Как-то раз перед толпою
Соплеменных гор
У Казбека с Шат-горою[1]
Был великий спор.
«Берегись! — сказал Казбеку
Седовласый Шат. —
Покорился человеку
Ты недаром, брат!
Он настроит дымных келий
10 По уступам гор;
В глубине твоих ущелий
Загремит топор;
И железная лопата
В каменную грудь,
Добывая медь и злато,
Врежет страшный путь.
Уж проходят караваны
Через те скалы,
Где носились лишь туманы
20 Да цари-орлы.
Люди хитры! Хоть и труден
Первый был скачок,
Берегися! многолюден
И могуч Восток!»
— «Не боюся я Востока! —
Отвечал Казбек. —
Род людской там спит глубоко
Уж девятый век.
Посмотри: в тени чинары
30 Пену сладких вин
На узорные шальвары
Сонный льёт грузин;
И, склонясь в дыму кальяна
На цветной диван,
У жемчужного фонтана
Дремлет Тегеран.
Вот у ног Ерусалима,
Богом сожжена,
Безглагольна, недвижима
40 Мёртвая страна.
Дальше, вечно чуждый тени,
Моет жёлтый Нил
Раскаленные ступени
Царственных могил.
Бедуин забыл наезды
Для цветных шатров
И поёт, считая звезды,
Про дела отцов.
Всё, что здесь доступно оку,
50 Спит, покой ценя...
Нет! не дряхлому Востоку
Покорить меня!»
«Не хвались ещё заране! —
Молвил старый Шат. —
Вот на севере в тумане
Что-то видно, брат!»
Тайно был Казбек огромный
Вестью той смущён.
И, смутясь, на север тёмный
60 Взоры кинул он,
И туда в недоуменье
Смотрит, полный дум;
Видит странное движенье,
Слышит звон и шум.
От Урала до Дуная,
До большой реки,
Колыхаясь и сверкая,
Движутся полки.
Веют белые султаны,
70 Как степной ковыль,
Мчатся пёстрые уланы,
Подымая пыль.
Боевые батальоны
Тесно в ряд идут,
Впереди несут знамёны,
В барабаны бьют.
Батареи медным строем
Скачут и гремят,
И, дымясь, как перед боем,
80 Фитили горят.
И, испытанный трудами
Бури боевой,
Их ведёт, грозя очами,
Генерал седой.[2]
И́дут все полки могучи,
Шумны, как поток,
Страшно медленны, как тучи,
Прямо на восток.
И, томим зловещей думой,
90 Полный чёрных снов,
Стал считать Казбек угрюмый —
И не счел врагов.
Грустным взором он окинул
Племя гор своих,
Шапку[3] на́ брови надвинул —
И навек затих.
1841
Примечания
править«Москвитянин», 1841, № 6, с. 291—294, с искажением ст. 23. - - Печ. с исправлением этого ст. по автографу ГБЛ. Беловой и черн. автографы — ГПБ, Зап. книжка. Написано в Москве во второй половине апр. 1841 г. Ю. Ф. Самарин 15 июня 1841 г. писал М. П. Погодину (редактору журнала «Москвитянин»): «Посылаю Вам приношение Лермонтова в Ваш журнал. Он просит напечатать его просто, без всяких примечаний от издателя, с подписью его имени. Радуюсь душевно и за него, и за Вас, и за всех читателей “Москвитянина“» (Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. Спб., 1892. Кн. 6. С. 236—237). На обороте предшествующего автографу ГПБ листа рукою Лермонтова написано: «Восток». Возможно, этим ст-нием Лермонтов хотел открыть новый цикл стихов (далее в Зап. книжке следуют «Тамара», «Свидание»). А. С. Хомяков летом 1841 г. писал: «В “Москвитянине“ был разбор Лермонтова Шевырёвым, и разбор не совсем приятный, по-моему несколько несправедливый. Лермонтов ответил очень благоразумно: дал в “Москвитянин“ славную пьесу “Спор Шата с Казбеком“, стихи прекрасные» (Хомяков А. С. Полн. собр. соч. М., 1904. Т. 8. С. 104). «Спор» отличается многоплановостью общественно-исторических и философских исканий Лермонтова, поднимает обширный круг вопросов: предназначения России, отношений Востока и Запада, цивилизации и природы. Россия предстает здесь живой, активной силой, противодействующей «дряхлому» Востоку, погружённому в многовековой сон. Строки, посвящённые Казбеку, характеризуют сочувственное отношение поэта к судьбам народов Востока. О художественных особенностях и проблематике ст-ния см. статьи: Усок И. Е. «Спор» // ЛЭ. С. 525—526; Пумпянский Л. В. Стиховая речь Лермонтова // ЛН. 1941. Т. 45/46. С. 412—416; Коровин В. Н. Творческий путь М. Ю. Лермонтова. М., 1973. С. 51—57.