Стихотворения (Востоков)

Стихотворения
автор Александр Христофорович Востоков

Опубл.: 1826. Источник: az.lib.ru

 А. Х. Востоков

 Стихотворения

----------------------------------------------------------------------------
 Поэты-радищевцы
 Серия "Библиотека поэта". Большая серия. Второе издание.
 Вступительная статья, биографические справки, составление и подготовка
текста П. А. Орлова
 Примечания П. А. Орлова и Г. А. Лихоткина
----------------------------------------------------------------------------


 СОДЕРЖАНИЕ 

 Биографическая справка
 1. К Фантазии
 2. Шишак. Идиллия (подражание)
 3. Ибраим (С немецкого)
 4. Зима. Ода к Другу, в 1799 году
 5. Осеннее утро. 1800
 6. К богине души моей. 1800
 7. Ода достойным
 8. Парнас, или Гора изящности
 9. Видение в майскую ночь. К Флору
 10. Светлана Мстислав. Богатырская повесть в четырех песнях
 11. Поленька (Элегия)
 !2. Восторг желаний. В 1802 году
 13. К А. Г. Волкову, в декабре 1802 года
 14. Надгробная Михаилу Ивановичу Козловскому
 15. Весенняя песнь. 1803
 16. К строителям храма познаний
 17 Ода времени. 1805
 18. "Ода на счастье" Ж-Б. Руссо. Новый перевод в декабре 1805 года
 19. Гимн услаждению (Из Лафонтеновой "Amours de Psyche...")
 20. Бог в нравственном мире
 21. К зиме. В ноябре 1808 года
 22. К Гарпократу. Ода немого
 23. Гимн Негодованию (С греческого)
 24. К россиянам. В октябре 1812
 25. "Я - русский; верности и веры не нарушу..."
 26. Российские реки. В 1813 году
 27. Свидание с музою
 28. П. А. С.
 29. "Когда-то, милый друг, удастся нам опять..." Сербские песни:
 30. Братья Якшичи
 31. Смерть любовников
 32. Строение Скадра

 Александр Христофорович Востоков родился 16 марта 1781 года в г.
Оренсбурге Лифляндской губернии, расположенном на острове Эзель. Он был
сыном остзейского дворянина Х. И. Остен-Сакена. (От слова "Osten",
означающего по-немецки "восток", ведет происхождение литературный псевдоним
поэта, ставший и его официальной фамилией.) О матери Востокова ничего не
известно. Воспитывался он в чужой семье, у некоей "майорши" Трейблут. Здесь,
среди простых, необразованных людей прошло его раннее детство. Читать он
выучился по немецкой Библии, а русские сказки узнал от гарнизонного солдата.
Когда мальчику исполнилось семь лет, его отвезли, по распоряжению отца, в
Петербург. Общественное положение Востокова в столице было неопределенным и
двусмысленным, что причиняло ему немалые нравственные страдания.
 Высокопоставленный родственник К. И. Остен-Сакен, брат его отца,
воспитатель великого князя Константина, руководил судьбой Востокова и даже
разрешал ему навещать себя в Зимнем дворце. Но мальчику фактически
отказывают в родстве, наделяя его вымышленной фамилией Остенек. Его помещают
в Сухопутный кадетский шляхетный корпус, точнее в гимназию при корпусе, где
обучались дети разночинцев, из которых готовили будущих преподавателей
корпуса. Тем самым Востоков должен был остаться без дворянского звания и
связанных с ним привилегий. В первые годы пребывания в гимназии Востоков
совершенствует свои знания в русском языке, одновременно изучает
французский, много читает и начинает писать русские стихи.
 Творческим интересам Востокова немало способствовали традиции корпуса,
воспитавшего в своих стенах А. П. Сумарокова и М. М. Хераскова.
 Литературные занятия кадетов находили поддержку и поощрение со стороны
преподавателя словесности П. С. Железникова, познакомившего своих
воспитанников с только что вышедшими тогда произведениями Карамзина.
 В 1794 году, по решению К. И. Остен-Сакена, Востокова переводят из
кадетского корпуса в Академию художеств. Причиной перевода было сильнейшее
заикание, которое преграждало Востокову путь к должности преподавателя.
 В Академии Востоков не обнаружил больших способностей ни в живописи, ни
в архитектуре, но интереса к чтению и литературным занятиям не потерял. Не
порывает он дружбы и со старыми товарищами по гимназии. Увлечение
литературным творчеством поддерживают и новые друзья Востокова по Академии
художеств - И. А. Иванов, Ф. Ф. Репнин, А. Д. Фуфаев. Во взглядах Востокова
и его приятелей ощущается в эти годы влияние просветительских идей. "Читаем
Вольтера с Ермолаевым... Негодуем на Павла I", {Заметки А. X. Востокова о
его жизни. - "Сборник Отделения русского языка и словесности Академии наук",
1901, т. 70, № 6, с. 18.} - пишет он в своем дневнике.
 После окончания Академии (сентябрь 1800) Востоков для
усовершенствования в знаниях был оставлен при ней пансионером, а с 1803 года
зачислен академическим переводчиком и помощником библиотекаря.
 В сентябре 1801 года он вступает в Общество любителей изящного, позже
переименованное в Вольное общество любителей словесности, наук и художеств,
добросовестным и ревностным членом которого он оставался свыше двадцати лет,
выполняя обязанности секретаря, одного из цензоров и даже казначея.
 Первое выступление Востокова в печати относится к 1802 году. Во второй
части хрестоматии, составленной П. С. Железниковым и носившей название
"Сокращенная библиотека в пользу господам воспитанникам Первого кадетского
корпуса", наряду с произведениями Ломоносова, Державина, Дмитриева были
напечатаны анонимно два стихотворения молодого поэта: "Осеннее утро" и
"Парнас, или Гора изящности". Наиболее интенсивная творческая деятельность
Востокова связана с изданиями Вольного общества - с альманахом "Свиток муз"
(1802-1803) и "Периодическим изданием Вольного общества..." (1804), где были
помещены многие как оригинальные, так и переводные его произведения.
 В 1805-1806 годах поэт издает в двух частях свои "Опыты лирические и
другие мелкие сочинения в стихах".
 В последующие десять лет поэтическая деятельность Востокова идет по
линии затухания. Время от времени отдельные его стихотворения появляются в
альманахе "Талия", журналах "Цветник", "Сапктпетербургский вестник", "Сын
отечества". Творческие интересы Востокова в основном были связаны с
традициями XVIII века, в первую очередь с его просветительскими
устремлениями. К началу 1820-х годов эта поэтическая эпоха отошла в прошлое.
Видимо, это понял и сам писатель. В 1821 году вышел последний его сборник
"Стихотворения", явившийся своеобразным итогом литературной деятельности
Востокова. Основой книги послужили стихи из "Опытов лирических",
"исправленные" и "дополненные", по словам автора, новыми, написанными после
1806 года.
 Нуждаясь в средствах к существованию, Востоков должен был постоянно
служить. С 1804 года он исполнял обязанности переводчика в Комиссии
составления законов, а с 1811 года - ту же должность в Департаменте
герольдии. Постепенно ему удается сочетать службу со своими филологическими
интересами. В 1815 году он получает место помощника хранителя рукописей
(позже - хранителя рукописей) в Публичной библиотеке. Кроме того, с 1824 по
1844 год он исполнял сначала обязанности библиотекаря, а потом старшего
библиотекаря и главного хранителя в Румянцевском музее (в Петербурге).
 Неизмеримо большее признание, чем поэзия, получила научная
деятельность Востокова в области филологии, которой он отдал много сил и в
которой оставил более глубокий след. Его труды поражают широтой интересов,
смелостью и оригинальностью выводов.
 В 1812 году в "Санктпетербургском вестнике" был опубликован "Опыт о
русском стихосложении" (отдельное, дополненное издание вышло в 1817 году).
Обратившись к народному песенному стиху, Востоков тщательно изучил эту
совершенно своеобразную метрическую систему. По его наблюдениям,
определяющими признаками в ней служили не стопы и не равносложность стихов,
а количество ударных слогов в каждом стихе.
 Другая работа ученого - "Рассуждение о славянском языке" (1820) -
положила начало подлинно научному изучению церковнославянского языка. До
Востокова не было ясности ни в определении его исторической основы, ни в
понимании его отношения к русскому языку. По мысли Востокова,
церковнославянский язык, на котором были написаны старинные книги, был
"наречием одного какого-нибудь племени" славян (Востоков не уточняет, какого
именно). Сначала живой, потом книжный, этот язык претерпел в своем
развитии ряд изменений. Как полагал ученый, лучшее представление о живом
церковнославянском языке дают древние памятники, в особенности "Остромирово
евангелие". В конце своей работы Востоков поместил описание основных
грамматических особенностей церковнославянского языка.
 Позже, в 1842 году, он издал и само "Остромирово евангелие" с
параллельным греческим текстом оригинала. Кроме того, им были выпущены
"Русская грамматика" (1831), выдержавшая двенадцать изданий, и на ее основе
- "Сокращенная русская грамматика" (1833), имевшая шестнадцать изданий, а
также "Грамматика церковнославянского языка, изложенная по древнейшим оного
памятникам" (1863).
 Почти за десять лет до известного словаря В. И. Даля Востоков издал
"Опыт областного великорусского словаря" (1852), а несколько позже -
"Словарь церковнославянского языка" (1858-1861). В течение многих лет он
работал над научным описанием русских и славянских рукописей Румянцевского
музея.
 За большие научные заслуги Востоков был избран членом Отделения
русского языка и словесности при Академии наук и почетным членом многих
зарубежных обществ и академий.
 Умер Востоков 8 февраля 1864 года восьмидесяти двух лет от роду.

 1. К ФАНТАЗИИ

 Тебе, Олимпа дщерь священна,
 Тебе, Фантазия, мой глас
 И звучна арфа посвященна!
 На что крылатый мне Пегас?
 Ты можешь здесь, в сени укромной,
 Явить мне Пинда верх огромный,
 Кастальский ток, жилище муз!
 Уже восторгом дух пылает,
 Твоей амврозии алкает
 10 И рвется вон из плотских уз.

 В зарях ли, иль гремящей тучей
 От горних спустишься небес,
 Или возлюбишь мрак дремучий
 И тень прохладную древес
 Раскинешь над главой моею, -
 Чтоб ключ крутящейся стезею,
 Гремя по камням, вниз бежал,
 Пустынным гулом повторяясь,
 И, листвий с шорохом мешаясь,
 20 Твое присутство б возвещал;

 И ветры б свирепеть престали,
 К земле со скрыпом древо гнуть;
 Одни зефиры б лобызали
 Младой весны цветущу грудь:
 В твоем присутствии, богиня,
 И африканская пустыня
 Творится садом Гесперид!
 И дебри финнов каменисты,
 И северны поморья льдисты
 30 Теряют свой унылый вид.

 Грядущих в дальности сумрачной
 Столетий ряд моим очам
 Яви сквозь твой покров прозрачный!
 Что зрю? - Сон скиптрам и мечам!
 Орел, терзавший Промефея,
 Отогнан. Се грядет Астрея!..
 О преблаженный смертных род!
 Любовью, миром наслаждайся,
 Дарами естества питайся,
 40 Сбирай с земли сторичный плод.

 Земной превыше атмосферы
 Взносись, царь мира, человек!
 Расширил ты познаний сферы,
 К началам всех вещей востек;
 Как луч проник твой взор сквозь бездны,
 Ты круги облетаешь звездны,
 Их испытуя вещество;
 Тобою взвешен мир, измерен;
 Высок твой ум, рассудок верен,
 50 Свое постиг ты естество!

 Все плевелы искоренились,
 В соседстве с пользой нет вреда;
 С рассудком страсти примирились,
 Легла их древняя вражда.
 И люди счастие познали,
 И люди - ангелами стали!
 Но сбудется ль сие иль нет?..
 Вникать глубоко не желаю,
 К другим предметам направляю
 60 С тобой, Фантазия, полет.

 С тобой я на Кавказ взбираюсь
 И в жерло Этны нисхожу,
 В шумящие моря пускаюсь
 И в тишине пустынь брожу.
 Исполненный благоговенья,
 По необъятностям творенья
 Я на крылах твоих парю!
 Во океане звезд купаюсь -
 Но вверх лечу ль, иль вниз спускаюсь,
 70 Брегов и дна нигде не зрю.

 С тобой люблю я, в мыслях сладких,
 Собрать, устроить, просветить
 Народы; тигров, к крови падких,
 В смиренных агнцев превратить.
 С тобой я извергов караю
 И добродетель награждаю,
 Достойным скиптры раздаю,
 А угнетенным всем свободу,
 И человеческому роду
 80 С Сен-Пьером вечный мир даю!

 Тебе стихии все послушны,
 Послушны небеса и ад.
 Там строишь замки ты воздушны,
 А там садишь Армидин сад.
 Махнешь - и граций узришь пляски;
 Воскликнешь - божества парнасски
 Сладчайшу песнь тебе гласят.
 Фантазия многообразна,
 Всегда нова, всегда прекрасна,
 90 Ты тьму нам даруешь отрад!

 Коснися мне жезлом чудесным,
 В забвенье сладко погрузи,
 К святым селениям небесным
 На крыльях ветра понеси.
 Пусть сладость рая предвкушает,
 Пусть в море счастья утопает
 Мой дух, исполненный отрад!
 Да отженется всяка скверна;
 Прочь ненависть, прочь зависть черна,
 100 Коварства, лести, злобы яд!

 Вселивыйся в стране блаженной,
 Куда вам неприступен вход,
 Совлекся я одежды бренной
 Взнестись к началу всех доброт.
 И се... вознесся, - наслаждаюсь,
 Озрелся вкруг и восхищаюсь,
 Повсюду совершенство зря!
 Далеко вас и вашу землю
 Оставил, бурь ее не внемлю -
 110 Забыла их душа моя!

 Всё то, что стройно и согласно,
 Слиялось здесь в моих ушах;
 Всё то, что благо и прекрасно,
 Я созерцаю в сих местах.
 Всё то, что душу возвышает
 И с божеством ее сближает,
 Чрез нервы всё я внутрь беру;
 Ах, льзя ль мне днесь землей прельщаться,
 Тщете, неправде поклоняться?
 120 Пусть в сих восторгах я умру.

 Но что?.. ужели исчезает
 Питавшая мой дух мечта?
 От уха пенье утекает,
 От взоров - райска красота!
 Я с содроганием очнулся,
 Кругом печально оглянулся -
 И зрю лишь дикий, темный лес.
 В ответ на вздох мой - ветр ревущий
 И ключ, в гранитно дно биющий,
 130 Шумят сквозь ветвие древес.

 Почто, Фантазия всесильна!
 Покров снимаешь с глаз моих?
 Печалей жатва столь обильна,
 А роза-радость вянет вмиг!
 Но должно ль оттого терзаться
 И плакать? - Нет, мы будем знаться,
 Посланница небес, с тобой!
 Когда ко мне с улыбкой входишь,
 Ты всякую печаль отводишь
 140 И в душу сладкий льешь покой.

 И так отрадными мечтами
 Почаще дух мой услаждай;
 Живыми, нежными цветами
 Дорогу к смерти усыпай
 И будь мой ангел-благодетель!
 Ты облекаешь добродетель
 Небесных граций в злат хитон
 И, нас красой ее пленяя,
 Велишь, Фантазия благая,
 150 Любить святой ее закон.

 Июнь 1798

 2. ШИШАК
 Идиллия (подражание)

 Марс в объятиях Киприды
 Забывал кроваву брань.
 Около прелестной выи
 Ластилася мощна длань;
 Грудь, твердейшую металла,
 Взор Венерин растопил;
 Сладкому огню Эрота
 Жар сражений уступил.
 Вкруг четы богоблаженной
 10 Резвится любовей рой;
 Марсов меч, копье дебело
 Служит шалунам игрой;
 Растаскали всё оружье,
 Веселясь добычей сей:
 "Нами Марс обезоружен,
 В нашей власти бог смертей!"
 Вся забылася природа
 Посреди утех и игр,
 Подле агниц беззащитных
 20 Засыпал свирепый тигр.
 Ястреб горлицам на ветке
 Целоваться не мешал,
 И, казалось, самый воздух
 Тонким пламенем дышал.

 Но Марса вдруг опять зовет
 Звук труб, орудий глас гремящий;
 Летит победа, подает
 Ему копье и щит блестящий,
 На коем изваян герой,
 30 Презревый сладкие забавы,
 Томящу негу и покой
 Для многотрудных лавров славы.
 Свой долг на оном Марс прочел,
 Отторгся от любви, вспрянул и полетел
 Вооружить себя, - но в шишаке блестящем,
 У ног богининых лежащем,
 Ах, что военный бог узрел?

 Гнездо двух нежных горлиц, -
 Они под сенью крылий
 40 Ус_ы_пили птенцов.
 Друг друга милованье
 И сладко воркованье -
 Троякая любовь!
 Какая власть посмеет
 Трон_у_ть рукою дерзкой
 Ковчег святыни сей?..

 Остановился Марс. Дивится, смотрит.
 Смягчается при виде сей четы:
 Уже его и слава не пленяет;
 50 Он страстно пал в объятья красоты
 И гласу труб зовущих не внимает,

 Веленьем матери своей
 Амуры всех оттоль прогнали
 Литаврщиков и трубачей
 И все орудия попрали
 Сих нарушителей утех;
 На место ж грубых звуков тех
 Златыя лиры и цевницы
 Любезный мир превознесли.

 60 Не Афродитины ли птицы
 Тогда от браней свет спасли?

 Ноябрь 1798

 3. ИБРАИМ
 (С немецкого)

 Когда Фернанд {*} благочестивый
 Еще, в неистовстве святом,
 Не гнал род мавров нечестивый,
 Тогда Гусмановым копьем
 Омар младой повержен витязь.

 В стране врагов страшась отмщенья
 (Убитый знатен был, богат),
 Бежал Гусман, и в утомленьи
 Перед собой увидел сад,
 10 Высоким тыном огражденный.

 Когда через сию ограду
 С трудом гишпанец перелез,
 Узрел хозяина он саду,
 Который там в тени древес
 Вечернюю вкушал прохладу.

 Он о покрове умоляет,
 Весь в поте, - эмир Ибраим
 Его приемлет и сажает,
 И спелы овощи пред ним
 20 Со взором дружелюбным ставит.

 "Ты гость мой, - старец рек почтенный, -
 И будешь у меня укрыт;
 Странноприимства долг священный
 Тебе защиту дать велит", -
 И гостя лаской ободряет.

 Но вдруг на время в дом свой вызван
 Великодушный старец был;
 Итак, чтоб не был кем он признан,
 Старик поспешно заключил
 30 Его в садовую беседку.

 В мучительнейшем ожиданьи
 Гусман в ней три часа сидел,
 Пока при лунном он сияньи
 Опять идущего узрел
 Хозяина, который плакал.

 "Жестокий, - рек он в сокрушеньи, -
 Убил ты сына моего!
 Увы, хотя и сладко мщенье,
 Но слаще во сто крат того
 40 Быть верну в данном мною слове!

 Перед садовыми вратами
 Стоит мой лучший конь готов -
 Беги, ты окружен врагами,
 В Толедо, град твоих отцов!
 Да будет бог тебе защитник!"

 О, зри героя в нем, читатель,
 Благотворящего врагам,
 Хотя б, кумиров почитатель,
 Молился ложным он богам,
 50 Но он есть друг творца вселенной.

 Сентябрь 1799

 {* Фердинанд, прозванный Католическим, король Арагонский, положивший
конец владычеству мавров в Гишпании.}

 4. ЗИМА
 ОДА К ДРУГУ, В 1799 ГОДУ

 Пришла печальна старость года,
 Зима, по осени златой;
 Осиротела вся природа,
 Ив_а_нов, друг любезный мой!
 Ах, скоро вечности пучина
 Сего времян поглотит сына,
 И сей уже не будет год.
 Его заступит место новый,
 И, свергнув зимние оковы,
 10 Он узрит вновь весны приход.

 Так наших дней зима наступит
 И чувств огонь погасит в нас,
 Ослабит память, ум иступит
 И разольет по жилам мраз,
 Доколе смерть нас не изымет
 Из уз телесных и подымет
 Пред нами вечности покров.
 Мы там в странах святых вселимся,
 Где с бедством, с нуждой разлучимся,
 20 Где нет тиранов, ни рабов.

 Но прежде претечем покорно
 Начертанный судьбами круг;
 Потщимся с пользой, непозорно,
 И жить и умереть, мой друг!
 Прямую изберем дорогу,
 Вождю надежнейшему - богу
 Предав себя в святый покров;
 Окажем к слабым снисхожденье,
 К порочным жалость, к злым презренье,
 30 А к добрым пламенну любовь.

 Теперь, Иванов, можем зваться
 Весенними сынами мы;
 Еще не скоро прикасаться
 К нам хладу жизненной зимы:
 Итак, прилежно ниву вспашем,
 Чтоб в юношеском сердце нашем
 Привязанность к добру росла;
 Чтоб, в жаркую годину лета
 Огнем благих страстей нагрета,
 40 Плоды нам в осень принесла.

