуда ты? что несёшь? что такъ спѣшишь?

Динакій. Не заботься о томъ, что до тебя не касается.

Геласимъ. Что тамъ у тебя такое?

Динакій. Змѣи, которыхъ ты будешь ѣсть.

Геласимъ. Что это ты такой сердитый?

Динакій. Если бы въ тебѣ былъ стыдъ, ты не говорилъ бы со мной.

Геласимъ. Можно узнать отъ тебя правду?

Динакій. Можно: ты не будешь ужинать сегодня.

Явленіе III.

Панегериса и тѣ же.

Динакій. Поэтому-то и помощь скоро подана.

Панегириса. Кто это говоритъ тутъ подлѣ насъ.

Динакій. Динакій.

Панегириса. Гдѣ же онъ?

Динакій. Посмотри на меня, Панегириса, и оставь этого нищаго парасита.

Панегириса. Динакій...

Динакій. Это имя дали мнѣ предки.

Панегириса. Что ты тутъ дѣлаешь?

Динакій. Что я дѣлаю, ты спрашиваешь?

Панегириса. Какъ же мнѣ не спрашивать.

Динакій. Спрашивай, пожалуй!

Панегириса. Ты мнѣ грубишь, безстыдный! Говори сейчасъ, Динакій.

Динакій. Такъ вели пустить меня тѣмъ, которые держатъ.

Панегириса. Кто тебя держитъ?

Динакій. Еще спрашиваешь! Усталость держитъ всѣ мои члены.

Панегириса. Языка, однакожь, я вижу, она тебѣ не держитъ.

Динакій. Я такъ скоро бѣжалъ отъ гавани для тебя.

Панегириса. Что же ты, принёсъ что нибудь добраго?

Динакій. Гораздо болѣе, чѣмъ ты надѣешься.

Панегириса. Оживаю!

Динакій. А я погибаю, потому что усталость выпила у меня мозгъ.

Геласимъ. Что же я-то, бѣдный, у котораго отъ голода погибаетъ желудокъ?

Панегириса. Что же ты, видѣлъ тамъ кого нибудь?

Динакій. Многихъ.

Панегириса. А мужчину какого нибудь?

Динакій. Многихъ; но негоднѣе вотъ этого ни одного не видалъ.

Геласимъ. Какъ? Давно ужь я терплю, что онъ говоритъ со мной не такъ, как слѣдуетъ. Смотри, если ты меня ещё разсердишь.

Динакій. Клянусь Поллуксомъ, ты ещё болѣе голодать будешь.

Геласимъ. Постараюсь, чтобъ это была неправда.

Динакій. Я хочу, чтобы чисто всё было: вынесите сюда мётлы и тростникъ; я истреблю всю работу пауковъ и сброшу всё ихъ тканьё.

Геласимъ. Бѣдные! имъ будетъ холодно послѣ.

Динакій. Что? ты думаешь, что они такъ же, какъ ты, съ однимъ платьемъ? Бери эту метлу.

Геласимъ. Возьму.

Динакій. Я здѣсь, а ты тамъ мети.

Геласимъ. Хорошо.

Динакій. Кто вынесетъ сюда лейку съ водою?

Геласимъ. Ну, этотъ исправляетъ эдильство, хотя никто не сдѣлалъ его эдилемъ.

Динакій. Ну, ты! скорѣй разрисовывай землю! поливай передъ домомъ.

Геласимъ. Хорошо, сдѣлаю.

Динакій. Надо, чтобы было ужь сдѣлано. А я вотъ эту паутину сниму съ дверей и со стѣны.

Геласимъ. Клянусь Поллуксомъ, хлопотливое дѣло!

Панегириса. Не знаю, но это значитъ? уже не придутъ ли гости.

Динакій. Вы приготовляйте столы.

Геласимъ. Вотъ это мнѣ нравится насчётъ столовъ.

Динакій. А вы дрова рубите! вы рыбу чистите, что рыбникъ принёсъ! окорокъ готовьте.

Геласимъ. Клянусь Геркулесомъ, у этого человѣка есть смыслъ.

