Итальянская поэзия XIII—XIX вв. в русских переводах: Сборник
М.: Радуга, 1992.
Перевод Вяч. Иванова.
ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ править
Всем данникам умильным, чистым слугам
Царя сердец, Амура, мой привет!
Кто свиток сей прочтет и даст ответ,
Тот будет мне, единоверцу, другом.
Уж треть пути прошла небесным кругом
Та, чьей стезей всех звезд лучится свет,
Когда предстал — кому подобья нет,
Ликующий, и грудь сковал испугом.
Он сердце нес — пылала плоть моя —
И Госпожу, под легким покрывалом,
В объятиях владыки вижу я.
Пугливую будил от забытья
И нудил он питаться яством алым;
И с плачем взмыл в надзвездные края.
Любовь и сердце высшее — одно:
Был прав мудрец, сих слов провозвеститель, —
С душой разумной разум разлучите ль?
Не разлучить и тех двоих равно.
Природою влюбленною дано
Царю-Амуру сердце как обитель.
И долго ль, нет ли, спит в чертоге житель;
Настанет срок — подвигнется оно.
Женой смиренномудрою предстанет,
Взор мужеский пленяя, Красота.
Желание родится. Не устанет
Тревожить сердце нежная мечта,
Доколе не разбудит властелина.
Так и жене достойный лишь мужчина.
О вы, чей разум движет сферу третью!
Услышьте тайный помысл мой сердечный!
Зане другим сказать бы я не мог
Столь новых дум. Свод неба быстротечный,
Влекомый вами, жизнь мою, как сетью,
Своим круговращением увлек.
Итак, сколь долу горестен мой рок,
Достойно вам поведаю, благие
И мудрые бесплотные! Молюсь,
Внемлите вы, какой тоской томлюсь
И как душа стенает и какие,
Ей прекословя, речи говорит
Тот дух, чей звездный лик меж вас горит.
Бывало, сумрак сердца оживляла
Небесная мечта. Ее державе
Владыки вашего святил я в дань.
Жену я видел в лучезарной славе.
Столь сладко горний свет мечта являла,
Что дольнюю душа рвалася грань
Переступить. Но враг подъемлет брань.
Душа бежит гонителя. Владеет
Мной деспот новый и волнует грудь.
Он на жену другую мне взглянуть
Велит. «Кто зреть спасенье вожделеет, —
Так шепчет он, — пусть в очи смотрит ей,
Коль не страшится вздохов и скорбей».
Но с помыслом губительным враждует
Умильная мечта, что говорила
Мне о жене, увенчанной в раю.
Душа, чью боль она заворожила,
Осиротев, мятется и тоскует,
Утешною зовет мечту свою.
Корит глаза: «Разлучницу мою
В который час, мятежные, узрели?
И вас она? О новой сей жене,
Ослушные, не верили вы мне!
Мечи для душ таких, как я, горели
В очах убийственных. Я не могла
Те очи скрыть от вас — и умерла!»
«Нет, ты не умерла, но ужаснулась
Внезапности, душа, и возроптала, —
Ей молвит некий дух, любви посол: —
Прекрасную узрев, иной ты стала.
Преобратясь, почто же содрогнулась,
И малодушный страх в тебя вошел?
Смири мятеж и победи раскол!
Сколь мудрая приветно-величава,
Сколь благочестна, кротости полна!
Отныне госпожа твоя — она.
Окрест ее чудес столь многих слава,
Что скажешь ты: „Вотще была борьба,
Господь любви, се аз, твоя раба!“
О песнь моя! согласным одобреньем
Принять могущих весть твою — немного;
Твой смысл доступен, ведаю, не всем.
Коль темная ведет тебя дорога
Ко встрече с равнодушьем и бореньем,
Утешься, и кому глагол твой нем,
Ответствуй на вопрос его: зачем?
Твое вещанье странно и неясно?»
"Пусть весть темна, но я ль не сладкогласна?