 Теперь вкруг нас амуры вьются,
 Из свежих мирт венки плетут,
 Все удовольствия смеются
 И все цветы забав растут.
 Сорвем попавшуюся розу,
 Но осторожно, чтоб занозу
 Нам от шипов не получить!
 А то, мой друг, и прежде сроку
 Узнаем зиму мы жестоку
 50 И для болезней будем жить.

 О нет! умеренность благая!
 Тебе потщимся мы внимать.
 Твои законы соблюдая,
 Болезней можем мы не знать;
 И скуки, дщери пресыщенья,
 Не убоимся приближенья,
 Твоим щитом ограждены:
 Для нас здоровие небесно,
 Сие твое дитя прелестно,
 60 Продлит еще весенни дни.

 Ноябрь 1799

 5. ОСЕННЕЕ УТРО
 1800

 Серы, волнисты, тучи дождливы
 Медленно сеются врознь;
 Сребряно ложе флеровых облак
 Нежну покоит луну.

 Мраки, редея, взору открыли
 Спящу природу везде;
 Изредка слышно карканье вранов,
 Изредка гул в тишине,

 Мало-помалу холмы яснеют,
 10 Мрак исчезает с полей.
 Дремлющи села петел будящий
 К утренним кличет трудам.

 Думы, заботы, горесть и радость
 В оных проснулись теперь:
 Скрыпнули створы, слышен уж частый
 Бой молотящих цепов.

 К темной дубраве путь я направлю,
 К осени вниду во храм;
 Ветер бушующ с свистом проносит
 20 Бурю сквозь ветви древес.

 Мертвые травы, желтые листья
 Тщетно кропимы дождем:
 Хладну лишь землю он напояя,
 Сячется тихо в нее.

 Образ истленья, скучную осень
 Здесь оставляет мой дух,
 В сладком забвеньи, с утренним паром
 Медленно к небу взносясь.

 Плавает всюду, всё обнимает,
 30 Легких касается туч;
 Мчится с восторгом выше и выше,
 К дальним несется мирам.

 Сколь бесконечно благо, премудро
 Создал вселенную бог!
 Неизмеримость звездами смотрит:
 Видит повсюду себя!..

 Небо прияло утренню ясность;
 Но не увидим весь день
 Солнца за кровом пасмурных облак:
 40 Бледно цветит их края!

 Древо, склонивши голые сучья,
 Смотрит на листья свои,
 Кои упали к корню и тлеют
 Подле родившего их.

 Но в одеяле мягкого снега
 Землю они утучнив,
 В соке живящем паки весною
 К стеблям своим востекут;

 Паки расцветши, свежестью новой
 50 Чувства восх_и_тят мои!
 Всё превращает вид свой в природе, -
 Не исчезает ничто.

 Матерь Природа! сколь благодатна,
 Сколько ты к чадам щедра!
 В осень сырую, в зиму сурову
 Благословляю тебя!

 Если б ненастья, бури и стужу
 Смертный не знал никогда,
 Мог ли бы летом он наслаждаться,
 60 Сердцем весною цвести?

 Октябрь 1800

 6. К БОГИНЕ ДУШИ МОЕЙ
 1800

 Где существуешь ты, души моей богиня?
 Твой образ в сердце у меня.
 Везде ищу тебе подобных я красавиц,
 Но тщетны поиски мои.
 Ищу везде, - прошу тебя у всей природы,
 Божественная красота!
 Из тишины ночной тебя я иззываю,
 От трона утренней зари,
 Из недра светлых вод, родивших Афродиту,
 Когда их ветерок струит,
 Когда вечерний Феб поверхность их целует
 И дальный брег в туманах спит.
 Не в мирных ли лугах гуляешь юной нимфой,
 Или во глубине пещер?
 Не в горных ли странах свежеешь ореадой,
 Превыше грома и сует?
 Явись и осчастливь мой дух уединенный
 Любовью ангельской, святой;
 Неисчерпаемых, небесных наслаждений
 Снеси мне розовый сосуд:
 Томлюся и грущу, напиться оных жажду, -
 Приди, утешь меня, напой!
 Как агнец на лугах опочивает злачных,
 Так я на лоне у тебя;
 Как пламя двух свещей, так наши обе души
 Сольются радостно в одну.
 Приди ж и учини меня благополучным,
 Богиня моея души!

 Январь 1801

 7. ОДА ДОСТОЙНЫМ

 Дщерь всевышнего, чистая Истина!
 Ты, которая страстью не связана,
 Будь днесь Музой поэту нельстивому
 И достойным хвалу воспой!

 Дети счастия, саном украшенны!
 Если вы под сияющей внешностью
 Сокрываете слабую, низкую
 Душу, - свой отвратите слух.

 К лаврам чистым и вечно невянущим
 Я готовя чело горделивое,
 Только Истину чту поклонением;
 А пред вами ль мне падать ниц?

 Нет, кто, видев, как страждет отечество,
 Жаркой в сердце не чувствовал ревности
 И в виновном остался бездействии, -
 Тот не стоит моих похвал.

 Но кто жертвует жизнью, имением,
 Чтоб избавить сограждан от бедствия
 И доставить им участь счастливую, -
 Пой, святая, тому свой гимн!

 Если мужество, благоразумие,
 Твердость духа и честные правила
 Совместилися в нем с милосердием,
 Он воистину есть герой!

 О, коль те в нем находятся качества,
 Он составит народное счастие,
 Поздних правнуков благословение
 Будет в вечность за ним идти.

 Многих мнимых героев мы видели,
 Многих общего блага ревнителей, -
 Все ли свято хранят обещание
 Быть отцами, закон блюсти?

 Но кто к славе бессмертной чувствителен,
 Тот потщится, о граждане, выполнить
 Долг священный законов блюстителя
 И приимет хвалу веков.

 И такому-то, Муза божественна,
 О, такому лишь слово хваления,
 В важном тоне, из уст благопеснивых,
 Рцы языком правдивым ты!

 Март 1801

 8. ПАРНАС, ИЛИ ГОРА ИЗЯЩНОСТИ

 Огнекрылаты кони Феба
 Спустились в западны моря.
 С сафиром голубого неба
 Слилася алая заря.
 Прострясь холодными крылами,
 Уснули ветры над валами;
 Один в кустах Зефир не спит.
 Кристальна зыбь чуть-чуть струится,
 В нее лесистый брег глядится
 10 И с травок теплый дождь слезит.

 Я в размышлении глубоком,
 Вступив на моря брег крутой,
 Носился восхищенным оком
 По рдяной влаге золотой.
 Мой дух светлел, как вод зерцало,
 И сердце у меня играло,
 Как яркая в струях заря.
 "Очаровательные сцены!
 Минуты сладки и бесценны! -
 20 В восторге духа вскликнул я. -

 Питомцы муз, сюда теките!
 Сюда, изящности сыны!
 И души ваши насладите, -
 Вам виды здесь посвящены.
 Пусть дух, мечтами обольщенный,
 Пусть сластолюбец пресыщенный
 Без чувств при виде красоты, -
 Досуг божественный! питаешь
 В пиитах жар... и открываешь
 30 Всегда им нову прелесть ты!

 Блажен, в ком сердце не хладеет
 Ко ощущенью сих красот, -
 Предохранять себя умеет
 От скуки и разврата тот.
 Коль дух в изящное вперяет,
 Он истинную жизнь вкушает
 И живо чувствует себя,
 Он презрит злато, пышность, чести;
 Не будет он поэтом лести,
 40 Прямую красоту любя.

 Он льет в согласны, звонки струны
 Гармонию души своей.
 Любим, гоним ли от фортуны,
 Не раболепствует он ей,
 Его Природа не оставит,
 Отрады сладкие доставит:
 О благе чад, послушных ей,
 Пекущаяся матерь нежна
 И им всегда, во всем споспешна
 50 От детства до преклонных дней.

 Природа! днесь перед тобою
 И я обет святый творю,
 Что лжевествующей трубою
 Вовек похвал не вострублю
 Кумирам золотым, бездушным,
 И что потщусь всегда послушным
 Тебе, чистейшая, пребыть;
 Что добродетель, правду вечну,
 Ум, доблесть, мир, любовь сердечну
 60 И дружбу стану я хвалить.

 И ах, когда бы я стопою
 Беспреткновенной мог пройти
 Стезю, начертанну тобою,
 И мог отверстую найти
 Дверь храма твоего святаго!
 Всего бы, что красно и благо,
 Упился жаждущий мой дух.
 Я стал бы счастлив и спокоен,
 Любви избранных душ достоин,
 70 Всем грациям, всем музам друг!"

 Я так вещал - и опустился
 В тени дерев на косогор;
 Мой дух в забвенье погрузился,
 На влаге опочил мой взор.
 Она еще едва мерцала,
 В подобье тусклого зерцала,
 И мгла синелася вдали
 На гор хребте уединенном.
 В безмолвном торжестве священном
 80 Дубравы и поля легли.

 Крылами мягко помавая,
 Зефир прохладу в грудь мне лил,
 С ветвей на ветки он порхая,
 Тихонько листья шевелил,
 Цветов ночных благоуханья
 Вносил мне в нервы обонянья, -
 Мои все чувства нежил он.
 А с ним, скользнув под сени темны
 И мне смежив зеницы томны,
 90 Объял все чувства сладкий сон.

 Лишь вдался я ему, чудесным
 Меня восхитил он крылом
 И перенес к странам безвестным.
 Я смутный кинул взор кругом:
 Везде равнины, лишь к востоку
 Увидел гору я высоку
 И к оной множество путей.
 Из них одни вели дугами,
 Другие блатами, буграми -
 100 Сквозь дичь лесов, сквозь зной степей.

 При оных мне путях стоящу
 Предстала некая жена,
 И я ее узрел, держащу
 Обвитый крином скиптр. Она
 В двуцветну ткань была одета,
 На коей нежно зелень лета
 Спряглась с небесной синетой.
 Ступая ж поступью свободной,
 Соединяла в благородной
 110 Осанке важность с простотой.

 Как нивами покрыты холмы
 Волнуются от ветерков,
 Так точно груди млекополны,
 Которых скрыть не смел покров,
 Дыханьем кротким волновались,
 И реки млечны изливались
 Из оных, всяку тварь поя.
 По прелестям ее священным
 Блуждал я оком восхищенным,
 120 И в ней узнал Природу я.

 Толико благолепна взору
 Она явившись моему
 И скиптром указав на гору,
 Рекла: "Стремленью твоему
 Ты видишь цель; по сим долинам,
 Сквозь те леса, по тем стремнинам
 Достигнешь на священный верх,
 На верх возможного блаженства,
 Изящности и совершенства,
 130 Который лучше тронов всех".

 "Но возвести мне, о Природа!
 (Дерзнул я обратить к ней речь)
 На высоту сего восхода
 Равно ли трудно всем востечь?
 Или мне думать, что пристрастье
 К иным ты кажешь, - вечно счастье
 И вечно им успехи шлешь?
 Что ты, лишь только их рождаешь,
 Любимцами предызбираешь
 140 И все таланты им даешь?

 Ах, нет! как смертному возможно
 Тебя в неправости винить!
 Открой мне, не сужу ль я ложно,
 Потщись сомненье разрешить!"
 На то богиня отвечала:
 "Я всем живущим даровала
 Орг_а_ны, свойственные им;
 Орг_а_ны те благонаправить
 Или в бездействии оставить -
 150 Даю на волю им самим.

 В ком есть желанье, всяк способен
 Возвысить дух свой, просветить
 Свой разум. Пашне он подобен,
 Могущей всё произрастить,
 Когда приложит пахарь руку.
 Терпением стяжай науку,
 Которой ты себя обрек.
 Счастливейший на свете гений,
 Уснув в вертепе вредной лени,
 160 Парнаса не достигнет ввек".

 Рекла - и с кротостью воззрела.
 "Хочу, - примолвила она, -
 Чтоб райского того предела
 Была вся прелесть явлена
 Твоим, о смертный, взорам бренным".
 Я пал и с духом восхищенным
 Благодарить ее хотел.
 Но божество внезапно скрылось,
 Всё вкруг меня преобратилось,
 170 И я - Парнаса верх узрел.

 Там лавров, пальм и мирт зеленых
 Кусты благоуханье льют,
 В брегах цветущих, осененных
 Ручьи кристальные текут.
 Там вечно ясен свод небесный.
 В лугах и в густоте древесной
 Поэтов сонмы я встречал;
 Сотворший "Илиаду" гений
 Над вечным алтарем курений
 180 Во славе тамо председал.

 Клопшток, Мильтон, в короне звездной,
 Сияли по странам его.
 Там Геснер, Виланд, Клейст любезный -

 Поэты сердца моего.
 Там Лафонтен, питомец граций,
 Анакреон, Насон, Гораций,
 Вергилий, Тасс, Вольтер, Расин,
 О радость! зрелись и из россов
 Великий тамо Ломоносов,
 190 Державин, Дмитрев, Карамзин.

 В приятной дебри, меж холмами,
 Отверстый отовсюду храм,
 Огромно подпертый столпами,
 Моим представился очам.
 Во оном трон младого Феба
 И муз, прекрасных дщерей неба.
 Во оном славные творцы,
 Друзья людей, друзья природы,
 Которых память чтят народы,
 200 Которы были мудрецы, -

 Прямые мудрецы, на деле,
 Не только на словах одних, -
 В эфирном мне являлись теле,
 В беседах радостных, святых
 Красно, премудро совещали
 И взор любови обращали
 На просвещенный ими мир.
 Блаженством их венчались чела,
 Божественность в очах горела,
 210 Их голос - звон небесных лир.

 Средь дивного сего чертога,
 В соборе девственных сестер,
 Изящности я видел бога.
 На арфу персты он простер.
 Из струн звук сребрян извлекая
 И с оным глас свой сопрягая,
 Воспел бессмертно-юный бог.
 Я взор не мог насытить зреньем
 Его красот, ни ухо пеньем
 220 Насытить сладким я не мог.

 Власы его златоволнисты
 Лились по статным раменам,
 И благогласный тенор чистый
 Звенящим жизнь давал струнам:
 Он пел - и всё вокруг молчало,
 И всё вокруг вниманьем стало;
 Из алых уст его текла
 Премудрость, истина и сладость,
 И неизменна чувствий младость
 230 В речах его видна была.

 То вопль Сизифов безотрадный,
 То зов сирен, то Зевсов гром
 Ловил в той песни слух мой жадный.
 Воскликнуть, пасть пред божеством
 Готов я был во исступленье,
 И вздрогнул - сильное движенье
 Меня отторгло вдруг от сна
 На утренней траве росистой -
 То пели птички голосисты
 240 Восшедшему светилу дня.

 Апрель 1801

 9. ВИДЕНИЕ В МАЙСКУЮ НОЧЬ
 К ФЛОРУ

 Майска тиха ночь разливала сумрак.
 Голос птиц умолк, ветерок прохладный
 Веял, златом звезд испещрялось небо,
 Рощи дремали.
 Я один бродил, погруженный в мысли
 О друзьях моих, вспоминал приятность
 Всех счастливых дней, проведенных с ними,
 Видел их образ.
 "Где ты, мой Клеант! - я, вздыхая, думал, -
 10 Чтоб со мной теперь разделять восторги?
 Где вы все? где Флор? где Арист? Филон мой
 Где незабвенный?
 Утром цвел!.. о Флор! не давно ли плачем
 По Филоне мы? Уж весна двукратно
 Оживляла злак над его могилой,
 Птички любились".
 Я вздыхал и, взор устремив слезящий
 На кусты, на дерн, вопрошал Природу:
 "Друг у нас зачем с превосходным сердцем
 20 Отнят так рано?"
 Мне была в ответ - тишина священна!
 Дале вшел я в лес, оперся на древо;
 Листвий сладкий шум вовлекал усталы
 Чувства в забвенье.
 Вдруг из мрака бел мне явился призрак,
 Весь в тумане, он приближался тихо,
 Не был страшен мне, я узнал в нем милый
 Образ Филона:
 Благовиден, млад, он взирал как ангел,
 30 Русы по плечам упадали кудри,
 Нежность на устах, на челе спокойство
 Изображались.
 Он уста отверз, - как с журчащим током
 Шепчет в дебрях гул или арфу барда
 Тронет ветер - так мне влиялся в ухо
 Голос эфирный.
 Он гласил: "Мой друг, веселись, не сетуй;
 Я живу, - излей и во Флора радость
 О судьбе моей, а свою с терпеньем
 40 Участь сносите.
 Всё возможно? Зришь ли миры блестящи
 Тамо, землю здесь? Что она пред ними,
 То и жизнь твоя пред другими жизньми
 В вечной Природе.
 Ободрись же ты и надейся с Флором
 Лучших жизней там; но не скорбью тщетной -
 Благородством чувств и любовью к благу
 Чти мою память!"
 Он исчез. "Филон! мой любезный, где ты?"
 50 Руки я к нему простирал в тумане,
 Сердце билось - ах! Но повсюду были
 Мрак и безмолвье.

 Январь 1802

 10. СВЕТЛАНА И МСТИСЛАВ
 Богатырская повесть в четырех песнях

 ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

 Светлана в Киеве счастливом
 Красой и младостью цвела
 И изо всех красавиц дивом
 При княжеском дворе была.
 Но более еще сияла
 Душевной прелестью она,
 С приятством кротость съединяла,
 Была невинна и умна,
 Князей, богатырей и гридней {1}
 10 Всегда текла толпа за ней.
 "Светлана Лады миловидней!" -
 Баяны {2} напевали ей.
 И кто б, воззрев, не покорился
 Ее божественным очам!
 В любви достойную влюбился
 Великий князь Владимир сам.

 "Люби меня, девица красна! -
 Владимир-солнце {3} ей твердит. -
 Волненье, муки сердца страстна
 20 Приятный взор твой утолит,
 Люби меня! Во ткани златы
 Твою одену красоту,
 Дам волости тебе богаты
 И всем княгиням предпочту!

 Склонись!" Но тщетно он слагает
 Пред нею княжескую власть,
 Он тщетно молит, угрожает:
 Она его отвергла страсть!
 Какая ж бы, он мнит, причина
 30 Сея холодности была?
 Но ах, когда б он знал, что сына
 Ему Светлана предпочла!

 К отцу из своего удела
 Тмутараканский прибыл князь.
 Светлана юношу узрела -
 Заискрелась и разлилась
 Любовь в груди девицы красной.
 От всех она ее таит;
 Но ей изменит вздох всечасный
 40 И разгорание ланит.

 Вступал ли в стремена златые
 На играх рыцарских Мстислав,
 Метал ли копья из десныя
 В высоку цель, иль, щит подъяв,
 Скакал чрез поприще широко,
 Одолеваючи князей, -
 За ним ее летало око,
 И сердце трепетало в ней.

 Уже ты, бедная, мечтаешь
 50 О нем во сне и на яву,
 И злых людей не примечаешь:
 Разносят о тебе молву!
 Но киевского слух владыки
 Молва сия, как гром, разит;
 Немедля сына князь великий
 В чертог к себе призвать велит.

 "На то ль ты, отрок дерзновенный!
 Удельный град оставил свой, -
 Вещал Владимир раздраженный, -
 60 Чтоб отчий нарушать покой?
 Уже девиц ты обольщаешь,
 Злосчастный! Сеешь здесь раздор!
 О, ты мне сердце отравляешь,
 Оставь немедленно мой двор!"

 "Отец мой! - с должным преклоненьем
 Млад витязь изумленно рек, -
 Скажи, каким я преступленьем
 Вдруг гнев твой на себя навлек?"
 - "Каким! Личиною обмана
 70 Свои ты хочешь козни скрыть:
 Не влюблена ль в тебя Светлана?
 Не ты ль дерзнул ее прельстить?"

 "Что слышу! Я любим Светланой!
 Ах, вподлинну ль, родитель мой,
 Столь счастлив я? Стократ желанной
 Я мог ли вести ждать такой!..
 Явлю во всем повиновенье,
 Во всем, - лишь мне Светлану дай.
 Готов идти я в заточенье,
 80 Но с ней меня не разлучай!"

 Кто гнев Владимира опишет,
 Борьбу страстей жестоких в нем!
 Он ревностью, досадой дышит,
 Врага он в сыне зрит своем.
 "Не будь ко мне жестокосердым, -
 Прекрасный продолжал Мстислав,
 Почтительно, но гласом твердым,
 К ногам родительским припав. -

 Мой князь, тебя я почитаю,
 90 Отец мой, я тебя люблю,
 Но я Светлану обожаю
 И никому не уступлю!"
 С сим словом встал и распростился
 С умолкшим в ярости отцом,
 От коего он известился
 Теперь лишь только сам о том.

 Но сам еще не доверяет
 Тому, что девой он любим;
 Спешит, минуты не теряет -
 100 И восхищен известьем сим,
 И купно опасаясь гнева
 Отцовского, - спешит туда,
 Где вожделенна сердцу дева,
 Светлана где живет млада.