Панегириса. Клянусь Касторомъ, ты не слишкомъ, кажется, слушаешься госпожи.

Динакій. Напротивъ, я всё брошу, если ты что прикажешь.

Панегириса. Такъ ты мнѣ разскажи наконецъ, зачѣмъ ты посланъ былъ къ гавани.

Динакій. Скажу. Когда ты меня послала къ гавани со свѣтомъ вмѣстѣ, вотъ поднималось изъ моря лучезарное солнце. Пока я распрашиваю таможенныхъ, не пришёлъ ли какой корабль изъ Азіи, а они говорятъ, что не приходилъ, вижу между тѣмъ судно, больше котораго я, кажется, и не видывалъ. Вотъ оно, при попутномъ вѣтрѣ, съ распущенными парусами, входитъ въ гавань. Мы спрашиваемъ другъ друга: чей это корабль? что везётъ? между тѣмъ вижу я Эпигнома, твоего мужа, и слугу Стиха.

Панегириса. Что ты сказалъ? Эпигномъ?

Геласимъ. Твоего мужа и мою жизнь.

Динакій. Пріѣхалъ, говорю я тебѣ.

Панегириса. Ты видѣлъ его самого?

Динакій. Да, и съ удовольствіемъ. Золота и серебра много привёзъ...

Панегириса. Это хорошо.

Геласимъ. Клянусь Геркулесомъ, теперь возьму я вѣникъ и подмету здѣсь съ удовольствіемъ.

Динакій. Много шерсти пурпуровой.

Геласимъ. А! чѣмъ животъ-то мнѣ прикрыть!

Динакій. Диваны изъ кости, позолоченные.

Геласимъ. По царски возлежать буду.

Динакій. Потомъ вавилонскія покрывала, пурпуровые ковры. Очень много добра привёзъ.

Геласимъ. Клянусь Геркулесомъ, хорошо дѣла ведены!

Динакій. Потомъ флейтщицъ различныхъ привёзъ съ собою красоты удивительной.

Геласимъ. То-то-то! Когда выпью, поиграю. Тутъ-то я бываю очень смѣшонъ.

Динакій. Потомъ мази различныхъ сортовъ.

Геласимъ. Кончено! не продаю остроты, не дѣлаю больше аукцона: наслѣдство мнѣ досталось. Пусть пропадутъ зложелательные изслѣдователи причинъ аукцоновъ! Геркулесъ! поздравляю тебя: десятая часть, которую я тебѣ обѣщалъ, теиерь увеличилась.

Динакій. Потомъ — привёзъ съ собою параситовъ.

Геласимъ. Ай! пропалъ я, несчастный!

Динакій. Чрезвычайно смѣшныхъ.

Геласимъ. Клянусь Геркулесомъ, намету я назадъ сюда соръ, что я было смёлъ.

Панегириса. А видѣлъ ли ты мужа сестры, Памфилиппа?

Динакій. Нѣтъ.

Панегириса. Прѣхалъ ли онъ?

Динакій. Говорили, что онъ вмѣстѣ пріѣхалъ: но я сюда поскорѣй побѣжалъ наперёдъ, чтобы принесть тебѣ желанное извѣстіе.

Геласимъ. Продаются теперь остроты тѣ, которыя я объявилъ было непродажными сейчасъ, и зложелатели могутъ порадоваться моему несчастію. Геркулесъ! а ты былъ бы доволенъ мною!

Панегириса. Ступай въ домъ, Динакій! вели слугамъ приготовить мнѣ всё для жертвоприношенія. Будь здоровъ.

Геласимъ. Хочешь, я помогу?

Панегириса. У меня дома слугъ довольно.

Геласимъ. Ну, Геласимъ! ты теперь, какъ сосудъ, который стоять не можетъ, если того нѣтъ, а этотъ, который прибылъ, не поможетъ. Пойду домой, загляну въ книги, заучу лучшія остроты: если я не выгоню этихъ людей, пропалъ я совсѣмъ.

Примѣчанія.

1. Миккотрогъ — по гречески значитъ человѣкъ, который мало ѣстъ. (Прим. перев.)