МЕЧТА.
I.
Я люблю ночной порою,
Вдоль по дремлющей рѣкѣ,
Полный тайною мечтою
Плыть на легкомъ челнокѣ,
Вѣтра тихое дыханье,
И весла чуть внятный шумъ,
И звѣзды небесъ мерцанье,
Все питаетъ сладость думъ,
Легкій челнъ мой обвивая.
Плещетъ влага голубая:
Вѣйся, вѣйся вкругъ челна,
Вѣйся, тихая волна!
Я люблю твой шумъ унылой,
Какъ призванье дѣвы милой,
Какъ души родной привѣтъ,
Какъ мечту протекшихъ лѣтъ.
II.
Влага въ зыбкихъ переливахъ
Бьетъ о берегъ и журчишь;
Всходитъ мѣсяцъ, и на ивахъ
Листъ дрожащій серебритъ.
Какъ торжественна природа
Въ часъ таинственный, ночной!
Эта дальность небосвода,
Этѣ ивы надъ рѣкой,
Этотъ мѣсяцъ — лампа ночи,
Этѣ звѣзды — неба очи,
И дыханье вѣтерка,
И спокойная рѣка,
И туманы надъ долиной,
И надъ этою картиной
Блѣдный неба колоритъ,
Все такъ сердцу говоришь!
III.
Любитъ серна молодая
Горъ высокихъ крутизну,
Любитъ рыбка золотая
Водъ кристальныхъ глубину;
Соловей въ тѣни прохладной
Любитъ пѣсни звонко лишь,
Любитъ ландышъ ароматной
Росу утреннюю нишъ;
Такъ и я, о томъ что было
Сердцу радостно и мило,
Въ тишинѣ люблю мечтать.
Я люблю воспоминать,
Сердца памятью богатый,
И надежды, и утраты,
И безпечность юныхъ дней,
И мечты любви моей.
IV.
Неизмѣнной чередою
Вслѣдъ за часомъ часъ идетъ.
Но безсиленъ надъ душою
Быстрый времени полетъ;
И завѣтное мечтанье
Въ глубинѣ души лежитъ,
И любви воспоминанье
Память сердца сохранитъ
Дней минувшихъ свѣтлый геній,
Геній чистыхъ наслажденіи,
Отъ меня не отлетай!
Мнѣ въ мечтаньяхъ представляй
Образъ юной дѣвы милой,
И въ душѣ моей унылой
Воскреси, возобнови,
Сновидѣнія любви!
Платонъ Волковъ.
РУСАЛКИ.
(Фантазія.)
Trzeba, chcac czucie rozszerzyé,
Tworzyé bostwa i w nie wierzyé.
Kasimiers Brodzinski.
I.
Сонъ минутный, сонъ мой милый,
Золотой, алмазнокрылый,
Юный возрастъ бытія,
Пылкой молодости годы,
Идеалъ любви, свободы,
Я привѣтствую тебя!
Рано гибнешь міръ мечтаній!
Чудной силѣ волхвованій,
Этой силѣ неземной
Я ужъ вѣрите не намѣренъ,
Я не простъ, не суевѣренъ,
И Зорины вѣщъ со мной.
Нѣтъ, не тотъ я былъ съ Зориной.
О! тогда моей судьбиной
Было чудомъ видѣть все;
Суевѣрный прошивъ води
Я любилъ — то мудрено ли,
Что и вѣровалъ въ нее!
Кто бъ бѣжалъ ея объятій?..
Ахъ! исполненъ былъ заклятій
Чародѣйки разговоръ.
Весела, рѣзва, живая,
Какъ Русалка молодая;
Что за щеки, что за взоръ!
Этѣ жаркія ланиты
Пухомъ персика покрыты,
Эти дивные глаза
Какъ двѣ звѣздочки прекрасны,
Такъ черны какъ ночь, и ясны
Какъ жемчужная роса.
« — Бойся!» — мнѣ она твердила:
«Мнѣ таинственная сила
И могущество даны.
Мать Зорину научала,
Въ молокѣ меня купала
При рожденіи луны.
Семь звѣздъ въ небѣ загорятся,
Трижды мѣсяцъ отразится
На волнуемомъ Днѣпрѣ,
Стоитъ мнѣ махнуть рукою,
И я сдѣлаю съ тобою
Что угодно будетъ мнѣ.
Ты едва моргнешь ресницей, —
Будешь рыбой, будешь птицей,
Будешь всѣмъ, чѣмъ захочу.» —
И въ душѣ моей пугливой
Мнѣ казалось: вотъ я рыбой,
Вотъ ужь птицей я лечу.
Боязливый и унылой
Я, лобзая руки милой
И припавъ къ ея плечу,
Молвилъ: «Сжалься надо мною!»
— "Нѣтъ! я сдѣлаю съ тобою
Все, что только захочу! " —
Ну, твори жъ свою ты волю.
Я люблю пернатныхъ долю;
Пусть же въ птицу превращусь.
И тогда, какъ соколъ сильный,
Какъ орелъ ширококрыльный,
Въ поднебесную взовьюсь.
Все летѣть, но что жь со мною,
Если встрѣчу предъ собою
Скалъ высокое чело,
Непролетный лѣсъ дремучій,
Или низко будутъ тучи,
Иль не выслужитъ крыло?
Все летѣть,… но кто жь мнѣ скажетъ,
Что еще она прикажетъ?
Можетъ быть велитъ принесть
Пурпуровый лучъ денницы…
Всѣ затѣи прихотницы
Кто же можетъ перечесть?
И невольно я смутился;
Хладный потъ съ меня катился
Но — есть въ жизни нашей мигъ,
Въ это чудное мгновенье,
Мощной воли вдохновенье
Побѣждаетъ насъ самихъ.
Я ль, какъ юноша безславной,
Передъ дѣвой своенравной
Стану голову склонять!
И питомцу ли природы,
Сыну гордому свободы,
Цѣпи рабства лобызать!..
Не со мной ли конь мой бодрый
Средь развалинъ Каффы гордой
Въ васъ полуночный леталъ;
И не я ли, въ новь, безъ страха.
Катай-узы и Будзяха
Степь и дебри посѣщалъ?
Сыну ль смѣлому Украйны
Бури вой и стонъ печальный
Могутъ въ сердце робость влить?..
Нѣтъ!.. не я ль чрезъ Днѣпръ широкой,
Чрезъ пороги, — одинокой
Въ челнокѣ дерзнулъ проплыть?
Мнѣ ли, славному въ отчизнѣ,
Тайной сердца укоризнѣ
Въ малодушіи внимать?
Предъ опасностью грозящей,
Какъ осины листъ дрожащій
Я ли стану трепетать!
Здѣсь же, кстати, не далеко
Гай (*) Русалки черноокой,
Этотъ гай заповѣдной.
Наши дѣды не слыхали,
Чтобы выходцы бывали
Изъ страны чудесной той.
Знаю, знаю: мнѣ понятно,
Отъ чего на путь обратной
Не выходятъ смѣльчаки:
Тамъ любовь имъ измѣняетъ, —
Малодушный погибаетъ
Отъ печали и тоски.
Нѣтъ!… я голосъ сердца внемлю;
Я шагну за эту землю
Твердой, смѣлою стопой,
Какъ отважный сынъ Украйны,
И покровы съ дивной тайны
Я сорву моей рукой.
Т. Волковъ.
(*) Роща.