 {1 Гридни - правильнее гридины или гридьба, так назывались придворные
во времена первых князей. Гридня или гридница - чертог или зала дворцовая.
 2 Баяны - русские барды. Употреблено по примеру г-на Нарежного, см. в
"Приятном и полезном препровождении времени", ч. XX, песнь Владимиру
киевских баянов.
 3 В старинных русских сказках и песнях обыкновенное прозвище
Владимиру - солнышко.}

 ПЕСНЬ ВТОРАЯ

 Под тихим кровом ночи темной
 Мстислав прокрался к тем местам.
 Но как в чертог уединенный
 Предстать Светланиным очам?
 И ночью ж? Но всесильну злату
 110 И просьбам дом отв_о_рен стал;
 Введен рабыней, вшел внезапу
 И изумившейся вещал:

 "Нельзя мне долее таиться,
 Давно плененному тобой!
 Я слышал, - но могу ли льститься, -
 Что не противен я драгой!
 Могу ль сему поверить счастью?
 Ответствуй мне, мой рок сверши!
 Грядущий час грозит напастью
 120 Тебе и мне - ах! поспеши!"

 С любовью стыд в ней равносильны,
 Но первая превозмогла;
 Возведши робко взор умильный,
 "Люблю тебя", - произнесла.
 Сей взор Мстислава восхищает,
 Бальзам в него слова те льют;
 Он руку нежную лобзает

 И вздохом зыблемую грудь.
 Но дороги для них мгновенья,
 130 И скоро во младых сердцах
 Наместо сладка упоенья
 Вселился справедливый страх.
 Мстислав решается. "Драгая! -
 Светлане он сказал своей, -
 Пойдем, нас ждет страна иная,
 Оставим град опасный сей!

 Мой остров {1} пажитями красен,
 Обширен мой престольный град,
 Обилен, весел, безопасен,
 140 Там ждет нас Леля, {2} бог отрад;
 И жизнь свою отдам я прежде,
 Чем милую!" Она на то:
 "Даюсь тебе, моей надежде!
 Жених мой ты или никто!"

 Потом срядилась для дороги
 Светлана скрытно ото всех;
 Оставила свои чертоги
 Со вздохом, - может быть, навек;
 Но с нею шел любовник милый,
 150 О чем еще ей горевать,
 Какие Чернобожьи силы
 Противу Лады могут стать!

 Свою дружину собирает
 Мстислав, тмутараканский князь;
 С собою путь им назначает,
 С любезной на коня садясь.
 Сколь привлекательным находит
 Она его в сей страшный час!
 С младого рыцаря не сводит
 160 Своих любующихся глаз.

 И между тем их борзы кони
 По усыпленным стогнам мчат.
 Страшася каждый миг погони,
 Любовники спешат, спешат.
 Уже из Киева удачно
 Предместьем выбрались глухим;
 Вкруг их безмолвно всё и мрачно
 По дебрям и горам крутым.

 Спокойным села сном забылись,
 170 На всё простерла ночь покров;
 Во мраке туч от взоров крылись
 И звезды, теремы богов.
 Лишь вод Днепровых тихий ропот
 Носился путникам вослед,
 И эхо только конский топот
 От гор горам передает.

 {1 Остров Тмутараканский - ныне Таман.
 2 Леля - славенский Амур. Подробнее обо всех богах славенских, здесь и
далее упоминаемых, можно прочесть в "Досугах" Попова и в "Абевеге русских
суеверий" Чулкова, коим следовал автор.}

 ПЕСНЬ ТРЕТИЯ

 О Ладо, красоты богиня!
 Любовников в пути храни:
 Чиста их склонность и невинна,
 180 Достойны счастия они.
 Раздоры, бедствия рождает
 И мучит нас твой горький Дид, {1}
 Но Леля радость восставляет,
 Сердца связует и мирит.

 Владимир по уходе сына
 Остался вне себя, не знал,
 На что решиться: зла кручина
 Рвала в нем сердце. Он пылал
 Жаленья, гордости, любови,
 190 Неистовства, стыда огнем.
 Вдруг дышит мщеньем, жаждет крови;
 Вдруг действует природа в нем.

 Природа к сыну преклоняла,
 Который так достоин был
 Отца во всем; напоминала,
 Что он такую полюбил,
 Которую никто не может
 Увидеть, не влюбясь; но вдруг
 Опять свирепа ревность гложет,
 200 Опять делят в нем страсти дух.

 Какой конец борьба получит,
 Какая страсть одержит верх?
 И не родит ли новы тучи
 Сей неожиданный побег?
 Восстал Владимир, - но оставим
 Великокняжеский терем
 И за Светланою направим
 Полет свой ясным соколом.

 Сквозь дичь, сквозь мрак, на крыльях Лели
 210 С дружиной верною своей
 Светлана и Мстислав летели.
 Они уже среди полей
 Переяславских; но Зимцерла
 Еще по небесам ковров
 Своих червленых не простерла,
 И не был ночи снят покров.

 С полей же тех был виден славный
 Надгробный памятник славян,
 Еще до Кия, в веки давны
 220 Насыпан кругл, высок курган.
 Густою окружаясь рощей,
 Над нею гордо возносил
 Хребет свой, зеленью поросший,
 И путника к себе манил.

 Но страхом заперло дорогу
 К нему сквозь лес дремуч и дик,
 Затем что там имел берлогу
 Разбойник Вепрь Железный Клык.
 Он по три дни и по три ночи
 230 Всё рыскал, - н_е_ спал, не дремал;
 Но снова богатырски очи
 На столько ж суток он смыкал,

 Мстислав без страху в лес пустился
 И около кургана там
 С дружиною расположился,
 Дать отдых устал_ы_м коням,
 В свои объятья взяв, ссажает
 С коня Светлану юный князь;
 Зеленый дерн их ожидает.
 240 И вся по роще разошлась
 Для стражи Князева дружина.

 Отрадной мыслию полна
 Душа Владимирова сына:
 "Она со мной! Моя она!"
 Стыдлива, юная девица
 С любезным женихом своим
 На травку мягкую садится,
 Беседуя приятно с ним.

 Наговориться, наглядеться
 250 Не может милая чета;
 Что речь, что взгляд - то вздох их сердца,
 И часто сходятся уста,
 Рука жмет часто руку нежно,
 Огонь блистает во очах;
 Клянутся друг ко другу вечно
 Живейшу страсть питать в сердцах.

 Но вдруг восторг их прерывает
 Ужасный топот, шум и крик.
 И - некто черен выезжает
 260 Из-за кургана в тот же миг.
 Сидит на аргамаке чалом,
 При бедре светлый меч висит,
 Шелом с опущенным забралом,
 Копье в десной, а в шуйце щит.

 Он, к двум сидящим прискакавши,
 Невнятно, глухо провещал:
 "Ба! я прервал утехи ваши,
 На счастие же я попал!..
 Послушай! чур со мной делиться!
 270 Сейчас мне девицу отдай;
 Или - решись со мною биться
 И тяжесть сей руки узнай!

 Что смотришь? Нет тебе подмоги,
 Твоя дружина пала вся,
 И сам ты здесь подкосишь ноги!
 Сдавайся, - _Вепрь-разбойник я_!"
 Тмутараканский князь, в безмерной
 Досаде от помехи сей,
 Воскликнул гневно: "Дерзновенный,
 280 Пришел за смертью ты своей!"

 Со смехом черный отвечает:
 "Хотелось бы увидеть мне -
 Язык твой много обещает! -
 Таков ли храбр ты на коне,
 Как на траве с младой девицей?"
 Мстислав, досадою горя,
 Схватил копье - скок н_а_ конь, мчится,
 Летит на грозного _Вепр_я_.

 {1 Дид - противный Леле бог, что заключают из припева: Дидо калина,
Леля малина. Автор разумел под именем Дида любовь несчастную, мучительную, а
под именем Лели счастливую, сопровождаемую успехом и удовольствием.}

 ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ

 Что сталось, нежная, с тобою!
 290 Что чувствовала ты в тот миг,
 Когда к кровопролитну бою
 Возлюбленный твой тек жених!
 Ты тщетно робкий взор вперяла,
 Чтоб п_о_ виду врага узнать:
 Лицо - решеткою забрала,
 Весь стан закрыт железом лат.

 Уж остры копья притупили,
 В листовые щиты вонзив,
 И светлы сабли обнажили,
 300 Поспешно с седел соскочив,
 Сошлись для страшного сраженья.
 Кольчуги, шлемы их звучат,
 От тяжкого мечей паденья
 С доспехов иверни летят.

 Мстислав противнику полшлема,
 Мечом ударив, отделил
 И сшиб с главы, но в то же время
 Его меч вражий улучил.
 Он побледнел, поник - из раны
 310 Кровь жарким брызнула ручьем!
 Раздался жалкий вопль Светланы
 При нестерпимом виде том.

 Но вид еще иной открылся:
 Расколот шлем, лишен подпруг,
 С черноодетого скатился...
 Лицо его наруже вдруг.
 Светлана вскликнула: "Владимир!"
 "Отец мой!" - вскрикнул юный князь..,
 - "Так; помиримся, сын любимый!
 320 Огнь ревности моей погас".

 Вещал - и, нежно беспокоясь
 И с ужасом откинув меч,
 С себя срывает белый пояс,
 Чтобы скорее кровь пресечь,
 Текущу из сыновней раны;
 Причем без зависти он зрит
 Пособье плачущей Светланы
 И попеченье с ней дел_и_т.

 От тяжка шлема разрешает
 330 Светлана юноше главу,
 Поддерживая, лобызает, -
 Он опустился на траву.
 Владимир рек: "Обуревала
 Меня неукротима страсть;
 Но се природа восприяла
 Свою над отчим сердцем власть,

 А ты, невинная причина
 Того, что я, забыв родство,
 На кровного стремился сына,
 340 Ввергал во гроб себя, его, -
 Светлана! будь ему женою.
 Тебе Мстислав, я знаю, мил,
 И обладание тобою
 Своею кровью он купил!"

 Откуда ж вдруг взялс_я_ Владимир
 И как бегущих он настиг?
 И в грозное облекся имя:
 _Разбойник Вепрь Железный Клык_?
 О сем потщися нам поведать,
 350 Баяне вещий древних лет!..
 Не мог ли вмиг Владимир сведать,
 Что в Киеве Светланы нет?

 Разосланы гонцы. Открылся
 Бегущих след. Немедля сам
 Владимир на коня садился,
 Сверкнувшим в нем тогда мыслям,
 "Чего царю свершить не можно,
 Как если н_а_ сердце он взял?"
 Конечно, так. Но, думать должно,
 360 Разбойник Вепрь тогда дремал,

 К стопам Владимировым пали
 Светлана и младой Мстислав
 И в онеменьи пребывали, -
 Но царь, их ласково подняв,
 Сказал: "Возлюбленные чада,
 Забудьте все напасти вы,
 Меня связует с вами Лада
 Узлом родительской любви!

 А ты мне в силе мышцы равен,
 370 Храбрейший из сынов моих!
 И бой для нас обоих славен..."
 На то Светланин рек жених:
 "Он славен, - я не чту позором,
 Что побежден рукой отца;
 Но ты бы мог единым взором,
 Единым манием лица

 Меня сразить: зачем ты крылся?"
 - "Мой сын, любовь равняет всех;
 Отцовской властью я стыдился
 380 Над солюбовником взять верх.
 Мечтами страсти ослепленный,
 Я думал храбростью одной
 Стяжать красы ее бесценны -
 И кровью залил пламень свой!

 Но искре б не затлеться прежней,
 О дщерь моя! не изъявляй
 Мне благодарности столь нежной,
 Мстислава одного ласкай!
 Пойдем, помыслим об отъезде
 390 Теперь зараней в Киев-град.
 Вблизи отсель, с моими вместе,
 Все спутники твои стоят".

 Тогда явилась колесница,
 Везома парою коней.
 С девицей юноша садится,
 А между их Владимир в ней.
 В глубоки мысли погруженный,
 Что над собой победу взял,
 В душе, борьбою утомленной,
 400 Казалось, он триумф держал.

 Триумфу оному златая
 Была добыча: связь сердец;
 Признательность, любовь святая
 Несли над ним торжеств венец.
 Но приобр_е_теньем Светланы
 И отчей благостью Мстислав
 Утешен, не болел от раны,
 Был взором светл и телом здрав.

 Наставшу утру возвратился
 410 Мстислав с Светланой в Киев-град,
 В семь дней от ран он исцелился,
 В осьмой был свадебный обряд.
 И брачну песнь гремят Баяны,
 Цветет отрадой княжий дом,
 За скатерти садятся браны,
 И турий {1} рог пошел кругом.

 Январь 1802

 {1 Бычачий рог, каковый употребляли на пиршествах вместо чаши, из оного
пили мед, как видно по древним русским стихотворениям. На пиршествах у князя
Владимира обыкновенно подносили богатырям чару зелена вина и турий рог меду
сладкого.}

 11. ПОЛЕНЬКА
 Элегия

 UU - UUU - UU
 UU - UUU - UU - UU

 Пусть другие хвалят Киев-град,
 Или матушку Москву белокаменну,
 Или Тулу, или Астрахань,
 Или Низовски края хлебородные, -
 Не прельстит меня ни тихий Дон,
 Ниже Волга, сто градов напояюща;
 Всех приятнее Нева-река:
 На брегах ее живет моя Поленька.
 И струи ее лазоревы
 Часто Поленьке моей служат зеркалом, -
 Днем ли черпает прохладу в них,
 Или утром красоте омовение.
 Встав с зарей, она к окну идет
 Между розами вдохнуть свежесть утренню;
 Днем из терема отцовского
 В легком платьице спешит в зелен сад гулять;
 Тихим вечером любуется
 Вдоль по каменным мосткам. Но охотнее
 В тишине тенистой рощицы,
 На цветущих островах ходит Поленька,
 То с любезными подругами,
 То задумчиво одна-одинешенька;
 В светло-русых волосах ее,
 Перехваченных венком, легкий резвится
 Ветерочек, навевает их
 На прекрасные плеча, на высоку грудь,
 Прохлаждает щечки алые
 И дерзает - о, когда б ветерком я был! -
 Но на травку села Поленька,
 Устремила, вздохнув, на Неву свой взор.
 Ах, по ком вздыхаешь, милая?
 Отчего сия слеза в воду канула?
 Не о суженом ли думаешь,
 Не гадаешь ли уже о златом кольце?..
 Если б мне судьба позволила
 Сцеловать с твоих ланит слезы девичьи
 И, прижав мое ретивое
 Сердце к сердцу твоему, перенять твой вздох!

 Март 1802

 12. ВОСТОРГ ЖЕЛАНИЙ

 В 1802 году

 Предметы сердца моего,
 Спокойствие, досуг бесценный!
 Когда-то обыму я вас?
 Когда дадут мне люди время
 Душе моей сказаться дома
 И отдохнуть от всех забот?
 Когда опять я, не с чужими,
 Найду себя - златую лиру,
 Венчанну розами, настрою
 И воспою природу, бога,
 И мир, и дружбу, и любовь?

 Ах, долго я служил тщете,
 Пустым обязанностям в жертву
 Младые годы приносил!

 Нет, нет! - теперь уж иго свергну.
 Надмеру долго угнетало
 Оно мой дух, который алчет
 Свободы! О, восстану я!
 Направлю бег мой к истой цели
 И презрю низких тварей цель.

 Так, презрю всё! Но кто меня
 Обуздывает? Кто дерзает
 Восторгу отсекать крыле?..
 Не ты ль, судьба неумолима?
 Не ты ли?.. Ах, итак мне снова
 Тщеты несносной быть рабом?!

 Спокойствие, досуг бесценный!
 Когда-то обыму я вас?
 Когда дадут мне люди время
 Душе моей сказаться дома
 И отдохнуть от всех забот?

 1802

 18. К А. Г. ВОЛКОВУ, В ДЕКАБРЕ
 1802 ГОДА

 - U - UU -, - UU - UU
 - U - UU -, - UU - UU
 - U - UU - U
 - U - UU - U -

 Волков, милый певец! что ты молчишь тепе
 Ты своею давно анакреонскою
 Лирой нас не пленяешь
 И парнасских не рвешь цветов!
 Что ты, друг мой, молчишь, точно как летние
 Птички зимней порой? Или под бременем
 Тяжкой скуки страдаешь,
 Спутан сетью забот лихих?
 Сбрось их, юноша, с плеч! Жить независимо
 Должен тот, кто любим чистыми музами:
 Должен жить - наслаждаться
 И нетщетно в груди питать
 Огнь, влиянный в него небом на то, чтобы
 Жар свой в ближних сердца, свет свой в умы их лил,
 Волков! о, посети же
 Круг приятный друзей твоих.
 С ними можешь забыть всё, что крушит тебя,
 Можешь перебирать резвыми перстами
 Лиру, сладкие песни
 Петь, любовь и весну хвалить!
 Пусть декабрь оковал воды, в снега зарыл
 Луг, на коем цвели розы и ландыши, -
 Чаши налиты пуншем,
 Щеки девушек лучше роз!

 Декабрь 1802

 14. НАДГРОБНАЯ
 МИХАИЛУ ИВАНОВИЧУ КОЗЛОВСКОМУ

 Здесь Козловского гроб, ваятеля. Юный художник!
 С чувством облобызай славного мастера лик
 И из урны к себе вызывай Козловского гений,
 Или же оный лови в произведеньях его:
 В сладких ли мыслях над бабочкой юная Пс_и_хе мечтает,

 Или, Эротов брат, нежный горит Гименей
 В мягкой работе резца; дает ли резец сей Ираклу
 Править фракийским конем, челюсти львины терзать,
 Росский ли явлен Иракл, царей защитник - Суворов, -
 Стань пред образы те, в них-то Козловский живет!

 1802

 15. ВЕСЕННЯЯ ПЕСНЬ
 1803

 Май благодатный
 В сонме зефиров
 С неба летит,
 Полною урной
 Сыплет цветочки,
 Луг зеленит,
 Всех исполняет
 Чувством любви!

 Выйдем питаться
 10 Воздухом чистым, -
 Что нам сидеть
 В мертвых стенах сих?
 Душно здесь, пыльно, -
 Выйдем, друзья!
 Пусть нам покажет
 Бабочка путь.

 Там, где широко
 Стелется поле
 В синюю даль,
 20 Вол круторогий
 Пажить вкушает
 В стаде телиц.
 Прыткие кони
 Скачут и ржут.

 Вижу - от юга
 Тянутся тучей
 Лебеди к нам.
 Ласточка в светлом
 Небе кружится,
 30 Мчится к гнезду.
 Пахарь оставил
 Мирный свой кров.

 Он уж над пашней
 В поле трудится;
 Либо в саду
 Гряды копает,
 Чистит прививки,
 П_о_лет траву;
 Либо за птичьим
 40 Смотрит двором.

 Девушки сельски
 Гонят овечек
 Беленьких в луг.
 Всё оживилось,
 Всё заиграло,
 Птички поют.
 Радость объемлет
 Душу мою!

 Свесившись с х_о_лма,
 50 Смотрятся ивы
 В зеркало вод.
 Гибкие ветви
 Н_а_ берег злачный
 Кинули тень.
 Как здесь прохладой
 Сладко дышать!

 Слушать под тенью
 Чирканье птичек!..
 Ах! если б вдруг -
 60 Птички, потише! -
 Слышится шорох...
 Лизанька, ты?
 Тени, раскиньтесь!
 Лиза со мной!

 Апрель 1803

 16. К СТРОИТЕЛЯМ ХРАМА ПОЗНАНИЙ

 Вы, коих дивный ум, художнически руки
 Полезным на земли посвящены трудам,
 Чтоб оный созидать великолепный храм,
 Который начали отцы, достроят внуки!
 До половины днесь уже воздвигнут он:
 Обширен, и богат, и светл со всех сторон;
 И вы взираете веселыми очами
 На то, что удалось к концу вам привести.
 Основа твердая положена под вами,
 Вершину здания осталося взнести.
 О, сколь счастливы те, которы довершенный
 И преукрашенный святить сей будут храм!
 И мы, живущи днесь, и мы стократ блаженны,
 Что столько удалось столпов поставить нам
 В два века, столько в нем переработать камней,
 Всему удобную, простую форму дать:
 О, наши статуи украсят храм познаний,
 Потомки будут нам честь должну воздавать!
 Как придут жертвовать в нем истине нетленной
 И из источников науки нектар пить,
 Рекут они об нас: "Се предки незабвенны,
 Которы тщилися сей храм соорудить;
 Се Галилей, Невтон, Лавуазье, Гальвани,
 Франклин, Лафатер, Кант - бессмертные умы,
 Без коих не было б священных здесь собраний,
 Без коих долго бы еще трудились мы".
 Итак, строители, в труде не унывайте
 Для человечества! Уже награды вам
 Довольно в вас самих, но большей уповайте:
 Готовьтесь к звездным вы бессмертия венцам!

 <1804>

 17. ОДА ВРЕМЕНИ
 1805

 Мудрейший из богов, на коего всегда
 Надежда смертного незыблема, тверда!
 Тебе во сретенье все помыслы готовят,
 Тебя объятия и взоры ловят,
 Как только вечности через высокий праг
 Занес ты первый шаг!

 Все ждут, чтоб ты им _быть_ и _жить_ благословил.
 Младенец требует к развитью жизни сил;
 Цветущий юноша рад ею наслаждаться;
 Муж опытный - плодом обогащаться;
 А старцу бы почить по трудностях пути -
 Тебе предел найти.

 О Время! истине божественной отец!
 О вечного добра и сеятель и жнец,
 Трудись над жатвою твоею, над вселенной,
 Но к нам в сопутстве дщери вожделенной
 Приди! Врагов ее - неправосудье, ложь -
 Развей и уничтожь!

 Противустать тебе какое может зло?
 Хотя бы тяжестью Кавказа нас гнело,
 Ты приспеваешь к нам, судьбою уреченно,
 И - сердце наше стало облегченно,
 И там, где мрак в очах, сжимал где душу лед, -
 Элизиум цветет!

 Но если, сын небес, от оных ты приял
 Росой забвения наполненный фиал,
 Истнить все суеты, все скорби и печали, -
 О, чтоб тому ж забвенью не подпали
 И добрых доблести, и мудрых сладка речь -
 Сии потщись сберечь!

 Да озарят они еще и поздний век:
 Свою изящность в них да узрит человек;
 Учась Катоновым и Брутовым примером,
 Играя с Ариостом и Гомером,
 Да будет между тем он кротко сам влиян
 Гармоний в океан!

 Туда все существа, о Время, ты ведешь;
 И богомысленный вселенныя чертеж
 Свершается чрез то: от зла добро родится,
 Из бедствий нам блаженство учредится,
 Итак: по розам ли, по тернию ль твой путь-

 Благословенно будь!

 Октябрь 1805

 18. "ОДА НА СЧАСТЬЕ"
 Ж.-Б. РУССО

 Новый перевод в декабре 1805 года

 Дающая успех развратнейшим злодеям,
 Фортуна! долго ли ты будешь ослеплять
 Сим ложным блеском нас, что вкруг тебя рассеян?
 Доколе нам твоих кумиров почитать
 Служением бесчестным и бесплодным?
 И прихотей твоих наряд
 Всегда ли будет добр и свят
 Перед лицом народным?

 И худшие твои дела мы обожаем,
 10 Когда венчает их удача - всё тогда
 Велико, славно в них; пороки называем
 Мы добродетелью изящной, без стыда,
 Тебе бы лишь служили в угожденье,
 И самый недостойный твой
 Любимец есть для нас герой, -
 В таком мы заблужденье!

 Но сколько б титлами ни славились своими, -
 Очами разума вблизи их разобрав,
 Сих добльственных мужей, увы! найдем какими?
 20 Безумцы, гордецы, презрители всех прав,
 Неистовы, коварны и жестоки, -
 Вот доблесть странная, где все
 В едином собраны лице
 Гнуснейшие пороки!

 Премудрость истинных героев совершает
 И зрит с высот своих, колико низки те,
 Которых только длань Фортуны возвышает;
 Ниже завидует, что рок, по слепоте,
 Дарит победы им несправедливы:
 30 Они, при всех своих делах,
 Нередко суть в ее очах
 Разбойники счастливы,

 Что? - в страхе всю когда Италию представлю,
 Весь Рим в крови - добром я Силлу помяну?
 И Македонского за то царя прославлю,
 За что я Аттилу как варвара кляну?
 Приму я храбрость ту за добродетель,
 Что в грудь мне хладно меч вонзит?
 И должен я того хвалить,
 40 Кто общих бед содетель?

 Какие видим мы черты в бытописаньях,
 Завоеватели свирепые, о вас?
 О дерзких замыслах, обширных начинаньях -
 Законных здесь царей престол тиран потряс,
 Опустошает ратник сел обилье,
 Огнем стремится грады стерть -
 Там стар и млад приемлют смерть,
 Там жен и дев насилье.

 О, неразумные! о, сколь мы слепо судим,
 50 Когда уже сии нас подвиги дивят;
 Ужели царь велик в уничиженье людям,
 И только ль славе он, вредом гремящей, рад,
 Что грабежом себе, убийством стяжет?
 Сей образ на земле богов
 Одним ли верженьем громов
 Свою нам мочь окажет?

 Но пусть бы не было без ратных дел возможно
 И без трудов стяжать едину, прочну честь, -
 Скажите, кто свои победы мог неложно
 60 К искусству своему и к храбрости причесть?
 Кому случайность тут не помогала?
 Неопытен, строптив Варрон
 Навлек Эмилию урон,
 Прославил Аннибала.

 Кому же истое припишем мы геройство
 И слава, собственно, кому принадлежит?
 Царю, в ком правота и мир - суть сердца свойство.
 Который подданных блаженством дорожит;
 Льстецов тенетами не уловленный,
 70 Прямой Отечества отец,
 Приемлет Тита в образец
 К щедроте ежедневной.

 Пусть тот, кто в храбрости всю добродетель ставит,
 Себе бы Сократа вообразил царем,
 Что вместо Клитова убийцы царством правит:
 Примерный царь, - не царь, но бог сиял бы в нем,
 Который осчастливит миллионы;
 Но сколько бы, напротив, мал
 На Сократовом месте стал
 80 Завоеватель оный!

 Престаньте ж, витязи, хвалиться тщетным видом
 Лавровых сих венцов, на них же кровь и прах!
 Тиран, сообщник хитр Антонию с Лепидом,
 Вотще б рассеевал по всей вселенной страх:
 Он Августом отнюдь бы не нарекся,
 Когда б, в противность прежних дел,
 О правде он не порадел
 И в милость не облекся.

 Несчастием свое геройство искусите,
 90 О пресловутые геройские главы!
 Измену счастия, не изменясь, снесите!
 Пока оно вам льстит, дотоле мочны вы!
 Но в малом чем запнет вас рок противен -
 Личина сорвана долой,
 Исчез блистательный герой,
 И слабый смертный виден.

 Немногие тому усилия потребны,
 В завоеватели кто хочет быть включен;
 Но тот, кто победить умеет рок враждебный,
 100 Заслуживает быть Великим наречен.
 Ничто его достоинств не отъемлет;
 Тивериевых шум побед
 И Варуса постигший вред
 Он равнодушно внемлет.

 В несчастья никогда дух бодрый не теряя,
 А упоение благополучных дней
 Всегда спасительной боязнью умеряя, -
 Биемый вихрем бед, он глубже и сильней
 Во добродетели укоренится,
 110 Фортуна может нас забыть,
 Но мудрый должен твердым быть:
 Судьба переменится.

 Вотще Энею зло Юнона умышляла:
 Премудрость! ты ему покров необорим:
 Его потомков ты в несчастьях укрепляла,
 Доколе наконец победоносный Рим
 Пунически сверг стены в прах - сторицей
 Своих героев смерть отмстил
 И тамо лавры возрастил,
 120 Где были кипарисы.

 1805

 19. ГИМН УСЛАЖДЕНИЮ
 (Из Лафонтеновой "Amours de Psyche...")

 О Душенькино порожденье,
 Которого она Амуру родила!
 Божественное _Услажденье_,
 Без коего б и жизнь не жизнью нам была!
 Всех тянет твой магнит, всему дает движенье.
 Мы для тебя несем опасности, труды:
 И полководец, и простой воитель,
 Последний раб и мощный повелитель -
 Все пореваются для сей единой мзды.
 Когда б и нам, питомцам Аполлона,
 Себя хвалы молвой приятной не пленять
 И льстивого сего для слуху звона
 За весь наш труд себе в награду не вменять,
 Зачем бы нам и сочинять?
 Что пышно славою у нас именовали,
 Сей Олимпийских игр венец,
 Чем победителей увенчевали,
 Не Услажденье ль то? Не ты ль кумир сердец?
 И в самой неге чувств приманка не твоя ли?
 Начто ж и Флорины рассыпаны дары?
 И златозарен Феб восточный,
 И вечер стелет узорочны
 Ему из легких туч по небесам ковры?
 Начто ж Помона снеди сочны
 И Бахус славные дает пиры?
 Тебе пременен вид богатыя природы,
 Зелены пажити и сребряные воды,
 Где ходишь с кроткою задумчивостью ты.
 Твои же чада суть художества изящны,
 Их звуки сладкие, их формы и цветы.
 А милых девушек забуду ль красоты!..
 Они твои священницы всегдашни.
 О ты, которому в Элладе фимиам
 Курился радостный под ясным небосклоном,
 Которому учились там
 И с Эпикуром, и с Платоном,
 О Услаждение, приди, приди и к нам.
 Не презри с нами жить: не будешь здесь без дела.
 Есть игры, есть любовь у нас,
 Есть музыке и книгам час;
 Мы шумны города и тихи любим села,
 И, словом, всё, чем жизнь весела
 В разнообразностях своих оттенена;
 И меланхолию, - в иной час и она
 Есть Услаждение прямое.
 Так осчастливь же нас присутствием своим,
 Психеино дитя драгое,
 А чтоб насытились вполне блаженством сим,
 Продли нам веку вдвое, втрое,
 Сто лет уж ровно оточти...
 Чтоб сыту быть тобой, нам мало тридцати.

 <1807>

 20. БОГ В НРАВСТВЕННОМ МИРЕ

 Да воспоет иной, с Клопштоком и Мильтоном,
 Миров и ангелов творца;
 Или ко всецарю, в мольбе, псаломским тоном,
 Свое и наше воскрилит сердца:
 Природы в чудесах его изображает,
 Величием его наш разум поражает.

 Я в мире нравственном содетеля пою.
 Не нужно отлетать мне в сферы неизвестны.
 Земля, на коей мы дышим, -феатр нетесный,
 10 Где узрю, господи, премудрость я твою!
 В деяньях, в помыслах искать тебя я буду,
 И в заблуждениях людских.
 Ты сам невидимо присутствуешь повсюду;
 Всё к исполнению намерений твоих!

 Тобой рождаются, цветут, падут народы.
 Что пало, вновь взойдет, и плод даст, что цвело.
 Из свитка вечности ты развиваешь годы,
 Несущи благо нам и зло.
 Зло? - но оно таким для нас, для малозрящих!
 20 Противно детям так целебно питие,
 Чем против воли их, в болезнях, им грозящих,
 Блюдут родители их нежно бытие.

 _Из нечетов лишь чет, из хаосов порядок_ -
 Сии ты всем вещам законы начертал!
 Ты хочешь, чтоб покой был утружденным сладок,
 И да не п_о_жнет тот, кто нивы не вспахал.
 В трудах и бедствиях лишь доблесть познается,
 И мудрость лишь одним неленостным дается.

 Но если видится нам злобы торжество,
 30 Неправосудие коль правду угнетает,
 Лукавство простоте коль сети соплетает,
 Коль жертва сильного слабейше существо, -
 Злодеев счастию завидовать не будем!
 Земные благи все оставим в их руках:
 Недостает сим жалким людям
 Первейшего из благ -
 Спокойствия души и сердца неукорна.

 Блажен владеющий сокровищем таким!
 Он если бы и пал плачевной жертвой злым,
 40 Ему и смерть триумф - им жизнь гнусна, позорна.
 Их души под бичом твоим.
 Незримые твои удары настигают
 Повсюду их. Вотще от оных убегают,
 Жегомой совестью душе ища прохлад
 В стяжаньях, в роскошах и в шуме ложной славы!
 Им всяко место, всякий час им ад,
 Коль путь оставлен ими правый.
 Но тот, кто столько зол, что совесть заглушил,
 Наказан самою бесчувственностью будет.
 50 Помрет он скотски, так, как жил,
 И заслуженного в сем мире не избудет
 Ни злой, ни добрый человек.

 Откуда мы пришли, куда пойдем - не знаем;
 Но не без бога наш земной проходит век:
 Не глас ли божий мы в самих себе внимаем,
 Глас одобрений и упрек?
 Не богом ли самим в нас светит разум здравый
 Сквозь мрак безумия, с которым он в борьбе?
 Сквозь беснование разврата добры нравы
 60 Идут из века в век - не по его ль судьбе?
 На всех твоя судьба, о боже, оправдится:
 Без воли твоея ничто не совершится,
 А воля есть твоя - порядок всех вещей.

 И ежели доднесь убийственных мечей
 И огнедышащих бойниц не покидаем,
 Средь мира даже тысящью смертей,
 Распутством, завистью, враждой себя снедаем, -
 В том не иное зрю, как благотворный ветр,
 Который бурями стихии очищает,
 70 Застаиваться им мешает.
 Он минет - и земля из освеженных недр
 Нам жизни новые произведет с избытком,
 И новый разольет нектар в эфире жидком.

 Железо лютыя войны
 Раз_о_рет недро тишины,
 И улучшается народов целых жребий.
 _Бич Божий_ - Аттила и грозный Тамерлан
 Не н_а_век претворят края цветущи в степи;
 Коммод какой-нибудь, неистовый тиран,
 80 На человечество наложит тесны цепи
 На малый токмо час. Оно все узы рвет
 И с новой силою к добру свой _и_мет ход.

 Как мир физический живет _движеньем_,
 Моральный мир живет к добру _влеченьем_,
 И в боге обое соединенны суть.
 Он движитель систем планетных,
 Малейших и больших - равно нам неприметных;
 И он же всем к добру, ко счастью кажет путь;
 Вернейшим счастия залогом
 90 Свой истый огнь - любовь вложивый в нашу грудь,
 Не посему ли ты наименован _богом_ {1}
 Издревле от языков всех,
 Которы естества смотрели чудный бег,
 Там солнце и луну, там звезды, метеоры,
 Здесь многоплодные поля, леса и горы, -
 Младенческие их недальновидны взоры
 В одних явлениях живоподобных тех
 Тебя искали
 И поклоненье им со страхом воздавали,
 100 Но мы, питомцы опытных времен,
 Превыше ставшие природных феномен,
 Которы мыслию берем в свое подд_а_нство
 Стихии, время и пространство, -
 Познали, что сей мир, толикого добра
 Вместилище, сей мир, толико благолепный,
 Есть преходящая и грубая кора,
 Под коею живет духовный мир бессмертный,
 А оного душа и центр есть ты,
 Источник истины, источник красоты!
 110 Велик в явлениях физической природы,
 Ее же действием и ходом правишь сам,
 Но более велик в явлениях свободы,
 Тобой дарованной моральным существам!
 Дар драгоценнейший! Дабы они равнялись
 С тобой - своим бы лишь рассудком управлялись
 В набрании себе путей:
 Рабами ль быть, или - царями быть страстей,
 В судьбе души своей всевластны,
 Почтенны и тогда, когда чрез то несчастны, -
 120 То заблужденный шаг свободы был,
 Она ж всегда святее принужденья.
 Инстинкт звериный чужд порока, заблужденья,
 Зато лишен и тех парящих к богу крил,
 Которы суть удел свободных, умных сил.
 Как орлий птенцы расправят
 Растущи перья мышц своих,
 С веселием гнездо оставят,
 Где воспиталося слепое детство их, -
 Так точно человек, познав себя _духовным_,
 130 Уже не прилеплен к земле:
 Мерзя всем тленным и греховным,
 Подымет ангельски криле -
 И в лоно бога возлетает,
 И черплет в полноту души оттоль _любовь_,
 Которую потом на ближних изливает
 Посредством дел своих и слов.

 Любовию он строит грады,
 Триумф и славу общежити_я_,
 Ведет людей к законам правды,
 140 Их _человечество_ им чувствовать дая,
 Любовью силен он над поздними веками;
 И за священные дары ея
 Достойно иногда могли прослыть _богами_
 Благотворители, наставники людей.

 Таков божественный был древле Моисей, {2}
 Законодатели, святители, пророки,
 Которых чистая душа и ум высокий -
 Изображения суть бога самого, -
 Достойнейшие те возвестники его!
 150 Венец на сей земле всех божиих творений
 Есть человечества неутомимый гений,
 Ему же покорен весь свет.
 Трудам и розыскам его пределов нет;
 Упорнейшие он преграды разрушает,
 Себя и мир усовершает...
 Зачем? - Изящное и доброе любя,
 Он в мире и в себе желает зреть тебя!
 О, если бы - кого зрит в мире вездесущим,
 Того он зрел всегда в душе своей живущим
 160 И шествовал того путем, -
 Счастлив бы человек был в мире сем!
 Его в объятия свои зовет Природа
 И наслаждения чистейшие сулит,
 Всяк возраст жизненный и всяко время года
 Разнообразно веселит.
 Забота бледная подчас его тревожит,
 Болезнь и бедствие хотят его препнуть, -
 Но трудность в нем охоту множит
 Ко храму счастья досягнуть.
 170 Любовь к отечеству и должность гражданина,
 Любовь семейная, отца, супруга, сына -
 Рождают много слез, но сколько ж и отрад!
 А с бедным иногда и плакать кто не рад!
 И все те сладости любовь нам доставляет, -
 Любовь, которая симв_о_л твой составляет,
 Всесохраняющий отец!..
 Да принесут тебе все люди дань сердец!
 Как утренний туман, исчезнет
 Мрак умственный, душевный хлад,
 180 И солнце милости воскреснет,
 Чтобы проникнуть в самый ад.

 Тогда твоя любовь землей возобладает,
 Всех, всех обрадует златой ее восход,
 Ожесточеннейший в лучах ее растает,
 Как в теплом солнце вешний лед.

 <1807>

 {1 На трех известнейших нам коренных языках - греческом, немецком и
славянском - примечено сие сходство этимологии: "феос" от глагола "фейн"
(бежать), Gott от geht (идет), "бог" от "бегу", см. Лом<оносов>
"Ритор<ика>", § 83.
 2 Моисей, названный в Библии человеком божиим, прослыл у аравитян и у
других соседственных народов некиим богом, о коем дошло от них предание в
Грецию под именем Аравийского Вакха, завоевателя Индии.}

 21. К ЗИМЕ

 В ноябре 1808 года

 Приди к нам, матушка зима,
 И приведи с собой морозы!
 Не столько их нам страшны грозы,
 Сколь сырость, нерешимость, тьма,
 В которых гнездится чума!
 А от твоих лобзаний розы
 У нас взыграют на щеках,
 Из глаз жемчужны выжмешь слезы!
 Положишь иней на висках,
 10 И мы - как в сребряных венках.

 Ах! долго ли нам грязнуть в тине
 И мороситься под дождем?
 Ноябрь у нас уж в половине!
 Тебя теперь мы, зиму, ждем,
 Приди, сбери в морщины строги
 Умяклое лицо земли
 И на святой Руси дорога
 Пушистым снегом устели,
 Чтоб наши радовались ноги,

 20 Неву и Бельта воды бурны,
 В которых нынешней порой
 Не виден неба свод лазурный
 И Феб на кои взгляд понурный
 Бросает, лучше ты покрой
 Своей алмазною корой!

 И дай нам странствовать по суху
 Над пенной хлябию реки;
 Подставив под ноги коньки,
 Крылатому подобно духу,
 30 Не уступать в бегу коням,
 Катиться легким вслед саням,

 Саням, усаженным четами
 Младых красавиц в соболях,
 Под пурпур_о_выми фатами.
 Они на новых сих полях
 Явятся новыми цветами,
 Чтоб царство украшать зимы,
 И с ними не озябнем мы!

 Дохни, Борей, на нас сурово
 40 И влажный осуши эфир, -
 С тобою русакам здорово.
 А ты, обманчивый Зефир,
 Что веешь к нам с Варяжска моря,
 Ты нам теперь причиной горя:
 Ведь дождь и слякоть от тебя;
 Поди ж и дуй своим поэтам,
 Которы, и зимой и летом
 Тебе похвальну песнь трубя,
 Бесстыдно лгут пред целым светом,

 50 Теплу и стуже время есть.
 И то нам и другое в честь.
 Не итальянцы мы, не греки,
 Которым наших зим не снесть,
 У коих не живут и снеги.
 Они пусть хвалят злак лугов,
 Журчащих ручейков прохладу,
 И жизнь невинных пастухов,
 И собиранье винограду:
 Не чужды нам забавы их,
 60 Но знают ли они отраду
 Трескучих зимушек лихих?

 Как под снегами зреет озимь,
 Так внутрення в нас жизнь кипит
 И члены ко трудам крепит.
 Доколи бодрость в нас не спит,
 Мы рук и ног не отморозим.
 И русских удалых сынов
 Так не обидела природа,
 Чтоб им и помощь и покров
 70 Не дать от мразов, хладов норда!
 В лесах надолго станет дров,
 И есть полезны там соседи:
 Лисицы, волки и медведи -
 Для теплых шуб обильный лов!
 С куниц и с соболей пужливых
 Драгие мехи совлекут,
 Дубравы целые ссекут
 Для топли изб гостелюбивых.

 И если не ущедрил Вакх
 80 Студеный край наш виноградом,
 Довольны русским мы Усладом {*}
 При добрых брагах и медах.

 Конец 1807 или начало 1808

 {* Славянский бог пиршеств.}

 22. К ГАРПОКРАТУ

 ОДА НЕМОГО

 Священный бог молчанья,
 Которому, увы! невольно я служу!
 Несчастлив я и счастлив,
 Что на устах моих твою печать держу.
 Несчастлив, коль безмолвен
 В беседе с добрым я и с умным. Ни излить
 Пред ним советно мысли,
 Ни время с ним могу приятно разделить!
 Язык имея связан,
 10 Истолкователя сердечных чувств и нужд,
 Я должен, сжавши сердце,
 Полезных многих дел и радостей быть чужд,
 Которыми владеет
 Последний из людей, когда он получил
 Божественный дар слова,
 Сего слугу ума и движителя сил.
 Но мне, его лишенну,
 Роптать ли и других завидовать судьбе?
 Нет, я не мене счастлив,
 20 Что скрыться иногда могу в самом себе,
 С тобою, бог молчанья!
 Когда злословием бываю оглушен
 И диким пустословьем,
 О радость! отвечать я им не принужден.
 Могу лишь помаваньем
 Главы иль знаками отделаться от них,
 Ни в спорах бесполезных,
 Ниже часы губя в учтивостях пустых.
 И от пороков многих,
 30 Молчанья строгий бог, меня ты оградил;
 Я поневоле скромен,
 Смирен и терпелив. Во мне ты притупил
 Сей обоюдуострый
 Опасный меч - язык. Ах! может быть, во зло
 Он был бы мне и ближним?
 Твое хранение меня от бед спасло.
 Из сети искушенья
 Не ты ли отрока меня еще извлек
 И в сень уединенья
 40 Принес, и чистых муз служению обрек?
 Священный бог молчанья,
 Которому, увы! невольно я служу,
 Несчастлив я и счастлив,
 Что на устах моих твою печать держу!

 <1811>

 23. ГИМН НЕГОДОВАНИЮ
 (С греческого) {*}

 Крилатое Негодованье!
 Строгоочита Правды дщерь!
 Жизнь смертных на весы кладуща,
 Ты адамантовой своей уздою
 Их бег порывистый умерь!

 Не терпишь ты гордыни вредной
 И зависть черную женешь,
 А счастию - отцу гордыни -
 Таинственным твоим, вечнобегущим
 Превратность колесом даешь!

 Невидимо следя за нами,
 Смирительница гордых вый,
 Склонив свои зеницы к персям,
 Не престаешь неложным мерять лактем
 Удел комуждо роковый.

 Но и смягчись к проступкам смертных,
 Судяще жизнь их правотой,
 Крилатое Негодованье!
 Тебя поем, тебя мы ублажаем
 С подругою твоей святой,

 Со Правосудьем грозномстящим!
 Его же приближенье к нам
 На крыльях, шумно распростертых, -
 Смирит и гордость, и негодованье:
 Ему послушен Тартар сам!

 1812

 {* У греков обоготворяема была Немезис, т. е. Негодование, возбуждаемое
в нас всяким неправедным, гордым, обидным для человечества поступком. Богиня
сия изображалась иногда с крыльями, приподнимающею покров на груди своей, с
опущенным на оную взором, или пригнувшею локоть свой ко груди, как бы для
вымеряния чего оным, или имеющею у ног своих колесо, а в шуйце - узду, или
же держащею в руке колесо, пращу, узду и ветвь древесную. Почти все сии
различные изображения Немезиды соединены в сем гимне, сохранившемся до нас с
другими отрывками греческой поэзии. Сочинителем оного почитается некто
Мезодим.}

 24. К РОССИЯНАМ

 В октябре 1812

 Година страшных испытаний
 На вас ниспослана, росс_и_яне, судьбой.
 Но изнеможете ль во брани?
 Врагу торжествовать дадите ль над собой?
 Нет, нет! Еще у вас оружемощны длани,
 И грудь геройская устремлена на бой;
 И до конца вы устоите,
 Домов своих, и жен, и милых чад к защите;
 И угнетенным днесь Европы племенам
 10 Со смертью изверга свободу подарите:
 Свой мстительный перун вручает небо вам.
 Вотще сей бич людей, одет в броню коварства,
 Не могши лестью вас, как прочих, уловить,
 Всю собрал мощь свою, все покоренны царства
 Свои привел, чтобы Россию подавить.
 Вотще граблением питает ратны силы,
 Как саранчу пустив по селам и градам.
 Не снедь обильную они находят там,
 Но цепи и могилы;
 20 Проклятие и вечный срам
 Сбирают в дань Наполеону!

 Но Александру в дань - бесчисленных сердец
 Любовь. Она есть страж, она подпора трону,
 Когда царь не тиран, но подданных отец.
 Не ты, о добрый царь, не ты для бренной славы
 Чингисов и Аттил
 Покой народов возмутил,
 Но твой противник, муж кровавый,
 В вертеп разбойничий Европу обратил.
 30 Он утомил твое терпенье,
 Друг человечества! Ты должен был извлечь
 Молниевидный свой против злодея меч
 И грозное свершать за всех людей отмщенье.

 Ты верный свой народ воззвал,
 И мирный гражданин бесстрашный воин стал,
 Вожди явились прозорливы,
 И вражьи замыслы кичливы
 Уничтожаются. Кутузов, как Алкид,
 Антея нового в объятиях теснит.
 40 От оживляющей земли подняв высоко,
 Собраться с силами ему он не дает.
 Стенающий гигант, вращая мутно око,
 Еще упершеюсь пятою в землю бьет.
 Дыханье трудно в нем, с него пот градом льет,
 Еще последние он силы напрягает,
 Из уст злохульных яд и пламень изрыгает;
 Но сильная рука его отвсюду жмет.
 Чудовища, ему послушны, -
 Подобье басненных кентавров и химер -
 50 Лежат вокруг его изъязвлены, бездушны.
 Там Витгенштейн троим драконам жало стер.
 Но изочту ль вас всех, герои знамениты,
 Которыми враги отражены, разбиты
 И коих доблестью Россия спасена?
 Священны ваши имена
 У благодарного останутся потомства.

 И вы, которые легли на брани сей,
 Встречая славну смерть средь Марсовых полей
 Или от лютости врагов и вероломства,
 60 Стяжавшие себе плачевный мавзолей
 Под пеплом городов! усопших россов тени!
 Вы с пренебесных к нам взираете селений
 И утешаетесь, достойну видя месть
 Врагам, забывшим честь.

 Мы оскверненную от них очистим землю
 И возвратим себе и всем народам мир.
 Трясыйся, хощет пасть страшивший их кумир,
 Я звук его паденья внемлю,
 Для слуха моего сладчайший лир!
 70 С падением его подъемлется Россия,
 Венчанна славою. Как солнце после бурь,
 Яснее озарив небесную лазурь,
 Прострет на всё свои влияния благия:
 Растенья нову жизнь в лучах его пиют,
 Стада выходят в луг и птички вновь поют.
 Так оживем мы все, гремя победны песни
 И прославляя мир, благое божество.
 Тогда разделят все росс_и_ян торжество,
 Тогда и ты, Москва, священный град, воскресни,
 80 Как Феникс златокрыл из праха своего!

 Октябрь 1512

 25

 Я - русский; верности и веры не нарушу.
 Ты тело мне клейми,
 Не запятнаешь душу!
 А руку и с клеймом, изволь, - себе возьми!

 <1813>

 26. РОССИЙСКИЕ РЕКИ

 В 1813 году

 "Беспечально теки, Волга-матушка,
 Через всю святую Русь до синя моря;
 Что не пил, не мутил тебя лютый враг,
 Не багрил своею кровью поганою,
 Ни ногой он не топтал берегов твоих,
 И в глаза не видал твоих чистых струй!
 Он хотел тебя шлемами вычерпать,
 Расплескать он хотел тебя веслами;
 Но мы за тебя оттерпелися,
 И дорого мы взяли за постой с него:
 Не по камням, не по бревнам мы течем теперь,
 Всё по ядрам его и по орудиям;
 Он богатствами дно наше вымостил,
 Он оставил нам все животы свои!" -
 Так вещали перед Волгою-матушкой
 Свобожденные реки российские;
 В их сонме любимы ее дочери
 Ока с Москвой негодующей,
 И с чадами своими сердитый Днепр,
 Он с Вязьмой, с Вопью, с Березиной,
 И Двина терпеливая с чадами,
 С кровавой Полотой и с Улою.
 Как возговорит им Волга-матушка:
 "Исполать вам, реки святой Руси!
 Не придет уж лютый враг нашу воду пить:
 Вы славян поите, лелеете!"

 1813

 27. СВИДАНИЕ С МУЗОЮ

 "Где ты так долго гостил, мой беглец?" - "Ах, мало ли где я
 Был, расставшись с тобой? Там, у восхода горы,
 Я забрел в вертеп к _Грамматике_, к оной Сивилле,
 Дух имущей пытлив: закабалила меня!
 Корни слов послала копать, в стебельки, в лепесточки
 Расщипать для нее нежны цветы языка.
 В сей работе меня нашли проезжие, взяли
 В город с собой - научить дельному, в люди пустить.
 Вырвали тут из рук моих и лукошко с корнями,
 Кои я накопал, ах! и священный твой дар,
 Муза, сняли с меня за плечами висевшую лиру,
 И побросали во прах всё, чем я дорожил.
 Тщетно я умолял их пустить меня на свободу,
 Брошенной ими под куст лиры глазами искал.
 С хладной насмешкой мне жестокие так говорили:
 "Лета мечтаний прошли, дельным займися теперь.
 Труд и заботу возьми в сопутники к храму Фортуны,
 С горем носи пополам знаки приязни ее!"
 Я вздыхал и нехотя шел с трудом и заботой;
 Часто грустил по тебе, спутнице прежней моей".
 - "Кто же избавил тебя от их тиранства и лиру
 Отдал обратно тебе?" - "Тронут моею мольбой,
 Зевс послал Эрмия прогнать от меня бледнолицых
 Слуг Фортуны - сует. Он кадуцеем своим
 К ним прикоснулся - вздремали. Меня он свободного вывел
 На тропу, где я лиру оставил свою.
 Там еще она лежала, и ржавые струны
 Проросли травой, сладостный тон в ней заглох.
 Ты настроишь ли мне ее вновь, благодатная Муза?"
 - "Попытаюсь, но нет, всё уже лира не та.
 Я подарю тебе другую, с пониженным тоном,
 Воспевать не мечты юности, и не любовь -
 Воспевать деянья мужей и строгую мудрость".
 - "Ах! позволь мне еще юность воспеть и любовь".

 28. П. А. С.

 Давно я с музой разлучился,
 Играть на лире разучился,
 Корплю час целый над стихом.
 Когда вы от меня хотите
 Стихов в прекрасный ваш альбом,
 Ах! тот огонь мне возвратите,
 Которым прежде я горел,
 Когда любовь и дружбу пел,
 Но будете ль хоть сим довольны
 Желаньем искренним моим,
 Чтоб счастье, радость, дни раздольны
 Лилися с неба вам двоим
 С супругом вашим, чтоб не знали
 В свой век ни скуки, ни печали
 И чтоб вы нас не забывали.

 29

 Когда-то, милый друг, удастся нам опять
 В спокойной хижине, для мудрых столь любезной,
 Пред светлым камельком двух-трех друзей собрать
 В кружок доверенности тесной
 И там за налитым стаканом толковать
 О всякой всячине, приятной и полезной...

 СЕРБСКИЕ ПЕСНИ

 30. БРАТЬЯ ЯКШИЧИ

 Месяц журил звезду-денницу:
 "Где ты была, звезда-денница?
 Где ты была, где губила время
 Три белых дня?" В ответ денница:
 "Пробыла я, провела я время
 Над белокаменным Белградом,
 Глядя на великое чудо,
 Как делили отчину братья,
 Якшичи братья, Дмитрий с Богданом.
 10 Отчину дружно они поделили,
 Все города и земли без спору,
 Пополам разделили Белград.
 Спор у них вышел только за малость:
 Конь вороной и сокол чьи будут?
 Себе, как старшему, требует Дмитрий
 Сокола и коня вороного;
 Не дает ему, не уступает
 Богдан ни того, ни другого.
 Наутро, чуть свет, взял Дмитрий
 20 Сокола и коня вороного,
 Едет в горы на лов. Выезжая ж,
 Призвал любу {1} свою, Ангелию:
 "Моя верная жена, Ангелия!
 Отрави мне брата Богдана;
 Если ты его не отравишь,
 Не жди меня к белу двору обратно".
 То услышав, люба Ангелия
 Садилась невесела, кручинна;
 Размышляет так сама с собою:
 30 "Чего хочет та зловещая кокушка!
 Чтоб я деверя моего отравила, -
 Перед богом мне будет грех великий,
 Пред людьми укор и бесчестье;
 Укорит в глаза старый и малый:
 Это та несчастная, скажут,
 Что деверя своего отравила!
 А ежели его не отравлю я,
 Не смею во двор ждать мужа!"
 Всё обдумав, придумала одну мысль.
 40 Идет она в глубокие подвалы,
 Берет молитвенную чашу, {2}
 Скованну из чистого злата,
 Которая от отца ей досталась,
 Вином ее червленым наливает
 И приносит к деверю с поклоном,
 Полу платья и руку целует:
 "Прими от меня, милый деверь,
 Тебе кланяюсь вином и чашей:
 Подари коня и сокола мне!"
 50 Жалко стало ее Богдану,
 Подарил коня и сокола ей.
 Дмитрий ездил целый день за охотой,
 Ничего не поймал, не наездил.
 Уже под вечер привел его случай
 В горах ко озеру зелену.
 На озере утица златокрыла.
 Пустил серого сокола Дмитрий,
 Чтоб утицу поймал златокрылу;
 Но она не только не далася,
 60 Сама серого сокола схватила
 И правое крыло ему сломила.
 Как увидел то Якшич Дмитрий,
 Сбросил с плеч он цветное платье,
 Вплавь по озеру тихому пустился
 И на сушу сокола вынес.
 Потом серого сокола спросил он:
 "Каково тебе без крыла, серый сокол?"
 Ему сокол писком отвечает:
 "Без крыла моего таково мне,
 70 Как брату одному без другого".
 Тогда Дмитрий с раскаяньем вспомнил,
 Что он отравить велел брата.
 Сел скорее на коня вороного
 И погнал что есть мочи к Белграду -
 Не застанет ли в живых еще брата.
 К Чекмек-мосту пригнав, понуждает
 Коня мост переехать скорее;
 Сквозь мост коню ноги попали,
 Конь выломал передние ноги.
 80 Себе видя невзгоду такую,
 Снял Дмитрий седло с вороного,
 На булаву на пернату седло вздел,
 Скорым шагом потек ко Белграду.
 Пришел, прямо к жейе обратился:
 "Ангелия, моя верная люба!
 Ты брата мне не отравила?"
 Ангелия ему отвечает:
 "Я брата тебе не отравила,
 А еще тебя с братом помирила!"

 <1825>

 {1 Люба - по-сербски: жена, супруга. Мы позволили себе употребить и в
русском переводе сие поэтическое слово.
 2 У сербов, когда сваты придут в дом невесты, отец ее выносит к ним
новую чашу, из которой они пьют за здоровье. Потом, при обряде венчания, из
той же чаши поят вином жениха и невесту. Эта чаша, называемая молитвенною,
отдается новобрачной, которая хранит ее у себя, для памяти, по смерть.}

 31. СМЕРТЬ ЛЮБОВНИКОВ

 Девушка с юношей крепко любились,
 Одной водой они умывались,
 Одним полотенцем утирались.
 И никто не знал о том всё лето.
 На другое лето все узнали;
 Отец, мать им знаться запретили,
 Девушку с юношей разлучили.
 Добрый молодец звезде поручает
 Сказать от него душе-девице:
 "Умри, драгая, поздно в субботу,
 А я за тобою рано в воскресенье".
 Что сказали, оба исполняют:
 Умерла девица поздно в субботу,
 Умер добрый молодец рано в воскресенье.
 Друг подле друга их схоронили,
 Руки в земле им соединили,
 В руки им дали по яблоку зелену,
 Протекло за тем малое время -
 Выросла над м_о_лодцем зеленая сосна,
 Вырос над девушкой куст алой розы.
 Вьется куст розовый около сосны,
 Как вокруг пучка цветов ниточка шелку.

 <1825>

 32. СТРОЕНИЕ СКАДРА {1}

 Город строили три брата родные,
 По отечеству Мрлявчевичи братья,
 Один был брат Вукашин краль,
 Другой Углеша воевода,
 А третий Мрлявчевич Гойко;
 Город строили Скадар на Бояне. {2}
 Строят три года, мастеров триста,
 И не могут скласть основанья,
 А того меньше города построить.
 10 Что в день они выведут строенья,
 То всё Вила {3} за ночь разрушит.
 Уж когда наступил год четвертый,
 Тогда с гор провещилась Вила:
 "Ты не мучь себя, Вукашин краль,
 И не трать казны понапрасну:
 Не скласть тебе, кралю, основанья,
 А того меньше города построить,
 Пока не найдешь ты приличных
 Два имени: Стою и Стояна,
 20 Чтоб были то брат и сестрица.
 Когда их заложишь в основанье
 Под башню - тогда будет твердо,
 И тогда ты выстроишь город".
 Как услышал то Вукашин краль,
 Призывает он слугу Десимира:
 "Десимир, мое чадо дорогое!
 Ты был мне верным слугою,
 Отныне зову тебя сыном:
 Бери, сын мой, коней и колымагу,
 30 Бери с собой сокровищ шесть вьюков,
 Поезжай по белому свету
 Искать два имени приличных,
 Отыскивать Стою и Стояна,
 Чтоб были брат и сестрица.
 И похитишь ли их где, или купишь,
 Привези их к Скадру на Бояну -
 Заложить под башню в основанье:
 Авось либо будет оно твердо,
 Авось либо выстроим мы город!"
 40 То услышав, Десимир поспешает,
 Берет коней и колымагу,
 Берет с собой сокровищ шесть вьюков
 И едет по белому свету
 Искать два имени приличных,
 Отыскивать Стою и Стояна.
 Он целые три года ищет;
 Не нашел приличных имен двух,
 Не нашел он Стой и Стояна.
 И вернулся к Скадру на Бояну.
 50 Отдает кралю коней и колымагу,
 Отдает ему сокровищ шесть вьюков:
 "Вот, краль, твои сокровища обратно;
 Не нашел я приличных имен двух,
 Не нашел я Стой и Стояна".
 Как услышал то Вукашин краль,
 Он позвал опять зодчего Рада,
 Тот работников своих трехсот,
 И опять строят Скадар на Бояне.
 Что построят, то Вила разрушит,
 60 Не дает положить основанья,
 А того меньше города построить.
 Тут опять с гор провещалась Вила:
 "Эй, не мучь себя, Вукашин краль!
 Не трать казны понапрасну:
 Тебе не скласть основанья,
 А того меньше города построить;
 Но вас трое братьев, и каждый
 Имеет свою верную любу.
 Чья выйдет утром на Бояну
 70 И вынесет работникам завтрак,
 Ту под башню в основанье закладите -
 И будет твердо основанье,
 И вы состроите город".
 Как услышал то Вукашин краль,
 Призвал он братьев родимых:
 "Вы слышали ль, братья дорогие,
 Что Вила с гор провещает:
 Мы тратим казну понапрасну,
 Не дает Вила скласть основанья,
 80 А того меньше города построить;
 И что она еще объявляет:
 Нас трое братьев, и каждый
 Имеет свою верную любу.
 Чья выйдет утром на Бояну
 И вынесет работникам завтрак,
 Ту под башню нам закласть в основанье,
 И будет основание твердо,
 И мы тогда город состроим.
 Дадим же слово верное друг другу
 90 Не сказывать о том нашим любам,
 А лучше оставим на удачу,
 Чьей жене роковой будет выход!"
 И дали в том слово друг другу.
 Домой пришли вечером поздно,
 И после господской трапезы
 Всяк с женой опочить удалился.
 Но послушайте великого чуда!
 Вукашин краль слово нарушил,
 Он первый открыл своей любе:
 100 "Берегись, моя верная люба,
 Выходить завтра утром на Бояну,
 Выносить работникам завтрак!
 Пойдешь - свою голову погубишь!
 Закладут тебя под башню в основанье".
 И Углеша слово нарушил,
 И он объявил своей любе:
 "Смотри, в обман не вдавайся,
 Не ходи завтра утром на Бояну
 Выносить работникам завтрак:
 110 Пойдешь, моя милая, - погибнешь,
 Закладут тебя под башню в основанье".
 Млад Гойко слова не нарушил,
 Ничего он не сказал своей милой.
 Наутро раным-раненько
 Встают братья, выходят на Бояну,
 Туда, где строится город.
 Вот пора уже нести завтрак.
 Госпожи была очередь кралицы,
 А она говорит своей невестке,
 120 Невестке, Углешиной любе:
 "Невестушка, мне неможется что-то,
 Голова болит, идти я не в силах.
 Снеси-ка ты работникам завтрак!"
 Жена Углешина ей отвечает:
 "Ах, невестушка, госпожа кралица,
 У меня рука болит, невмочь мне,
 Попроси младшую невестку!"
 Она просит младшую невестку:
 "Невестушка, Гойковица, свет мой!
 130 Голова болит, идти я не в силах,
 Снеси-ка ты работникам завтрак".
 Но Гойкова жена молодая
 Представляет ей свои недосуги:
 "Матушка, госпожа кралица,
 Я охотно б тебе услужила, -
 Дитя глупое у меня не обмыто,
 Да и белое не выстирано платье".
 - "Ничего! - говорила кралица. -
 Ты снеси только работникам завтрак,
 140 А я твое выстираю платье,
 Невестка дитя твое обмоет".
 Нечем Гойковой жене отговориться.
 Понесла она работникам завтрак.
 Как пришла на реку, на Бояну -
 Увидал ее Мрлявчевич Гойко,
 Разгорелось в нем ретивое сердце:
 Жаль ему верныя любы,
 Жаль ему дитяти в колыбели, -
 Дитяти месяц только минул!
 150 У молодца выступили слезы.
 Приметив то, жена молодая
 К нему кроткой поступью подходит
 И тихою речью вещает:
 "Что сталось тебе, милому другу?
 О чем ты слезы роняешь?"
 Отвечает ей Мрлявчевич Гойко:
 "О горе мне, моя верная люба!
 У меня было яблоко золотое,
 Оно пало сегодня в Бояну, -
 160 О том плачу я, о том не утешусь!"
 - "Не кручинься, - говорит она мужу,
 Тебе бы только бог дал здоровье,
 Собьешь себе яблоко и получше".
 Тогда жалость им пуще овладела,
 И он в сторону сам отвернулся,
 Чтоб больше не видеть своей милой,
 А другие два брата подскочили,
 Два деверя Гойковой молодицы,
 Ее взяли за белые руки,
 170 Повели на закладку основанья.
 Они кликнули зодчего Рада,
 Тот своих работников сзывает.
 Но смеется тому молодица,
 Она думает: шутку с нею шутят.
 Поставили ее на закладку,
 И все триста работников разом
 Прикатили каменьев и бревен,
 Обложили ее до колена.
 Еще-таки смеется молодица,
 180 Еще думает, что все с нею шутят.
 Но те свое дело продолжают:
 Нанесли каменьев и бревен
 И до пояса ее обложили.
 Гнетут ее каменья и бревна.
 Тогда видит, что ей, бедной, готовят,
 И завопила жалобным воплем.
 Умоляет она деверьев милых:
 "Не давайте, если бога боитесь,
 Закладывать каменьем молодую!"
 190 Умоляет, но всё бесполезно;
 Деверья на нее и не смотрят, -
 Уже ей не до стыда и зазора.
 Обращается к мужу и просит:
 "Не давай меня ты, милый друг мой,
 Закладывать каменьем молодую!
 Пошли к моей матушке старой,
 У матушки довольно богатства:
 Пусть купит тебе раба или рабыню,
 Чтоб под башню заложить в основанье".
 200 Умоляет, но всё безуспешно.
 Как увидела злосчастна молодица,
 Что все ее просьбы напрасны,
 Обращается она к зодчему Раду:
 "Будь мне братом по богу, о зодчий!
 Оставь для грудей моих оконце
 И высунь мои белые груди:
 Принесут как если младенца,
 Моего несчастного Иову,
 Пососал бы дитя моей груди".
 210 Исполнил то желание зодчий,
 Оставил для грудей ее оконце
 И высунул ее белые груди, -
 Принесут когда бедного Иову,
 Пососал бы дитя ее груди.
 Опять зодчего бедная просит:
 "Будь мне братом по богу, о зодчий!
 Оставь еще для глаз моих оконце,
 Чтоб глядеть, как из дому будут
 Приносить ко мне Иову младенца
 220 И прочь относить когда будут".
 И то зодчий желанье исполнил:
 Оставил для глаз ее оконце,
 Чтоб глядела, как из дому будут
 Приносить к ней Иову младенца
 И прочь относить когда будут.
 И так ее в стену заградили.
 Приносят дитя из колыбели,
 Она грудью его кормит с неделю,
 Чрез неделю голос потеряла.
 230 Но младенца еще грудь ее питала,
 Целый год его той грудью кормили.
 Как тогда было, так и осталось:
 Молоко оттоль течет и поныне -
 Для чуда и для исцеленья,
 У которой жены молока нет. {4}

 <1826>

 {1 Из "Сербских народных песен", кн. II, № 5.
 2 Скадар - сербское название города Скодры или Скутари в Албании, Бояна
- имя реки.
 3 Вила. Так называют сербы баснословное существо, подобное нашей
Русалке. Вилы живут на высоких горах и на прибрежных скалах. Их воображают
молодыми, прекрасными, одетыми в тонкое, белое платье. Долгие их волосы
распущены по плечам и по груди. Они не делают зла никому, разве только кто
их оскорбит (наткнувшись на их хоровод, и т. под.); того они убивают
стрелами.
 4 Издатель сербских песен, Вук Стефанович, замечает, что между
земляками его носится молва, будто бы и поныне из того окошка, где продеты
были сосцы, течет какая-то жидкость, сгущающаяся по стене в виде известки.
Ее носят при себе и, разведенную водою, пьют женщины, у коих нет молока или
у коих болят сосцы.}

 ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ

 Варианты приводятся согласно порядку стихов в произведении. После
нумерации строк (или строф) указывается источник варианта; если он не
указан, это означает, что источник тот же, что и для предыдущего.

 А. Х. Востоков

 1

 31-36 Во отдаленности сумрачной
 СвМ Грядущее моим очам
 Яви сквозь твой покров прозрачный.
 Ах! лютым зрю конец войнам.
 Вражда терзать людей престала,
 И вечна тишина настала!..

 51-55 И зло уже не обитает
 Между блаженными людьми,
 Их гнусна зависть не снедает,
 И чужды гордости они;
 Вредить друг другу перестали...

 51-55 Пороки все искоренились,
 ОЛ Иссяк тлетворный оных яд;
 С рассудком страсти помирились,
 Устроясь во взаимный лад;
 Прямое счастие познали

 строфы Почто, фантазия всевластна,
 13-14 Ты съемлешь с глаз моих покров?
 СвМ Коль часто смертных жизнь несчастна,
 Коль часто к смертным рок суров;
 Увы! зачем же не питаться,
 Зачем же нам не наслаждаться
 Благотворительной мечтой?
 Она из сердца грусть выводит,
 Забвенья ризой нас обводит,
 Вливает сладкий в дух покой.

 Что есть жизнь смертных - сон единый;
 Блажен, кто сладко мог мечтать,
 Кто, не вдаваясь в власть кручины,
 Мог счастливым себя считать!
 Блажен, кто мог, не унывая,
 Надеждою свой дух питая,
 Себя безделкой веселить,
 Подобно отроку младому,
 И без одежды и без дому
 Везде блаженство находить!

 145-150 Кто мог, сомкнув охотно вежды,
 ОЛ Держася об руку надежды,
 Прейти отважно жизни путь
 И, не заботясь по-пустому,
 Подобно отроку младому,
 Играть, играть... да и заснуть.

 4

 перед От Ладоги на белых льдинах
 строфой 1 Течет зима к нам по реке;
 СвМ Глава сей старицы в сединах,
 Железный скиптр в ее руке,
 Куда его нн простирает,
 Везде природа умирает,
 Недвижим взор ее, суров;
 Трясет замерзлыми кудрями
 И кроет снежными коврами
 Увядший злак долин, лесов!

 Течет и льдами рассекает
 Поверхность шумных невских вод,
 И, торжествуя, продолжает
 Свой медленный и важный ход.
 Пришла - и льды остановились,
 И скрыли оную от глаз.
 Вотще валы под льдами воют,
 Сей кров, столь твердый, не пророют,
 Что из воды же создал мраз.

 после Мой друг, ни пред каким кумиром
 строфы 3 Не станем ползать мы змеей.
 Но в мире уживемся с миром {*}
 В спокойной хижине своей,
 Когда же гневными судьбами
 Польется чаша зол над нами,
 Сносить с терпеньем будем то;
 Из сердца изженем роптанье
 И взложим твердо упованье
 На всеблагое божество.

 после Когда б симпатией сердечной
 строфы 6 Подруга мила нам нашлась,
 Которая б любовью нежной
 Питала, утешала нас,
 Служа подпорою в напасти,
 Всегда бив счастьи и в несчастьи
 Нам верной спутницей была,
 И словом, лишь для нас рожденна,
 Судьбою нам определенна,
 Для нас лишь прелестьми цвела.

 Я слышу сердца предвещанье,
 Мне глас таинственный речет:
 Твое не тщетно упованье,
 Найдешь себе любви предмет!
 Хоть мало будешь ждать, хоть долго,
 Но верно сыщешь - и с восторгом
 Прижмешь к трепещущей груди!
 Так! пусть зовут сие мечтаньем,
 Но не расстанусь с упованьем
 Когда-нибудь ее найти.

 Тогда я буду наслаждаться
 Возможным счастьем на земли,
 Хотя б я должен с ней скитаться
 В степях и в поте и в пыли;
 Но двух любящих постоянство
 Судьбины победит тиранство,
 Превыше рока нас взнесет -
 И смерть, пришедши к нам украдкой
 И нас застав в дремоте сладкой,
 В свои объятия возьмет.

 Всего от божества благого,
 Иванов! терпеливо ждать
 Мы будем - бог не может злого
 Своим творениям желать!
 Когда же промыслу святому
 Угодно будет класть препону
 Желаньям юношеским сим,
 В безмолвии пред ним приникну
 И с теплой верою воскликну:
 Велик господь! Непостижим!

 {*} ОЛ Аллюзия на известный стих Карамзина: "тот в мире с миром
уживется". Здесь, может быть, кстати заметить, что первые из сих
лирических опытов сочинены прилежным читателем "Московского журнала" и
"Аглаи".

 5

 после 8 Эхо утесов, карканье вранов
 СБ Внемлющим вторит полям,
 Впрочем повсюду сон и безмолвье:
 Изредка слышится гул.

 29-31 Море туманов дол облегает,
 Медленно к небу взносясь;
 В сладком забвеньи дух мой стремится
 Вместе с туманами вверх.

 вместо Скоро пред утром скроются звезды
 37-40 Все в вышине голубой,
 Ночи светило в тучах потопит
 Сребропомерклый свой шар.

 Небо прияло утренню ясность,
 Бледна, осення заря
 Видит в уныньи тучу, готову
 На весь день солнце закрыть.

 6

 вместо Приди и полными лилейными руками
 23-24 В объятья сладки заключи,
 СвМ, ОЛ И нежно к моему биющемуся сердцу
 Девические перси жми.

 вместо Прижми и дай мне жизнь вкусить богам завидну
 25-28 На лоне прелестей твоих.
 СвМ От пламенных моих лобзаний пусть алеет
 Упругих грудей белизна,
 И члены в сладостном дрожании ощутят
 Электризацию любви.
 Пусть восхищенная душа моя с твоею
 Сольется радостно в одну:
 Упившись сладостью чистейших удовольствий,
 Пусть вкупе мы потонем в них.
 Приди! Я жду тебя с живейшим нетерпеньем,
 Невеста сердца моего!
 Хранима для меня ты вышним провиденьем,
 Того надеюся и - жду!
 Предстань же, милая, моим ты алчным взорам,
 Дай слышать ангельский твой глас.
 Среди красавиц всех тебя я распознаю:
 Твой образ в сердце у меня!
 Приди ж и учини меня благополучным.
 Богиня моей души.

 вместо Как агнец на лугах опочивает злачных,
 25-28 Так я на лоне у тебя;
 ОЛ Как пламя двух свещей, так наши обе души
 Сольются радостно в одну.
 И если опоит нас нектар удовольствий,
 Венец всех благ такая смерть.
 Приди! Я жду тебя с живейшим нетерпеньем,
 Невеста сердца моего!
 Хранима для меня ты вышним провиденьем,
 Того надеюсь я и жду.
 Узрю ль твой кроткий взор, услышу ль
 нежный голос,
 Богиня моея души,
 Среди красавиц всех тебя я распознаю:
 Твой образ в сердце у меня.

 7

 5-9 Вы же, чада богатства и знатности!
 СвМ, ОЛ Если вместо достоинств и разума
 Слабость, глупость и низкие чувствия
 В вас, то свой отвратите слух.

 39-40 В важном тоне, из устен рубиновых,
 Чистым рцы языком златым!

 8

 строфа 16 Дух смертных пашне есть подобен:
 СБ Он может всё произрастить,
 Лишь только б пахарь был способен
 Его возделать, угобзить.
 Предметов разных впечатленье
 И разных случаев стеченье
 При воспитаньи первых лет
 Нередко душу тлит, стесняет
 Иль в ней таланты развивает
 И направленье ей дает.

 между Но человек не будет прямо
 строфами Во храм изящности введен,
 16 и 17 Хотя б достиг к преддверью храма
 Счастливым направленьем он.
 Дальнейшее он воспитанье
 И вящее образованье
 Дать должен сердцу и уму;
 Науку важную постигнуть,
 Без коей никогда достигнуть
 Нельзя в святилище ему.
 Без коей все тобою зримы
 Ведущи на Парнас пути
 Опасны, трудно восходимы:
 Лишь может тот один идти
 Стезей, усыпанной цветами,
 Между приятными кустами,
 В проходе тихих светлых рек,
 Кто ту науку постигает:
 Она все знанья заменяет,
 Ее предмет есть человек!

 _Он сам и дел мирских теченье,
 Которы все до одного
 Причину и происхожденье
 Имеют в сердце у него_.
 Вперяй же очи изощренны
 В изгибы сердца сокровенны,
 Терпением вооружась;
 И, в естество вещей вникая,
 Сличая их и различая,
 Взаимну сыскивай в них связь.

 Когда получишь разуменье
 Во глубине сердец читать,
 Их струны приводить в движенье,
 Во все их сгибы проницать,
 Тогда твой мощный дух обнимет
 Все в мире вещи, ум твой примет
 Устройство лучшее и свет, -
 Чем больше мысль твоя трудится,
 Тем правильнее становится
 И тем яснее настает.

 Итак, имеешь ли стремленье
 На верх изящности взойти, -
 На нужное сие ученье
 Себя во-первых посвяти!
 Тогда представится дорога,
 Неутомительна, отлога,
 В цветах и злаках пред тобой,
 Тогда ты вступишь в храм священный,
 И слава возвестит вселенной
 Поэта звучною трубой.

 Прим. к Из множества поэтов, встречавшихся сновидцу на
 ст. 190 Парнасе, наименовал он только тех, коих лица
 ОЛ были ему тогда познакомее и (что не менее важ-
 но) коих имена могли уставиться в десятистишии.

 9

 загл. ВИДЕНИЕ В МАЙСКУЮ НОЧЬ
 подзаг.
 ОД ОДА К ФЛОРУ

 Сафическим размером *

 - U _ U -, UU - U - U
 - U _ U -, UU - U - U
 - U _ U -, UU - U - U
 -, UU - U

 прим. * Сафический размер, употребленный в сей оде,
 ко 2-му состоит, как видит читатель, из 3-х сафических
 подзаг. пятисложных стихов, в коих средняя стопа - дак-
 тиль, а прочие - хореи; и из адонического дву-
 стопного стиха, дактиля с хореем.
 В трех больших стихах после 5-го слога пресе-
 чение, с которым непременно должно оканчиваться
 слово. Напр.,

 Где ты мой | Кле | ант, | я взды | хая | думал,
 Чтоб со мной |те | перь | разде | лять вос | торги,
 Где вы | все? | где | Флор? | где А |рист? Фи |лон мой
 | где | неза | бвенный?

 Гораций, который написал много од сафиче-
 ским размером, ввел в них таковое пресечение,
 чтоб некоторым образом усилить каданс. Сама
 же Сафо, изобретшая сей размер, не употребляла
 в оном определенных пресечений.

 Вот для примеру ее стих:

 О Ха | риты! | ныне ко | мне скло | нитесь,
 Афро | дитин | радостный | трон о | ставив;
 Вы к Фа | ону | милому | поне | сите
 | | Сафины | вздохи! |

 В последнем виде сафический стих сам по себе
 мягче и, так сказать, нерадивее; а тем он способ-
 нее для нежной поэзии.

 10

 Эпиграф То старина, то и деянье,
 ОЛ Синему морю на утешенье,
 Быстрым рекам слава до моря,
 А добрым людям на послушанье,
 Веселым молодцам на погудочки.

 "Древн. русские
 стихотворения", стран. 24.

 321-328 Вещал... и, меч кровавый кинув,
 С себя спешит бел пояс снять,
 И с сокрушенным видом сыну
 Он тщится рану повязать:
 "Меня, мой сын, обуревала
 Неукротимо злая страсть,
 Но се природа восприяла
 Свою над отчим сердцем власть".

 13

 загл. К А. Г. В.
 подзаг. в ДЕКАБРЕ 1812 Г0ДА

 Асклепиадейским размером*

 прим. * Стихи, называемые асклепиадейскими по имени
 к подзаг. изобретателя и хориямбическими по сложению
 стоп, бывают четырех видов, из коих четвертый
 употреблен в сей оде. Рассмотрим прежде первые
 три вида.
 1-й асклепиадейский размер состоит из одних
 асклепиадовых стихов, по имени изобретателя на-
 званных. В них стопы - хорей, хориямб и два
 дактиля:

 - U _ UU - - UU - UU

 Для примера приведем Горациеву оду к Мель-
 помене: "Exegi monurnentum aere perennius" etc.
 в следующем переводе:

 Крепче меди себе создал я памятник;
 Взял над царскими верх он пирамидами,
 Дождь не смоет его, вихрем не сломится,
 Цельный выдержит он годы бесчисленны,
 Не почует следов быстрого времени.
 Так, я весь не умру - большая часть меня
 Избежит похорон: между потомками
 Буду славой расти, ввек обновлялся,
 Зрят безмолвный пока ход в Капитолию
 Дев-Весталей, вослед первосвященнику.
 Там, где Авфид крутит волны шумящие,
 В весях, скудных водой, Давнус где царствовал,
 Будет слышно, что я, рода беззнатного
 Отрасль, первый дерзнул в римском диалекте
 Эолийской сложить меры поэзию.
 Сим гордиться позволь мне по достоинству,
 Муза! сим увенчай лавром главу мою.

 2-й асклепиадейский размер состоит из сочетания гликонова стиха
асклепиадовым:

 - U - UU - UU | гликонов
 - U - UU - - UU - UU | асклепиадов

 Для примера другая Горациева ода к Мельпомене: "Quern tu Melpomene
semel" etc., переведенная другом автора, г-м В<олковым>, к которому обращена
пятая в сей книге пиеса.
 (Далее цитируется текст перевода А. Г. Волкова, см. № 166 наст.
издания)
 Сии два вида асклепиад<скского> размера употребляются в одах
бесстрофных или не разделенных на куплеты, как по примерам видно.
 3-й асклепиадейский размер состоит из трех асклепиадовых и одного
гликонова стиха, следственно из куплетов в четыре стиха:

 - U - UU - - UU - UU
 - U - UU - - UU - UU
 - U - UU - - UU - UU
 - U - UU - UU

 4-й состоит из куплета же, в коем первые два стиха асклепиадовы, третий
ферекратов стих, четвертый гликонов:

 аскл<епиадов> | Волков, | милый певец! | что ты мол | чишь теперь?
 аскл<епиадов> | Ты сво | ею давно | анакре | онскою
 ферекр<атов> | Лирой | нас не пле | няешь |
 глик<онов> | И пар | насских не |рвешь цветов! |

 Здесь гликонов стих приемлет вместо дактиля на конце стопу амфимакр (- U -).

 прим. А. Г. В., ныне химик-адъюнкт в С. П.бургской
 к слову Академии наук, оказал себя некоторыми мелкими,
 "певец" по большей части анакреонтическими стихотворе-
 (ст. 1) ниями, кои напечатаны в "Свитке муз" 1802 года.

 16

 28-30 Для человечества - кроме награды той,
 ПИ, ОЛ Котора в вас самих, вы смело уповайте
 Узреть апофеос в веках грядущий свой.

 21

 32-35 Где всё усажено четами
 Цв Веселых, ухарских гуляк
 И девичьими красотами
 В остистых, теплых соболях.

 23
 ГИМН НЕМЕЗИДЕ

 строфы Склонися к нам, Немезида крылата,
 3-4 Божественной правотой
 СПВ Взвешивающа жизнь смертных.
 Тебя мы поем, тебя мы призываем
 С подругою твоей святой,

 Со правосудием непобедимым.
 Его же приближенье к нам
 И веяние крил широких
 Обезоружит помыслы кичливы,
 Немезида и ад падут к его стопам.

 25

 1-3 Клейми, пожалуй, руку:
 автограф Души не заклеймишь.
 ААН За бога, за царя кто примет смерть и муку,
 Того рабом своим вовек не учинишь!

{{***}}

 Ты думал веру в нем и верность преломить,
 За бога, за царя он примет смерть и муку.
 Пятнать своим клеймом ему ты можешь руку,
 Не можешь сердца заклеймить!

{{***}}

 Ты русских, лютый враг, не знаешь:
 Я верен богу и царю.
 Когда мечтал и нас вовлечь в свои полки,
 Лишь руку ты ему, не душу запятнаешь,
 Чтоб не служить тебе, лишится он руки,
 И я тебе ее отрубленну дарю.

 ПРИМЕЧАНИЯ

 Стихотворное наследие писателей, входивших в Вольное общество любителей
словесности, наук и художеств, относится ко второй половине 1790-х годов и к
первой четверти XIX в. Оно было представлено многочисленными публикациями в
журналах и альманахах того времени и - в гораздо меньшей степени - в
персональных авторских сборниках. В 1935 г. этот обширный, разрозненный и
почти эабытый художественный материал впервые был собран воедино в книге,
носившей название "Поэты-радищевцы", и издан в Большой серии "Библиотеки
поэта" известным литературоведом В. Н. Орловым. В сборнике были представлены
произведения двадцати четырех поэтов: И. П. Пнина, И. М. Борна, В. В.
Попугаева, А. Г. Волкова, В. И. Красовского, В. В. Дмитриева, М. К.
Михайлова, Н. Ф. Остолопова, А. Е. Измайлова, Д. Ф. Бринкена, И. А.
Кованько, М. Олешева, Ф. П. Вронченко, Н. А. Радищева, В. А. Радищева, Г. П.
Каменева, Н. С. Арцыбашева, И. И. Чернявского, С. А. Москотильнихова, А. А.
Писарева, Ф. И. Ленкевича, А. П. Бенитцкого, В. Ф. Вельяминова-Зернова и И.
Г. Аристова. Одновременно в той же Большой серии "Библиотеки поэта" под
редакцией В. Н. Орлова были изданы "Стихотворения" одного из крупнейших
представителей Вольного общества - А. X. Востокова (Л., 1935). В обоих
изданиях, оснащенных обширным библиографическим, текстологическим и
историко-литературным комментарием, был использован огромный архивный
материал, периодика конца XVIII - начала XIX в. В 1952 и 1961 гг. сборник
"Поэты-радищевцы", под редакцией В. Н. Орлова, выходил в Малой серии
"Библиотеки поэта". В нем были представлены четыре автора: И. П. Пнин, В. В.
Попугаев, И. М. Борн и А. Х. Востоков.
 В настоящем, втором издании произведений поэтов Вольного общества в
Большой серии "Библиотеки поэта" избранные стихотворения А. Х. Востокова
печатаются вместе с произведениями других членов этого объединения, круг
которых, сравнительно с изданием 1935 г., несколько сужен. Из перечисленных
выше поэтов в сборник не вошли стихи М. К. Михайлова, Д. Ф. Бринкена, Ф. П.
Вронченко, В. А. Радищева, И. И. Чернявского, поскольку их наследие очень
невелико по количеству произведений, а также В. Ф. Вельяминова-Зернова и И.
Г. Аристова, не сыгравших существенной роли ни в организации, ни в
литературной деятельности Вольного общества.
 В расположении материала составитель руководствовался следующими
принципами: 1) идейно-художественной значимостью творчества каждого из
названных писателей; 2) ролью поэта в идейной и организационной жизни
Общества; 3) временем вступления в Вольное общество. Открывает сборник А. X.
Востоков - наиболее видный нз представленных здесь поэтов, отдавший много
сил и времени Вольному обществу почти на всем протяжении его существования.
За ним следует И. П. Пнин - поэт бесспорно талантливый, но не столь
разносторонний, как Востоков, автор смелых философских од; один из
президентов Общества. Далее идут Борн и Попугаев, наиболее радикальные в
политическом отношении писатели, организаторы и идейные руководители
Общества на первом этапе его существования; А. Е. Измайлов, автор остроумных
сказок, басен, сатирических миниатюр, бывший с 1816 до 1826 г. бессменным
председателем Общества. Далее выстраиваются "рядовые" его члены,
расположенные по времени их вступления в Вольное общество. В конце сборника
выделена группа "казанских" писателей: Г. П. Каменев, Н. С. Арцыбашев, С. А.
Москотильников. Некоторые из авторов, помещенных в настоящем сборнике, уже
были представлены в других изданиях Большой серии. Так, в книге
"Поэты-сатирики конца XVIII - начала XIX в." (1959) напечатаны "разговоры",
эпиграммы, эпитафии и надписи А. Е. Измайлова; в сборнике "Стихотворная
сказка (новелла) XVIII - начала XIX века" (1969) - сказки и басни И. П.
Пнина, А. А. Писарева, И. Г. Аристова, А. П. Бенитцкого, М. Олешева, А. Е.
Измайлова; в книге "Поэты 1790-1810-х годов" (1971) - произведения Г. П.
Каменева, Н. Ф. Остолопова, А. П. Бенитцкого. Принимая во внимание это
обстоятельство, составитель данного сборника стремился, по возможности,
избежать дублирования художественного материала, помещенного в перечисленных
изданиях. Именно этим объясняется исключение из книги басен Бенитцкого,
ограничение числа басен и сказок Измайлова. Однако полностью избежать
повторной публикации некоторых произведений все же не удалось, так как в
противном случае это привело бы к чрезмерно обедненной экспозиции
творческого наследия поэтов Вольного общества.
 В настоящем издании печатается ряд новых, до сего времени неизвестных
произведений. К ним относится прежде всего поэма Г. П. Каменева "Граф
Глейхен", считавшаяся до сих пор утерянной. В издании 1935 г. были
представлены лишь двенадцать начальных стихов ее, сохранившихся в одной из
статей Н. Второва, биографа Каменева. Полный текст поэмы состоит из 436
стихов. Впервые печатаются два стихотворения А. Х. Востокова из архива
поэта: "Я - русский; верности и веры не нарушу..." и "П. А. С". К числу
находок принадлежит также дневник И. М. Борна, составной частью которого
является "Curriculum vitae" писателя, позволивший заполнить ряд крупных
пробелов в его биографии. Произведения Попугаева дополнены стихотворениями
из сборника "Минуты муз" и альманаха "Свиток муз".
 Рукописное наследство Вольного общества в основном сосредоточено в
нескольких архивохранилищах Ленинграда. В Фундаментальной библиотеке
Ленинградского государственного университета находятся остатки архива
Вольного общества (протоколы заседаний, тексты речей, рецензии и автографы
стихотворений разных авторов). Другая часть материалов Вольного общества
хранится в Отделе рукописей Института русской литературы Академии наук СССР
(Пушкинский дом). Здесь наиболее полно представлен архив А. Е. Измайлова, в
бумагах которого имеются также автографы стихотворений других поэтов, речь
В. В. Попугаева на кончину И. П. Пнина (считалась утерянной, см.
"Поэты-радищевцы", 1935, с. 168), "Опись делам С.-Петербургского общества
любителей наук, словесности и художеств" и "Устав общества". Бумаги А. X.
Востокова переданы в Архив Академии наук СССР, среди них - рукопись сборника
"Минуты муз" В. В. Попугаева, включающая в себя и ранние стихи А. Г.
Волкова. В Отделе рукописей Государственной публичной библиотеки им. М. Е.
Салтыкова-Щедрина находится "Книга протоколов и др<угих> записок" Вольного
общества (конец 1801 - первая половина 1802 г.) и автографы некоторых
произведений Г. П. Каменева. Основным источником публикации произведений
поэтов Вольного общества являются его собственные издания, журналы,
связанные с ним, а также стихотворные сборники некоторых его членов. Все эти
издания перечислены в списке условных сокращений.
 Произведения каждого из авторов расположены в хронологической
последовательности и, как правило, публикуются в последней авторской
редакции. Значительные текстовые различия в редакциях отражены в разделе
"Другие редакции и варианты". Произведения, включенные в данный сборник,
заново сверены с текстом автографов, периодических изданий и альманахов. Это
позволило внести уточнения и дополнения в текст ряда стихотворений,
опубликованных в 1935 г. в сборнике "Поэты-радищевцы". Некоторые из этих
уточнений оговорены в примечаниях (см. № 109, 112, 258 и др.). В
примечаниях сначала указывается первая публикация произведения, а затем все
последующие перепечатки, содержащие какие-либо смысловые изменения в тексте.
Далее приводятся данные для датировки (если они известны). Ниже
комментируется сам текст, а именно: малоизвестные собственные имена,
географические названия, обстоятельства, послужившие поводом к написанию
произведения, содержащиеся в нем намеки, мифологические сюжеты и
встречающиеся в тексте цитаты. В примечаниях к переводам из Горация названия
оригиналов заменены краткими общепринятыми ссылками на номер книги и номер
оды римского поэта. Звездочка перед порядковым номером примечания означает,
что к этому стихотворению имеется материал в разделе "Другие редакции и
варианты". Примечания к стихотворениям И. П. Пнина, В. В. Попугаева, А. Е.
Измайлова, Н. Ф. Остолопова, Н. С. Арцыбашева (вместе с относящимся к ним
материалом в разделе "Другие редакции и варианты") подготовлены Г. А.
Лихоткиным, весь остальной комментарий принадлежит П. А. Орлову.
 В биографических справках о поэтах Вольного общества использован
богатейший материал, опубликованный В. Н. Орловым в сб. "Поэты-радищевцы"
(1935).
 Условные сокращения, принятые в примечаниях и в разделе "Другие
редакции и варианты"

 ААН - Архив Академии наук СССР (Ленинград).
 АС - Н. Ф. Остолопов, Апологические стихотворения, СПб., 1827.
 Б - "Благонамеренный".
 БАН - Рукописный отдел Библиотеки Академии наук СССР (Ленинград).
 БиС - А. Е. Измайлов, Басни и сказки, СПб. (1814; изд. 2-1826, чч.
1-2).
 Бобров - Е. А. Бобров, Литература и просвещение в России в XIX веке,
тт. 3-4, Казань, 1902.
 BE - "Вестник Европы".
 ГБЛ - Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР им. В. И.
Ленина.
 ГПБ - Рукописный отдел Государственной публичной библиотеки им. М. Е.
Салтыкова-Щедрина.
 ДВ - "Драматический вестник".
 ЕС - "Ежемесячные сочинения".
 ЖдПУ - "Журнал для пользы и удовольствия".
 ЖМНП - "Журнал министерства народного просвещения".
 ЖРС - "Журнал российской словесности".
 Ип - "Иппокрена, или Утехи любословия".
 ЛГУ - Архив Вольного общества любителей словесности, наук и художеств.
Фундаментальная библиотека Ленинградского государственного университета.
 Летопись - А. X. Востоков, Летопись моя. - В кн.: "Заметки А. X.
Востокова о его жизни", СПб., 1901.
 ЛН - "Литературное наследство".
 ЛС - "Любитель словесности".
 МГУ - Научная библиотека им. А. М. Горького Московского
государственного университета.
 ММ - В. В. Попугаев, Минуты муз, СПб., 1801.
 НБиС - Новые басни и сказки Александра Измайлова, СПб., 1817.
 НРЛ - "Новости русской литературы".
 ОЛ -А. X. Востоков, Опыты лирические, чч. 1-2, СПб., 1805-1806.
 ПД - Рукописный отдел Института русской литературы Академии наук СССР
(Пушкинский дом).
 ПИ - "Периодическое издание Вольного общества любителей словесности,
наук и художеств", ч. 1, СПб., 1804.
 ПР - "Поэты-радищевцы". Редакция и комментарии Вл. Орлова.
Вступительные статьи В. А. Десницкого и В. Н. Орлова, "Библиотека поэта",
Большая серия, Л., 1935.
 ПрД - Н. Ф. Остолопов, Прежние досуги, или Опыты в некоторых родах
стихотворства, СПб., 1816.
 ПРм - "Поэты-радищевцы". Вступительная статья, подготовка текста и
примечания В. Н. Орлова, "Библиотека поэта", Малая серия, Л., 1952.
 РВ - "Русский вестник".
 ред. - редакция текста.
 PC - "Русская старина".
 СБ - "Сокращенная библиотека в пользу господам воспитанникам Первого
кадетского корпуса", чч. 1-2, СПб., 1800-1802.
 СВ - "Северный вестник".
 СвМ - альм. "Свиток муз", кн. 1-2, СПб., 1802-1803.
 СМ - "Северный Меркурий".
 СО - "Сын отечества".
 СПВ - "Санктпетербургский вестник. Издание Общества любителей
словесности, наук и художеств".
 СПЖ - "Санктпетербургский журнал".
 ст. - стих.
 ст-ние - стихотворение.
 Стих. В - Стихотворения Александра Востокова, в трех книгах. Издание
исправленное и умноженное, СПб., 1821.
 СЦ - альм. "Северные цветы", СПб., 1825-1832.
 Т -"Талия, или Собрание разных новых сочинений в стихах и прозе", ч. 1,
СПб., 1907.
 Цв - "Цветник".

 СТИХОТВОРЕНИЯ

 А. Х. ВОСТОКОВ

 * 1. СвМ, кн. 1, с. 12 (первая ред.), под загл. "Ода Фантазия"; ОЛ, ч.
1, с. 1 (вторая ред.), под загл. "Фантазия". Печ. по Стих. В, с. 1 (третья
ред.). Датируется по Летописи. Олимпа дщерь священна. В греч. миф. нет музы
фантазии. Востоков создает этот аллегорический образ по типу античных
божеств. Сен-Пьер Бернарден (16581743) - "философ-мечтатель, добрый и
чувствительный, известный проектами своими о всемирной республике и о вечном
мире" (прим. Востокова - ОЛ, ч. 1, с. 97). В книге "Проект договора между
христианскими правителями для заключения между ними вечного мира"
(1713-1717) Сен-Пьер в целях предотвращения войн предлагал объединить все
европейские государства в одну "лигу", которую должен был возглавлять
"сейм", располагающий принудительной властью по отношению к нарушителям
мира. Армидин сад. Армида - героиня поэмы Торквато Тассо (см. прим. 8)
"Освобожденный Иерусалим", волшебница, обладательница чудесных садов, куда
она завлекла крестоносца Ринальдо, героя того же произведения.
 2. ОЛ, ч. 2, с. 36, с подзаг. "Подражание Дорату". Печ. по Стих. В, с.
47. Датируется по Летописи. Подражание французскому поэту Клоду-Жозефу Дора
(1734-1780), автору изящных любовных ст-ний. Щит блестящий, На коем изваян
герой и т. д. Подразумевается Ахилл, мать которого, богиня Фетида, желавшая
уберечь сына от участия в войне с Троей, скрыла его у царя Ликомеда, где
Ахилл воспитывался с царскими дочерьми, но Одиссей сумел увлечь его в поход
на Трою.
 3. СвМ, кн. 1, с. 28, с подзаг. "Перевод с немецкого из Пфефеля". Печ.
по ОЛ, ч. 1, с. 67. Датируется по Летописи. Перевод ст-ния немецкого поэта
Готлиба Конрада Пфефеля (1736-1809) "Ibrahim". Четырехстишную строфу ст-ния
Пфефеля Востоков заменил пятистишной.
 * 4. СвМ, кн. 1, с. 68; ОЛ, ч. 1, с. 12, та же ред. с незначительными
вариантами, без строфы "Я слышу сердца предвещанье..." и с прим. Востокова к
ст. "Но в мире уживемся с миром". Печ. по Стих. В, с. 8. Датируется по
Летописи. Иванов Иван Алексеевич (1779 - 1848) - архитектор, гравер,
живописец, товарищ Востокова по Академии художеств. Во время написания этого
ст-ния Иванов находился в Москве, откуда вел с Воетоковым переписку (см.:
"Переписка A. X. Востокова", СПб., 1873, с. VI-XII).
 * 5. СБ, ч. 2, с. 163, только первые шесть строф, без подписи, с прим.
издателя П. С. Железникова: "Стихи молодого девятнадцатилетнего поэта"; СвМ,
кн. 1, с. 24; ОЛ, ч. 1, с. 25, полностью с небольшими изменениями. Печ. по
Стих. В, с. 17. Датируется по Летописи.
 * 6. СвМ, кн. 1, с. 76 (первая ред.); ОЛ, ч. 1, с. 32, с подзаг.
"Элегия" (вторая ред.). Печ. по Стих. В, с. 11 (третья ред.). Датируется
 по Летописи.
 * 7. СвМ, кн. 1, с. 5 (др. ред.). Печ. по Стих. В, с. 61. Вошло в ОЛ,
ч. 1. Датируется по Летописи. Ода явилась откликом на убийство Павла I,
совершенное в ночь с 11 на 12 марта 1801 г. П. А. Паленом, В. А. Зубовым, П.
А. Зубовым, Л. Л. Бенигсеном и др. В Летописи Востокова имеется запись:
"Марта 12-го рано поутру проснувшись, слышу о смерти Павла. Радость -
присяга. "Ода достойным"" (Летопись, с. 18).
 * 8. СБ, ч. 2, с. 166 (др. ред.), без строфы 7 (замененной тремя радами
точек), без подписи, с прим. составителя сборника П. С. Железникова:
"Произведение того же молодого поэта, но годом спустя написанное (имеется в
виду ст-ние "Осеннее утро", помещенное в том же изд. - П. О.). Из сих первых
его опытов, кажется, видно, что некогда заслужит он особенное внимание
публики. Теперь в тишине и неизвестности беседует он с музами и питает душу
свою высокими мыслями и чувствами поэтов и философов"; ОЛ, ч. 1, с. 34 (та
же ред. с рядом изменений), с прим. автора. Печ. по Стих. В, с. 51.
Датируется по Летописи. Сотворений "Илиаду" гений - Гомер. Клопшток Фридрих
Готлиб (1724-1803) - немецкий поэт, автор поэмы "Мессиада". Мильтон Джон
(1608-1674) - английский поэт, автор поэм "Потерянный рай" и "Возвращенный
рай", которые он создал, будучи слепым. Геспер Соломон (1730-1788) -
швейцарский поэт, писавший на немецком языке, автор идиллий. Виланд
Христофор Мартин (1733-1813) - немецкий писатель, автор фантастической поэмы
"Оберон". Клейст Эвальд Христиан (1715-1759) - немецкий поэт-сентименталист.
Лафонтен Жан (1621-1695) - французский баснописец, автор
полупрозаического-полустихотворного произведения на античный сюжет "Любовь
Амура и Психеи". Анакреон Теосский (ок. 570-478 до н. э.) - древнегреческий
поэт, прославлявший в своих одах чувственные радости. Насон - Публий Овидий
Назон (43 до н. э. - 17 н. э.), римский поэт. Гораций - Квинт Гораций Флакк
(65-8 до н. э.), римский поэт. Вергилий - Публий Вергилий Марон (70-19 до н.
э.), римский поэт, автор монументальной поэмы "Энеида", face - Торквато
Тассо (1544-1595), итальянский поэт, автор поэмы "Освобожденный Иерусалим".
Дмитрев - Дмитриев Иван Иванович (1760-1837), поэт-сентименталист, друг и
единомышленник Н. М. Карамзина. В соборе девственных сестер - в окружении
девяти муз (греч. миф.), покровительниц искусств. Изящности я видел бога -
Аполлона (греч. миф.), покровителя поэзии.
 * 9. СвМ, кн. 2, с. 64, под загл.: "Явление усопшего (Стихи к Флору)";
ОЛ, ч. 1, с. 50, под загл. "Видение в майскую ночь. Ода к Флору", с
небольшими изменениями в строфах 3 и 9, с приложением метрического рисунка
сафической строфы. Печ. по Стих. В, с. 68. Датируется по Летописи. Было
прочитано в Вольном обществе 2 февраля 1802 г. Под античными именами "оды"
скрываются друзья Востокова, с которыми он учился в Академии художеств. Флор
- Фрол Филиппович Репнин (1788-1855), художник, с 1802 г. член Вольного
общества, преподавал рисование в учебных заведениях Екатеринославля и
Харькова. Имя его неоднократно упоминается Востоковым в Летописи. Филон -
Александр Дмитриевич Фуфаев (1778-1800), обучался по классу скульптуры. В
прим. к ст-нию "Тленность" Востоков писал: "А<лександр> Д<митриевич>
Ф<уфаев>, в сей поэме оплакиваемый, скончался 1800 года, 22-х лет от роду, -
в самое то время и автору случилось лежать в беспамятстве смертельной
горячки; роковая весть о смерти друга дошла до ушей его как бы сквозь сон.
Но когда он стал оправляться, тогда ощутил великость своей траты: к сладкому
чувству выздоравливанья примешалась тихая горесть" (ОЛ, ч. 1, с. 97-98).
Клеант - Иван Алексеевич Иванов (1779-1848), архитектор, художник и гравер,
с 1829 г. академик, иллюстратор сочинений Державина, Жуковского, Крылова,
Пушкина. Назван тем же условным именем в ст-нии Востокова "Эпиталам Клеанту
и Делии", написанном в связи с женитьбой Иванова. Арист - по предположению
В. И. Срезневского (см.: "Заметки о стихотворениях А. Х. Востокова,
касающихся его жизни", СПб., 1902, с. 7) - Иван Иванович Теребенев
(1780-1815), скульптор и рисовальщик; с 1803 г. член Вольного общества;
автор орнаментальных барельефов на зданиях Адмиралтейства и Биржи в
Петербурге. Особенно прославился своими карикатурами на Наполеона и
французскую армию, созданными в 1815 г. и получившими европейскую
известность.
 * 10. ОЛ, ч. 2, с. 81, с подзаг. "Древний романс в четырех песнях", без
строфы 10 первой песни и строфы 6 четвертой песни, с прим. автора и с
эпиграфом из так называемого сборника Кирши Данилова "Древние русские
стихотворения, напечатанные со старинной рукописи, находящейся у одного
любителя русского слова" (М., 1804). Печ. по Стих. В, с. 75. Датируется по
Летописи. Поэма Востокова насыщена псевдославянской мифологией,
заимствованной им из сборников М. Д. Чулкова "Краткий мифологический
лексикон" (1767), "Словарь русских суеверий" (1782; 2-е изд. - "Абевега
русских суеверий", 1786), а также из книги М. В. Попова "Описание древнего
славянского языческого баснословия" (1768). Тмутараканский прибыл князь -
Мстислав (ум. 1033 или 1034 г.). Вступал ли в стремена златые - заимствовано
из "Слова о полку Игореве" ("въступи Игорь князь в злат стремень"). Там ждет
нас Леля, бог отрад. В прим. Востокова к этому месту (ОЛ, ч. 2, с. 98)
говорится: "Один из моих приятелей, прилежный хронолог и антиквариус, уверял
меня, что в то время... Россия уже приняла святое крещение и, следственно,
нельзя, чтоб Мстислав поминал богов славенских. Я бы мог на это сказать, что
поэтам позволительны анахронизмы, но кроме того ссылаюсь на песнь о походе
Игоря, сочиненную... спустя двести лет по введении христианства и несмотря
на то поминающую имена богов: Белеса, Даждьбога, Стрибога и пр.". Чернобожьи
силы. Чернобога, по словам М. Д. Чулкова, "признавали за бога, обитающего в
аде" ("Абевега русских суеверий", М., 1786, с. 214). Кий - князь,
легендарный основатель Киева.
 11. ПИ, с. 19. Печ. по ОЛ, ч. 2, с. 16. Датируется по Летописи.
Низовски края - земли, расположенные по нижнему течению Волги и Дона.
 12. СвМ, кн. 2, с. 54, под загл. "Желания". Печ. по ОЛ, ч. 1, с. 54. В
Вольное общество представлено 12 июля 1802 г.
 * 13. ПИ, с. 28, под загл. "К А. Г. В."; ОЛ, ч. 2, с. 10, под загл. "К
А. Г. В. в декабре 1802 года". Печ. по Стих. В, с. 103. Волков - см. наст,
изд., с. 258.
 14. ОЛ, ч. 2, с. 22, под загл. "Эпитафия Михаилу Ивановичу
Козловскому". Печ. по Стих. В,' г. 156. Датируется годом смерти скульптора
М. И. Козловского (1753-1802). Над бабочкой юная Психе - скульптура
Козловского "Девочка с мотыльком" (1790-е годы); бабочка в античном
искусстве олицетворяла душу. Гименей - скульптура Козловского "Гименей"
(мрамор, 1796). Йраклу Править фракийским конем. Имеется в виду статуя
Козловского "Геркулес на коне" (бронза, 1799, хранится, как и две
предыдущие, в Русском музее), в которой скульптор аллегорически прославил
легендарный переход русской армии, возглавляемой Суворовым, через Альпы
(1799). Челюсти львины терзать. Имеется в виду статуя одного из петергофских
фонтанов, изваянная Козловским: Самсон, раздирающий пасть льва. Царей
защитник - Суворов - статуя Суворова в Петербурге близ Марсова поля
(скульптор М. И. Козловский).
 15. ПИ, с. 19 (др. ред.). Печ. по Стих. В, с. 112. Вошло в ОЛ, ч. 2.
Датируется по Летописи.
 * 16. ПИ, с. 30. Печ. по Стих. В, с. 108. Вошло в ОЛ, ч. 2. Галилей
Галилео (1564-1642) - итальянский физик, механик, астроном. Невтон - Ньютон
Исаак (1642-1727), английский физик, механик, астроном и математик; открыл
закон всемирного тяготения, законы разложения белого света на
монохроматические лучи. Лавуазье Антуан Лоран (1743-1794) - французский
химик, вслед за Ломоносовым опытным путем подтвердил закон сохранения и
превращения вещества. Гальвани Луиджи (1737-1798) - итальянский анатом и
физиолог, основоположник электрофизиологии. Франклин Бенджамин (1706-1790) -
американский общественный деятель и ученый, участник борьбы за независимость
США и освобождение негров от рабства; исследовал атмосферное электричество,
изобрел громоотвод. Лафатер Иоганн Каспар (1741-1801) - швейцарский
писатель, ученый; по строению черепа пытался определить характер и
способности человека. Кант Иммануил (1724-1804) - один из основоположников
классической немецкой философии; высказал ряд интересных гипотез о строении
вселенной.
 17. Цв, 1809, № 2, с. 157, под загл. "Время". Печ. по Стих. В, с. 164.
Авторизованный список (текст Цв) -ЛГУ. Датируется по Летописи. Дщери
вожделенной - т. е. истине. Катон Младший (или Утический) Марк Порций (95-46
до н. э.) - римский трибун, республиканец; закололся мечом после победы
Цезаря над сторонниками республики. Брут Марк Юний (85-42 до н. э.) -
римский политический деятель, участвовал в убийстве Цезаря; покончил с
собой, потеряв надежду отстоять в Риме республиканский строй. Ариост -
Ариосто Лудовико (1474-1533), итальянский поэт, автор поэмы "Неистовый
Роланд".
 18. Т, с. 145. Автографы с разночтением отдельных строк - ААН н ЛГУ.
Представлено в Вольное общество 30 декабря 1805 г. Датируется по Летописи.
Перевод оды Жана-Батиста Руссо "A la Fortune", известной в России еще в
XVIII в. (ее перевели в 1760 г. Ломоносов и Сумароков, а в 1765-м -
Тредиаковский). В переводе Востокова ода наполнилась злободневными
политическими намеками: в ней резко осуждается Наполеон и его военные
успехи; надпись на первом из указанных выше автографов гласит: "На случай
Австерлицкого сражения кампании 1805 года, успехов Бонапартовых" (отмечено
В. Н. Орловым, см.: А. Х. Востоков, Стихотворения, Л., 1935, с. 419). Весь
Рим в крови - добром я Силлу помяну? Речь идет о военном терроре, к которому
прибегнул в 83 г. до н. э. полководец Сулла Луций Корнелий (138-78 до н.
э.), захвативший с помощью войска Власть в Риме. Македонский Александр
(356-323 до н. э.) - царь Македонии, полководец, создавший в результате
победоносных многочисленных войн огромное государство. Аттила (ум. 453) -
вождь воинственного племени гуннов, совершил ряд опустошительных походов в
Иран, Восточную Римскую империю и Северную Галлию, за что получил прозвище
"бич божий". Варрон Гай Теренций (III в. до н. э.) - римский полководец.
Пренебрегая мнением другого военачальника Эмилия, вместе с ним сражавшегося
против Карфагена, начал бой и был в нем разбит карфагенским полководцем
Аннибалом, т. е. Ганнибалом (247 или 246-183 до н. э.). Тит Флавий Веспасиан
- римский император (69-79), стяжавший славу доброго правителя. Сократ (ок.
469-399 до н. э.) - древнегреческий философ-идеалист, главным предметом
учения которого было нравственное совершенство. За разрыв с политеистической
религией соотечественников афинский суд приговорил Сократа к смерти.
Демонстрируя верности своим убеждениям, Сократ в тюрьме покончил с собой,
приняв яд. Клитов убийца - Александр Македонский, убивший в 328 г. до н. э.
одного из своих военачальников по имени Клит. Антоний Марк (83-31 до н. э.)
- римский полководец и политический деятель, член второго триумвирата вместе
с Октавием и консулом Лепидом; потерпел поражение в борьбе за власть с
первым из них и вынужден был покончить с собой. Август Кай Юлий Цезарь
Октавиан (63 до н. э. - 14 н. э.) - первый римский император. После смерти
причислен к сонму богов, а имя Август, данное ему сенатом (означающее:
священный), присоединялось к именам всех последующих императоров. Тиверий -
римский император (14-37), был известен как талантливый полководец. Варус
(Вар) Публий Квинтилий (ок. 53 до н. э. - 9 н. э.) - римский полководец,
консул, был разбит германцами в Тевтобургском лесу, после чего покончил с
собой. Эней - легендарный защитник Трои и родоначальник латинян, жителей
Апеннинского полуострова. Согласно "Энеиде" Вергилия, его преследовала
богиня Юнона за любовную связь с царицей Дидоной. Победоносный Рим Пунически
сверг стены в прах. В 146 г. до н. э. закончились Пунические (от слова
"пуны"карфагеняне) войны между римлянами и карфагенянами. Карфаген был
захвачен, сожжен, и место, на котором он стоял, распахано плугом. И тамо
лавры возрастил, Где были кипарисы. Венком из лавров в древности украшали
победителей, кипарисами же - могилы предков.
 19. Цв, 1810, № 3, с. 287, с подзаг. "(Из "Amours de Psyche")", Печ.
по Стих. В, с. 170. Автограф - ЛГУ, под загл. "Гимн Услаждению (из
Лафонтеновой "Психеи")". Согласно протоколу Вольного общества, "Гимн"
читался 12 января 1807 г. Древнегреческий миф о любви Психеи и Купидона был
обработан Апулеем в книге "Золотой осел" (II в. до н. э.), а в XVII в. -
Лафонтеном в произведении "Des amours de Psyche et de Coupidon" (1669) и И.
Ф. Богдановичем в поэме "Душенька" (издана в 1778 г. под названием
"Душенькины похождения", кн. 1; первое полное издание поэмы - в 1783 г.).
Текст ст-ния Востокова является переводом одноименного отрывка из второй
части книги Лафонтена, а метрика и русифицированное имя героини восходят к
поэме Богдановича. О Душенькино порожденье, Которого она Амуру родила!
Апулей в "Золотом осле" сообщает, что от брака Амура и Психеи родилась дочь,
которой дали имя Наслаждение. Сей олимпийских игр венец. В Древней Греции
победителя на Олимпийских играх награждали венком из дикой оливы, пальмовыми
ветвями, ставили его на бронзовый треножник и слагали в его честь гимны.
Эпикур (341-270 до н. э.) - древнегреческий философ-материалист,
провозгласивший главной целью жизни удовольствие. Платон (427-347 до н. э.)
- древнегреческий философ-идеалист, проповедовал умеренность в чувственных
наслаждениях. Высшими радостями Платон считал удовольствия, доставляемые
человеку его духовной деятельностью.
 20. Цв, 1810, № 4, с. 1. Печ. по Стих. В, с. 188. В рецензии Н. Ф.
Остолопова, представленной в Вольное общество 5 октября 1807 г., говорилось:
"Вся пиеса исполнена прекрасных мыслей! Я заметил только несколько стихов,
которые показались мне не очень гладки.... Г. Востоков думает, что и зло
рождает добро, то есть, что все к лучшему. Мне кажется, что если бы
какой-нибудь философ вздумал утверждать, что от добра зло происходит или что
все идет к худшему, то бы верно нашел такие же доказательства, которые было
бы трудно опровергнуть. Из сего можно заключить, что оба предположения
сомнительны..." (А. Х. Востоков, Стихотворения, Л., 1935, с. 406). Клопшток,
Мильтон - см. прим. 8. Ко всецарю - к богу. Аттила - см. прим. 18. Тамерлан
(или Тимур) (1336-1405) - среднеазиатский полководец, эмир, создавший в
результате жестоких завоевательных войн огромное государство со столицей в
Самарканде. Коммод Луций Элий (161-192) -римский император, отличавшийся
жестокостью; был умерщвлен в результате заговора придворных. Природных
феномен - т. е. явлений внешнего мира в отличие от его сущности. Моисей -
легендарный вождь и законодатель древних евреев, чья биография подробно
излагается в Ветхом завете.
 * 21. Цв, 1809, № 11, с. 228. Печ. по Стих. В, с. 204. Основываясь на
данных "Переписки А. X. Востокова" (СПб., 1873, с. XVII), В. Н. Орлов
заметил, что "дате, указанной в подзаголовке: "в ноябре 1808 г.", -
противоречит упоминание о "стихах к зиме", посланных Востоковым П. С.
Железникову в декабре 1807 или начале 1808 г." (А. Х. Востоков,
Стихотворения, Л., 1935, с. 407). Белы или Варяжское море - Балтийское море.
 22. СПВ, 1812, № 1, с. 49. В Вольное общество было представлено 15
июля 1811 г. Ода немого. В течение всей жизни Востоков страдал резко
выраженным заиканием. "Я страшный заика, - писал он И. И. Дмитриеву в 1806
г. - Сей порок, с летами во мне увеличивающийся, сделал меня неловким,
застенчивым, заградил мне все блестящие пути большого света, где язык есть
лучший проводник. Мне осталось только вести жизнь кабинетскую и стараться
награждать проворством пера непроворство языка моего" (Переписка А. X.
Востокова, СПб., 1873, с. XXII). Из сети искушенья Не ты ли отрока меня еще
извлек. Речь идет о переводе мальчика Востокова по причине заиканья из
кадетского корпуса в Академию художеств.
 * 23. СПВ, 1812, № 6, с. 258, с прим. к загл. (о Негодовании -
Немезиде у древних греков); СО, 1814, № 1, с. 19, под загл. "Гимп Немезиде"
(др. ред.). Печ. по Стих. В, с. 181, где восстановлен текст СПВ. Согласно
протоколу Вольного общества, "Гимн" был прочитан 13 июля 1812 г. Содержание
ст-ния тесно связано с событиями Отечественной войны 1812 г. В том же шестом
номере СПВ, где появился "Гимн", было напечатано ст-ние Н. Милонова "К
патриотам по случаю высочайшего манифеста о повсеместном вооружении против
французов", что дает основание увидеть в самом факте публикации произведения
Востокова отклик на вторжение в Россию Наполеона (12 июня 1812 г.). Новое
название "Гимна" в СО и тема возмездия, акцентированная в конце ст-ния, были
вызваны изменившейся политической обстановкой в Европе, предвещавшей падение
Наполеона.
 24. СО, 1812, № 4, с. 165, с подзаг. "Дифирамб". Печ. по Стих. В, с.
236. Написано в один из самых тревожных месяцев Отечественной войны. 6 (18)
октября Наполеон оставил Москву и пытался пробиться в южные районы России.
Русские войска 12 (24) октября преградили ему путь при Малоярославце и
заставили отступать по разоренной Смоленской дороге. Александр - царь
Александр I (1801-1825). Чингис - Чингисхан, титул монгольского хана и
военачальника Темучина (ок, 1155-1227), распространившего свою власть на
огромную территорию в Азии. Аттила - см. прим. 18. Витгенштейн Петр
Христофорович (1769-1843) - русский генерал-фельдмаршал, 18(30) октября
разбил соединенные корпуса французской армии под командованием Сен-Сира и
Виктора.
 * 25. Печ. впервые. Черновой автограф с тремя другими вариантами текста
- ААН. Об этом ст-нии см. вступ. статью, с. 27.
 26. СО, 1813, № 1, с. 45. Печ. по Стих. В, с. 242. В ст-нии названы
реки, протекающие по землям, временно захваченным наполеоновской армией. Он
хотел тебя шлемами вычерпать, Расплескать он хотел тебя веслами... Он
богатствами дно наше вымостил. Здесь использованы отдельные выражения из
"Слова о полку Игореве".
 27. "Сборник памяти Л. Н. Майкова", СПб., 1902, с. 172. Два автографа -
ААН. Дата написания неизвестна. По мнению В. Н. Орлова, ст-ние "относится
уже к тому времени, когда Востоков окончательно изменил "Поэзии" для
"Грамматики"" (А. Х. Востоков, Стихотворения, Л., 1935, с. 426). Я забрел в
вертеп к Грамматике - имеются в виду филологические работы Востокова (см. с.
57 наст. изд.).
 28. "Сборник памяти Л. Н. Майкова", СПб., 1902, с. 162, в "Заметках о
стихотворениях А. X. Востокова, касающихся его жизни" В. И. Срезневского, 8
строк. Печ. полностью по автографу ААН. Дата написания неизвестна. По
предположению Срезневского, ст-ние посвящено родственнице Востокова П. А.
Спасской, жене известного историка Сибири и Черноморского края Г. И.
Спасского (ум. в 1864 г.), с которым Востоков находился в дружеских
отношениях. Подписано: "Покорнейших ваших слуг: А. Востоков, А. Востокова".
На обороте рукой жены Востокова сделана приписка: "Анна Востокова.

 Желаю Вам того же,
 Что муж мой пожелал,
 И если что-нибудь еще для вас дороже
 Сих благ, желаю, чтоб и то вам бог послал".

 29. ПРм, с. 306. Автограф, без даты и загл. - ААН. Дата написания и
адресат послания неизвестны.

 СЕРБСКИЕ ПЕСНИ

 Интерес к сербской народной поэзии в европейских странах был
подготовлен предромантической и романтической литературой конца XVIII -
начала XIX в., особенно книгой И. Г. Гердера "Голоса народов в песнях" (1-е
изд. - 1778-1779 гг., 2-е-1807 г.). Непосредственным поводом к переводам на
европейские языки песен народов Югославии послужил сборник, составленный
известным славистом Вуком Стефановичем Караджичем (1787-1864) - "Мала
простонародъна славено-српска песмарица", изданный в двух книгах в 18141815
гг. в Вене и более полно - под загл. "Народне српске пjесме" (кн. 1-3 -
Лейпциг, 1823-1824; кн. 4 - Вена, 1833). Толчком к собиранию песен послужил
для Караджича русский песенник, подаренный ему учителем Мушицким. Песни из
сборника Караджича, восторженно встреченные в ряде стран, были вскоре же
переведены на многие европейские языки. В русских журналах - "Московском
телеграфе", "Телескопе", "Литературной газете" - они вызвали к себе самое
сочувственное отношение. Востоков был их первым русским переводчиком. В 1825
г. он поместил перевод песни "Марко Кралевич" в "Трудах Вольного общества
любителей российской словесности" (ч. 30, с. 169, с подзаг. "Из сербских
стихотворений"). Затем, по предложению А. А. Дельвига, он печатает в трех
выпусках альм. СЦ на 1825-1827 гг. переводы песен: "Братья Якшичи", "Смерть
любовников", "Свадебный поезд", "Строение Скадра", "Яня Мизеница", "Сестра
девяти братьев", "Девица и солнце", "Жалобная песня благородной Асан
агиницы". В своих переводах Востоков несколько отошел от подлинников,
сократив число сербских имен и местных названий, а также изменил
стихотворный размер оригинала. "В сербском подлиннике, - писал он, - размер
хореический, пятистопный с пресечением на второй стопе... Чтоб сохранить
силу подлинника, переводчик не счел за нужное рабски подражать сему размеру,
неупотребительному у нас и для русского слуха, может быть, утомительному. Он
предпочел русский размер о трех ударениях с хореическим окончанием" (СЦ,
1825, с. 337). Переводы Востокова и их метрика оказали известное влияние на
"Песни западных славян" А. С. Пушкина.
 30. СЦ, 1825, с. 331, вместе со "Смертью любовников" и "Свадебным
поездом" под общим названием "Сербские песни" и с прим. переводчика: "Выше
помещенные песни взяты из собрания народных сербских песен Вука
Стефановича..." Перевод сербской песни "Диjоба Лакшиhа" ("Дележ Якшичей") -
из сб. "Народне српске пjесме", кн. 3, Лейпциг, 1823, с. 65. Якшичи -
сыновья сербского воеводы XV в. Дмитар и Стефан; храбрые патриоты в 1459 г.
ушли в Венгрию и оттуда продолжали борьбу с турецким игом. Богдан Якшич в
истории неизвестен. К его имени Караджич сделал сноску: "jедни пjеваjу
Стjепана мjесто Богдана", то есть "некоторые певцы вместо Богдана поют
Степана" ("Народне српске пjесме", кн. 3, с. 65).
 31. СЦ, 1825, с. 335. Перевод песни "Смрт драге и драгого" - из сб. В.
С. Караджича "Народне српске пjесме", кн. 1, Лейпциг, 1824, с. 86.
 32. СЦ, 1826, с. 43. Перевод песни "Зиданье Скадра" - из сб. В. С.
Караджича "Народне српске пjесме", кн. 2, 1823, с. 10. Вукашин - король
Сербии (1367-1371). Углеш - сербский воевода {1365-1371). Гойко -
исторический прототип не установлен. Когда их заложишь в основанье. "В
народе и сейчас существует поверье, что ни одно здание не может быть
построено, пока в него не будет замурован человек. Поэтому из мест, где
что-нибудь строят, все стремятся уйти, ибо считается, что можно замуровать
даже тень человека, после чего он сразу умирает" (прим. Вука Караджича - см.
"Сербский эпос", т. 1, М., 1960, с. 341). Зодчего Рада. Возможно, речь идет
о зодчем Радо Бойовиче (или Боровиче) - строителе монастыря в Любостине, где
вырезано его имя.